Как только Альфред увидел Рона, он понял, что его надеждам не суждено оправдаться. Как только Рон увидел Альфреда, он понял, что работа в банке очень скоро перестанет быть скучной.
Конечно, были в банке сотрудники, которые не дружили с Роном и не издевались над Альфредом. Но легче ему от этого не становилось, потому что привычки Рона быстро подхватил сам шеф. Альфред быстро почувствовал разницу между насмешками коллеги и начальника, тем более что одними насмешками шеф не ограничивался. Редкий день проходил без гроз и молний. Даже если Альфред был ни в чем не виноват, шеф срывал на нем дурное настроение. Иногда ему даже казалось, что шеф воспринимает его не как человека, а как своеобразную психотерапевтическую машину.
Обозвал Альфреда ослом, и настроение улучшилось на один градус.
Швырнул в Альфреда пепельницу, которую забыл убрать секретарь, и можно улыбнуться.
Унизил Альфреда прилюдно, и день прожит не зря.
Разумеется, Альфред мог в любой момент уволиться. Но за работу в Вествуд Файненс стоило держаться зубами и ногтями. Самый крупный банк в Ньюайленде, да что там, во всем штате. И должность у Альфреда достойная. Не обычный клерк вроде Хенрикса, выписывающий кредиты, а личный помощник Даррена Чейза по внутренним вопросам. Альфред был в курсе всего, происходящего в банке, и фактически заместителем шефа. Заместителем без права подписи и вообще без прав, зато с кучей обязанностей.
Альфред мечтал о том дне, когда швырнет заявление на стол шефу, а потом устроится в такое место, что его недруги рты пораскрывают. После Вествуд Файненс его возьмут куда угодно. Хочешь, в Вашингтон, а хочешь, в Нью-Йорк…
Но годы шли, пепельницы все так же летели в Альфреда, а мечты оставались мечтами. Лишь в редкие минуты откровенности он признавался себе, что в банке его давно удерживают не карьерные соображения, а элементарная трусость.
Уволиться? Остаться без работы? Швырнуть заявление на стол? Вытерпеть гнев шефа?
Альфреда бросало в холодный пот при одной только мысли об этом. Месяц назад он начал посещать курсы терапии, но пока аутотренинг помогал мало. Он научился спокойно ходить по улицам и не принимать каждый взрыв хохота за спиной на свой счет, но в Вествуд Файненс аутотренинг облегчения не приносил. И похоже было, что продолжаться это будет очень и очень долго…
– Где тебя черти носят? – буркнул Чейз вместо приветствия, когда его помощник бочком протиснулся в кабинет.
Альфред пришел за двадцать минут до начала рабочего дня, и они оба это знали.
– Я пытался найти контакты Эрвина Стока. – Чейз рылся в бумагах и не смотрел на Альфреда. – Куда ты их подевал?
Спросите у секретаря, промелькнуло в голове Альфреда.
– Вы положили информацию о Стоке в нижний ящик, – тихо сказал он.
– Что ты все время мямлишь, ничего не слышу, – сказал Чейз, однако полез именно в нижний ящик.
Альфред смиренно ждал дальнейших распоряжений и исподлобья наблюдал за Чейзом. Он затруднялся сказать, когда именно он ненавидит его больше всего. Или когда Чейз гоняет его как девочку-секретаршу… Или когда прилюдно оскорбляет его внешний вид… Или когда обзывает идиотом после удачно выполненного задания…
Иногда Альфреду казалось, что никакая сила в мире не может сравниться с его ненавистью к Даррену Чейзу. Однако всегда наступал момент, когда он понимал, что такая сила есть.
Его трусость.
– Надо заняться этими счетами.
Чейз небрежно кинул папку на стол, она открылась и листы разлетелись в разные стороны.
– Ребята, которые будут заниматься нашей сигнализацией, написали, сколько возьмут за работу.
– Сумма немаленькая, – заметил Альфред. – Не совсем понимаю, зачем нужны были дополнительные расходы, раз мистер Плаза создал для вас эксклюзивную систему…
Альфред ненавидел противоречить шефу, но по горькому опыту знал, что если он не укажет на излишние траты, их вычтут из его заработка.
