– Значит, вы считаете, что я обладаю теми самыми нужными качествами, чтобы помочь королеве-матери быть королевой-матерью? Значит, мне нужно лететь куда-то и ухаживать за какой-то особой ниясытью?
– Нет. Не совсем так, - покачал головой Род. – Пойми, за королевами уже ухаживают их наездницы. Но малышки, которые вылупляются в их гнездах и так достаточно редко, гибнут или становятся нирами. Это очень хрупкий и особенный процесс их созревания. Они особо нуждаются в теплой заботе именно в детстве, причем одной единственной наездницы. Таких подходящих женщин в Иридании очень мало. А после войны… королевы стали особенно притязательными… Это долго объяснять и времени остается совсем мало… От тебя просят полететь с ними и всецело сотрудничать. Им нужны такие как ты. По новостям передавали, что королева-мать привела в мир еще одну малышку-королеву. Все наездники, как господин фагот, - он указал головой в сторону офицера, который стоял рядом и не отводил от меня пристального взгляда, заложив руки за спину, - ищут подходящую девушку для этой малышки. И ты должна понимать, что это довольно нелегко… найти такую подходящую девушку в нашем обществе, - он мне намекнул на особую физиологию ириданских женщин. – Этот господин имеет полное и законное право… э-э-э… настойчиво просить тебя принять эту великую честь стать наездницей королевы-ниясыти.
Я подняла брови. До меня медленно кое-что дошло! Вот это да! Правда, много они тратят сил на всякие объяснения для меня. Видимо, для них очень важно, чтобы я пошла добровольно и приняла на себя все обязанности этой наездницы. А для этого нужно, чтобы я все ясно поняла.
– Значит, у меня особого выбора нет? А что, если эта маленькая королева меня не выберет?
– Если такое случится, - сказал фагот, но он явно сомневался, что это произойдет, - то вы будете вправе вернуться обратно сюда или попробовать силы с нирой, - его тон был крайне доброжелательный и заинтересованный.
Я посмотрела в его глаза. Что-то было в них такое, что заставляло верить ему. На миг я утонула в его синих глазах, таких глубоких и осмысленных. Он надеялся, что я соглашусь, так как был уверен, что смогу быть хорошей наездницей для этой королевы-ниясыти. Я чувствовала его уверенность почками. Но продолжала сомневаться.
– А что, если я откажусь? Вы лишите меня жизни или посадите в тюрьму?
Брови фагота взлетели в небеса. Вот упрямая! Я видимо, стала его сердить своей тугоумностью или упорством. Одно из двух.
– Что вы! Нет, конечно, - покачал он головой, и в его глазах я увидела тень разочарования, словно он нашел драгоценный камень, а он оказался слишком дорогой, чтобы купить, - но я очень настойчиво вас прошу… - он явно что-то не договаривал.
– Лана, не стоит возражать господину фаготу. Это плохо может сказаться на нашем… положении и репутации семьи… - в глазах Рода появился страх. – Пожалуйста, Лана!
Я взглянула на Рода. Его брови поднялись в один домик, и он выглядел так… сокрушенно. Выходит, если я откажусь, то семья Рода потеряет очень много, и потеряет в первую очередь репутацию. Я испугалась, а вдруг, к ним будут применены какие-то санкции? И тогда окажусь для них большой обузой и проклятием. И еще неблагодарной хрюшей. Да еще они так торопятся с решением. Совсем нет времени подумать и взвесить все за и против. Побольше разузнать обо всем, посоветоваться. Я посмотрела на господина фагота и, обреченно вздохнув, произнесла:
– Ладно, я согласна. Только прошу вас, господин фагот, пожалуйста, отнеситесь с большим снисхождением к моему… недомоганию. Я ничего не знаю и не понимаю. И не могу полностью соответствовать… вашим ожиданиям.
Фагот понимающе кивнул:
– Это целиком моя ответственность.
