- Дом Лиссы. Как и предупреждал Деймос, она не совсем в себе, и у нее собственное, очень уникальное представление действительности. Сад отражает ее причудливую сущность.
Причудливую? Да, она как раз-таки стремительно миновала стадию причудливости, и сразу с головой окунулась в максимально возможную странность. Тут Айдан почувствовал, как перила, за которые он держался, облизнули его ладонь. Он резко отдернул руку, скривив губы от отвращения, и вместо языка, прикосновение которого он ощутил мгновением раньше, увидел глаза, наблюдавшие за ним.
Да… если это было истинным безумием, то он внезапно почувствовал себя нормальным.
- Лисса, Лисса, - позвала Лета. - Беспристрастная и неземная, это Лета пришла, совета ожидая.
Да уж, это была новая грань Леты. Но, надо отдать ей должное - петь она умеет, и голос у нее превосходный.
- Что ты делаешь?
Ее улыбка ослепила его.
- Лиссе нравятся рифмы. Она будет говорить только ими.
- Ты что, шутишь?
Прежде чем она успела ответить, перед ними появился вращающийся синий шар. Он перемещался по изрезанной траектории, пока не коснулся вершины лестницы позади Айдана. Там он начал увеличиваться, превратившись в молодую, красивую женщину. Ее длинные, вьющиеся белокурые волосы сверкали, как будто были сделаны из чистого золота, и держалась она с величественным достоинством королевы. Более того, каждая черточка ее лица была так тщательно изваяна, что женщина казалась нереальной - пока не посмотришь в ее глаза. Они были черными как уголь и холодными. Мертвыми. В них не было никакого намека на белок или какой-нибудь другой цвет. И когда она посмотрела на него, он почувствовал, что веявший от нее холод безумия пробрал его до самой души.
Когда она заговорила, голос Лиссы был таким же легким и изысканным, как и сама богиня:
- Лета, Лета, рожденная в снах,
Веками жила с криком боли на устах.
Сейчас ты на земли мои пришла,
Лишь содействия и ясности
Ожидая от меня.
Айдан наклонился вперед, чтобы прошептать Лете на ухо:
- Хороший стишок.
Она сильно толкнула его локтем под ребра.
- Ты можешь помочь мне, дорогая кузина?
Алые губы Лиссы изогнулись в причудливой улыбке:
- Помощь - то, что вечно все желают,
Пусть и редко ее получают.
Так же тебе предстоит узнать,
Что некому будет ее оказать,
Когда потом, в одиночестве,
Будешь кровью ты истекать.
Приведенный в бешенство ее загадочными словами, Айдан шагнул к Лете:
- Послушай, у нас нет времени для этого. Нам нужно… - Но он не смог договорить, так как его губы оказались мгновенно запечатаны.
Лисса с упреком покачала головой:
- Мужчина в своем репертуаре, как всегда,
Не взирает на то, что власть ему не дана.
Сейчас же надлежит услышать, - не прослушать,
Лишь так, что дорого, ты сможешь удержать.
Лета мягко положила свою руку поверх его, прежде чем снова посмотрела на Лиссу.
- Ты говоришь, что мы можем победить Долора?
- Еще жестче и сильнее,
Бог Боли на свободе.
Но гибель его уже на подходе.
Когда заснет он вечным сном.
Мы жить по-новому начнем.
Он увидел облегчение на лице Леты, в то время как у него самого были большие сложности с пониманием этой бессмыслицы. И неспособность открыть рот начинала серьезно его раздражать.
- Как я смогу одолеть его? - спросила Лета.
Лисса подняла свою руку так, что птица, пролетавшая мимо задом наперед, могла приземлиться на ее вытянутый палец. Пикассо мог бы гордиться этой, по меньшей мере, странной картиной, которую они обе из себя представляли.
- Истинная боль рождается
В сердце утомленном,
И напоказ всем выставляет
Его в страдании безумном.
Раздраженного взгляда, брошенного на лицо Леты, было достаточно, чтобы он мог сказать, что она была удовлетворена этим ответом не больше, чем он.
- Но как ее прекратить?
- Окончание в начале скрыто,
Но лишь мудрец заметит это.
Чтобы боль вернуть на место,
Лицом к лицу ты должен
С нею встретиться.
Лета покачала головой.
- Лисса, я не понимаю.
Она одарила Лету таким же взглядом, каким воспитатель детского сада взирает на маленького, надоедливого ребенка:
- Со временем поймешь ты все,
Но не сейчас, не на этой земле.
Просто запомни:
Ответы, что ищешь, имеешь уже.
