* * *
К тому времени, когда Бэкингем предстал перед королем, гнев у него немного поостыл, но Генрих не собирался позволять кому-либо вмешиваться в свои дела.
Он сердито уставился на герцога.
- Вы держитесь слишком высокомерно, сэр герцог,- сказал он.
- Если Ваше Величество скажет мне; чем я вызвал ваше неудовольствие, я сделаю все в моих силах, чтобы исправить свою ошибку... если это в моей власти.
- Я слышал, вы отослали свою сестру в монастырь.
- Я счел, что она нуждается в небольшом наказании, Ваше Величество.
- Вы не спрашивали нашего разрешения на то, чтобы отослать ее туда.
- Я не думал, что Ваше Величество пожелает заниматься семейными делами.
Король густо покраснел; он старался сдержать вспышку нарастающего раздражения. Положение было щекотливое. Ему хотелось знать, как много из всего этого дошло до ушей королевы, и он надеялся, что сможет дать выход своему гневу таким образом, чтобы Катарина никогда об этом не узнала.
- Меня всегда интересует благоденствие моих подданных,- проворчал он.
- Ее супруг счел, что она нуждается в том, что может ей дать монастырь.
- Вы же знаете, я мог бы приказать вернуть ее ко двору.
- Божьей милостью Ваше Величество - король этого государства. Но Ваше Величество мудрый человек и знает, какие скандальные слухи пойдут при дворе и по всей стране, если женщину, отправленную мужем в монастырь, удалят оттуда по приказу короля.
Генриху хотелось яростно затопать ногами. Бэкингем был старше его и знал, как поймать его в ловушку. Как он смеет стоять там с таким дерзким и надменным видом! Он забыл, что разговаривает со своим королем?
Несколько мгновений Генрих твердил себе, что пошлет за Анной; он демонстративно сделает ее своей любовницей, и весь двор - да и все подданные тоже - должны понять, что он король, и когда он приказывает что-то какой-то женщине или мужчине, их дело повиноваться ему.
Но такое поведение не подобает тому человеку, каким он является в представлении своих подданных. Генрих был в нерешительности. Он всегда думал о толпах, которые начинали ликующе кричать при его, появлении, и вспоминал угрюмые взгляды, которые доставались на долю их отца. Ему припомнились также услышанные им истории о том, как его отец боролся за трон. Если он вызовет неудовольствие народа, люди могут вспомнить, что родословная Тюдоров не такая уж и чистая, как могла бы быть, и что найдутся другие, которых могут счесть более достойными для престола. Нет. Он останется народным идолом - идеальным королем и супругом; но при этом не позволит никому из своих подданных диктовать ему, что нужно делать.
- Милорд Бэкингем,- сказал он,- вы покинете двор. И вы не появитесь здесь впредь до моего разрешения.
Бэкингем поклонился.
- Можете идти,- продолжал король.- Мне больше нечего вам сказать. Должен рекомендовать вам уехать в течение часа, ибо если я узнаю, что вы задержались дольше, я, может быть, не буду таким снисходительным.
Бэкингем удалился, а король заметался из стороны в сторону, как лев в клетке.
Он вызвал к себе одного из пажей и сказал:
- Пошлите за леди Фицуолтер. Мне нужно непременно поговорить с ней.
Паж помчался выполнять его приказ и вскоре вернулся с Элизабет Фицуолтер.
Она выглядела обеспокоенной, с удовольствием заметил Генрих. Чопорная женщина, подумал он, в ней совсем нет чувственности ее сестры. Ее появление напомнило ему об Анне, и он опять пришел в ярость, понимая, что потерял.
- Леди Фицуолтер,- сказал он,- вы, я полагаю, одна из фрейлин королевы.
Она была в замешательстве. Ведь он же знал ее. Он так часто видел ее в обществе королевы.
- Я сказал, что вы одна из фрейлин Ее Величества? Это была ошибка, леди Фицуолтер. Мне следовало сказать, вы были.
- Ваше Величество, какой проступок?..
- Мы не обсуждаем, почему мы удаляем от нас тех, кто вызвал наше недовольство, леди Фицуолтер. Мы просто их удаляем.
