- Пью пиво и дешевое виски, но даже они мало чем помогают, кроме того что добавляют головную боль к той, что уже изводит тебя. Рано или поздно наступает протрезвление, и все начинается сначала.
Это был не тот ответ, который она хотела от него услышать.
- Я ненавижу плакать.
Его глаза с обжигающей теплотой посмотрели на нее.
- Тогда делай так, как я. Обрати свои слезы в гнев. Плач лишь ослабляет тебя. А гнев… придает тебе сил. Он укрепляет тебя. Он расползается по всему твоему телу, вынуждая тебя действовать. Никакого истощения сил, никаких тоскливых расплывчатых видений. Он очищает твою голову и направляет твои действия. Больше всего он поддерживает тебя.
- Поэтому ты не отпускаешь свой гнев?
- Точно.
И его гнев был достаточно силен, чтобы подпитывать их обоих. Но все-таки, она не понимала этого. Ее гнев всегда легко вспыхивал, а затем быстро проходил. Более того, ее слезы всегда сводили на нет ее злость. Как только она начинала плакать, весь гнев испарялся под их воздействием.
- Как ты научился больше не плакать?
Выражение его лица стало жестким.
- Я наглухо заколотил свое сердце и научился не заботиться ни о ком, кроме себя. Они не могут заставить тебя плакать, если тебе по барабану они или их мнения. Тебе могут причинить боль лишь те, кого ты любишь.
- И бог Боли, - прошептала она. - Он знает то, что нас ослабляет. Посмотри, что он сделал со мной.
- Это - потому что он знает тебя и знает куда бить. - Айдан покачал головой. - Он ничего не знает обо мне. Больше нет ничего, что он мог бы использовать, чтобы причинить мне боль. Я освободился ото всех чувств, кроме своего гнева.
Именно по этой причине Айдан был способен противостоять Долору несмотря на то, что он был всего лишь смертным человеком.
Но она не знала, как удержать свой гнев. Каждый раз, когда она думала о своей дочери или своем муже, эти мысли ставили ее на колени. Они ни в чем не были виноваты, - они просто были связаны с ней, - и за это были хладнокровно казнены Долором и ему подобными. Вот почему она была здесь.
Ни один невиновный не должен больше погибнуть. Никогда.
Никто не заслуживал такой боли, которую она чувствовала. Никто. И она умрет, но не позволит Долору погубить таким способом еще одного человека. Забрать у них то, что они любили, и из-за чего? Из-за мстительности одного бога, потому что кто-то другой подшутил над ним, а у него оказалось недостаточно развито чувство юмора? Это было жестоко. И это было неправильно.
- Научи меня своему гневу, Айдан. Покажи мне, как поддерживать его независимо ни от чего.
Он мрачно кивнул, прежде чем отнял руки от ее лица.
- Отпусти свою боль. Если в тебе осталась доброта - убей ее. Итак, запомни: единственный, кто имеет значение для тебя в этой жизни, - это ты. Никто другой никогда не будет беспокоиться за тебя. Никто. Единственным существом, который может тебя защитить, являешься ты сама. Пускай все остальные катятся к черту. Более того, помоги им отправиться туда.
Она не могла поверить в то, что он ей говорил. Это казалось нетрудным при условии, что она достаточно безумна, но как он выдерживает это?
- Как тебе это удается?
- Необходимо помнить, что всякий раз, когда тебя пинали, рядом с тобой не было никого, кто мог бы смягчить удар. Никого, кто помог бы тебе зализать раны или мог защитить тебя.
Но в ее случае это было не так. М’Адок был на ее стороне, пытаясь защитить ее семью. Именно так он был захвачен и затем подвергнут пыткам. Он мог бы отстраниться и спасти себя. Вместо этого он предпочел прийти, чтобы предупредить ее и быть рядом, когда Долор и его приспешники напали на них.
Они почти убили и его тоже.
- А если я не была одна? - спросила она шепотом.