Удивительная ситуация возникла. Не могу никак понять, что особенного в этой королеве-ниясыти, что этот серьезный человек, вдруг, готов пойти на такой шаг и взять на себя ответственность за совершенно незнакомую девушку, да еще и почти инвалида. Я считала свою потерю памяти именно инвалидностью.
– Хорошо. Тогда, что мне нужно делать?
Офицер облегченно выдохнул, словно все это время он затаил дыхание и боялся меня спугнуть. Он повернулся к Роду:
– Принесите ее некоторые вещи. Флайер будет отправляться, - он глянул на хронометр своего коммуникатора, - через десять минут, - Род кивнул и сразу удалился. – А вы следуйте за мной, - сказав мне это, он повернулся к летательному аппарату.
Я оглянулась. Только сейчас я заметила, что всё население поселка Со с величайшим напряжением и затаив дыхание наблюдало за нами, боясь пропустить хоть одно слово (правда я не уверена, что они многое расслышали, но напрягали явно слух конкретно). Напряжение было таким большим, что хоть лампочку вкручивай и свети! Вот, любопытные какие! А может, они были свидетелями исторического события? Кто знает, может, я и впрямь стану наездницей королевы-матери, а это было великой честью. Выходит, что здесь королевами становились не по происхождению, а по способностям, точнее по способностям проявлять эмоции. Меня это удивляло, даже шокировало, если честно. Очень занятно… Я повернула голову в сторону уходящего офицера, но продолжала стоять. Что у меня с ногами? Они явно жили какой-то своей, отдельной жизнью. Хочу, иду, хочу не иду, а хочу, спотыкаюсь! И тут меня со спины толкнула большая голова того дивного создания под названием ниясыть – мол, иди! И я, робко оглянувшись на это создание, зашагала. Фагот подошел к мэру с помощником и еще одному офицеру. К слову сказать, те тоже за нами наблюдали с великим интересом все это время. Я подошла к ним. Остановилась в четырех шагах и стала робко топтаться на месте. Фагот оглянулся на меня через плечо, но, ничего не сказав в мою сторону, обратился к мэру:
– Я забираю госпожу Лану Арамс под личную ответственность, - потом он посмотрел на офицера в черной форме:
– Отлет через десять минут. Собери всех новичков и запускай двигатель, - потом он соизволил обратиться и ко мне: - Прошу вас занять место в пассажирском отделении флайера. Это вам будет несложно сделать самостоятельно? Или вам помочь?
Я аж вздрогнула от его слов. Ничего ведь неправильного не сказал! Не выявлял высокомерия. Но так стало обидно. И больно. Да. Я потеряла память. Но я же не страдаю тяжелой формой дибилизма?! Я только и смогла, что открыла возмущенно рот. Потом медленно повернулась к летательному аппарату и погрузила меня в него.
В кабине для пассажиров почти все места были заняты. В основном там сидели молодые люди. И лишь одна девушка. Она сидела у окна. Когда я зашла, она кинула на меня любопытный взгляд. Не против бы сесть рядом с нею, но возле нее место было занято, так что я села с краю. В салон вошли и остальные жители поселка Со. Рядом со мной плюхнулся Март. И на душе сразу полегчало. Ведь я не одна лечу! У меня будет на кого положиться и спросить о помощи!
– Ну что, сестрица! – он всегда меня так называл с тех пор, как меня записали на их фамилию, и мне это очень нравилось. – Летим вместе? Надо же как! А я и не предполагал, - он растянул лыбу до ушей.
Все вокруг с любопытством смотрели на нас.
– Я тоже не предполагала, - траурно ответила я.
– Полно тебе! Словно на свои похороны летишь! Чего это вы там перетирали с отцом и фаготом в сторонке? – любопытствовал братец. – И почему тебя взяли?
– А ты что, не слышал? Для королевы-ниясыти меня взяли, - буркнула я. – Скормят меня ей!
Брови Марта полезли вверх к затылку от изумления.
– Как для королевы-ниясыти?.. не говори так… Выходит…- он задумался и смолк.
