Она их всех победит! Остатки смеха рассеялись. Если она не сможет их поставить на место, они так и продолжат относиться к ней как к ребенку.
Ник тяжело опустился на стул:
– Я не пытаюсь сделать твою жизнь сложнее, Блэйр. Но рак груди… – Он стиснул кулаки. – Я просто запаниковал. Прости, что недооцениваю тебя, что веду себя так, как будто ты сама не можешь о себе позаботиться. Похоже, я все время перед тобой извиняюсь – но мне правда жаль…
– Спасибо, – сказала она, ценя его искренность. – Значит… ты мне поможешь?
– Всем, чем смогу. – Он разжал кулаки. – У тебя есть идеи?
– Нет, – вздохнула она. – Если бы у нас был роман, то все смотрели бы на меня иначе… – Она замерла. – Я не имею в виду, что надо завести роман! Плохая идея! Но… – Она осеклась, надеясь, что щеки у нее не такие красные, как она подозревает.
– Можно притвориться.
– Нет, я не хочу лгать. Просто хочу, чтобы меня перестали считать инвалидом.
Ник внезапно подался вперед:
– Тебе нужно, чтобы люди видели тебя здоровой и радующейся жизни.
Блэйр указала на свое лицо:
– Мне казалось, что здоровый вид мне удается.
Ник прищелкнул пальцами:
– Ты играешь в софтбол?
– Да, хотя давно этого не делала…
– В воскресенье школа Стиви проводит спортивный день для родителей и друзей – соревнования и барбекю, чтобы собрать деньги на тренажеры. Конечно, там будет не только софтбол, но…
– Хочешь, чтобы я пришла играть?
– Хочу, чтобы ты всем показала, что можешь бегать, бить по мячу и смеяться.
Это был великолепный план, и Блэйр так и сказала. "Идеально!" Если она хочет, чтобы люди считали ее нормальной, надо нормально себя вести. Блеф! И кто знает? Может, она начнет и чувствовать себя нормальной. Со временем.
– Может, не помешает еще сходить в паб в пятницу или субботу.
– Отлично, – кивнул Ник.
– И отвести Глори в кино. – В Дангоге был один из старейших кинотеатров в графстве.
Ник хлопнул в ладони и откинулся на стуле с самодовольной ухмылкой.
– Еще ты можешь предложить занятия сама. Вне конкурса. Допустим, два раза в неделю… Будешь учить девочек всем этим… женским штучкам.
Блэйр улыбнулась, но… хватит ли ей смелости вот так предлагать себя? Свои уроки макияжа и поведения…
– Знаешь… – Ник потер затылок. – Стиви и Поппи были в восторге от твоего урока. Кто знал, что осанка так восхищает шестнадцатилетних девочек? – Он закатил глаза.
– И кто знал, что разговоры о подаче мяча и оборонных стратегиях в бейсболе восхищает шестнадцатилетних мальчиков?
Его взгляд потеплел.
– Ладно, признаюсь: когда девочки сегодня делились впечатлениями, я наконец понял, о чем ты говорила. Этот конкурс учит не только красоте, но и умению себя держать. И к себе относиться. Уверенность, самооценка… – Он подался вперед и нахмурился, словно подбирая нужные слова. – Девочки начинают верить в себя и показывают, на что способны. – Это было очень трогательное признание. – Теперь я понимаю, что их желание участвовать в конкурсе не значит, что они хотят стать моделями. Как мальчики, которые играют в крикет по выходным, не планируют играть в национальной команде.
– Бинго, деревенщина, – негромко сказала она. Внутри у нее потеплело. – Благодаря конкурсу я обрела уверенность в себе и поэтому смогла стать моделью. А когда оказалось, что работа модели мне не очень нравится, мне хватило уверенности сменить карьеру. Конкурс "Мисс Шоугерл" открыл мне новые пути. Победа была не главным, как и для большинства девочек. Главное – прикладывать усилия, делать все, что можешь, и гордиться своими достижениями. – Она ухмыльнулась и пожала плечами. – А еще это очень весело.
Его взгляд стал еще теплее.
