Я смахнула со щек слезы. Если и телохранитель окажется предателем, не знаю, как буду жить в этом мире, в котором никому нельзя верить. Нет, только не Мак! Да и не мог он, когда отец поймал мачеху на измене и охрану во дворце усилили, ко мне пускали только Глаю. Вероятно, Мак передал письмо через нее, а позже, когда уже ехали в Аркиол, не удосужился поинтересоваться, дошло ли оно до адресата.
Милосердная, как же глупо получилось!
Безумная мысль пришла в голову. А если все можно исправить? Я – все еще девственница, артефакты на мне, Кайрон, возможно, меня любит, а я – его…
Нет. Ничего нельзя исправить.
Не все так просто. Есть проклятие. Пока Тенебриш имеет власть над главнокомандующим армией, я не вправе передавать ему право на управление королевскими артефактами и Столбами. Иначе Мизгир все равно окажется в руках темного чародея.
– Мне жаль, Кай, что все вышло так глупо.
– И мне, Кьяра, – отозвался он устало.
Помолчав, я все же не удержалась от вопроса:
– Кай, проклятие можно снять?
Он помрачнел и посмотрел на меня как-то странно. С осуждением во взгляде, что ли?
– Нет. Чтобы снять проклятие, нужно выполнить одно условие. Оно неосуществимо, – произнес, как отрубил.
И, вскочив на ноги, подал руку.
– Пора возвращаться в лагерь, – без перехода резко и подчеркнуто бодро сообщил он. – Позавтракаем – и в путь.
Покидая уютную песчаную пещерку, я оглянулась назад. Место, где мы открыли душу друг другу, в тусклом свете зарождающегося дня выглядело мрачно и безрадостно.
Именно так у меня сейчас на сердце.
Обратный путь, который ночью показался мне бесконечным, мы преодолели за час.
Лагерь встретил нас тишиной и настороженными взглядами воинов. Одинаковое выражение, ожидание подвоха было на физиономиях и легионеров и наемников. Даже жутко как-то. Обиделись, что усыпила их? Так я не могла иначе, понимать надо. Я же не злюсь на них, что конвоируют в Форк, в лапы к Тенебришу. У каждого своя правда и свои интересы.
Когда мне принесли миску с кашей, Кайрон заметил:
– Никогда бы не подумал, что вы станете причиной сближения легионеров и наемников.
– При чем тут я?
Счастливчики, которым выпала честь служить своей стране и монарху, смотрели сверху вниз на тех, у кого не было постоянного нанимателя. А вторые после случая отравления, как я иногда слышала, сквозь зубы называли выжившую десятку везучими засранцами. И вот теперь они дружно пялились на меня, как будто видели чудище болотное.
Ой, точно! Из-за всех треволнений забыла, что неплохо было бы искупаться. О чем и сообщила Холгеру:
– Кстати, мне бы горячей воды, прежде чем двинемся в путь.
– Разумеется, ваше высочество, – кивнул он. – А вы не хотите узнать, почему на вас косятся?
Его официальный тон и выканье раздражали. Но, с другой стороны, нарушать этикет при свидетелях не стоило.
– Просветите, ваша светлость, будьте так добры.
Герцог ухмыльнулся:
– Тенебриш предупредил, если следующий ваш побег будет удачным, он всех убьет.
Я закашлялась, подавившись кашей.
Постучав по спине, Кайрон добавил:
– Обещание смерти в муках, знаете ли, сближает.
Верю…
Помолчав, тихо призналась:
– Я вернулась не только потому, что поняла, что проклятие вас убивало. Из-за сестры еще. Пускаясь в побег, о ней я не думала. Но можете не переживать, новых попыток убежать не будет.
Герцог, нахмурившись, промолчал.
Через час мы снова были в пути. Хотя ночь была бессонной, спать не хотелось. Тягостные мысли не давали покоя. Завтра, после обеда, я буду уже в Форке в полной власти темного. Раз не могу убежать, нужно придумать другой выход, чтобы он не стал полноправным королем.