- Ваше Величество, я умоляю вас...
- Вы теряете попусту время. Вы просите напрасно. Возвращайтесь в свои апартаменты и поторопитесь покинуть двор. Мы желаем, чтобы вы уехали в течение часа.
Испуганная леди Фицуолтер присела в реверансе и удалилась.
Несколько минут Генрих не сводил глаз с двери. Он думал о чувственной Анне и внезапно понял, что ему крайне необходима перемена, новая женщина, совершенно непохожая на его жену.
Затем вновь стал расхаживать взад и вперед... лев, не уверенный в своей силе, но знающий о своей клетке. Прутья клетки прочные, но сила его растет. Он знал - в один прекрасный день он вырвется из клетки. И тогда ничто и никто в мире не сможет его сдержать.
* * *
Элизабет Фицуолтер бесцеремонно зашла в покои, где сидела за шитьем королева и Мария де Салинас.
Катарина с удивлением посмотрела на свою фрейлину, но при виде ее искаженного лица быстро встала и подошла к ней.
- Что вас так обеспокоило? - спросила она.
- Ваше Величество, меня удаляют от двора.
- Вас удаляют! Но это невозможно. Никто кроме меня не имеет на это власти. Почему...- Катарина замолчала, и лицо ее исказилось от ужаса. Конечно, был еще один, кто имел такую власть.
Элизабет встретила взгляд Катарины и та прочла в ее глазах правду.
- Но почему? - потребовала королева.- На каких основаниях? Почему королю нужно вас удалять?
- Мне трудно вам сказать, Ваше Величество. Я должна покинуть дворец немедленно. Мне было приказано собраться и удалиться в течение часа. Прошу разрешить мне пойти собираться.
- Но ведь король наверно объяснил вам причину. А ваш брат?
- Он уже уехал, Ваше Величество, и моя сестра тоже.
- Значит, король недоволен всей вашей семьей. Я пойду и повидаюсь с ним. Спрошу, что это значит. Он ничего от меня не скроет.
Мария де Салинас, искренне любившая королеву бескорыстной любовью, положила руку на локоть королевы.
- Да, Мария?
Та беспомощно поглядела на Элизабет, как бы прося у той разрешения говорить.
- Что такое? - спросила Катарина. - Если есть что-то, о чем я должна знать, ваш долг сказать мне об этом.
Обе женщины молчали, как будто каждая ожидала, что заговорит другая.
- Я пойду к королю,- сказала Катарина.- Я спрошу его, что это значит, потому что вижу, вы обе что-то знаете, о чем, как вы думаете, мне не следует говорить.
- Я должна сообщить Ее Величеству. Думаю, она должна знать.
Катарина прервала ее строгим тоном:
- Ну же, Мария, довольно. Скажи мне сейчас же.
- Муж и брат графини Хантингдон увезли ее из дворца, потому что они... они опасаются дружбы короля.
Катарина побледнела. Ныне она была почти уверена, что беременна, и раздумывала над тем, нужно ли сказать королю. Она предвкушала, как он обрадуется, и повторяла себе, как она должна ему быть благодарна за его супружескую верность.
Она перевела свой взгляд с Марии на Элизабет в полном замешательстве. Дружба короля с женщиной несомненно могла означать только одно.
Но, должно быть, они ошибаются. Они наслушались сплетен. Это неправда. Он всегда оставался ей верным. Он верит в святость брака и сам часто говорил ей об этом.
Катарина тихо произнесла:
- Пожалуйста, продолжайте.
- Сэр Уильям Комптон выступал в качестве эмиссара Его Величества в том деле,- сказала Элизабет.- Франческа Карсерес обнаружила, что происходит, и предупредила меня. Я сказала брату, и в результате мою сестру отослали в монастырь. Но король недоволен братом и мной.
- Не могу поверить, что это правда.
- Ваше Величество, молю вас, сядьте,- прошептала Мария.- Это потрясло вас.
- Да,- сказала королева,- меня потрясло, что могут существовать такие слухи. Я верю, все это ложь... ложь...
