- Да, знаю. Про полтергейста. Один раз в глухом поселке Луизианы… - начала я и осеклась. Не хотела вспоминать. Папа держал девочку, а я с помощью соленой воды и бабушкиной рябиновой палочки проводила обряд по изгнанию полтергейста. Он кидался в нас мелкими предметами и даже угодил чашкой папе в голову, пока я не догадалась очертить круг вокруг дивана, к которому была привязана девочка, тем самым разорвав связь между ней и духом. А от ослабевшего духа легче избавиться.
Папа мне тогда не сказал ни слова - незачем. А я вся извелась. Теперь же здесь, в Школе, хотят, чтобы я ходила на какую-то тупую дребедень для отстающих. Нет слов.
Грейвс щелкнул пальцами и протянул мне один из двух бумажных стаканчиков с латте.
- Ты хотела мне что-то рассказать?
- Н-нет. - Я ссутулила плечи. - А про носферату я не знала. С поврежденным мозгом?
- Мы проводили опыты со святой водой и тканевыми срезами - забавно получилось. Если сдам зачет по вводному курсу, займусь компьютерным моделированием миграций вампиров - применю свой математический талант. - Глаза у него сверкнули. Глотнув кофе, он посмотрел на мой поднос. - Гамбургер хочешь?
В отличие от меня, терявшей время на граждановедении, он действительно занимался делом.
Я передернула плечами.
- Нет, спасибо. Хотела бы я посмотреть, кто все это готовит.
Он кивнул - мы друг друга поняли.
- Ага, я даже ничего не могу унюхать через это облако. Ем только жареное, а не вареное или печеное. Сырое еще не могу. Но я выяснил кое-что интересное. - Губы скривились в язвительной усмешке. - Ну, давай, спроси.
Я невольно улыбнулась.
- Ладно, спрашиваю: что ты выяснил?
Здесь учатся трудные мальчики из семей вервольфов. Мамочки и папочки отсылают их из дома в Школу. А девочки-оборотни остаются дома. Боевым приемам их учат родители. Ну как?
Девочки-вервольфы остаются дома. Значит, существуют еще Школы. Ну, хотя бы на этот вопрос есть ответ.
- А почему трудных посылают сюда? Здесь что, исправительная колония?
Он снова просиял - я задала правильный вопрос.
- Ага, что-то вроде. Дисциплина и все такое. Но есть еще кое-что. В Школы посылают не одних трудных. Посылают всех мальчиков. Это договор. Соглашение между влиятельными семьями вервольфов с одной стороны и дампирами, стоящими во главе Братства, - с другой. В Братстве есть не только бойцы, но и чиновники, которые обеспечивают безопасность студентов во время обучения. К тому же они обещают поддержку вервольфам, а за это те каждый год отсылают сюда часть своих отпрысков. Это у них называется десятиной.
Так, хорошо. Еще один ответ.
- А семьи дампиров есть?
- Некоторые дампиры женятся на обычных девушках. Или просто живут в гражданском браке. Большинство стараются сохранить инкогнито - из-за охотников за вампирами. Многие остаются в браке до тех пор, пока не выяснится, сможет ли их партнерша родить дампира. Некоторые не могут. Слушай, Дрю, тебе все-таки не мешало бы прийти на занятие.
Ну, началось.
- Ни за что. Вот дадут мне такие же крутые предметы, тогда пойду.
Я осторожно отпила глоток кофе. Горячий, но ничего. Правда, не похож на папин. Я вздрогнула. Опять те же мысли.
- Так как у тебя дела? - Грейвс взял гамбургер и, откусив большой кусок, стал методично жевать. Каждый раз за едой он спрашивал меня одно и то же. Хм. Каждый раз в обеденный перерыв он приходил сюда вместо того, чтобы убежать куда-нибудь с новыми друзьями.
На другом конце зала завязалась драка между темноволосым дампиром и высоким худым волком. Вскрики и тявканье на несколько секунд перекрыли общий гул. Тут же вмешался препод-вервольф - в кожаных штанах, футболке с надписью Kiss и с густыми плотными усами, которые очень странно смотрелись на гладком лице. Оборотень был отброшен в одну сторону, дампир - в другую. Как только препод отвернулся, мальчишка-дампир вскинул руку в неприличном жесте.