– Блэйр, ты так много можешь предложить девочкам. Уверен, что к тебе придут все конкурсантки, и другие девочки тоже. – Он вынул бумажник. – За Стиви и Поппи я заплачу прямо сейчас.
– Стой, убери! – Она замахала руками. – Я буду в городе всего три недели.
– Это шесть уроков, как короткий курс в колледже.
Все складывалось идеально.
– Стиви повесит объявление в школе.
– А я – в магазине Глори. И раздам листовки на улице. Глори наверняка разрешит использовать зал в ее галерее. – Блэйр не могла объяснить, почему так уверена.
– Если нет, позвони мне.
Блэйр чувствовала, что все делает правильно.
То же самое она чувствовала, когда целовала Ника.
Она постаралась прогнать эту мысль, прежде чем голова не закружилась снова. Но было уже поздно. Все равно она постаралась взять себя в руки.
– Спасибо. – Она протянула к нему руку, но в последний момент отдернула. Лучше не надо.
– Я ничего не сделал, просто хотел искупить свою вину.
– И как успешно!
Его взгляд опустился на ее губы, и между ними заискрился воздух. Они оба замерли, словно ждали чего-то.
Но потом Ник отодвинул стул:
– Мне надо идти. Уже поздно. – Он торопливо вышел в ночь.
Блэйр постаралась не замечать своего огорчения, что он не поцеловал ее на прощание – даже в щеку.
Глава 7
К половине пятого пятницы на курс Блэйр записалось шестнадцать девочек. Проходя мимо мастерской Ника по дороге в магазин, она поддалась импульсу и заглянула внутрь.
– Ник? – позвала она.
– Я здесь! – раздался голос из глубины.
Она последовала туда, в мастерскую, где на гидравлическом лифте был поднят "корвет", а Ник стоял в цементированной яме под ним и возился с чем-то на днище автомобиля.
Автомобиль был произведением искусства. Как и Ник.
– Привет. – Он покосился на Блэйр, но вернулся к работе. – Принцесса пожаловала.
– Привет-привет, деревенщина.
Она окинула взглядом мастерскую. Свет лился через окна в потолке и через большие двойные двери, распахнутые во двор. Внутри пахло маслом и дегтем, инструменты были разложены по скамьям в видимом беспорядке, за которым крылся хаос. Рядом были припаркованы две машины, явно ждущие своей очереди: блестящий черный "мерседес-бенц-пульман", от вида которого Блэйр ахнула, и "Порше-911" 1970 года, от которого у нее потекли слюнки. Ник работал над самыми замечательными автомобилями в мире… и все равно нашел время для ее маленького седана. Наверное, ее простая и очень женская машинка выглядела здесь, среди этих красавцев, совсем чужеродно… Блэйр сглотнула. Это место было очень мужским. Мужественным. Как его владелец, с широкими плечами… крепкими руками…
– Эй, принцесса, не подашь мне вон тот ключ?
Блэйр подскочила на месте, щеки у нее горели.
Она невидяще уставилась на инструмент, на который показывал Ник, а потом рывком схватила и подала ему.
Ковыряясь в машине, он выглядел на своем месте, но она помнила, как он рассказывал о своей мечте, о доме отдыха на природе: помнила устремленный вдаль взгляд и гадала, что стало с этой мечтой.
Надо думать, жизнь…
– Что ты делаешь? – Она подошла ближе к краю ямы. Может, он и не мечтал стать автомехаником, но его руки двигались быстро и уверенно, пальцы были сильными, и она видела, что он знает свое дело.
– Осторожно, – предупредил он, – я не хочу испачкать твой наряд.
Блэйр улыбнулась. На ней были джинсы, но футболка была белой, так что она снова отодвинулась. Ник одарил ее одной из своих беззаботных усмешек, и ей внезапно перестало хватать воздуха, а в мастерской стало жарковато.
– Не стоит тебе носить белое, горожанка.
– Почему? – слабо выдохнула она.
– Потому что мне сразу хочется тебя запачкать. – На этот раз его усмешка сопровождала откровенно оценивающий взгляд. Ее щеки вспыхнули. Вернувшись взглядом к ее лицу, он ухмыльнулся шире, словно в точности знал, какую реакцию вызывает. Невольно Блэйр ступила ближе. Ник вернулся к работе, но все так же поглядывал на нее искоса, пока…
Он сдавленно выругался, и из-под днища автомобиля ударила густая черная струя, прямо Нику в лицо.