Ну вот, и он все понимает. Одна я не в теме. Ну, чудесно! Чувствую себя совсем недалекой. В носу что ли поковыряться для правдоподобности? Слюнки по подбородку попускать? Ах… как я себя чувствую припогано. Как же плохо ничего не понимать, не помнить и быть ведомой в стихиях событий. Куда ведет меня мой путь? Приходится смириться и импровизировать. Будь что будет. Так даже интересней!
Мы просидели в ожидании десять минут. Тут в салон зашел господин фагот. В руках он нес небольшую дорожную сумку. Нашел глазами меня. Подошел и поставил ее передо мной со словами:
– Ваши вещи, - потом выпрямился и обратился ко всем: - Мое имя Наран Ниасу. Это была наша последняя остановка. Теперь мы отправляемся прямо в атконнор Ир. Времени остается мало. Поэтому сразу по приземлении, покидаем флайер и организованной толпой отправляемся в гассэ, где будет церемония избрания и прием учащихся, - его голос звучал мелодично и приятно, не смотря на спокойную сдержанность и холодность. Может, в его крови много женских гормонов?
Когда он говорил, флайер завелся и поднялся в воздух. Внутри ничего не изменилось. Демпфера работали исправно. Инерции совсем не ощущалось. Я повернула голову в сторону смотрового окна, проходившего узкой полосой от верха до низа между двумя рядами сидений. Попыталась посчитать, сколько нас, пассажиров. Насчитала пятьдесят четыре.
– Это касается и вас, госпожа Лана, - услышала я и поняла, что что-то пропустила.
Я сделала вид, что уяснила. Господин фагот неодобрительно хмыкнул, развернулся и ушел в рубку пилота. Сразу стало легче дышать. Почему-то этот человек вызывал у меня приступ немоты и паралича. Брр. Неприятное чувство. Что за человек?! Я покосилась в сторону двери в рубку пилота и обратилась к Марту:
– А чего он сказал после фразы "прием учащихся"? А то я прослушала.
– Он сказал, чтобы ты не искала себе приключений на попу и шла за ним везде, - Март сделал довольную физиономию.
– Так прям и сказал?
Тот ехидно лишь ухмыльнулся. Вот же! Так бы и натерла его моську перцем! Юродничает тут в такой момент для меня нелегкий. Я обреченно вздохнула и снова уставилась в окно. Мимо проносились макушки разноцветных деревьев. Мы летели не сильно высоко над землей. Рядом с флайером мелькнул стальной силуэт. За нами летел тот ниясыть. Быстро летел. Я удивилась. Скоростной, однако. Через минуту он исчез из обзора. Мысли меня затянули в глубокое раздумье о моем будущем. Говорят, что если ты знаешь свое прошлое, можно узнать и свое будущее. Но я не знаю своего прошлого. Неужели у меня нет будущего? Да нет! Нет будущего только у того, кто не живет. У меня оно есть, только я не знаю его, как не знаю и своего прошлого. Я не помню того, что сформировало мой характер, мой способ мышления. Не помню материнских рук… и тут мне стало так больно от этой мысли. Именно от нее. Но почему? Мама. Это тот человек, который тебя очень любит. Кто тебе отдаст самое последнее. Кто займет твою сторону, пожалеет, поймет… Откуда я это знаю? Я в последнее время так часто приходила в отчаяние от этой странной амнезии. Память часто выдавала мене короткие фрагменты, яркие сравнения и образы, но связать их воедино просто не представлялось возможным. И чем дальше, тем больше это меня угнетало.
Я не заметила, как мое лицо стало печальным. Не заметила и того, как мы влетели в пределы города, хотя глядела в смотровое окно. Словно все исчезло вокруг. Мозг отключился от действительности, погрузив в мир вопросов и печали. В своих раздумьях я не заметила и того, как мы приземлились, как все покинули пассажирский отсек. Словно меня выключили.
– Лана? – услышала я рядом чей-то голос и вздрогнула, будто меня кто-то треснул по голове.
Меня звал Март.
– Лана, - повторил он снова, - сестрица, ты чего? Нам уже пора на выход.
– А? – меня медленно всасывало в реальность.
