– И это, ребятушки, скажу я вам, еще большое везение, что Хозяйка нам не в истинном своем обличье явилась, а в лисьем. – Макар Померанца точно и не услышал. – Это мы просто малым страхом отделались.
– А какое у нее истинное обличье? – спросил Егор, которому сказка про какую-то лисью Хозяйку нравилась все больше и больше. Он с детства сказки любил.
– Ну, ясное дело, какое, – егерь пожал плечами, – женское. Старики рассказывали, что тот, кому доведется Хозяйку лисой увидеть, золото непременно найдет, а кому она женщиной явится, того смерть неминуемая ждет.
– Что-то я не припомню, чтобы мы золото на топи находили, – усмехнулся Егор.
– Так то ж когда было! – развел руками Макар. – В девятнадцатом веке все здешние реки были золотодобытчиками облюбованы. Много золота не намывали, – он разлил первач по стопкам, продолжил: – до тех пор, пока на Лисьем ручье Хозяйка не объявилась. Вот тогда-то и стали старатели на берегу самородки находить. Да не просто так, а в тех местах, на которые золотая лиса указывала.
– А кто она такая, эта Хозяйка? – Егор осушил свою стопку. – Откуда взялась?
– Так то темная история, – Макар махнул рукой, – темная и запутанная. Мне ее бабка в детстве рассказывала.
– Ну, так а ты нам расскажи, – потребовал Егор. – Интересно же, что за диво такое мы сегодня на болоте встретили…
* * *
Демьян Субботин. Сибирь. XIX век
…Богатство его росло и множилось. Был Демьянка, Акима Субботина меньшой брат, а стал Демьян Петрович Субботин, уважаемый человек, завиднейший во всей округе жених. Хоромы себе царские отгрохал, жить стал богато да с размахом, а старательное ремесло все одно не бросал, потому как, почитай, только ему одному Хозяйка свою милость и являла. А что за такую-то везучесть небывалую Демьяна в деревне колдуном стали звать, так то не беда. Пущай, глядишь, бояться сильнее станут. В старательском деле без страху никак нельзя, только дай слабину – налетит воронье, все, что трудами праведными нажито, растащит.
Вот, казалось бы, нет на тыщи верст кругом человека богаче, чем Демьян Субботин, а счастья все едино никакого. Боязно же за богатство-то, а ну как лиходеи какие обкрадут?! В доме золотишко держать по нынешним неспокойным временам опасно, а банкам Демьян никогда не доверял. Что ж это за богатство такое, которое нельзя в любой момент в руки взять да полюбоваться! Долго он думал, как с золотом поступить, ночами не спал и надумал-таки. Слитки надобно подальше от людских глаз схоронить. Да так, чтобы ни единая живая душа не догадалась. Есть одно место такое – Лисья топь, Лисий ручей аккурат из нее начало берет. Гиблое место, ежели дороги не знавши туда сунуться, так сгинешь всенепременно. А посеред топи, местные сказывали, островок есть с пещерой. Только в пещеру ту просто так не попасть, лаз нужно знать потайной. Вот же какое местечко чудесное для его золотишка! Дело осталось за малым, провожатого сыскать. Да не абы какого, человек должен быть сильный, потому как сундук с золотом по топи придется на своем горбу тащить, с лошадьми туда не сунешься.
Митяй Леонов приглянулся ему сразу. Во-первых, топь знает как свои пять пальцев, с малолетства с батькой-охотником по тайге шастал. Во-вторых, сильный, что медведь, такой сундук неподъемный сможет и в одиночку тащить. А в-третьих, Митяй – мужик не из болтливых, коли велено молчать, так молчать и будет. Осталось только о плате сговориться – и можно в путь отправляться…
…Ох, и страшенное место – эта Лисья топь. Ведал бы Демьян, что так все тяжко будет, не пошел бы, ей-богу! Но тепереча уж куда?! Тепереча отступать уж поздно, дорога только вперед. А Митяю все нипочем, топает себе по колено в болотной жиже да еще и сундук прет. С сундуком хорошо все вышло. Митяй смастерил из веток волокушу, ну и тащил волоком. Сундук-то надежный, из просмоленной лиственницы. Такому вода нипочем. Демьяну одно оставалось: следить, чтоб волокуша никуда не съехала, ну и подталкивать, ежели что.