Блэйр с визгом отпрыгнула и уставилась на него. А потом расхохоталась. Не могла остановиться, буквально подвывала:
– Ты бы себя видел, деревенщина!
Ник поднялся из ямы:
– Думаешь, это смешно, горожаночка?
Блэйр не могла остановиться, хотя уже держалась за живот.
– Я ничего смешнее не видела… никогда! – выдохнула она. – Николас, тебе надо в клоуны пойти…
Она осеклась, когда поняла, что Ник целеустремленно придвигается к ней все ближе. Вытянула руку, чтобы его удержать.
– Эй, не делай глупостей! Потом пожалеешь…
– О, горожаночка, об этом я не пожалею.
На этих словах она развернулась, чтобы убежать, но не успела сделать и пару шагов, как руки Ника обвились вокруг ее талии и с захватывающей дух стремительностью он притянул ее к себе. И потерся грязной щекой о ее щеку.
– Грубиян! – взвизгнула она, все сильнее смеясь и пытаясь его оттолкнуть. Без тени успеха. Его руки были как из стали, а грудь – каменная стена под ее ладонями.
Ник ухмыльнулся; даже через деготь и масло эта улыбка лишала ее сил.
– Я же говорил, недолго тебе ходить чистенькой, принцесса.
– Ты… свин деревенский! – ответила она, с трудом подбирая подходящее оскорбление, потому что ее пронизывало желание, горячее и сильное.
Ник расхохотался в ответ и мотнул головой. От движения черные капли с его волос брызнули на ее белоснежную футболку.
– Смотри, что ты наделал! – она изображала возмущение, которого не чувствовала.
– Совершенно нечаянно получилось. Честно! – Но он все равно ухмылялся, пока доставал чистую тряпицу. Которой и попытался промокнуть пятна у нее на груди.
И тут Блэйр вспомнила. И замерла.
Смех угас. Господи, только не дай ему задеть протез… Рот наполнился горечью.
– Отпусти меня, Ник, – хрипло выдавила она.
– Расслабься, горожаночка. Я… Он осекся, нахмурился, глядя на нее сверху вниз, все еще держа руку с тряпицей над ее грудью, но не прикасаясь. Блэйр сглотнула. Никто не касался ее протеза, кроме нее и врача. Ее сковало стыдом. И страхом. Она рванулась из рук Ника.
– Я же сказала, отпусти!
Он ослабил хватку, но скользнул руками к ее плечам, словно чувствовал, что она лишается сил. Однако Блэйр высвободилась из его хватки и опустилась на стул, пока не подкосились ноги. Ей не приходили в голову никакие шутки, никакие отговорки. Ее охватывали неловкость и стыд.
И боль.
Она закрыла глаза; боль скручивала ее изнутри, так что она едва могла дышать. Фантазии о поцелуях Ника, о том, чтобы дразнить его и доводить до грани… это было не более чем фантазией. Конечно, желание толкало их в объятия друг другу; но что будет, когда он увидит ее без одежды? Страсть превратится в отвращение и жалость, и на этом все кончится. Как случилось с Адамом. Второй раз она этого не переживет.
– Блэйр, ты в порядке? Тебе плохо? – Ник сглотнул. – Я не сделал тебе больно?
Это заставило ее открыть глаза.
– Нет. – Она покачала головой.
– Прости. Я забыл. – Она тоже забыла, на несколько благословенных мгновений. – Я просто шутил…
Ей хотелось уйти, но ноги не слушались.
Ник перевернул ящик и сел на него, прямо перед ней; взгляд у него был темным.
– Если тебе не плохо и я не сделал тебе больно, то что сейчас произошло?
– Не важно, Николас. Просто забудем.
– Ерунда! То, что заставляет тебя так реагировать, – важно.
– Как реагировать? – Она вскинула голову.
– Как будто ты вот-вот упадешь в обморок. Или тебя стошнит! – Он взъерошил волосы пальцами, и даже под грязью было видно, насколько он побледнел. – Прости, – пробормотал он. – Не следовало говорить так резко. Просто…
Господи, только не это.