У Марии был испуганный вид. Элизабет прошептала:
- Ваше Величество, разрешите мне удалиться. Я должна собраться, чтобы как можно скорее покинуть двор.
- Вы не уедете, Элизабет,- сказала Катарина.- Я сама поговорю с королем. Это какая-то ужасная ошибка. То, что, как вы считаете, случилось... просто невозможно. Я пойду к нему сейчас. Увидите, он даст мне объяснение. Я скажу ему, чтобы вы остались. Этого будет достаточно.
Катарина вышла из покоев, а Мария печально смотрела ей вслед. Вздохнув, Элизабет отправилась готовиться к отъезду.
* * *
Генриху показалось, что он впервые ясно разглядел свою жену.
Какая желтая у нее кожа! - подумал он, сравнивая ее с Анной Стэффорд. Как она серьезна! И она выглядела старой. Конечно, в сравнении с ним, она была старой, ведь пять лет много значат.
В этот момент она показалась ему неприятной, потому что он чувствовал себя виноватым, а он ненавидел это чувство.
- Генрих,- сказала она,- я услышала неприятные новости. Ко мне приходит расстроенная Элизабет Фицуолтер и говорит, что ты приказал ей покинуть двор.
- Это правда,- сказал он.- Она должна удалиться в течение часа после моего приказа.
- Но она одна из моих фрейлин, и я не хочу, чтобы она уезжала. Она хорошая женщина и ничем передо мной не провинилась.
Его лицо вспыхнуло огнем.
- Мы не желаем ее при дворе,- закричал он.- Может, вы не заметили, но наши желания здесь кое-что значат.
Катарина испугалась, однако же вспомнила, что она дочь Изабеллы Кастильской, и что не подобает кому-либо - даже королю Англии - говорить с ней таким тоном.
- Мне кажется, со мной можно было бы посоветоваться по этому вопросу.
- Нет, мадам,- возразил Генрих.- Мы не видели причин советоваться с вами.
Катарина порывисто произнесла:
- Значит, ты был так любезен, что попытался скрыть это от меня.
- Мы не понимаем вас.
Тогда только она обратила внимание, что он использует официальное "мы", и догадалась, что он пытается напомнить ей, что он король и властелин всех своих владений, и королевы тоже. Она увидела в его глазах опасные огоньки, потому что его лицо всегда выдавало его чувства, но была так задета, так расстроена, что не стала обращать на это внимание.
- Так значит это правда,- выпалила она,- что эта женщина - твоя любовница?
- Неправда.
- Не стала ею, потому что во время вмешался Бэкингем.
- Мадам, если королю желательно расширить круг своих друзей, это никого не касается кроме него самого.
- Если он поклялся любить и лелеять жену, разве ее не касается, если у него появляется любовница?
- Если она мудра и супруг ее - король, то она должна быть благодарна, что он готов подарить ей детей... если она сможет родить их!
Катарина в ужасе затаила дыхание. Значит, это правда, подумала она. За утрату наших двух детей он винит ее.
Она попыталась заговорить, но слова застревали у нее в горле.
- Мы не видим причин продолжать этот разговор,- сказал Генрих.
Внезапно она закипела от гнева.
- Не видишь? А я вижу! Я твоя жена, Генрих. Ты говоришь мне, что веришь, что мужья и жены должны хранить верность друг другу, но как только распутная женщина бросает тебе многообещающий взгляд, ты забываешь свои обеты, забываешь свои идеалы. Люди смотрят на тебя как на бога - такой молодой, такой красивый, такой примерный король и супруг. Теперь я вижу, что твои обеты ничего для тебя не значат. Ты ищешь лишь удовольствий. Сначала - твои празднества, твои маскарады... теперь - твои любовницы!
В этот момент он был вряд ли красив. Казалось, глаза его запали в его пухлое красное лицо. Он ненавидел, когда его критиковали, и, поскольку он так глубоко ощущал свою вину, он ненавидел ее.
- Мадам,- сказал он,- вы должны исполнить свой долг. Этого от вас ждут.
- Мой долг? - спросила она.
- Который в том, чтобы дать мне сыновей. Вы сделали две попытки, но неудачно. Вам ли порицать меня, если вы потерпели такую плачевную неудачу?