– Нам пора на выход, - Март нахмурился.
– Ага, - и я оглянулась.
Мы были последними. Как только я встала, открылась дверь рубки пилота. Оттуда вышли господин фагот Наран и пилот.
– Идем, - взяв меня под руку и подобрав мою сумку, произнес Март.
Я послушно потянулась за ним, оторвав взгляд от рассматривающего нас фагота. Март спрыгнул с последней ступени трапа и, весело махнув мне, направился в сторону-у-у… Тут я потрясенно выдохнула. Я стояла на большущей стоянке флайеров перед невероятной красоты зданием. Оно было похоже на огромный парусник, точнее паруса от парусника, белые, как облака. А вверху, вместо мачты и натяжек, множество небольших и узких платформ, фигурных и узорчатых. На этих платформах восседало множество ниясытей, тех самых, о которых мне сказал Род и похожих на того, что был с нами в поселке Со. Одни сидели на тех платформах, другие парили в небе. Это зрелище завораживало! Целый мир летающих стальных существ! Невероятно!
Я от потрясения распахнула рот и не могла двинуться с места.
– Смотрите, госпожа Лана, а то мошка в рот залетит, - услышала я рядом насмешливый голос фагота и резко зыркнула на него, постаравшись сделать свой взгляд как можно пламенней и сердитей – не хочу, чтобы он надо мной насмехался. Это на него совсем не подействовало, а наоборот раззадорило. – Полюбуетесь потом этим дивным видом, - он так мило улыбался, что я растеряла всю свою грозность.
А особенно меня разоружили его озорные ямочки на щеках… Как можно было сердиться на такого милого человека? Он подошел ближе и слегка подтолкнул меня в спину, побуждая идти вперед к тому невероятному зданию вслед за уходящим Мартом. Послушно зашагала вперед, но продолжала смотреть на небо, на восхитительных ниясытей, парящих в небесах. А зря. Надо под ноги было смотреть больше, а не рот разевать. Не прошла и десяти шагов, как встретила гостеприимный бордюр, радостно раскинувшийся у меня на пути. Да так лихо растянулась, что даже хекнуть не успела. Лежу, значит, на животе и диву даюсь, как это я умудрилась уже с самого начала так замечательно опозориться? Нет, ну, правда, у моих ног явно другая жизнь! Или глаза не на том месте? А может, мне надо глаза еще в другое место вставить? Ушибла коленку, свезла правую ладонь. Падение меня немного отрезвило. Я зашипела и приподнялась на локтях. А потом! Сильные руки подхватили меня за плечи и подняли на ноги так легко, словно я пушинка. Я ахнула и встревожено обернула голову. Это был господин Наран.
– Будьте осторожны, госпожа Лана, - он продолжал приветливо улыбаться.
Я опустила смущенно глаза. Вот же раззява! Надо срочно собраться. Но двигаться дальше снова отказалась. Теперь от стыда. Потупила глаза в землю и стою, на ногах туфельки рассматриваю. Тогда Наран подхватил меня под локоть и буквально потащил к парадному входу в этот атконнор. Я семенила за ним, приноравливаясь к его широкому шагу, но глаз не поднимала. Мы зашли на минутку в комнату, куда уже зашли и остальные мои спутники по флайеру. Все уже были одеты в белые накидки. На меня, растерянную, тоже натянули это светлое облачение, и повели дальше. Я лишь иногда вскидывала голову на господина фагота, ожидая, что он меня бросит. Но нет. Он целеустремленно смотрел вперед и вел меня к огромной широкой арочной двери, куда стекалось множество нарда. Странно было как-то. Глядя на этого совсем чужого человека, далекого от меня, от моей жизни, глядя в его устремленные, решительные глаза, плотно сжатые губы, слегка нахмуренные брови, становилось не так страшно. Когда я отрывала взгляд и переводила его на окружающих, всё смешивалось в сплошное разноцветное месиво, и голова начинала кружиться, а ноги спотыкаться… Тогда я снова глядела в его спокойное лицо и спасалась в нем. Так было легче. А он не отпускал меня. Так крепко держал, словно я для него единственное спасение от незримых проблем. И тут в уме всплыла мыслишка, легкая и далекая, но такая яркая, как вспышка: не хочу, чтобы он отпускал моей руки никогда. От нее я вздрогнула и заставила себя отвернуться. Как часто я думала о своем одиночестве в чужом мире, одиночестве, которого никто не мог понять. Особенно больно было от того, что я умудрялась быть одинокой среди заботливых и добрых людей. До рези под лодыжкой хотелось мне иметь рядом того, кто бы всегда находился рядом и понимал, а не удивлялся моим "выходкам". Но что это я раскисла?