- Тогда представь, что они схватили того, кто был возле тебя. Представь кровь своего защитника на своих руках, потому что они нанесли ему удар прямо в сердце.
Этого было достаточно, чтобы пробудить в ней желание закричать, пробудить в ней гнев, о котором он говорил. Айдан был прав. Если бы это было в его власти, Долор, не задумываясь, убил бы М’Адока.
- Я не знаю, как победить Долора, - призналась она. - Лучшее, что я смогла придумать в прошлый раз, когда мы сражались, - это заморозить его и подчинить вызову человеком. Поступая таким образом, я не думала, что кто-нибудь окажется настолько глуп, чтобы освободить его. И сейчас они сделали это… я не знаю, как вернуть его в стазис до того, как он успеет завершить свое задание.
- И это?
- Убить тебя - и я не позволю, чтобы это произошло.
Айдан был рад, что это сон. Иначе он решил бы, что сошел с ума. Но пока пенные буруны разбивались о песчаный берег, он знал, что был в безопасности. Здесь не было ничего реального. Были только он и Лета.
Однако ему было любопытно узнать, почему его подсознание создало все это.
- Ты сказала, что мой брат вызвал его с помощью магии, чтобы убить меня.
Она кивнула.
- Он сделал это, находясь в тюрьме? - Это имело не больше смысла, чем что-либо другое.
- Он должен был. Ты знаешь еще кого-нибудь, кто хотел бы твоей смерти так сильно, что готов был отдать свою душу ради этого?
Айдан горько рассмеялся.
- Список тех, кто ненавидит меня, длинен, но тех, кто желает моей смерти в такой крайней степени, намного короче. Ты права. Донни выделяется среди действительно важных ненавистников.
Она кивнула.
Айдан тихо сидел, думая о трагедии своего прошлого. После смерти родителей он и Донни оказались под опекой и были выращены их дядей-алкоголиком. Как единственный родитель он оставлял желать лучшего, и Айдан с Донни всегда шутили, что они были воспитаны волками.
Все, что они имели, - это друг друга. Он все еще не мог поверить в то, что что-то настолько незначительное, как зависть, лишило его брата. Как она могла завладеть парнем, который когда-то стоял за него горой, и превратить его в хладнокровного потребителя, готового на все, лишь бы причинить ему боль. Это не имело смысла.
И тем не менее…
Неудивительно, что его сны были такими безумными. Он все еще не оправился от предательства, и очевидно его подсознание продолжало пробовать уладить все это.
Эти мысли напомнили ему о его первых годах в Голливуде.
- Один из первых фильмов, в котором я снялся, был о нападении зомби. Я помню, что в фильме, если ты убивал того, кто управлял зомби, ты также устранял зомби. Здесь не сработает тот же принцип?
Лета нахмурилась.
- Ты хочешь убить собственного брата?
Он даже не задумывался над ответом.
- Мы не связаны кровными узами с того момента, когда он вцепился в мою глотку. Если это существо - Долор - преследует меня по его вине, то я более чем готов перерезать горло Донни и смеяться, в то время как он будет истекать кровью у моих ног, пока не умрет. Дай мне нож и отойди в сторону.
Лета медленно выдохнула, услышав такую враждебность в его голосе. Она должна была быть потрясена его жестокостью, и тем не менее она понимала его чувства.
- К сожалению, в данном случае это не сработает. Долор не зомби. Он - древний бог, которого сдерживает лишь проклятие, наложенное на него мной.
- Разве ты не можешь вернуть его в стазис?
Она покачала головой.
- Нет, пока ты жив. Самое сильное проклятие, которое пришло мне в голову, работает только при условии, что тот, кто вызвал Долора, будет удовлетворен.
Он сузил глаза, пристально глядя на нее.
- Кто, черт возьми, придумал это блестящее проклятие?
- Это было лучшее, что я смогла сделать второпях, - сказала она, защищаясь.
Он закатил глаза.