Бросив взгляд на Кайрона, ехавшего справа, сильно пожалела, что нельзя с ним посоветоваться.
Ночь предстояло провести на большом постоялом дворе, стоящем на пересечении двух дорожных трактов. Место пользовалось популярностью, но для герцога Холгера и его спутницы свободные номера нашлись быстро.
По совету Кая я свернула волосы в тугой узел и убрала под платок, надвинув его низко на лоб – так, чтобы спрятать брови. В простом дорожном наряде, без ореола сияния артефактов меня вряд ли кто узнает.
Когда спустились в обеденный зал и заняли крайний стол, миловидная брюнетка, с косой ниже пояса, пела под гитару старинную песню. Считается, что она народная, но я находила сведения в королевской библиотеке, что сочинила ее иномирянка о своей подруге, которая полюбила темного чародея.
Пока Кайрон делал заказ, я приросла взглядом к пятачку между столами, где на высоком стуле сидела исполнительница. Я слушала будоражащую душу песню не раз, но только теперь по-настоящему услышала. Может, потому что повстречала живого темного чародея?
Темное сердце, ты бьешься иначе,
Лед и камень – твои кандалы,
И я молюсь всем богам удачи,
Чтоб увернуться от любви стрелы.
Помню, искала долго объяснение строчки про стрелу, пока кто-то из фрейлин не объяснил, что в мире Сержа Смелого был низкорослый, толстенький божок, который посылал любовь, стреляя в сердце из лука. В живого человека – стрелу! Жестокий бог, видать, мучился комплексами, что поступал с людьми так беспощадно.
Темное сердце из гордости и тьмы
Закрыто для любви,
И чувства светлые богами не даны,
Как ни стучись и ни зови.
Девушка пела хорошо, сильный, приятный голос передавал гамму самых разных чувств – сожаление, надежду, любовь, нежность. Красивая и юная – именно такой представлялась несчастная, осмелившаяся поверить чародею.
Темное сердце, отогреть себя позволь,
Прикосновением души к душе
Я исцелить готова твою боль,
Раз встреча предначертана нам свыше.
Казалось, брюнетка пела о том, что пережила сама, и сейчас рассказывала зачарованным слушателям свою историю.
Я огляделась – люди слушали внимательно, даже подавальщица застыла в дверях, ведущих на кухню. Вторая, выходя в зал, грубо толкнула подругу в спину – та отмерла, ругнулась и понесла поднос к нашему столу.
Темное сердце бьется под рукой,
Былое вдребезги,
В жилах гнев рекой,
Когда я слышу: "Он – зверь, беги!"
Подавальщица, призывно улыбнувшись, поставила перед Кайроном тарелку с едой. При этом она наклонилась чересчур низко, демонстрируя свои прелести в декольте форменного платья. Девушку природа одарила щедро – фигура очертаниями напоминала песочные часы. Лицо приятное, волосы русые, плавная походка. Удивительно, что она не замужем. Может, ищет богатого супруга или покровителя? Чем шэйш не шутит, вдруг в нее влюбится аристократ?
В сердце словно иголкой кольнуло. Я подозрительно покосилась на Холгера. Что там молоденький легионер говорил о проклятии? Его может снять истинная любовь?
Жаль, что моя любовь безответная, я была бы счастлива избавить герцога от проклятия. Увы, он сам сказал, что условие избавления невыполнимо – он меня не любил.
Певица задумчиво перебирала струны, пока решала, какую следующую песню исполнить.
– Смешно слушать песню о любви темного чародея, когда ее не существует в природе, – неожиданно произнес Холгер, похоже, на время тоже подпавший под очарование голоса певицы.
– А как же любовь к своей персоне? – усмехнулась я. – Есть присказка даже – "самолюбив, как темный".
– Поклонники Эшкиля бывают двух типов: истинные фанатики и те, кто продался богу зла за знания. А вот темные чародеи себя не любят, более того, они себя ненавидят. И теперь скажите, стоит ли женщине от такого мужчины ждать любви?