Почему-то я думала, что люди, знающие Истинный мир, не будут вести себя как долбанутые придурки. Похоже, ошибалась.
Я резко выдохнула - оказывается, все это время я сдерживала дыхание.
- Нормально. - Я поставила стаканчик на стол. - Хочешь пойти погулять?
Грейвс поспешно сглотнул.
- У меня сейчас спарринг. Черт, никогда не думал, что меня так отделают.
- Спарринг… - Его научат драться. Без проблем. А на меня ни у кого нет времени. - И чем вы там занимаетесь?
Он пожал плечами.
- Спиннинг пока идет по азам. Говорит, сначала мне надо перестать бояться удара. И больше тренироваться, потому как в ярости меня может спасти только автоматизм.
- Спиннинг?
Грейвс кивнул, и прядь волос выскочила на лоб.
- Ага. Его зовут Бобби, а прозвище Спиннинг. Длинный такой, тощий, особенно, когда перевоплощается. И ноги как у кузнечика.
- А-а. - Как легко ему удается заводить друзей. - После уроков пойдешь куда-нибудь?
- Ага. У нас пробежка. Недели через две будет полная луна - у многих первое перевоплощение. Если овладею паркуром…
- Паркур. Смешное слово.
В сотый раз я говорила это, и в сотый раз он улыбнулся в ответ. У него засветились глаза.
- Тебе бы точно понравилось. Это очень здорово. А когда научат падать, прыгать и всему прочему - так вообще легче легкого.
- Для волков?
Он опять пожал плечами.
- Ты можешь присоединиться. Некоторые дампиры тоже участвуют. В тренировках, конечно, не в самих забегах.
- Грейвс, эй, Грейвс!
Грейвс обернулся. Кучерявый волк проорал ему что-то с другого конца столовой, и Грейвс молниеносно - почти неуловимо - показал ему средний палец. Вокруг поднялся было недовольный гул, но тут же стих, когда Грейвс, сощурив свои зеленые глаза, пристально посмотрел на кучерявого.
Вечность назад, в Дакоте, мальчик-гот такого не сделал бы никогда. Он был на самом конце пищевой цепочки - как и я. Но сейчас он… ну, типа… популярен. Или на пути к тому. Помогло то, что он лупгару - то есть почти как вервольф, но без крайностей. Он не обрастает шерстью, не становится похожим на большой парик, и не достигает семи футов ростом. Кристоф сказал, что Грейвс здесь будет "принцем". И Грейвс почти им стал.
Я снова уставилась на свой поднос. На нем уже мало что выглядело съедобным, так что я отхлебнула еще кофе. Он бултыхнулся в желудок, пожурчал там немного и успокоился.
- Чего он хотел?
- Ничего. - Грейвс пожал плечами. - Они любят подразниться.
- Насчет?.. - Насчет того, что ты сидишь рядом с чумичкой?
Да ерунда. На вот. - Отставив мой поднос в сторону, он незаметно пододвинул ко мне маленькую тарелку с гамбургером и картошкой фри. - Ешь, пока горячее.
Я взяла картошку. Грейвс выдавил на тарелку кетчуп из порционного пакетика. Мы погрузились в молчание - как будто вокруг нас образовался вакуум тишины, поглотивший даже пустые стулья, стоявшие возле столика. Может, у меня действительно какой-нибудь редкий вид социальной чумы. К тому же разговаривать не хотелось. Ни с кем, кроме Грейвса. Но с ним пока было не о чем.
Оказалось, я действительно голодная. Из гамбургера был вынут весь лук, но зато добавлена щедрая порция маринованных огурцов - видимо, Грейвс знал, ч то я съем его угощение.
- Спасибо.
- Да пожалуйста! Первый бесплатно.
Я снова невольно улыбнулась.
- Это не первый гамбургер, который ты мне приносишь.
- Да и не последний. Но сегодня он первый, так что давай ешь. У меня в запасе час, а потом пойду в зал - меня будут мутузить. Так что выкладывай все. Ты что-нибудь заказала через Интернет?
- Не-а.