К острову они спустя полдня вышли. Умаялись оба, даже Митяй больше не скалился да песни не пел, только чертыхался, как оступался или волокуша в сторону загребала. А остров такой чудной: торчит гора каменная посеред болота, на первый взгляд никакого лазу в эту гору нет, но, видать, не зря он Митяю такие деньжищи наперед заплатил. Митяй свое дело знал.
– Посиди, – говорит, – барин, отдохни, а я скоренько камешки пересчитаю.
Камешки – это валуны неподъемные, такие, что и вдесятером не сдвинешь, а Митяй знай свое гнет:
– Тута есть камень один, он токмо с виду большой и тяжелый, а на самом деле и дите управится.
Да только не дурак Демьян сидеть, ему ж надобно все своими глазами увидеть да на чертеж все подробненько нанести. А то мало ли что…
А камень-то приметный оказался, на морду лисью похож. С виду тяжелый, а навались на один край – он и поворачивается вокол своей оси.
Ко всему Демьян готовился, а чуда такого не ожидал: посеред пещеры – озеро круглое, как блюдце. И свет льется откуда-то сверху, неяркий такой, скудный. Но свету того хватает, чтоб разглядеть, что вода в озере черная, точно деготь, может, от глубины, а может, от чего другого.
– Неглубоко тута, барин, и вода нормальная. – Митяй присел на краю озера. – Глубина с мой рост, не более. Ежели хочешь свой сундук схоронить, то лучшего места, чем под водой, тебе не сыскать.
А и то верно! Даже коли кто чудом сумеет топь пройти, на остров забрести да лаз в пещеру сыскать, то ни в жизнь не смекнет, что золотишко можно под водой прятать, потому как из-за воды черной кажется, что глубина в озере колодезная.
Сам-то Демьян в воду не полез, пообещал Митяю сверх оговоренного накинуть, тот и сиганул в озеро, а сундук с золотом следом уволок. Вот и все, поди сыщи клад-то. Кто ж додумается дно озерное проверить?
Как сделали дело, Демьян сразу повеселел. Ночь они на острове переждали, накормили комарье вдосталь, а на рассвете в обратный путь тронулись. Без поклажи идти веселее было, Демьян шагал вслед за проводником да по сторонам поглядывал, что запоминал, а что и на бумажку рисовал, чтобы не забыть. До Лисьего ручья добрались к полудню. Митяй решил болотную жижу с одежи смыть, а Демьяну все на руку. Пока проводник в воде плескался, он ножик свой любимый в кармане нашарил. Нельзя в этаком деле сообщников в живых оставлять. Денег, вперед уплоченных, конечно, жалко, да тут уж ничего не поделаешь.
Митяя он по шее полоснул, как раз когда тот из воды выбирался. Лучше бы под ребро ножик загнал или прямиком в сердце, да захотелось вдруг молодые годы вспомнить, похвастать удалью молодецкой. Проводник за горло схватился, захрипел и на Демьяна начал заваливаться. Это ж еще чего доброго кровищей перемажет! Демьян отступил, да, видать, не шибко проворно, успел Митяй напоследок его за ворот рубахи ухватить да дернуть. Рубахи-то не жалко, другое страшно – цепочку, на которой лисий медальон болтался, ирод этот порвал, и медальон прямиком в воду упал. А в Лисьем ручье течение побыстрее, чем в иной реке. Даром что ручьем зовется. Мелькнул медальон золотой искрой да и сгинул…
До ночи Демьян дно прочесывал, все надеялся, что отыщется пропажа. Вымок с ног до головы, замерз, а так ничего и не нашел. Опомнился, только когда луна взошла, выбрался из ручья да так и застыл столбом… Стоит на берегу баба: вся в белом, косы огненные по плечам стекают аккурат в воду. Ведьма…
– Вот и дождалась я тебя… – Сама улыбается, а глазюки зеленым огнем горят. – Устала я, Демьянка, верой и правдой убивце своему служить. Отслужилась.