– Они себя ненавидят? – переспросила, сильно удивившись.
Тот же Тенебриш не выглядел человеком, который себя поедом ест. Наоборот, я бы сказала, что он давно договорился со своей совестью. Как говорится, взял в долю.
– Если они не абсолютные безумцы, они знают, что поступают чудовищно, и ненависть к себе сжигает их изнутри. Так как они могут любить других? – Холгер говорил весьма убедительно. – Знаете историю этой песни?
– Да, она написана иномирянкой на основе реальных событий во время войны светлых против темных. Когда призванные из других миров маги, будущие святые покровители Тарры, серьезно обессилили приспешников Эшкиля, юной целительнице не повезло влюбиться в темного. Он ответил взаимностью. И влюбленных попытались уничтожить бывшие друзья чародея. Но у истории счастливый финал – все закончилось хорошо.
– Среди служителей Эшкиля существовала жесткая иерархия, поэтому у темных не могло быть друзей, они одиночки, – поправил меня герцог.
– То есть легенда врет?
– Да. Чародею предоставили неопровержимые, казалось бы, доказательства неверности его возлюбленной. И в гневе он убил ее. А когда понял, что натворил и его обманули, уничтожил половину армии бывших союзников, прежде чем они его остановили. – Немного помолчав, с сожалением добавил: – Ни одна история любви с участием темного не закончилась счастливо.
Если бы не знала, что ему все равно, то решила бы, что ревнует и старается показать темных – и Децема Тенебриша в том числе – в невыгодном свете. Хм, каламбур получился…
После ужина Холгер сопроводил меня наверх, в номер.
Но прежде чем мы дошли до подножия лестницы, произошло два события.
В трапезную вошел Мак с двумя наемниками разбойничьей наружности. Герцог не заметил моего телохранителя, отдавая приказы легионерам. И Мак, не скрываясь, поймал мой взгляд и вопросительно вскинул бровь. Недоумевал, почему я все еще не сбежала?
Я покачала головой, и надежда в глазах телохранителя потухла, больше ничем он не выдал своего огорчения.
Вторым значимым событием стал короткий разговор герцога с симпатичной русоволосой подавальщицей.
Смело подойдя к нам и полностью меня игнорируя, она с придыханием спросила:
– Ваша светлость, не желаете ли вишневого морса в комнату? Душная ночь, вдруг вам захочется, – девица медленно облизала губы, – попить?
Холгер усмехнулся и кивнул.
Сволочь! Он только что при мне согласился на ночь с грудастой подавальщицей! Учитывая, что его комната рядом с моей, это мерзко.
Совесть напомнила, что я не имею права ревновать.
И я сделала глубокий вдох и неторопливый выдох.
– Кьяра, вам плохо? – вмиг среагировал Холгер.
Угрюмое настроение толкнуло на дерзкий и вредный поступок.
– Немного, из-за жары, – заявила я, хотя после грозы погода была замечательной и духота еще не успела вернуться. – Милочка, когда будете нести морс его светлости, занесите и мне кувшинчик.
– Конечно, госпожа, – сквозь зубы процедила подавальщица, мстительно поскупившись на обращение "эрдесса", тем самым понизив меня в сословии. Хотя логически было предположить, что я родственница или хорошая знакомая герцога, а значит, тоже аристократка. – Обязательно занесу.
Моя торжествующая улыбка быстро сникла, ведь теперь я буду знать точное время, когда состоится свидание Кайрона.
Эта мысль не давала мне покоя. Принимая ванну и выбирая зачем-то платье вместо ночной сорочки, я думала о том, что скоро он будет целовать другую женщину.
Ревность, темная и колючая, распирала изнутри. Я понимала, что у него были любовницы до нашей ночи и после нее, когда расстались благодаря интригам одной принципиальной старухи. Но все это было где-то далеко. Сейчас ситуация иная – Кай будет ласкать другую в соседней комнате. И, вероятно, я буду слышать ее стоны наслаждения. Они будут заниматься любовью через стену от меня!