Одежду я получила в ящиках, на которых стоял другой номер почтового отделения - совсем не тот, что значился в памятке. Я переписала его и запрятала в рюкзак - вдруг пригодится. И ведь как-то угадали с размерами. А вервольфы вместе с Грейвсом отправлялись за шмотками "в город" - вроде бы куда-то рядом, хотя Школа стояла, казалось, в самой глуши.
А меня не брали. Никто не должен был знать, что в Школе появилась девочка. Сначала я долго ломала голову, откуда они берут деньги. Потом решила не заморачиваться. У меня в черной потрепанной холщовой сумке лежала пачка наличных, и достать еще труда не составляло. Но! Самой мне никогда не приходилось этим заниматься. Рядом всегда был папа, который…
- Эй, Дрю, алло? - Грейвс помахал рукой у меня перед носом. - О чем задумалась? Видно, глубоко.
Я пожала плечами и взяла еще ломтик картошки.
- Размышляла, откуда берутся деньги. Хозяйство-то немаленькое. Если остальные Школы такие же большие, то вопрос, как за все это платят.
Грейвс посмотрел на меня исподлобья тем самым новым взрослым взглядом. Ощущение такое, будто он прислушивается к музыке, которую я не слышу.
- Да, я тоже об этом думал. Хочешь, попробую разузнать?
- Угу. - Еще картошка, кусок гамбургера и глоток кофе. - Можно я пойду с тобой? На тренировку.
Пауза затянулась, и я поняла, что он имел в виду: "Лучше не надо, Дрю". Я так хотела, чтобы он это сказал вслух… Комок гнева в груди стал расти и подниматься.
- Почему?
Он снова ссутулил плечи. Но теперь Грейвс не походил на птицу, как еще пару недель назад - до укуса. Он больше не был маленьким.
- Не обижайся, но я не хочу, чтобы девчонка видела, как мне надерут задницу. Это мужское дело.
Мне стало смешно, и я быстро опустила голову, чтобы волосы закрыли лицо. Все-таки длинная шевелюра бывает полезна. И она вдруг начала слушаться. Надо же.
- Ты же знаешь, что эта девчонка могла бы тебе сама задницу надрать.
- За драку меня живо вышвырнут отсюда. Давай не будем пробовать.
- Не вышвырнут. Тогда я тоже уйду.
Я бы пошла куда угодно, лишь бы выбраться отсюда. Но я не могу, не могу! Меня разыскивает король вампиров.
- Тогда нам обоим конец, - сказал он очень серьезно, подняв руку и дотронувшись до плеча - место укуса. Потер его немного, словно там еще болело. - Прошу тебя, Дрю, давай не будем, ладно?
Я бросила гамбургер. Он упал на тарелку, а я с грохотом отодвинула стул. Губы были в жире, а еда лежала в желудке тяжелым комом, как шар для боулинга.
- Прекрасно. Давай не будем. Удачно подраться!
- Дрю!..
Но я уже вскочила и, затолкнув стул под стол, выбежала из столовой. Позже Грейвс пару раз стучался ко мне, потом ушел. Я сидела на кровати, теребила в руках мамин медальон, а в голове яростно крутилась мысль: сколько мне еще тут торчать?
Глава 4
Тук. Тук-тук. Тук.
Я вздрогнула и перевернулась на другой бок. Сон отступал мягко и пружинисто, по-кошачьи. Я не хотела его отпускать. Мне снилось что-то очень важное… Меня о чем-то предупреждали, а сова рассекала крыльями воздух…
Я спала на широкой мягкой кленовой кровати с откинутым голубым пологом. Вся комната была оформлена в сине-голубых тонах - стеганое бархатное покрывало цвета индиго, небесного оттенка обои с золотыми крестами, глянцевые голубоватые книжные полки и тяжелые бархатные зеленовато-синие портьеры. На полу лежал темно-синий ковер, и такой пушистый - хотя намного старше меня, - что в нем до сих пор можно было потерять монету в десять центов. Незарешеченное окно выходило в маленький сад, со всех сторон окруженный высокими глухими стенами, доходящими до третьего этажа. Туда вела закрытая решеткой дверь, и чтобы к ней попасть, надо было приложить массу усилий. Выйдя из своей комнаты, я три раза заворачивала за угол коридора и, спустившись на два лестничных пролета, оказывалась на небольшом сыром участке земли с покрытыми гравием дорожками и голыми измученными розами. Это если я действительно хотела немного погулять между колючими кустами под серым зимним небом. Вместо решетки на окне красовались чугунные ставни, которые я всегда держала нараспашку, с прорезями в виде сердечек и крестов. С закрытыми ставнями комната становилась тихой и, ну… мертвой.
