Дерек поднялся, оставив так и не допитое вино. Следом пружинисто поднялся Къяр. Сама Дани не очень понимала, что же во всем этом делать ей. Но тоже поднялась. Она осталась за спиной мужчин, когда они выходили из комнаты, уже размышляя, что скажет отцу, когда он спросит о цели визита лорда Ревердана. И что следует рассказать Маргрит, а о чем с ней посоветоваться.
Но в дверях Дерек обернулся:
– Ты идешь?
– А ты хочешь взять меня с собой?
– Ну, разумеется. Как я могу делать дела подобной важности без тебя?
Яфа Каванар
В этот день дом казался Яфе особенно пустым и угрожающим. Она не могла усидеть в комнате и обходила комнату за комнатой огромного поместья Каванаров. Но даже когда натыкалась на слуг, те казались ей призраками, созданиями из старых сказок, вынырнувшими в нашу реальность лишь для того, чтобы вновь исчезнуть.
На шествии Яфа гордо сидела на спине Мехары. Накануне они немного потренировались, но взлетать пока драконица не стала – и Яфа была с ней согласна, что пока еще слишком неуверенно чувствует себя на драконьей спине.
Но во время шествия именно Мехара первой поняла, что происходит.
Держись, только и успела она передать Яфе.
А в следующее мгновение драконьи лапы уже оттолкнулись от булыжников мостовой, и Яфе пришлось крепче вцепиться в жесткие чешуйки, чтобы не свалиться вниз. Ветер тут же растрепал ее длинные волосы, уложенные в прическу, а тонкие ткани парадных одежд, теперь хлестали дракона и развивались там же, где драконьи крылья.
В книгах Яфа читала о воинах прошлого, которые с успехом сражались магией с драконьих спин. И ей рассказывали множество сказок и старинных историй о полетах на драконах. Во всех в них повествовалось о благородных воителях, гордо выпрямлявших спину меж драконьих крыльев и обозревавших картины внизу.
Реальность оказалась иной. Яфа вцепилась в чешуйки, крепко прижавшись к ним лицом, и молила богов только о том, чтобы не упасть. Несколько раз перед ее мысленным взором мелькали картины, которые видела Мехара, но у Яфы не было желания в них разбираться.
Только когда драконица опустилась во дворе поместья Каванаров, и Яфа на дрожащих ногах буквально скатилась на землю, Мехара приблизила к ней чешуйчатую морду. Ее глаза смотрели на сидящую на траве девушку в ворохе расплескавшихся вокруг одежд.
Ты в порядке?
– Насколько могу быть в порядке, впервые полетав на драконе.
Это не так сложно, ты привыкнешь.
– Во имя богов, что произошло?
И тогда Мехара передала в сознание человека четкие картины того, что видела сама. Яфа поняла их даже лучше, чем сама драконица.
Я хочу быть с остальными. Они увели Ниневет за город.
– Да… конечно. Возвращайся, когда сможешь.
Вряд ли Яфа когда бы то ни было в этом призналась, но все то время, что не было драконицы, она ждала ее возвращения и не находила себе места. Она приказала закрыть ворота поместья и никого не пускать. Поэтому ходила из комнаты в комнату, нервно теребя перчатки на руках – а за окном постепенно темнело, и на Таркор опускались беспокойные сумерки.
Когда Яфа приказала слугам зажечь в поместье свечи, наконец-то вернулась Мехара. Девушка сразу поспешила к ней.
Вижу, ты привела себя в порядок, усмехнулась драконица. Ее зрение было куда острее человеческого.
Яфа действительно сменила платье на простое бархатное и привела в порядок волосы. Она расчесала их не меньше тысячи раз, пока ждала.
Прости, что так долго. Ниневет… никогда не отличалась уравновешенностью. К тому же, Ферант справедливо решил, что драконам пока лучше не показываться в городе.
– Зачем же ты вернулась?
Ты ждала меня.
Яфа с благодарностью обняла драконью шею, а потом присела под крылом подруги.
– Я не знаю, что творится в городе.
Я тоже. Никто из драконов. Но возможно, твой гость расскажет.