У-у-у!..
Лишь прокусив губу до крови, чуть успокоилась и смогла нормально обдумать ситуацию.
Мужчина не мой. Я сама завтра уже буду принадлежать другому. Да и не любит меня Кайрон, иначе не отступился бы просто так два года назад. Хотя… Я не знаю, что ему написала Глая от моего имени. Может, там такие оскорбления, что страсть любого мужчины погаснет. Так, я снова позволяю надежде раскрыть крылья. А зачем? Если желаемого никогда не получу? Кайрон, даже если бы любил, проклят, подчинен чародею и потому не должен стать полноправным королем. Нет, надежда сейчас совсем не к месту, она причиняет одну только боль.
Пора посмотреть правде в глаза: Децем Тенебриш выиграл. Выиграл, если не придумаю, как сделать, чтобы он не получил мою девственность.
Впрочем, тут все просто. Выход есть.
Вот только это большое унижение в первую очередь для меня. Чтобы Тенебриш не стал истинным правителем Мизгира, мне придется забыть о своих принципах, поступить бесстыдно и безнравственно.
Приняв решение, испытала облегчение. Моя ревность сменилась предвкушением.
Чтобы все получилось, начала с тщательного продумывания плана, ведь забыв что-то, легко испортить хороший замысел.
В первую очередь выковыряла дрожащими руками сапфир из кольца от гнуса, которое было амулетом благодаря заклинанию, наложенному на драгоценный камень. Золото – всего лишь дорогой металл, и он может пойти на оплату, когда нет денег.
А денег у меня не было, лишь три артефакта – целительский, поисковик и от всевозможных паразитов и змей, и роскошный гардероб принцессы. Но расплачиваться платьями? Нет, подавальщица может отказаться, тогда как золото ослепляет.
Я спешила, чтобы решимость не испарилась под давлением страха и сомнения.
Когда в дверь постучали, я накинула легкий плащ, чтобы капюшон скрыл мои необычного цвета волосы. Не хочу, чтобы девица, узнав меня, всем растрепала, кто остановился на постоялом дворе и предложил ей пикантную сделку.
Отодвинув засов, открыла дверь. Легионер, помнивший, что я здесь инкогнито, замялся и пробурчал тихо:
– К вам пришли, эрдесса. Подавальщица с морсом. Пропустить?
– Пусть войдет. – Я отступила к окну.
Грудастая красавица вошла, покачивая бедрами, с двумя глиняными кувшинами в руках.
– Ваш напиток, эрдесса.
Забавно, что обращение она сменила. Интересно, что повлияло? Отсутствие свидетеля – герцога Холгера, которого хотела заинтриговать своей дерзостью? Или то, что так ко мне обратился страж?
– Спасибо. – И уже терпеливо ждущему вояке: – Закройте, пожалуйста, дверь.
Он кивнул и вышел, девушка напряглась, теряясь в догадках, чего от нее хочу.
Я не стала ее долго мучить неведеньем, сразу перешла к цели:
– Хочу кое-что предложить. Как к вам обращаться?
– Зари, – представилась настороженная подавальщица. – Чего вы хотите, эрдесса?
Решительная девочка. Отлично, я тоже терпением не отличалась.
Чувствуя себя последней стервой, с улыбкой ответила:
– Зари, я покупаю у вас кувшин ягодного морса для герцога Холгера. – И протянула ей кольцо без камня.
Машинально она его взяла, посмотрела тупо несколько мгновений… и протянула обратно.
– Нет.
Я изумилась:
– Что не так? Оплата более чем щедрая.
– Нет.
– Отказ не принимается. – Моя бравада таяла.
Ну, не умею я вести себя так, как будто все вокруг черви и только я разумный человек. Но давить на девчонку придется – мой план рухнет, если она пойдет к Холгеру.
– Простите, эрдесса, я пойду, герцог заждался. – Она торопливо положила кольцо на ближайший стул и попятилась назад, глядя на меня, как на готовую атаковать змею.