Я медленно открыла глаза. Предупреждение растворилось. Неужели снова бабушка? Кто бы это ни был, он пытался сказать мне что-то очень важное.
Тук-тук-тук. Тук. Тук-тук.
Ужас стал обволакивать меня холодом, начиная с макушки и вниз по всему телу. Такой знакомый звук - кто-то нетерпеливо барабанит пальцами по стеклу. Воспоминания слились со сном и, сговорившись, потянули меня куда-то вниз. Подушка внезапно стала жесткой и горячей.
У задней двери стоял зомби.
Отблеск солнечного света сверкнул в голубых глазах, оттеняя пожелтевшие от начавшегося гниения белки. Пол-лица уже, видимо, кем-то отъедено, а нижняя челюсть напоминает кровавую кашу, заледеневшую на морозе. Пальцы стерты до костей, которыми зомби и царапает стекло. С рук свисают куски гниющей плоти…
Сильный спазм скрутил желудок, а черный туман скрыл от глаз все кроме двери и стоящего за ней зомби. В голове пронесся оглушительный крик, похожий на нарастающий рев взлетающего реактивного самолета…
Этого зомби я узнала бы из тысячи. Да, передо мной стоял изуродованный мертвец, но глаза у него остались прежние - голубые, как зимнее небо, окаймленные светлыми ресницами.
Зомби поднял голову, будто услышав отдаленный звук, и встретился со мной взглядом.
Из моей груди вырвался сухой лающий крик. Не веря глазам, я испуганно отскочила к выходу в коридор, промахнулась и больно ударилась бедром о край стоящей возле стенки коробки.
Папа сжал в кулак пальцы с острыми костяшками, выпирающими сквозь куски сохранившейся плоти. Кто успел им полакомиться, не хотелось даже думать. В следующее мгновение папа разбил кулаком стекло в двери.
Чуть не задохнувшись, я резко села в кровати, пытаясь выбраться из-под тяжелых одеял. Изношенные шелковые простыни прилипли к вспотевшему телу, липким пальцами обвивая бедра и лодыжки. Кулаками я колотила воздух, крик замер в горле. Шуршание крыльев еще мгновение наполняло комнату, но бабушкина сова - та самая сова, которая сидела у бабушки на окне в день ее смерти, а полторы недели назад предупредила меня об опасности и повела к папиному грузовику, - так и не появлялась.
Здесь что-то не так, Дрю. Осторожнее!
Но голос затих, как только я проснулась окончательно и поняла, что сжимаю во влажных пальцах мамин медальон. Я поморгала, чтобы отделить сон от реальности.
Тук. Тук-тук.
Звук не из сна. Стучали в окно.
Я соскочила с кровати, жестко приземлившись на пол. Зубы щелкнули - хорошо, что между ними не оказался язык. Неуклюжими со сна руками я пыталась нащупать на ночном столике оружие. Дома у меня всегда там лежал пистолет. Но здесь со мной только посеребренный стилет - все мое оружие, включая и пистолет, забрали в арсенал. Забрали все, кроме забытого в кармане пружинного ножа, про который я никому ничего не сказала. Просто решила, что так будет правильно.
Я нажала кнопку - выскочило лезвие. Стук прекратился.
Свободной рукой я протерла глаза. Тонкие клинки бледного дневного света перемещались по мере того, как двигался тот, кто был за окном.
День. Днем Школа спит - так безопаснее. По крайней мере, есть защита от носферату. Некоторые старшеклассники-волки патрулируют территорию в человеческом или нечеловеческом обличье. Я думала, вдруг и преподы-дампиры тоже, но поленилась спросить. Так что я просто спала днем и бодрствовала ночью, хотя организм с трудом к этому привыкал.