– Мой гость?
Он у ворот. И хотя ты велела никого не пускать, его никакие засовы не остановят. Лучше впусти сама.
Нахмурившись, Яфа поднялась с земли и, отряхнув траву с ткани, направилась к воротам поместья. Там действительно ходили слуги и явно не хотели кого-то впускать.
– Что происходит?
– Там всадник с охраной, миледи. Он утверждает, что канцлер Шестого дома и прибыл к вам.
– Впустите его.
Ворота распахнулись, и внутрь тут же въехало несколько всадников. Успело окончательно стемнеть, так что слуги зажгли факелы, и в их свете Яфа могла удовлетворить свое любопытство, рассматривая гостей – она же сама оставалась не узнанной во тьме.
Она догадывалась, что Касадель Ибран не из тех людей, кто будет разъезжать с охраной, а значит, он хочет, чтобы этот визит стал официальным. Ну надо же, в день такого шествия к ней пожаловал сам канцлер. Правда, судя по его пропыленной одежде, он не из дворца – и не после ванной с парой полуголых девиц.
Решительно спрыгнув с коня, Касадель кинул вожжи одному из конюхов, отрывисто приказав хорошенько позаботиться о лошадях и о его людях.
– Проведите меня к леди Яфе.
– Лучше я сама проведу вас в гостиную.
Он удивился, когда Яфа, улыбаясь, выступила вперед, но не стал ничего говорить или спрашивать. Девушка сделала неопределенный жест рукой и пригласила гостя следовать за ней в поместье. До этого она успела распорядиться, чтобы им подали ужин. Мать Яфы, когда еще была жива, любил говорить, что у девушки может не быть никаких достоинств, но определять, когда гость голоден, а когда ему достаточно предложить десерт или фрукты – ее величайший долг. Яфа не была столь искусна, как мать, но отлично видела, что вряд ли Касадель Ибран явился с пира.
Им накрыли в гостиной, и гость не произнес ни слова, пока они усаживались. Пока разливали вино, Яфа попыталась немного разрядить атмосферу:
– Я подумала, вы не откажетесь перекусить.
– Благодарю, леди Яфа, я действительно не ел с утра. Но у меня есть время только на краткую беседу.
– И небольшой ужин. Я поняла. Но все равно не отпущу вас, пока не расскажете основные новости!
Касадель кивнул, а слуги подали легкие закуски и какое-то мясо с пряностями – но Яфа толком не чувствовала вкуса, особенно когда гость начал разговор.
– Как давно вы получали вести от вашего брата, леди Яфа?
– От Равена? – нахмурила она. – Какое это имеет значение?
– Отвечайте, леди Яфа.
– Достаточно давно. Пару недель назад, может, больше. Он редко пишет. Вы же не хуже меня знаете, его отослали послом в Четвертый дом.
– Я могу взглянуть на эти письма?
– Разумеется, в них нет ничего особенного.
– Сейчас же.
Пожав плечами, Яфа подозвала одного из слуг и отдала краткие распоряжения. Когда тот ушел за бумагами, девушка в упор посмотрела на Касаделя.
– Послушайте…
– Почему он редко пишет?
– Я не обязана отвечать.
– Обязаны. И не хуже меня знаете почему.
– Потому что мой брат изменник и хотел занять трон? – поджала губы Яфа. – Я ничего о нем не знаю! А вот вас и королеву Равен, похоже, снова заинтересовал после сегодняшних событий. Он в Четвертом доме, успокойтесь уже!
Королева Идсара Шантон когда-то ввела специальное учреждение на территории дворца. Она называла его Инквизицией, и каждый житель Шестого дома боялся попасть в его застенки. Потому что именно там проводились самые изощренные пытки и знали, как из любого человека выжать то, что он знал.
Сына Идсары не зря прозвали Тафаримом Милосердным. Он упразднил Инквизицию и объединил ее… с Канцелярией. Но ни для кого, кроме самого короля, не стало секретом, что внутри мрачных стен дома Инквизиции творятся все те же дела. Именно со времен Тафарима Шантона Верховный Канцлер стал не просто заведующим бумагами, но и заведующими самыми страшными и грязными делами короны.