- Я... потерпела неудачу? Значит, ты меня винишь. Разве ты не знаешь, что я так же страстно желаю иметь сыновей, как и ты? В чем я потерпела неудачу? Как бы я смогла спасти жизнь нашим детям? Если есть способ, ради всех святых скажи мне о нем.
Генрих избегал взглянуть на нее.
- Мы потеряли их обоих,- промямлил он.
Катарина повернулась к нему. Она чуть не сказала ему о своей надежде на другого ребенка, но он выглядел таким безжалостным, что она ничего не сказала. В голове у нее все перепуталось, и этот мужчина, который был ее мужем, показался ей совсем чужим.
Генриху было не по себе. Ему было неприятно, что Катарине стало известно о его флирте с Анной Стэффорд. Теперь все это казалось ему такой ничтожной низкой интрижкой, которая даже не приблизилась к развязке. Он чувствовал себя униженным из-за того, что послал ухаживать вместо себя Комптона, что столько времени не мог решиться, должен или не должен начать эту связь, тем самым дав Бэкингема возможность увезти сестру.
Он был зол на всех, кто имел отношение к этому делу, и, поскольку присутствовала только одна Катарина, дал выход своей злобе и обрушил ее на нее.
- Возможно, разница в годах - причина всему,- холодно произнес он.- Ты на пять лет старше меня. До сего дня я не осознавал, какая ты старая!
- Но ты же всегда это знал,- запинаясь, проговорила Катарина.- Мне двадцать пять, Генрих. В таком возрасте можно вполне рожать здоровых детей.
Генрих посмотрел куда-то мимо нее, а когда заговорил, - обращаясь больше к самому себе, чем к ней,- она почувствовала, что ее охватывает холодный ужас.
- И ты была женой моего брата,- вот что он сказал.
Больше она не могла этого вынести, повернулась и поспешно ушла.
Весь двор узнал новости еще до отъезда леди Фицуолтер. "Король и королева сильно поссорились. Это первая ссора. Может быть, теперь будет меньше этих переплетенных инициалов. Возможно, это конец медового месяца".
* * *
Мария де Салинас помогла королеве улечься в постель. Она никогда не видела королеву такой расстроенной, даже в дни унизительной бедности она не давала волю своему горю, а стойко переносила все испытания.
- Видишь ли, Мария,- сказала Катарина,- мне показалось, что я его не знала. Он не тот, что раньше. В моем улыбающемся счастливом мальчике я разглядела мужчину.
- Он был рассержен,- сказала Мария.- Может быть, Вашему Величеству не нужно было пока говорить с ним об этом.
- Может быть, мне совсем не следовало говорить с ним об этом. О любовных увлечениях королей, возможно, должны умалчивать все, в том числе и их жены. Мой отец не всегда сохранял верность моей матери. Хотела бы я знать, жаловалась ли она когда-нибудь на этот счет. Нет, она была слишком умна для этого.
- Вы тоже умны. Вашей матери, возможно, тоже пришлось научиться обуздывать свою ревность.
Катарина вздрогнула.
- Ты говоришь так, как будто это только начало, первая из многих последующих измен.
- Но ведь он не изменил вам, Ваше Величество.
- Нет, не изменил, потому что вовремя вмешались брат и супруга этой леди. Это не имеет никакого отношения к добродетели короля. Думаю, поэтому он так зол на меня, Мария... потому что ему не удалось.
- Ваше Величество, он молод.
- На пять лет младше меня. Он напомнил мне об этом.
- Это пройдет, дражайшая леди.
- О, Мария, я так устала. Мне кажется, я вся в синяках и ранах. Мне не было так грустно... так одиноко... с тех пор, как жила в Дарем-хаус, когда думала, что все меня покинули.
Мария взяла руку королевы и поцеловала ее.
- Все не покинули вас, Ваше Величество.
- Нет, ты всегда была там, Мария. О, как хорошо иметь верных друзей.
- Позвольте я накрою вас. Вам нужно постараться заснуть. Когда отдохнете, почувствуете себя сильнее.
Катарина улыбнулась и закрыла глаза.