Сейчас же время настало
Сразиться тебе.
И на этих словах птица квакнула, как лягушка, а затем превратилась в пыль. Лисса же подняла руки вверх, а потом… растворилась в земле.
Да уж…
Айдан сделал резкий вдох, когда наконец-таки смог снова открыть рот. Он бросил на Лету уничтожающий взгляд.
- Интересная женщина. Должно быть, утомительно каждый раз пытаться зарифмовать все, что хочешь сказать.
- Нет, если ты имеешь такой огромный опыт, как у нее.
Он не хотел обсуждать этот вопрос. Он просто был доволен, что Лисса ушла.
- Ты что-нибудь узнала из этого?
- Да. Я узнала, что мы можем победить его, прежде чем он убьет тебя. Это - по крайней мере, начало.
Она определенно была оптимисткой. Он же напротив…
- Можешь считать меня сумасшедшим, но по сравнению с Лиссой, Сивилла кажется нормальной, а от этой встречи я получил только головную боль. Настоящие указания, как его убить, пришлись бы очень кстати.
- Верно, но в данном случае, я думаю, мы получили лучшее, на что могли рассчитывать.
- Тогда зачем мы впустую тратили наше время?
Она снисходительно потрепала его по щеке.
- Кто сказал, что мы напрасно тратили время?
- Я сказал, для справки.
- И для справки, ты не прав. Можешь мне доверять.
Да, конечно. Он не собирался совершать эту ошибку.
- Без обид, но последний человек, которому я доверял, пытался стереть меня в порошок - в профессиональной сфере и личной.
Вместо злости от его слов на ее лице появилось выражение мягкости и нежности.
- Я не дрянь, Айдан. Я бы не пришла к тебе, если бы хотела ранить.
Когда она так говорила, это имело смысл, но он не мог побороть горечь внутри себя, не хотел обжечься еще раз. Он так устал от людей, которые играют с ним, используют его, чтобы получить то, что хотят, а затем отбрасывают его в сторону в ту минуту, когда он вызвал их недовольство.
Он не был никому не нужным хламом. Он был человеком с такими же чувствами, как и у всех остальных.
Он боялся того, что Лета могла бы сделать ему, и боялся своего прошлого, но тем не менее приблизился к ней, чтобы коснуться ее щеки. Ее кожа была такой нежной, ее губы - такими манящими. В его жизни было время, когда он ни секунды не колебался бы, чтобы соблазнить такую женщину, как эта. Время, когда она оказалась бы в его кровати, - смеющаяся и обнаженная.
Теперь та его часть - мертва. Он никогда снова не будет настолько беззаботен и полон жизни. Его душу швырнули на землю, где она до сих пор и лежала, забрызганная грязью воспоминаний и страданий, настолько сильных, что он задавался вопросом: сможет ли он когда-нибудь восстановить хоть какую-нибудь часть того человека, которым он когда-то был.
Да и хотел ли он этого?
Было кое-что, о чем следует упомянуть, в том, чтобы быть оцепенелым. Не было никакой ответственности. Никаких обид на себя или кого-либо еще. Так жить - очень приятно, стоит только справиться с одиночеством.
Но когда он заглянул в эти глаза, такие ярко-голубые и искренние, все одиночество его жизни вдвойне обрушилось на него и сдавило грудь.
Если я сошел с ума, насколько неразумно будет поцеловать ее?
И будет ли?
И прежде чем он успел передумать, мужчина опустил голову, чтобы вкусить самые сладкие губы на свете.
Лета зарылась пальцами в мягкие волосы Айдана. Их дыхание смешалось в одно… Его поцелуй был божественен… хотя он был простым смертным. Он прижал ее ближе, и она почувствовала стальную твердость его мускулистого тела. Жар его объятий. Полную удовлетворенность в своей бессмертной душе.
Лета не должна была этого делать. Однако остановить себя она не могла. Слишком долго она не касалась мужчины. Слишком долго не позволяла любой страсти касаться своей жизни. Предполагалось, что она лишена эмоций, но вот она стоит, ощущая его присутствие каждой клеточкой своего тела.
Она сифонила от него? Это было самым разумным объяснением всех этих эмоций, и все же оно не казалось правильным. Ее чувства были слишком живыми. Они ощущались как ее собственные. Это был не его гнев. Это было не его вожделение. Это было ее страстное желание, которое она, сама лично, ощущала, и оно рождалось в глубине ее колотящегося сердца. Это - ее потребность быть ближе к нему.
Боясь утратить свои чувства, Лета обняла его крепче и переместила их назад, в его домик. Она углубила поцелуй, сердце ее учащенно забилось, и кровь забурлила. Это - то, в чем она больше всего нуждалась.