- Обладая такими навыками оценки экстремальных ситуаций, тебе следует рассмотреть возможность работы на государственном посту.
Прежде чем она успела ответить, в воздухе раздалось громкое рычание. Лета заскрипела зубами от отвращения, узнав этот звук.
- Что, черт подери, это такое? - спросил Айдан.
- Тимор.
- Я надеюсь, что старина Тим - это экс-бойфренд.
Как бы она хотела.
- Нет. Он - воплощение человеческих страхов.
- О, добрый дядя, - произнес он веселым тоном. - Как раз то, что я хотел добавить в свой сон. Нам следует пригласить его на чай?
Хотя она находила его сарказм забавным, он, тем не менее, был не в состоянии заставить ее рассмеяться или улыбнуться, учитывая их ухудшающуюся ситуацию.
- Айдан, это не сон. Я имею в виду, да - мы находимся в Царстве Сновидений, но когда ты проснешься, это не будет означать, что Долор не существует в реальном мире. Он - настоящий, и он собирается убить тебя.
Он отодвинулся от нее.
- Отлично. Пусть приходит. Я буду последним выстоявшим.
- Бравада не поможет тебе победить бога.
- Тогда что поможет?
Как бы сильно ей хотелось, чтобы он не задал этот особый вопрос.
- Я не знаю. Каждый из нас имеет слабые места, знание которых позволит убить нас. Но мы не позволяем другим людям обнаружить наши слабости.
- И я тоже. У меня нет ни малейшего желания позволить кому-либо или чему-либо одолеть меня.
Она восхищалась этой чертой его характера, особенно учитывая тот факт, что он был человеком.
- Я хочу, чтобы ты крепко держал эту храбрость, Айдан. Возможно, это единственная вещь, которая спасет твою жизнь.
И произнеся эти слова, она притянула его к себе и поцеловала.
У Айдана перехватило дыхание от позабытого ощущения женщины в его руках. Она имела вкус блаженства и женственности. Грешных наслаждений. И да поможет ему Бог, он хотел большего от нее.
С радостно бьющимся сердцем, он углубил поцелуй и прижал ее еще ближе к себе.
Лета забыла обо всем на свете, когда их языки сплелись в извечном любовном танце. Прошли столетия с тех пор, когда она последний раз целовала мужчину. Столетия с тех пор, когда она прикасалась к мужчине, если только она не наносила ему удар.
Желание Айдана всколыхнуло ее собственные ограниченные эмоции. Но кроме этого, оно пробудило глубоко похороненную часть ее, которая тосковала по ее семье. Закрыв глаза, она вспомнила своего мужа и это удивительное ощущение принадлежности. Ощущение, когда ты любишь кого-то и любима ими.
Она так соскучилась по этому. Страстно желала еще больше. Никто не должен проводить вечность в одиночестве, в изоляции ото всех, лишенным всех эмоций. То, что Зевс сотворил с ее родом, было ужасно и достойно сожаления.
Она снова услышала крик Тимора из-за моря, волны которого плескались о песок. Долор пытался использовать его, чтобы прорваться через барьер мира снов, вынуждая их бороться с ним в царстве смертных, где они были значительно слабее. Она должна была разбудить Айдана и заставить его понять угрозу, которую они представляли для него.
- Увидимся на другой стороне, - выдохнула она, прежде чем оттолкнуть его и вынудить проснуться.
Айдан резко проснулся. Сердце его бешено колотилось. Он убрал руку со своего лица, пытаясь сориентироваться. Тихим фоном все еще играл фильм, а вокруг в беспорядке лежали журналы.
И в этот момент он увидел у своих ног Лету.
Она поморгала несколько раз, будто тоже только что проснулась.
- Что, черт возьми, ты здесь делаешь? - требовательно спросил он.
Лета начала отвечать и поняла, что если скажет ему правду, он просто выставит ее вон. Он никогда не поверит ей в этой действительности.
Зевс Всемогущий, каким образом она собирается убедить его поверить ей?