– Каждый раз поражаюсь твоей тупости. – Чейз откинулся на спинку кресла. – Ты хочешь, чтобы все коды нашей сигнализации были известны одному человеку? Плаза создал отличную систему. А ребята из "КомДелит" немного ее изменят на случай, если мистер Плаза вздумает поделиться своими знаниями с кем-нибудь, кому мой банк слишком нравится. Все ясно?
– Да, сэр.
Бесполезно было объяснять шефу, что он ошибается. Вскрыть при желании можно любую систему, а ребята из "КомДелит" не отличались ни умом, ни талантами мистера Плазы и легко могли все испортить. Но Альфред знал, когда вовремя остановиться.
Он собрал листы.
– Доложишь через два часа. – Чейз зевнул, не потрудившись прикрыть рот. – А теперь иди и работай. И не забудь, что бутерброды в комнате отдыха не для тебя. Твой зад и так в дверь еле пролезает.
Он захохотал, и Альфред понял, что его отпускают. Он вышел из кабинета, прижимая папку к груди. Еще не хватало уронить, как в прошлый раз, и напроситься на новые насмешки.
Альфред ушел к себе. Кабинета у него не было, зато Чейз распорядился поставить ширмочки в комнате отдыха, отгородив небольшое личное пространство для Альфреда. Клетушка метр на метр, не считая компьютерного столика, но здесь Альфред чувствовал себя уютнее всего. К нему не принято было врываться, хотя разговоры тех, кто наслаждался бесплатными бутербродами и кофе в комнате отдыха нередко мешали Альфреду. Впрочем, он привык и умел сосредоточиться при любом шуме.
Он открыл папку и быстро проглядел документы. Месяц назад шеф установил новейшую электронную систему сигнализации в банке, заплатив некоему гениальному программисту сущие гроши, а сейчас обратился к другим специалистам ради ее усовершенствования. Разве не он говорил, что система, изобретенная тем программистом, совершенна и что ни в одном другом банке нет ничего подобного? Это была не просто система сигнализации, а система координации всех процессов в банке, от открывания дверей до управления камерами наблюдения. В детали Альфред не вникал, но знал, что более надежной системы не было во всем Орегоне. К чему ее дорабатывать?
Он тщательно изучил документы, быстро набросал краткий отчет для шефа, распечатал его и снова пошел на третий этаж. Предстоял нелегкий разговор. Каждый раз, когда Альфреду нужно было что-то выяснить у шефа, Чейз особенно упражнялся в сомнительном остроумии. Однако выяснить было необходимо – если он упустит что-то сейчас, Чейз три шкуры сдерет с него завтра.
– Мистер Чейз, можно к вам?
Альфред сам осторожно приоткрыл дверь кабинета, так как секретаря в приемной почему-то не было. Он увидел сидевшего за столом Чейза и напротив него жирный лысый затылок, возвышавшийся над креслом.
– Слушай меня, Чейз. Мы больше не потерпим задержек. Или ты отдаешь всю сумму целиком, или… – В голосе незнакомца слышалась явная угроза. – Учти, твои выкрутасы мне порядком надоели.
– Но вы мне сделку с банковским консорциумом сорвете! – Чейз кусал губы. – Если подождете еще пару месяцев…
– Это уже твои проблемы, Чейз, – отрезал жирный затылок. – Мы живем по правилам. Ни для кого исключений не делаем.
Альфред поспешно убрал голову. Шеф не любит, когда его беспокоят во время приема посетителей. Тем более таких.
Но шеф уже заметил его.
– Эй, пухляк, заходи, – раздался громовой голос Чейза. – Рассказывай, что там у тебя. Мы послушаем.
Посетителем Чейза оказался противный тип, вполне под стать своему затылку. Дряблое лицо с мешками под глазами и мясистыми губами наводило на мысль о хорошем аппетите и плохом здоровье. Тугой воротничок дорогой рубашки так врезался посетителю в шею, что образовалась лишняя складка бледной жирной плоти. Представлять Альфреда посетителю шеф, естественно, не стал.