– Хозяйка, смилуйся! – Демьян на колени рухнул, голову руками закрыл. – Смилуйся, пощади! Я ж раскаялся, вот те крест, раскаялся! – перекрестился, думал, что гадина эта креста убоится, да просчитался.
– Раскаялся, говоришь? – по голосу не понять, верит али насмешничает. – Ну, коли раскаялся, так у меня для тебя гостинец. Погляди-ка, Демьянка!
Боязно смотреть, да ничего не поделаешь. Поднял Демьян голову, а перед ним уже не баба вовсе, а лиса рыжим хвостом песок метет. Это что же! Это значит явила ему свою милость Хозяйка-то? Как есть явила! Вон какой самородок большущий из земли торчит, даже подумать страшно, сколько такая громадина завесит.
– Любишь золото? – Лиса под ногами крутится, а голос ведьмин прямиком в голове звенит.
– Люблю, Хозяйка! Кто ж его не любит?!
– Так бери. Твое оно… – Сказала и исчезла.
Опомнился Демьян, кинулся к самородку, хотел подальше от берега оттащить да в кустах прикопать, да не тут-то было. Руки будто чужие сделались, замест самородка потянулись к кушаку, обвязали один конец вокруг камня, а второй вокруг шеи…
…До чего ж вода в Лисьем ручье холодная. До чего ж самородок тяжелый. Зайти подальше от берега, туда, где воды по грудь, да отпустить каменюку окаянную…
– Вот тебе и золото, Демьянка! На веки вечные… – последнее, что услышал перед тем, как самородок его на дно утянул…
* * *
– …А Демьяна Субботина в Лисьем ручье нашли с камнем на шее, – Макар увлекся рассказом не на шутку, даже про первач свой забыл. – Кто говорил, что конкуренты его утопили, кто, что сам утопился, но местные, все как один, считали, что это Хозяйка с ним счеты свела. С тех пор ее пореже видеть стали, но уж если видели, то все: либо клад найдешь, либо богу душу отдашь.
– А с нами как же? – спросил Егор. – Мы ж вроде клад не нашли, и живы все, слава богу. Чего ж тогда она нам явилась, эта Хозяйка?
– А ты не понял? – Макар посмотрел на него внимательным, совсем не хмельным взглядом. – Она ж нас к Наташке выводила. Мы ведь совсем в другом направлении шли, не явись нам Хозяйка, девочка бы утонула.
– С чего это нашей коммунарке такие привилегии? – хмыкнул Померанец.
– Так кто ж его знает? – Макар пожал плечами. – Говорят, Хозяйка женщин и детей никогда не обижала, все больше с мужиками озоровала. Бывали случаи, что она заплутавших ребятишек из тайги выводила. Может, и с Наташкой так. Может, пожалела, а может, еще чего. Вот вы меня, ребятушки, убейте, а спрашивать я бы у нее ничего не стал. Мне и одной встречи на всю жизнь хватило. Ну, что, выпьем по последней и на боковую? – Он встряхнул почти пустую бутыль первача.
– Какая боковая?! – возмутился Померанец. – Макар, да мы с Ялаевым еще только во вкус вошли. Ты лучше скажи-ка нам, как в вашем поселке обстоят дела с культурной жизнью?
– С культурной жизнью? – егерь задумчиво подергал ус, а потом сказал: – Будет вам культурная жизнь. Одевайтесь!
* * *
В баню Настя не пошла, хоть ей и предлагали. И за стол с мужиками не села – больно надо. Она может и на кухне чай попить с Софьей Семеновной. Сначала все было тихо-мирно, а потом Егор с Антоном намылились на танцы. Собирались шумно и долго, вырядились как павлины. Макар обозвал их пижонами, а Софья Семеновна лишь неодобрительно покачала головой и попросила долго не задерживаться, на что Макар тут же ответил, что дело молодое, пусть парни развеются.