- Айдан… - Она запнулась, пытаясь придумать какой-нибудь подходящий ответ.
- Лета… - передразнил он. - Я ведь попросил тебя уйти отсюда.
- Я помню. Просто я захотела увидеть тебя на несколько минут, а ты заснул. Я не хотела тебя тревожить.
- И поэтому ты спала у моих ног, как щенок? Без обид, но это чертовски противно. И что дальше, ты начнешь примерять мою одежду и спать в моей кровати?
Она усмехнулась и поднялась на ноги.
- Ты не Брэд Питт.
- Ты права. Я - тот человек, который три года подряд вышибал его с первой строчки в списке самых красивых актеров мира.
Лета закатила глаза.
- Опять твое выдающееся эго.
- Да это оно, и его постоянно усиливают женщины, готовые пойти на все, чтобы привлечь мое внимание. - Он бросил на нее холодный взгляд. - Как далеко хочешь зайти ты?
Она подняла на него глаза.
- Не бери в голову тот поцелуй. Мне просто было любопытно.
- Да, детка, это - то, что все они… - Айдан замер, когда ее слова проникли сквозь его раздражение. - Какой поцелуй?
Ее лицо побледнело.
- Был поцелуй?
- В моем сне. Как ты это узнала?
Она внезапно занервничала.
- Удачное предположение.
- Да, конечно. Единственный человек, который является еще худшим актером, чем ты, - это мой старый сосед по комнате в нетрезвом виде. Как ты узнала о моем поцелуе во сне?
Лета сглотнула, пытаясь решить, что ему сказать. И решила все-таки остановиться на правде…
- Ты не поверишь мне.
- Откуда ты знаешь?
Какого черта? Худшее, что он мог сделать, - это вышвырнуть ее из дома, и он пытался осуществить это с того момента, как она здесь появилась. Не было похоже, что она может умереть посреди снежной бури. По правде говоря, вьюга бушевала лишь потому, что она создала ее, чтобы дать Айдану причину предложить ей войти.
- Хорошо. Я - Онерои.
Выражение его лица не изменилось, и, казалось, он принял это.
- Герои чего?
- Не герои. О-НЕ-РОИ. Это - Боги Сна, и я здесь, чтобы защитить тебя.
Он даже не моргнул, услышав ее слова. Он просто уставился на нее бессмысленным взглядом, продолжая неподвижно лежать на кушетке.
Наконец, он глубоко вдохнул.
- Почему именно со мной происходит эта ужасная сцена из "Терминатора"… Меня зовут Кайл Риз. Иди со мной, если хочешь жить!
Она скрестила руки на груди.
- Это не шутка, Айдан.
Он соскочил с кушетки и, приблизившись, навис над ней, словно коршун над мышью. Теперь невозможно было не заметить презрение и недоверие, сочащиеся из каждой его частички.
- Нет, это не шутки, и я ни в коей мере не нахожу это забавным.
- В таком случае, как я узнала о поцелуе, который мы разделили в твоем сне?
- Принятие желаемого за действительное с твоей стороны.
Она покачала головой.
- Я говорила тебе в твоем сне и скажу снова… Бравада не поможет тебе победить бога. Если ты действительно хочешь быть последним выстоявшим человеком, то должен довериться мне.
Айдан помотал головой, пытаясь все это осмыслить.
Нет. Это невозможно. Тем не менее он вспомнил этот момент из своего сна, когда говорил ей это. Отчетливо. Обычно всякий раз, когда он просыпался, его сны рассеивались. Но он помнил каждую секунду последних нескольких минут.
Это невозможно. Она не могла быть там. Не могла.
- Сколько пива я выпил? - прошептал он, проведя рукой по волосам. - Я нахожусь в коме?
Она покачала головой.
- Ты в здравом уме и твердой памяти. В полном сознании.
Да, конечно.