– Ну что, скумекал, что к чему?
– Да, сэр.
Чувствуя на себе взгляд маленьких глазок жирного типа, Альфред осторожно положил свой текст на стол. Господи, ну и толстяк! Как он в кресле то поместился? И после такого шеф еще осмеливается издеваться над его, Альфреда, весом…
– Ок, посмотрю позднее. – Чейз кинул листок в кипу других бумаг на столе. – Ладно. Нам пора уже.
Чейз встал.
– А ты приберись тут пока. Я отпустил Дженис на сегодня, так что придется тебе помыть пепельницы и чашки.
Он захохотал, как будто отмочил бог весть какую остроту. Гора жира в кресле беззвучно затряслась. Тоже смеется, понял Альфред.
– Да, сэр.
– Не забудь проветрить комнату. – Чейз обернулся уже у выхода. – И пропылесось, наверное. Надеюсь, в твоем университете тебя учили пользоваться пылесосом? Вы идете, Тальери?
Кресло заскрипело, и Альфреду захотелось, чтобы оно развалилось, и посетитель студнем шлепнулся на пол. Но тогда ему пришлось бы заботиться о покупке нового кресла, поэтому хорошо, что его желания никогда не сбываются, и посетитель выбрался из кресла, не повредив его.
– Работай, золушка, – кинул на прощание Чейз и закрыл дверь.
Несколько минут Альфред постоял на месте, молча переваривая обиду. Он давно должен был привыкнуть, но каждый раз издевательства шефа больно ранили. Нет, нельзя расстраиваться. Он должен быть выше этого. Должен все выдержать.
Альфред приступил к уборке. Вычистить пепельницы, вымыть и расставить чашки, собрать бумаги, подмести пол… Не слишком интеллектуальная работенка для человека, окончившего университет с отличием, но не всегда же, в конце концов, копаться в банковских сводках. Альфред подошел к шкафу и стал быстрыми уверенными движениями раскладывать документы по нужным полкам. Он почти закончил, когда что-то вдруг выскользнуло из его рук и с глухим стуком упало на пол. Альфред наклонился, присмотрелся и тут же выронил оставшиеся бумаги.
На полу лежал небольшой пластиковый прямоугольник с символами, которые были слишком хорошо известны Альфреду. Не веря собственным глазам, он дрожащими пальцами поднял прямоугольник и поднес к окну. Никаких сомнений, это он. Но как он сюда попал?
Взгляд Альфреда метнулся к сейфу Чейза, где всегда хранилось это сокровище. Каким образом он оказался среди маловажных документов на столе? Может быть, это не он, а подделка?
Пальцы Альфреда проворно пробежались по сторонам прямоугольника, а глаза выискивали мелкие, еле различимые метки. Все сходится, никакая это не подделка.
Он подошел к сейфу, подергал ручку. Заперто. Ни разу на его памяти Чейз не оставлял его вне сейфа. Что же случилось сейчас? И что делать ему? Позвонить шефу и рассказать о находке? Или…
Сердце Альфреда заколотилось. Нет, он не сделает этого… А почему бы и нет? Это проучит Чейза. Он привык называть Альфреда неряхой и растяпой, а теперь узнает, что настоящий растяпа он сам.
Когда поймет, что потерял электронный ключ от банковского хранилища.
Улыбаясь, Альфред сунул прямоугольник в карман пиджака.
7
Крис
Утренняя ссора с Уиллом задала тон всему дню. В офисе Сэма Гастингса не оказалось, и Крис пришлось ехать через весь город, чтобы встретиться с ним и узнать, что в деле Броуди нет ничего нового. В результате она опоздала на работу и схлопотала выговор от гримера Линды Эбнезер. Да, такая ирония. Крис Барретт, сама Крис Барретт получает выговоры от обычной гримерши.
А все Уилл виноват.
Подставив лицо под невесомые кисточки умелой Линды, Крис закрыла глаза. Недовольное лицо Уилла так и стояло перед ней. Только она решила, что нашла того, кто понимает и умеет слушать, кому небезразлична она как личность, а не просто совокупность физических данных (надо сказать, неплохих). И что? Каких-то полгода прошло, и от заботливого и внимательного мужчины остался недовольный брюзга. Да, она все время занята. Но он прекрасно знал, чем она занимается, когда предлагал переехать к нему…
– Готово. – Линда в последний раз провела пуховкой по лицу Крис. – Красотка.