Айдан.
Она чуть отстранилась, чтобы посмотреть на него.
- Я хочу быть с тобой, Айдан, - прошептала она, обнимая его за шею.
Если честно, она ожидала, что он снова ее оттолкнет. Она, конечно, не осудила бы его, если бы он так поступил, если учесть, через что он прошел. Никто не осудил бы его за это.
Но он так не сделал. В его зеленых глазах вспыхнула страсть. Он стянул футболку через голову и заключил ее в объятия, чтобы продолжить их поцелуй.
Лета, закрыв глаза, наслаждалась его вкусом, ощущением его рук, скользящих по ее телу, а ее руки в это время исследовали его тело. Она почувствовала, как сжались и напряглись его мышцы под ее ладонями, напомнив ей тем самым о том далеком времени, когда она боялась прикоснуться к мужчине таким образом. Но это было вечность назад, и с тех пор она сильно изменилась.
В течение многих столетий Лета в одиночку боролась с Долором, пытаясь спасти от него столько людей, сколько было в ее силах. Она чувствовала, что это - ее долг, несмотря на то, что была нечувствительна ко всему, кроме боли.
Через некоторое время отсутствие чувств начало утомлять ее и ослабило ее решимость. Она научилась сифонить эмоции людей в их снах. В какой-то период времени она начала зависеть от этих эмоций и боялась превратиться в Скотоса - одного из ужасных богов сна, которые охотились на людей, чтобы заполучить их чувства. Это не обязательно было чем-то скверным, кроме тех случаев, когда они брали слишком много и сводили людей с ума, разрушая их жизни. Это - то, что она не могла позволить себе сделать с невинным человеком. И когда она поняла, что по-настоящему превращается в Скотоса, то изолировала себя и Долора.
Сейчас она не боялась эмоций Айдана или своих. Она жаждала их. Чувствовала потребность ощутить больше - и поэтому перенесла их в спальню, на кровать.
Айдан оторвался от ее губ, когда понял, где очутился.
- Отличный трюк.
- Я могу проделать еще один, лучше, чем этот.
Их одежда исчезла.
Айдан рассмеялся глубоким гортанным смехом.
- Да, это определенно кстати.
Она перекатилась так, чтобы оказаться сверху. Он поднял глаза на нее, упиваясь видом ее обнаженного тела. У нее были самые совершенные груди из всех, что он когда-либо видел, а он видел их немало, причем из числа лучших в мире. Его рот увлажнился, и он притянул ее ближе и захватил губами ее напрягшийся сосок.
Лета задрожала от дразнящего прикосновения его горячего языка. Она обхватила руками его голову, прижимая ближе к себе, в то время как у нее голова шла кругом от позабытых ощущений. Так много времени прошло с тех пор, как она занималась любовью. С тех пор, как какой-либо мужчина прикасался к ней…
Айдан зарычал глубоким горловым звуком, затем немного отодвинулся и потерся своей колючей щекой о ее нежную грудь. Она резко втянула воздух, почувствовав, как по всему ее телу пробежала дрожь.
Она пьянела от возбуждения, скользя взглядом по его телу, каждая часть которого представляла собой скульптурно вылепленные мускулы. В нем было столько силы, внутри и снаружи. И все, что она хотела сделать, - коснуться этой силы и прижать его ближе.
Но еще больше она хотела попробовать его на вкус.
Айдан наблюдал за тем, как она прокладывает дорожку из поцелуев вниз по его телу. Ее длинные черные волосы щекотали его кожу, посылая дрожь по всему телу и заставляя его пылать. Он так давно не был с женщиной, что в данный момент боялся взорваться в оргазме прежде, чем успеет толком прикоснуться к ней.
Как раз то, что нужно для его раненого эго. Он скорее умрет, чем опозорится, как какой-нибудь сексуально озабоченный школьник, в первый раз увидевший обнаженную женщину.
Закрыв глаза, он попытался думать о чем-нибудь другом, а не об этих нежных губах, скользящих по его плоти. Не о языке, порхающему по его телу. Его сердце начало бешено колотиться. Он хотел, чтобы это мгновение длилось вечность.
И когда он почувствовал, как ее губы сомкнулись вокруг головки его члена, единственное, что он мог сделать, - застонать от наслаждения. Он открыл глаза, чтобы увидеть, как она взяла его еще глубже в рот. Это было самое невероятное зрелище в его жизни. Дразнящие движения ее языка, доставляющие ему неземное удовольствие.