Перед нами выросли широкие двери в гассэ. Увидев нашу группу в белом, люд расступился. Нам создали живой коридор, и мы легко вошли в это гассэ. От восхищения сердце ухнуло в желудок. Гассэ являло собой огромное помещение. Очень. Пространство для зрителей поднималось ярусами из центра к краям в виде полукружия. Внизу площадка – орхестра, за которой резкий подъем тоже с ярусами, где восседали ниясыти, а рядом с ними сидели люди, их наездники. Еще мелькнула мысль, что это, наверное, самые знатные. Не могли же все ириданские ниясыти вместе со своими наездниками здесь поместиться? Я старалась отвлекать свои мысли на что угодно, лишь бы не думать о своем страхе, который сидел в груди грызуном, и скалил свои острые зубки, грыз и ворнякал. Грозный такой грызунишка. А рядом робко топтался ужас, теребил живот, сводил до такого состояния, что я думала, что сделаю кое-что непроизвольно… так захотелось в туалет! Это верно от того самого ужаса. Уж буду лучше отвлекаться. Так легче. Я продолжала смотреть вперед. Орхестра была огорожена перилами с удивительной резьбой опор. Мы шли именно к ней.
Спустившись вниз, Наран провел меня на ту самую орхестру. Мамочка! Что это значит? Он почти затащил меня туда. Отпустил руку и я обомлела. Страх. Паника. Ужас. Смятение. Они окатили меня как ведром холодной воды. Каменной глыбой на меня рухнул миллион эмоций. Чужих. Не моих. Я почувствовала себя так, словно меня раздели, оставив на улице одной в зимнюю стужу. Инстинктивно прижала руки к груди и ладони сжала в кулаки.
– Господин Наран! - мой голос предательски дрожал.
Он бросил на меня очередной удивленный взгляд. Я дрожала как осиновый лист.
– Что мне делать? – пролепетала я.
В голове раздался спокойный, ясный голос фагота:
– Стой здесь. Не бойся. Я слежу за тобой, - его голос звучал очень четко и ясно в моей голове. Я никого еще никогда так отчетливо не слышала. Мгновение спустя, он тепло, успокаивающе улыбнулся и добавил:
– Все будет хорошо. Вот увидишь… госпожа Лана, - услышала я свое имя и вздрогнула, робко заулыбавшись ему в ответ.
Не знаю почему, но эти слова придали мне сил. Он ушел. Я проследила за ним. Он сел в первом ряду для зрителей, где сидели такие же, как и он, офицеры в черных парадных формах. Садясь, фагот хлопнул по плечу другого мужчину, пристально вглядывающегося в мое лицо, потом что-то с самодовольной улыбкой сказал тому и уставился на меня с изучающим прищуром. Тот же мужчина, с кем он поздоровался, не отводил от меня задумчивых глаз, красивых и глубоких. От этого взгляда пробрало до коликов. Я невольно икнула, ощутив от этого пытливого взгляда нервную дрожь. Что-то было в нем… притягивающее, будоражащее. Лучше не смотреть на окружающих, дала я себе установку.
Лишь после того, как фагот сел и снова глянул в мою сторону, я смогла оглянуться. Чудно все как-то. То он вызывает у меня страх и панику, то он мне нужен, чтобы успокоится. Я уже ничего не могла понять, что происходит с моими чувствами.
"Все будет хорошо", - повторил мой воспаленный мозг его слова.