После выпуска новостей Крис перехватил Марк, помощник оператора, чью фамилию она все время забывала.
– Чудесно выглядишь, Крис.
– Спасибо.
– Кстати, тебя разыскивал какой-то парень. Имя смешное. Вацл… воцл…
– Вацлав?
– Да, точно. Я его видел пять минут назад. Там.
Марк махнул рукой в нужном направлении, и Крис сорвалась с места. На пару с Вацлавом Ворличеком они распутали немало дел. Раз Вацлав ее ищет, значит, у него что-то стоящее есть для нее.
Высокого красавца чеха Крис заметила издалека. Кто бы сомневался, окружил себя толпой хорошеньких ассистенток и травит анекдоты, безбожно перевирая английские слова. Вацлав великолепно владел английским, но на девушек акцент и ошибки почему-то действовали неотразимо, поэтому в таких случаях он всегда вспоминал о том, что он чех.
– Можно тебя на минуточку?
Крис схватила Вацлава под локоть в середине особенно смешного анекдота и потянула в сторону. Вацлав нахмурился было, но, увидев, кто именно тянет его, заулыбался.
– Простите, красавицы, но работа наиглавнее мне, – сказал он и пошел за Крис.
– И почему ты никогда им не рассказываешь, что у тебя степень магистра по английскому? – усмехнулась Крис.
– Тогда они не смогли бы меня поправлять. В каждой женщине дремлет учительница. И даже в тебе…
Так, обмениваясь шутливыми фразами, они дошли до укромного местечка, где ничьи уши не могли бы услышать их разговор. Вацлав моментально посерьезнел.
– Ты была права насчет Чейза.
Глаза Крис округлились.
– На все сто процентов права. Он по уши увяз в этом деле. И речь идет не только о подкупе.
– Ты хочешь сказать…
– Да. Его называют основным заказчиком убийства. Чуть ли не единственным.
Крис ахнула и прислонилась к стене. Вацлаву можно было доверять. Он всегда относился к ее версиям скептически и проверял досконально.
– Что конкретно ты выяснил? – спросила Крис.
Вацлав оглянулся. Оба понимали, что дело слишком серьезно, чтобы рисковать. Никого не было видно, но на всякий случай чех наклонился к самому уху Крис и что-то быстро зашептал.
Она сосредоточенно слушала и лишь изредка кивала.
– Кошмар, – сухо сказала она, когда Вацлав закончил. – Если нам удастся это доказать, Чейзу конец.
– Я слышал это уже три раза, – пожал плечами Вацлав. – И сейчас я умываю руки. Если тебе удастся это доказать…
– Что? Ты меня бросаешь?
– Прости, крошка, но мне дорога моя шкура. Ты не представляешь, чем мне пришлось рискнуть, чтобы раздобыть для тебя эту информацию.
– Я тоже рискую!
– О да, ты молодец.
Вацлав провел пальцем по щеке Крис, она недовольно дернула головой.
– Но нападать на тебя никто не осмелится, ты же знаменитость. А в меня запросто можно выпустить всю обойму, и никто не почешется.
– Трус, – вздохнула Крис.
Вацлав шутовски поклонился.
– Я слишком люблю жизнь, дорогая моя. На этот раз мы подобрались к Чейзу слишком близко. Я так и чувствую его зловонное дыхание за спиной.
– Близко то близко, а толку ноль. Голословное обвинение ни к чему не приведет. Разве что на меня подадут в суд.
– По-моему, добывать доказательства – дело полиции.
– Ох, хоть ты не начинай, – поморщилась Крис. – Полиция это прекрасно, но ей не расскажешь того, что ты только что мне рассказал. Над нами просто посмеются.
– Значит, у тебя два выхода, – улыбнулся Вацлав.
В агатовых глазах Крис зажглась надежда.