Мое дыхание стало затхлым. Я спряталась за кроватью, взвешивая шансы.
Щелк! - это отскочила оконная задвижка. Я зажала стилет в руке, лезвием плашмя к запястью. Серебро, которым был покрыт клинок, - мощное оружие против всяких черных сил, а в схватке мне удастся нанести один-два удара. Я набрала полную грудь пыльного застоявшегося воздуха, сердце колотилось уже в горле, но по всему телу вдруг разлилось невероятное чувство спокойствия.
В Школе буквально все вызывало недоумение. Но сейчас, когда ко мне в окно лезло нечто угрожающее жизни… Я знала, что делать, я с таким сталкивалась. Однажды в Луизиане мы на свою голову связались с шаманом, и он наслал на нас ведьму с тараканами. Но мне снова явилась бабушкина сова, я успела предупредить папу. Когда окно разлетелось на куски с серебристым звуком, и первые огромные тараканы хлынули в комнату, мы уже их ждали.
Поэтому когда что-бы-там-ни-было проникнет ко мне в комнату, я буду готова. Как раз этого я неосознанно ждала. Вот оно, настоящее дело! А все остальное - это просто бесполезное топтание на одном месте. И я, содрогаясь от ужаса, с колотящимся в горле сердцем, наконец, ощутила Истинный мир. Да и еще от страха забыла, что мне одиноко и что я одна в комнате.
Я все еще сидела за кроватью, скрючившись, в задравшейся кверху майке и пижамных шортах, когда вдруг поняла: голубые защитные линии на стенах не светятся и не трещат. Мне стоило огромных усилий поставить защиту при помощи бабушкиной рябиновой палочки, но я справилась. Волшебная палочка ведь всего лишь символ, как много раз говорила мне бабушка. Главное не палочка, а сила воли, Дрю, запомни это. Она всегда говорила что-то подобное. Запомни, Дрю, хорошенько запомни.
Кошмар. То, что мне хотелось бы забыть, навечно засело в памяти. Например, зомби у двери кухни или крошечное пространство, заваленное мягкими игрушками, и страх маленькой сонной девочки.
Так, на что не реагируют защитные линии? Есть короткий список. Я стала судорожно вспоминать.
Окно распахнулось. В комнату, слегка раздвину" занавески, ворвался холодный влажный воздух. Об пол стукнули тяжелые ботинки, створки с тихим скрежетом закрылись, и он обернулся. Слабый серый свет едва касался его гладких темных волос, в которых вспыхивали и угасали светлые пряди, рассекавшие шелковистую шевелюру словно пальцы.
Обежав комнату взглядом, он остановился на мне. Яркие голубые глаза пылали в тусклом свете. На нем была кожаная рокерская куртка до бедер. Он провел рукой по волосам, вытряхивая из них воду. Холодный взгляд пронзил меня насквозь, и я вдруг почувствовала запах свежего яблочного пирога.
- Здравствуй, Дрю. - Его губы дернулись в улыбке. Я уже успела забыть, что все выпуклости и впадинки его лица придают ему… нет, не красоту, а какую-то целостность. И что у него немного вздернутые брови, а стрижка смотрится одновременно и дорого, и небрежно. - Ты хорошо себя вела? Твой ангел-хранитель хочет знать.
Я смотрела на Кристофа во все глаза, открыв рот - забавно, наверное, выглядела. Он задвинул шторы, и комната погрузилась во мрак.
- Боже, - прошептала я. - Где ты был?
Один из глупейших в мире вопросов сам слетел у меня с языка.
- То тут, то там, везде и нигде. - В несколько широких шагов он пересек комнату и остановился у двери. Потрогал цепочку, задвижку. - Очень хорошо. Заперла дверь и поставила защиту. Ты теперь уже не такая легкомысленная пташка.
Я? Легкомысленная???
Но силы стоило тратить на более важные вещи. Все вопросы, на которые я так и не получила ответа за последние полторы недели, смешались в кучу, и вперед вырвались два совершенно не связанных друг с другом:
- Где мой грузовик? И где моя одежда?