– Стоять! – строго произнесла я, решив пойти на крайние меры. Сбросив плащ, осталась в вышитом золотыми нитями синем платье. Кулон ярко сверкал в свете маглампы. – Я приказываю взять золото и спуститься вниз, не заглядывая в комнату герцога!
Внезапно девушка рухнула на колени. Поставив кувшин для герцога рядом, заломила руки:
– Ваше высочество, не могу! Я служу вашему телохранителю и не смею завалить задание.
Я опешила, потеряв дар речи. Она от Мака? А он при чем здесь?
– Что за задание? Отвечай, Зари! – приказала и активировала кулон, уколов палец, чтобы артефакт испил крови. Капелька ментального принуждения, которое порой необходимо, когда попадается упрямый или боязливый пациент.
– Морс для герцога и солдат – со снотворным, только для вас чистый. Когда они уснут, Мак с ребятами придут за вами, чтобы спасти.
– Спасибо за ответ, поспи теперь.
Зари мягко упала на пол и тотчас засопела. Чары сна применять мне удавалось все легче и легче, вот что значит практика.
Это происшествие меня немного взбодрило. И я решилась на то, с чем тянула до последнего.
Задвинув засов на двери, легла на кровать. Опустив на живот целительский артефакт, провела диагностику, а затем обезболила место, где собралась поковыряться ножом.
На всякий случай я решила достать и фидем. Вроде бы он выполнял одну конкретную функцию – служил опознавательным знаком для Сторожевых Столбов, но лучше перестраховаться и предусмотреть все.
Находился розовый бриллиант неглубоко. Вынув его, за считаные минуты заживила рану артефактом. Полотенцем вытерла кровь. На ягодице не осталось и следа, только немного зудело там, где выросла новая кожа.
Платье пришлось сменить. Настроение было боевым, и новый наряд я выбрала иссиня-черный, украшенный серебряным шитьем.
М-да, чего только не сделаешь для родной страны…
Следующим шагом стало временное избавление от артефактов – их пришлось спрятать под подушкой. С бесценными предметами так не поступают, но что поделать…
Вновь набросив плащ, вышла в коридор, не забыв прихватить кувшин для герцога. Почему тот, что со снотворным? Страшно мне. Страшно, что задаст вопрос, на который я не захочу ответить.
Выйдя в коридор, позвала десятника Ларка.
– Подавальщица принесла вам морс?
– Да. – Он недоуменно оглянулся на кувшин, стоящий у стены.
– Много выпили?
– Да сколько там его было? По несколько глотков каждому.
– Он со снотворным. Предполагалось, что я сбегу этой ночью, поэтому смените караульных на тех, кто не пил напиток Зари. Саму девушку где-нибудь незаметно спрячьте на этаже, чтобы ее сообщники не всполошились.
Блондин с выбритыми висками посмотрел на меня с одобрением:
– Будет исполнено, ваше высочество!
– Герцога предупрежу сама. – Поймав взгляд десятника, брошенный им на кувшин, улыбнулась: – Морс для меня был без добавок.
Если есть у него хотя бы простенький амулет, определяющий ложь, он подтвердит, что я сказала правду. А то, что мой кувшин остался в комнате, дело другое.
Предупредив легионеров о сорвавшейся попытке похищения, тотчас о них забыла, когда подошла к двери комнаты Кайрона. Застыла.
Всего несколько шагов отделяют меня от судьбоносного поступка. Что обычно думают в такие моменты? Не знаю – я предпочла действовать, чтобы не отступить.
На мой громкий стук ответили сразу:
– Войдите.
Смело влетев в комнату, сразу задвинула тяжелый засов на двери. Обернулась – и окаменела.
Кайрон стоял без рубашки, в одних черных штанах, босиком. И смотрел в окно.
Вид его обнаженной широкой спины зачаровывал. Мускулистая, гладкая, загорелая. Несколько бледных шрамов добавляли мрачной романтики. Именно таким – хорошо сложенным и могучим – я представляла себе истинного героя, когда зачитывалась книгами Габриэля Араса Мартеза.