– Либо ты бросаешь это дело. Либо… взламываешь кабинет Чейза и достаешь свои доказательства.
Он расхохотался, смакуя разочарованное выражение на лице Крис и не подозревая, что натолкнул ее на мысль. Да, именно так она и поступит. Крис Барретт никогда не отступает. Таких, как Чейз, надо преследовать как бешеных зверей и изолировать…
Трехэтажное здание Вествуд Файненс выглядело неброско и солидно, как и подобает надежному банку. Крис сидела в закусочной напротив и сквозь недомытое стекло разглядывала оплот противника. Для своего банка Чейз приобрел старинный особняк, навел на него современный лоск и, прошу вас, доверяйте свои сбережения банку, где царит дух традиций пополам с лучшими тенденциями современности.
Крис отвернулась. Ее мутило от этого лицемерия. Многим было известно, что на самом деле представляет собой Даррен Чейз. Его имя так или иначе всплывало в связи с каждым делом, которым занималась Крис. Коррупционные скандалы, заказные убийства, связи с мафией, отмывание денег – она могла перечислять до бесконечности. Ее досье на Даррена Чейза пухло с каждым месяцем, однако реальных доказательств было кот наплакал. Она периодически начинала кампании против него в своих репортажах, но адвокаты Чейза не дремали и забрасывали телекомпанию исками. Руководство запретило Крис бросаться бездоказательными обвинениями, но запретить ей искать улики и намекать на грязные связи Чейза они не могли, да и не хотели.
И наконец у нее есть нечто большее, чем просто слухи и подозрения. Вездесущий Вацлав разузнал, что в личном кабинете Чейза, что находится на третьем этаже банка Вествуд Файненс, хранится компрометирующая его информация. Следовательно, если бы нашелся смельчак, способный влезть в самый охраняемый банк в городе и вскрыть кабинет Даррена Чейза, то он бы стал обладателем бесценных фактов…
Крис вздохнула. Надо же, домечталась до ограбления банка!
Она залпом допила остывший капучино и вышла на улицу. Достала из сумочки большие солнечные очки, намотала на голову легкий шарфик. Она только посмотрит на этот банк поближе. Только посмотрит.
8
Эрик
Сквер с фонтаном и удобными скамейками, раскинувшийся перед главным входом в Вествуд Файненс, был традиционным местом для встреч, и потому Эрик не сомневался, что у сотрудников банка не возникнет подозрений, если он просидит там лишний часок. Все очень естественно, парень ждет девушку, которая никак не приходит. Нервничает, переживает. Беднягу можно пожалеть. Но вряд ли кто-то догадается, что на самом деле парень не страдает, а прикидывает свои шансы. Даррен Чейз загнал его в угол, но подсказал выход. Что ж, раз уж ничего не остается, кроме как ограбить банк, почему бы не ограбить банк самого Чейза? По крайней мере, это будет справедливо.
Эрик шутил, но нет-нет, да и поглядывал на вход в банк. В принципе не такая уж бредовая идея. С электронной системой сигнализации он более чем знаком, сам ее разрабатывал. Чейз, скорее всего, нанял еще специалистов, чтобы изменить модификацию, но вряд ли изменения настолько сильны, чтобы он не сумел в них разобраться… Он помечтал немного о том, как пробирается в банк, набивает карманы новенькими банкнотами и швыряет в лицо Чейзу его же собственные деньги. В мечтах выходило неплохо, но в действительности… Не потянуть ему эту затею…
Эрик встал со скамейки, потянулся, глянул на часы, а потом по сторонам, чтобы не выходить из образа парня, ожидающего подругу. И вдруг увидел девушку в больших солнечных очках и легком шарфике, накинутом на голову. Трудно сказать, что именно привлекло его внимание. Девушек в сквере было пруд пруди, однако именно из-за этой Эрик снова сел на скамейку и, притворившись, что смотрит на рекламный плакат на противоположном здании, поглядывал на нее краешком глаза.
Была в девушке некая тревожность, которую Эрик, как человек сугубо технического склада, вряд ли мог описать словами. Она почти не шевелилась и смотрела, не отрываясь, в одну сторону.