Развеются… Настя представила, как эти двое собираются "развеиваться", и совсем расстроилась. Не то чтобы ей хотелось вместе с ними в клуб, но могли бы хоть из вежливости пригласить. Она бы, разумеется, отказалась, потому что ерунда все это и баловство, но все равно обидно.
– Наташа, я тебе в домике для гостей постелю, – сказала Софья Семеновна, когда они закончили убирать со стола. – Устала, небось?
Да, она устала: и физически, и особенно душевно. Устала так, что ноги не держат и в голове туман. Перед завтрашним днем надо обязательно выспаться, потому что неизвестно, когда ей доведется в следующий раз поспать по-человечески. Завтра она попросится в город вместе с Макаром, а дальше… Что будет дальше, Настя старалась не думать. Будет день – будет пища…
Домик для гостей оказался маленькой бревенчатой избушкой, притулившейся на самом краю Макаровых владений, возле бани. Внутреннее убранство роскошью не поражало, но было здесь довольно уютно. Две кровати, застеленные клетчатыми пледами, пушистый половичок на полу, старый шкаф и два стула. На стене, над одной из кроватей – плюшевый коврик с оленями, точно такой же был когда-то в доме Настиной бабушки.
– Здесь останавливаются охотники, – пояснила Софья Семеновна. – Те, кто приезжает издалека, постоянные клиенты Макара Петровича.
– Такие, так Антон и Егор?
– Да, они тоже здесь ночевали.
– А где они будут ночевать сегодня? – насторожилась Настя.
– Не волнуйся, девочка, дом большой, – Софья Семеновна улыбнулась. – Впрочем, эти оболтусы заявили, что будут спать на сеновале. Они, видишь ли, вернутся не скоро, поэтому не хотят нас тревожить. Все, отдыхай! Кровати я уже застелила, выбирай, которая тебе больше нравится.
Настя выбрала ту, над которой висел коврик с оленями.
– Дом закрывается изнутри, – сказала Софья Семеновна на прощание. – И вообще, не волнуйся, на ночь Макар Петрович выпускает погулять Муху, а она чужого к участку и близко не подпустит. Спокойной ночи, Наташа.
Как только хозяйка ушла, Настя тут же закрыла дверь на замок. Конечно, Муха собака грозная, но береженого и Бог бережет…
* * *
Сельский клуб произвел на Егора неизгладимое впечатление. Честно говоря, он ожидал увидеть деревянную сараюшку, с грехом пополам приспособленную под нужды местной молодежи, а увидел добротное кирпичное здание в два этажа, ярко освещенное и с виду совсем новое.
Возле клуба было оживленно. На скамейке бренчал на гитаре хлипкий отрок, здесь же, замерев от восторга, сидели благодарные слушательницы, девчонки лет пятнадцати, не больше. Хотя кто их разберет, нынешних акселератов? Чуть поодаль возле старенького мотоцикла кучковались мальчишки, совсем еще зеленые, даже несмотря на акселерацию.
– Детский сад, – заключил Померанец и разочарованно сплюнул себе под ноги. – Где обещанные красавицы?
– Да ты погодь, будут тебе еще красавицы.
Точно в подтверждение Макаровых слов у клуба нарисовались три девицы. На первый взгляд от городских барышень они мало чем отличались, ну разве что чуть более здоровым видом и ярко выраженной фигуристостью. Барышни кокетливо стреляли глазками в их сторону и о чем-то перешептывались. Померанец, который еще с институтских лет испытывал слабость к пышнотелым девицам, восхищенно присвистнул и заметно приободрился.
– Ну, Антоха, согласен быть сегодня первым парнем на деревне? – Егор похлопал друга по плечу.
– Макар, а они как, отзывчивые? – Померанец не сводил взгляда с местных красоток.
– Отзывчивые, – Макар усмехнулся в усы. – Только имейте в виду, кавалеры у них тоже отзывчивые. Как отзовут за клуб да начистят хари, мало не покажется.