– Блэйр, я думал, что сделал тебе больно…
Его голос звучал совершенно искренне. Блэйр покачала головой, на этот раз медленнее.
– Нет, не сделал.
– Так почему?.. – Он жестом пояснил, что имеет в виду.
Блэйр уронила было лицо в ладони, но Ник поймал ее руки раньше и вложил в них тряпицу, указывая на ее лицо. Она вспомнила, что так же перепачкана, как и она. Пока она вытиралась, можно было не отвечать.
Сам Ник не озаботился тем, чтобы вытереть лицо; просто сидел перед ней и молча ждал.
Она не знала, что сказать. Но несправедливо было позволять ему думать, что он в чем-то виноват.
– Я… – Блэйр сглотнула. – Я думала, что ты будешь трогать… здесь. – Она указала себе на грудь.
Он посерел.
– Я бы ни за что не сделал тебе больно нарочно!
– Это не больно! То есть… шрам еще немного чувствительный. Но такая возня, как сейчас, ничего мне не сделает.
Ник секунду рассматривал ее.
– Тогда что?..
Она смочила пересохшие губы.
– Никто до сих пор не прикасался к моему протезу. И я… – она сглотнула, – я думала, что ты… это невыносимо…
Оказалось, что Ник может побледнеть еще сильнее. Он не сказал больше ни слова.
– Слушай, – вырвалось у Блэйр, – я все еще привыкаю к этому. Не знаю, что ты еще хочешь услышать… Да, я знаю, знаю – мне не следует этого стыдиться. Но…
– Но?.. – От мягкости его голоса ей стало еще хуже.
– Это трудно. – Она встретила его взгляд. Ник словно требовал, чтобы она закончила признание, поделилась с ним всем. – И в общем, мой бойфренд не особенно способствовал моему принятию себя.
– У тебя есть бойфренд? – напрягся Ник.
– Был, – поправила она и не могла сдержать сухую усмешку, когда он заметно расслабился. – Врач показал нам фотографии того, как будет выглядеть моя грудь после операции, и… он сбежал.
Ник вскочил на ноги с ругательством, от которого у нее вспыхнули уши.
– Вот мерзавец!
– Да, согласна. Так что я его уволила.
– Уволила?
– Адам на меня работал, был одним из моих дизайнеров. – Она пожала плечами. – Мерзавец. Он использовал меня для продвижения, но я этого не понимала, пока не стало слишком поздно. Тогда-то я его выставила. – Она выпрямилась. – И это принесло мне огромное удовлетворение.
Неожиданно оказалось, что они оба снова смеются, хотя Блэйр не понимала, как это началось. Ник снова сел на ящик:
– Блэйр…
– Не начинай. – Она не хотела слышать, что ему жаль. От этого ей станет только хуже. – Я жива, и прогнозы хорошие. Мне есть за что благодарить судьбу.
И на этом ей надо сосредоточиться.
– Кстати, о благодарностях. Знаешь, сколько человек записалось на мои занятия?
– Десять?
– Больше.
– Двенадцать?
– Шестнадцать!
Он издал победительный вопль; улыбка согрела Блэйр до костей.
– Потрясающе! Я же говорил, что так и будет. И я тебе обещаю: когда они все расскажут другим, придет еще больше.
– Больше? Да ладно! – Она махнула рукой и улыбнулась. – Но поэтому я сюда и пришла – поделиться. И поблагодарить тебя за идею.
– Не за что.
Но он явно отвлекался от разговора. Его взгляд опустился к ее губам, и она поняла, что Ник хочет ее поцеловать. Ее немедленно охватил ответный жар.
Она вскочила на ноги, жалея, что не может рассеять свои непокорные чувства по ветру.
– Я… мне пора. Увидимся в воскресенье в школе.
– Давай мы со Стиви заедем в одиннадцать?
Она покачала головой, а когда Ник поднялся на ноги – отступила. Он был слишком большим, широкоплечим… слишком соблазнительным.
– Не нужно, я доберусь сама, – сказала она и заспешила к двери.