Сейчас Яфа хорошо понимала, почему на эту должность назначен Касадель Ибран. Он не торопясь резал мясо на тарелке и просто беседовал, но задавал вопросы тоном, не терпящим отказа. И Яфа была уверена, если б она отказалась отвечать, он заставил ее силой. Интересно, доел при этом мясо? Или сначала ужин, а потом дела? Но почему-то Яфа не сомневалась, если б он счел, что она что-то знает, но не говорит, то мог бы начать пытать ее прямо здесь, той самой вилкой, что сейчас отправляет куски мяса ему в рот.
Яфа вздрогнула и отвела взгляд. Не слишком-то приятные мысли, но есть ей расхотелось окончательно.
– Ваш брат не в Четвертом доме, – Касадель Ибран положил приборы на опустевшую тарелку. – Похоже, он нашел способ либо посылать подставные письма, либо достаточно быстро вернуться.
– Откуда вам известно?
– Мне не известно, где он сейчас, в Таркоре, Шестом доме или где-то еще. Но я точно знаю, что не в Четвертом. Возможно, там его жена Джана, но не Равен Каванар. Об этом мне доложили буквально на пути сюда. Я доверяю своим шпионам и осведомителям. Поэтому вынужден спросить еще раз: как вы думаете, почему он редко вам писал?
– Ну уж не потому, что я была в курсе, что он вовсе не собирается оставаться в Четвертом доме. Он… Равен даже не попрощался со мной, когда уезжал. Ему казалось, именно я виновата в провале его плана. Потому что в последнее время не одобряла его.
– Почему?
– Сесть на престол было глупой затеей, которую ему внушил Астадор. Сначала это казалось забавным, но потом… мне нравится наше поместье, нравилась наша жизнь с Равеном до того.
– До его женитьбы?
– Да. Он очень изменился после речей Астадора и женитьбы на Джане.
Касадель Ибран смотрел на Яфу очень внимательно, пока слуги убирали посуду. Ей могло стать не по себе, но слишком горько стало от воспоминаний о прошедшем. Она думала, что все осталось позади – но здесь, перед этим гостем, в своем поместье, в простом домашнем платье и без брони прически, оказалось крайне сложно себя сдерживать.
Девушка не сомневалась, Ибран оценивает ее. Пытается понять, где и на сколько она врет. Если б он не умел этого делать, то вряд ли стал канцлером.
– Вы закончили ваш допрос? – с вызовом спросила Яфа.
– Вполне, леди Яфа. Я мог бы попросить вас и впредь оставаться верной короне и сообщить, если брат попытается связаться с вами… но не буду. Не беспокойтесь, если он попытается, мои шпионы доложат.
– Я очень рада. А теперь десерт.
Впрочем, есть пудинги и засахаренные фрукты ей вовсе не хотелось. Да и их количество на столе, когда внесли слуги, явно превышало разумные пределы. Похоже, на кухне прознали о гостях и так соскучились по ним, что готовы закатить целый пир. Что ж, последний год они готовили только для Яфы.
– Надеюсь, вы будете также великодушны и поделитесь новостями из города.
– Нечего рассказывать, – пожал плечами Касадель. – Вы правильно сделали, что закрыли ворота, люди сегодня крайне… впечатлительны. Их можно понять. Шамширы, на которых они всегда надеялись, подняли восстание, а драконы, которыми они восхищались, разрушили часть Тепе-Бампур и многих убили. Теперь повсюду требуют разобраться и с теми, и с другими.
– Драконы! Всего лишь одна драконица.
– Люди не хотят их различать. Поэтому я бы советовал вам тоже отправить свою за город. Хотя бы на некоторое время.
– А шамширы?
– Под домашним арестом до будущих распоряжений короны.
Яфа не удержалась и фыркнула:
– О, я уверена, эти распоряжения ждут только признания их командира, который сейчас наверняка в ваших застенках.
– Вы очень проницательны, леди Яфа.
– Принц Дэйн уже сделал заявление?