- Нет, - запротестовал он, все еще мотая головой. - Не могу поверить. Все это - какая-то ошибка. Ты - ошибка. Такие вещи не происходят в реальной жизни. - Он чувствовал себя так, будто его поймали в ловушку в одном из его фильмов.
По сценарию он принял бы это.
В действительности…
Дерьмо!
Она подошла к нему, но он быстро отодвинулся.
- Айдан, выслушай меня. Все, что я тебе сказала, - правда. Ты должен верить мне.
- Угу. Если ты - богиня, докажи это. Сделай так, чтобы снег перестал идти.
Она одарила его раздраженным взглядом.
- Дешевые трюки для развлечения людей ниже нашего достоинства. Но если ты настаиваешь. - Она щелкнула пальцами, и снег немедленно остановился.
Айдан почувствовал, что у него снова отвисла челюсть, когда увидел, как облака в буквальном смысле разорвались, чтобы впустить яркий, солнечный день - точно такой же, как в его снах. Окружающий пейзаж был абсолютно белым, как будто полностью вычищенным.
Тем не менее его разум отказывался принять это. Это просто не могло случиться.
- Удачное совпадение. Теперь убирайся к черту из моего дома.
- Я не могу, - сказала она сквозь стиснутые зубы. - Мне нужен твой гнев, чтобы бороться с Долором. Если я оставлю тебя, то он разрежет тебя на кусочки, как горячий нож - масло.
- Я уже надрал ему задницу.
- Во сне, Айдан. Ты когда-нибудь пробовал сотворить меч силой мысли в реальном мире? Не получается, не так ли?
Айдан был вынужден признать, что она была права. Но это, тем не менее, не изменяло тот факт, что все это было сумасшествием.
- Откуда я знаю, что ты не лжешь мне? - спросил он. - Покажи мне что-нибудь, против чего я не смогу возразить.
Она развела руки в стороны, и как только она это сделала, в ее правой руке появился меч. Она перевернула и подала его Айдану рукояткой вперед.
- Проверь его сам.
Он так и поступил. Меч казался достаточно реальным. Острым, тяжелым. Она никак не могла спрятать на своем теле что-либо подобное так, чтобы он не заметил этого.
Как бы сильно он не хотел признавать это, но похоже, что она говорила правду и что, так или иначе, невозможное было возможно.
Он опустил меч.
- Как это может быть?
- Мы всегда были здесь. Иногда живя среди всех вас, иногда просто как безобидные наблюдатели ваших жизней. Я - одна из тех, кто добровольно вызвался защищать человечество.
- И почему ты так поступила?
Он увидел, как в ее светлых глазах на мгновение вспыхнула боль, прежде чем она ответила.
- Потому что у меня не осталось ничего, ради чего стоило бы жить. Ты рассказал мне о предательстве своего брата. Представь, что твой собственный отец натравил своих гончих на твою малютку-дочь и твоего мужа, чтобы убить их. Представь, каково это - наблюдать как они умирают, а затем быть схваченной и наказанной за то, чего ты не делала. Быть лишенной своего достоинства и эмоций, потому что твой отец был в замешательстве из-за дурацкого, ничтожного сна, увиденного им, и из-за него он обвинил всех, кто имеет отношение ко снам. Ты чувствуешь свою боль, Айдан. Я чувствую свою.
Он сморщился от отвращения при описании этого невообразимого ужаса.
- Почему он совершил подобное?
- Потому что он - бог, и потому что это было в его силах. Он хотел, чтобы больше ни один бог Сна не смог когда-либо снова проникнуть в его сновидения, желая подшутить над ним. Он думал, что мы, если лишить нас всех эмоций, не сможем более проявлять творческую изобретательность и получать удовольствие от подтрунивания над ним или кем-либо еще. Все, что имеет значение, - это его жизнь и достоинство. Наши же - ничто по сравнению с его.
От ее слов Айдан сжал челюсти - так, что вздулись желваки.
- Стало быть, греческие боги столь же мелочны и эгоистичны, как человечество. Мило.