– Эй, принцесса! – Она не остановилась. – Тебе лучше выйти через черный ход. А то ты так выглядишь…
Блэйр развернулась:
– Сам пойди помойся, плебей.
Проходя мимо него, она не могла не улыбаться.
Ник увидел Блэйр, едва она вышла на школьную спортплощадку. Светло-серые брюки карго прекрасно демонстрировали длину ног. У него ныли ладони от желания провести по всей их длине… заставить ее дрожать в предвкушении… разжечь в ней желание.
Он знал все причины, по которым об этом не следовало думать. Но все равно не мог вытряхнуть мысль из головы. Стиснув зубы, он сосредоточился на выкладывании ромба для софтбола. И совсем не на том, с кем она разговаривала, или какие восторженные взгляды бросали на нее мужчины, свободные и не очень. Однако это было трудно. В ярко-розовой футболке она выделялась среди других, как экзотическая птица. Ник пересчитывал мячи и биты, ругаясь себе под нос.
На голове у нее был повязан шарф, ярко-розовый с оранжевым, с золотыми нитями, которые блестели на солнце. Он удерживал волосы, чтобы не лезли в лицо. Концы развевались по ветру, придавая ей игривый вид. Но Ник чуть не споткнулся о биту, когда понял, что шарф на ней не для красоты. Он держит ее парик на месте.
Он сглотнул. Что, если парик слетит у всех на глазах?
Блэйр вскинула руку, и он внезапно понял, что она машет ему.
– Привет, горожанка! – крикнул он, занимая руки мячами и битами.
– Первая игра – девочки против мальчиков! – крикнула она в ответ. – Ты капитан команды мальчиков, а я – девочек! – Команды ликующе закричали. – И вам придется тяжело, мальчики!
Ник ухмыльнулся. Блэйр и девочки собрались в кружок, виляя круглыми попками, словно нарочно дразня всех мужчин старше двенадцати. Он готов был спорить, что на вчерашнем занятии Блэйр обсуждала с ними игровые стратегии. У него в груди разрасталось предвкушение.
С довольным возгласом девочки разомкнули круг, и Блэйр подбежала к нему.
– Орел или решка? – спросила она, кокетливо выгнув бровь.
– Орел.
Она бросила монетку.
– Решка! – объявила она, даже не взглянув, и улыбнулась так нахально, что Ник понял: она не собиралась играть по правилам. – Мы бьем первыми, девочки!
Новое ликование, и началась игра.
Мальчики должны были бы выиграть, и выиграли бы, если бы девочки не использовали каждый грязный трюк в своем распоряжении, чтобы их отвлечь. Ник едва не поперхнулся, когда пятнадцатилетний Пол Дэвидсон заходил на базу, был всего в паре шагов, и тут Стиви, Поппи и Шерил Смит хором позвали его: "Пол, Поли, смотри!" – и одновременно задрали футболки. Пол пропахал землю носом.
Под футболками на них были майки с нарисованными смайликами.
– Ведьма! – ругнулся он на Блэйр, когда команды пожимали друг другу руки после игры.
– Вам повезло, что получилась ничья.
– Твоя правда, – застонал он. – Но чему ты учишь мою дочь?
– Как важно побеждать любой ценой, конечно. – Ее щеки зарумянились, глаза сверкали, и Ник никогда не видел ее такой красивой. – Ох, давно я так не веселилась!
Ник понял, что и он тоже.
– Блэйр, мы готовы!
– О, я играю в кегли. А ты?
– Боюсь, нет. Я обещал, что организую партию в софтбол для детей помладше.
Она посмотрела на детей, которые собирались у него за спиной, и на секунду ее взгляд затуманился. О чем она думала? О жизни, которая теперь была невозможна? У него болело за нее сердце.
– Тебе помочь?
– Мне помогает Мэйси.
Мэйси, мать-одиночка, переехала в город несколько лет назад. Ее пятилетние близнецы возглавляли противоборствующие команды. Блэйр моргнула, и выражение ее лица внезапно стало непроницаемым.
– Увидимся позже.
Они пересеклись снова только через полтора часа;
Блэйр нашла его возле жаровни, где он готовил сосиски.
– Будешь? – спросил он.