– Пока нет.
– Если не сделать этого завтра и не наказать виновных, народ будет в ярости. Впрочем, все это вы знаете не хуже меня.
– Но ваши рассуждения достаточно трезвы.
– Несмотря на вино, – улыбнулась Яфа и подняла свой бокал в безмолвном тосте.
Касадель Ибран действительно не остался надолго. Едва закончился ужин, он откланялся – похоже, извиняться за резкие слова было не в его правилах, но Яфа его не винила. А когда канцлер ушел, поместье снова стало казаться невыносимо огромным и пустым.
Спустившись во двор, Яфа некоторое время посидела с Мехарой, а потом все-таки последовала хорошему совету и попросила ее переждать пока за городом. Неохотно, но драконица подчинилась. Яфа же еще долго стояла во дворе и смотрела вслед темному силуэту на фоне звезд. А потом невольно обернулась к воротам. И подумала, что где-то за ними, возможно, в Таркоре прячется ее брат лорд Равен Каванар. Вынашивающий планы мести, возможно, устраивающий перевороты.
И не желающий связываться с сестрой.
Касадель Ибран
Ночь давно опустилась на неспокойные улицы Таркора. Накрыла собой дома, гудящие таверны и шелестящие драконьи крылья. Затихли и крики в казематах бывшей инквизиции, теперь принадлежащей дворцовой канцелярии.
Канцлер Шестого дома Касадель Ибран сидел в своей комнате. Он расположился в глубоком кресле, обитым дорогим алым шелком – но его потертость выдавала, что кресло отнюдь не новое. На самом деле, оно принадлежало еще дяде Касаделя, – отцу того, кто сейчас предпочитал называть себя Дереком Валентайном.
Но мысли Касаделя были далеки от кузена. Он отдыхал после длинного и насыщенного дня, и его комнату освещало лишь несколько канделябров. Выгнав всех слуг, мужчина просто наслаждался теплом и кратким спокойствием.
Он скинул парадный камзол из отливающей синевой парчи – жутко дорогой, но такой же неудобный. В течение дня Касаделю так и не представилось случая переодеться. Теперь камзол лежал на кровати бесформенной кучей одежды, запачканной кровью.
Сам Касадель остался в нижней рубашке, пропитанной потом, но по крайней мере, своим собственным. Перед его глазами еще стояла картинка мрачных казематов инквизиции, где извивающийся и плачущий Нилуфар Тэрис умолял помиловать его. Несколько служащих канцелярии методично проводили пытки под контролем Ибрана, который сам допрашивал пленника. Пока тот ронял на его праздничный камзол слезы, сопли и кровь – но не признавался ни в чем. Только умолял.
– Стоило думать раньше, – холодно произнес Касадель, и низкие стены подземелья сделали его голос глухим. – Теперь ты предатель. Только ты можешь облегчить свои муки.
Но он молчал. И в итоге, Касадель согласился, что им всем нужна пара часов отдыха – а потом можно снова приниматься за дело. Он намеренно сказал об этом в присутствии хлюпающего Нилуфара. Чтобы тот знал, что передышка всего лишь временная.
Но хотя картины еще стояли перед глазами Касаделя Ибрана, они не слишком его трогали. Он много раз видел страдания людей и научился отстраняться от них, не принимать близко к сердцу. И использовать в собственных целях и нуждах, если это требовалось.
Несмотря на благородное происхождение, Касадель редко придавал ему значение, а большую часть юности провел в Нижнем городе, среди портовой изнанки. Впрочем, как и Дерек Валентайн, который именно в тот момент взял подобное имя. Только потом их дороги разошлись, и кузены редко видели друг друга.
Теперь же Касадель Ибран, канцлер Шестого дома, сидел на потертом алом шелке кресла и игрался с пламенем свечи. А пока в его ушах не утихли стоны пытаемого маршала, он размышлял, так уж ли ему нужны его признания.
Он не говорил леди Яфе, но вовсе не его шпионы узнали о возвращении лорда Равена Каванара. Королевскому двору давно не требовались шпионы – ведь была Теневая гильдия.