Лета улыбнулась, почувствовав солоноватый вкус Айдана и исходящие от него волны удовольствия. Это было невероятно. И самым особенным среди всех его чувств, которые она ощущала, была боязнь разочаровать ее. И от того, что он даже волновался, сердце ее воспарило.
Его заботливость напомнила ей о том времени, когда она была такой же, как он. Когда ее чувства принадлежали ей, и она была хозяйкой своей жизни. Когда она была свободна в принятии своих решений. Она так по этому скучала…
Больше всего она тосковала по ощущению родственной близости с кем-то. С кем-то, кто считал бы ее жизненно важной частью себя. Кого бы она с нетерпением ждала, когда они в разлуке, зная, что кто-то там, вдалеке, скучает по ней и считает минуты до возвращения, когда они снова будут вместе. Ничто не сравнится с тем, чтобы жить и дышать ради улыбки того, кого ты любишь.
Айдан судорожно выдохнул, взяв ее лицо в ладони. Он хотел, чтобы это был простой, животный секс. Никаких обязательств, никаких обещаний. Ничего, кроме их обоюдного стремления удовлетворить свои биологические потребности.
И тем не менее, когда он наблюдал за тем, как она доставляет ему удовольствие, эта отвратительная, слабая часть его, которую он ненавидел, пробудилась. Это была часть его, жаждавшая найти женщину, которая не будет его обманывать. Единственную, кому он мог бы доверять, не опасаясь, что ему причинят боль или предадут. Единственного человека, который был бы на его стороне независимо ни от чего.
Другие люди имели это. Почему он не мог?
Потому что ты не заслужил этого…
Он не хотел в это верить. Видит Бог, после всего, что он пережил в своей жизни, он достоин чьей-нибудь верности. Чьей-нибудь любви.
- Ты когда-нибудь обманывала своего мужа, Лета? - Он поморщился, как только эти слова слетели с его губ.
Упоминание о муже, скорее всего, остудит огонь ее желания.
Но тем не менее, он должен был знать, заслуживает ли она доверия или, как Хизер, является лгуньей, продающей себя тому, кто предложит самую высокую цену.
Когда она отстранилась от него, ее глаза были полны боли.
- Нет. Никогда. Я любила только его, и пока он был жив, я даже не смотрела на других мужчин. В моем мире никогда не было никого другого, кроме него.
- Он был богом?
Она покачала головой, медленно вырисовывая пальчиком круги на его животе.
- Он был воином. Прекрасным человеком, чьи сны я когда-то посещала. Для солдата он обладал поразительной творческой фантазией, и его сны всегда были живыми, яркими и наполнены звуками. - Она сглотнула, как будто для нее было практически невозможно думать об этом. - И когда я увидела, с каким трепетом он в первый раз держал на руках нашу дочь… каждой своей клеточкой я полюбила его еще сильнее.
Живот Айдана напрягся. Вот чего он хотел. Кого-нибудь, кто бы так его любил.
- Он когда-нибудь обманывал тебя?
Ее глаза вспыхнули.
- Я убила бы его за это.
Айдан взял в ладони ее лицо и посмотрел в ее светящиеся глаза.
- Как ты думаешь, он когда-либо знал, каким счастливчиком он был?
- Я бы не назвала его счастливым. Из-за меня и попыток меня защитить, он был выпотрошен на полу как поросенок.
Айдан сочувствовал ее потере, но это не меняло того факта, что он убил бы за то, чтобы обладать тем, что она разделила со своим мужем.
- Я не знаю. Думаю, один день того, что ты описала, стоит того, чтобы быть выпотрошенным.
Лета была поражена и почувствовала, как от его слов ее глаза наполнились слезами.
- Ты не заслужил того, что с тобой случилось, Айдан.
- Заслужил ты страдания или нет - не имеет значения. Ты не должна была терять свою семью. И они определенно не должны были умирать из-за того, что Зевс оказался идиотом.
Единственная слеза скатилась по ее щеке, где она была остановлена его пальцем. Внутри нее возникло ощущение, которое она не чувствовала в течение столетий. Эмоциональная связь с кем-то другим. Он понял ее трагедию. Более того, он сочувствовал ей.
Желая избавить его от печали и подарить ему хотя бы одно ценное мгновение мира, она скользнула по его телу так, чтобы можно было глубоко его поцеловать.
У Айдана закружилась голова от яростной страсти ее поцелуя. Так его никто никогда не целовал. Поцелуй был требовательным и горячим, и своим жаром он возбуждал каждое нервное окончание тела Айдана. Все, чего он хотел, - это прикасаться к ней. Чувствовать ее.
Быть в ней.