– Не переживай, отобьемся, – сказал Егор и подмигнул одной из девиц, самой компактной из троицы. – Мы от медведя отбились, не забывай.
– Отбились бы вы, если бы не Наташка, – буркнул Макар и потер раненую руку. – В общем, вы тут смотрите, сильно не озоруйте, а я домой пошел.
В отличие от клуба, сама дискотека Егора не впечатлила. Не помогло ни братание с местным авторитетом Степкой Лиходеевым, ни раздавленный на троих пузырь беленькой, ни призывные и многообещающие улыбки секс-бомбы местного розлива Анжелки, ни танцы под завывания дико популярной в этом сезоне полупопсовой-полуроковой группы. Егору было маетно и грустно. Как-то вдруг накатила извечная русская тоска, когда не знаешь, что лучше: то ли набить кому-нибудь морду, то ли завалить какую-нибудь бабенку, то ли завалиться спать самому. Поразмыслив немного, Егор выбрал третий, самый разумный вариант. Видимо, сказались годы, прожитые в цивилизованной и ужасно скучной Америке.
Померанец идти домой отказался. Чувствовалось, что друг мечется между первым и вторым вариантами, но с выбором еще до конца не определился.
– Ты, Ялаев, иди один, – Антон икнул, – а я тут оттянусь. Когда еще получится так расслабиться?
Да, что правда, то правда. Где еще советник городского головы, без пяти минут губернатора, сможет облапать продавщицу сельпо и набить морду лучшему вальщику леса в районе? Только здесь, в благословенном Бирюково. Вот и не надо ему мешать, пусть человек наслаждается свободой. И вообще, он такой стресс пережил, что все эти выкрутасы – скорее всего чистое позерство, способ доказать самому себе, что после того случая в тайге жизнь не остановилась и с ним по-прежнему все в порядке.
Дорога домой показалась неожиданно длинной. То ли в Бирюково с наступлением ночи в силу вступали иные пространственно-временные законы, то ли Егор просто выбрал не тот путь.
Калитка открылась с тихим скрипом, и в то же мгновение на него прыгнуло что-то большое и лохматое, лизнуло шершавым языком в ухо, радостно взвизгнуло. Хорошо, что он вовремя сообразил, что это большое и лохматое – Муха, а то бы без инфаркта не обошлось.
– Привет, – Егор потрепал псину по загривку.
Псина тихо тявкнула в ответ. Вот они, чудеса дрессировки: во время первой встречи была готова порвать их с Померанцем на британский флаг, но стоило только Макару сказать волшебное слово "свои", и, полюбуйтесь – милейшее существо, только чересчур слюнявое и тяжелое.
– Не знаю как ты, а я спать. У меня в последнее время в жизни были одни только стрессы, – пожаловался он Мухе и направился к домику для гостей.
Дверь была заперта на замок. Разумно – времена нынче неспокойные. Егор пошарил в кармане джинсов, нашел ключ, который еще до их неудачного сафари выдала ему хозяйка. Попасть ключом в замочную скважину получилось не сразу. Он списывал этот конфуз на непроглядную темноту, но в душе знал, что виной всему – Макаров первач и выпитая на троих бутылка водки.
В домике тоже было темно. Егор бы обязательно включил свет, если бы вспомнил, где выключатель. Пришлось пробираться на ощупь, ориентируясь на лунную дорожку на полу. Дальше просто: Антохина койка справа, его – слева, под плюшевым ковриком с оленями, элементом сельского шика. С одеждой Егор мудрить не стал – где сейчас найдешь тот шкаф? – сбросил прямо на пол.
…Что-то было не так с его кроватью. Хуже того, кровать, кажется, была уже занята. Рука коснулась чего-то теплого и гладкого, заскользила вверх. Вот это, кажется, впадинка между лопаток, а вот это шелковистое – волосы…
Закончить свои изыскания Егор не успел – тело, узурпировавшее его кровать, вздрогнуло и завопило. Тело кричало слишком громко и воплем своим грозило перебудить всю округу. Думать было некогда, действовать нужно было быстро…