Правда, пару часов назад письмо пришло не на имя королевы, а лично ему, Касаделю Ибрану. С удивлением тот увидел, что его послал Дерек Валентайн. Тот сообщал, что вместе с лордом Къяром Реверданом они заняты поиском известной им личности (конечно же, в письме Валентайн не назвал имени Дэйна), но возможно, канцлеру будут интересны последние новости, которые нарыли его шпионы.
Что знает Теневая гильдия, то известно и короне.
Интересно только, почему о восстании шамширов не было никаких известий? Почему о том, что лорд Равен Каванар в Таркоре или на пути к нему, известно только сейчас? Касаделя Ибрана интересовало, это Теневая гильдия была не в курсе, или они по каким-то причинам не стали сообщать королеве? В обоих случаях Касаделя крайне интересовал ответ на вопрос "почему".
Но это позже. Сейчас есть вопросы поважнее.
В дверь легонько постучали, и Касадель узнал стук – это могла быть только сестра.
– Заходи, Алиция.
Бледная и хрупкая, они приоткрыла тяжелую дубовую дверь и проскользнула внутрь. И сразу же обняла брата.
– Ох, Касадель, я так боялась за тебя!
– Не стоило, ты же знаешь, я могу о себе позаботиться. Хорошо, ты не пошла на шествие.
– Да уж… до меня доходили разные слухи.
– Скорее всего, большая часть правдива. Шамширы напали на королеву и принца, а заодно и все шествие. А драконица королевы разнесла не только их, но и часть улицы Тепе-Бампур.
– Какой ужас!
Алиции явно не сиделось на месте, и она начала нервно, хоть и медленно мерить комнату шагами. Многочисленные браслеты на ее запястьях тонко позвякивали. Она благоразумно не стала спрашивать о деталях, зная, что Касадель не сможет соврать ей – а чем меньше она знает о государственных делах, тем лучше. Так считала сама Алиция.
– Я ведь видела все, ты знаешь? – неожиданно сказала она.
– Что видела?
– Происходящее. Глазами драконов. То одного, то другого.
– Разве такое возможно? – нахмурился Касадель. – Ты же не связана ни с одним из них.
– Нет, но я слышу их. Слышу их всех.
– Это… Дар?
– Наверное.
Девушка беззаботно пожала плечами. Ее, в отличие от брата, не пугала мысль о необузданной магии, и она могла как легко принять Дар, так и легко расстаться с ним. Но Касаделя это беспокоило куда больше.
Однажды в квартале Джанар, где расположилось припортовые таверны, он видел безумного старика. Как говорили, он сам выцарапал себе глаза, не в силах справиться с магией внутри себя и не имея возможности ее использовать. Когда его видел Касадель, старик сидел в куче отбросов и напевал бессмысленную песенку без слов. Зрелище действительно жуткое.
И Касадель Ибран никогда не слышал о том, чтобы глазами драконов могли видеть другие люди, не связанные с ними. Да и те общались только со своим драконом. Мужчина не стал обсуждать с сестрой, но про себя решил выяснить вопрос. И если Алиции нужен маг или какое-то лечение, чтобы не превратиться в того безумного старика, значит, они у нее будут.
Тем временем, сама девушка подошла к кровати Касаделя и взяла в руки его камзол. Она тут же заметила пятна крови и повертела одежду в руках.
– Кровь? – нахмурившись, Алиция посмотрела на Касаделя. – Не твоя же?
– Не моя. Нилуфара Тэриса.
– Маршала?
– Вряд ли тот, чьи подчиненные пытались поднять восстание, сохранит титул. И жизнь.
Алиция отбросила камзол обратно на кровать.
– Но он же такой дурень! Кто угодно мог обвести вокруг пальца Тэриса, и он действительно ни в чем не виноват.
– Возможно. Но я хочу знать, кто же обвел его вокруг пальца. И бывшему маршалу Тэрису это точно известно. И он расскажет мне.
– Для его же блага, – вздохнула Алиция, – для его же блага пусть расскажет. Ты голоден?
– Нет, я ужинал… в поместье Каванаров.