Сразу встала из-за стола, не сводя с него глаз. А вид у него был… только что пар из ушей не шел. Он сжал кулаки так сильно, что даже костяшки побелели. Поджал губы. Наверное, в его голове тараканы в войну играли. Кто кого победит: ярость или благоразумие. Победили тараканы благоразумные. Он расслабился. Разжал кулаки.
– Вы поели уже? – его голос вернулся в норму. – Теперь соблаговолите ли идти на лекции?
Я согласно кивнула, пуча испуганные глаза. А все-таки страшновато стало. Когда он сердитый, сделала я вывод, лучше не попадаться ему. Это я слабо отреагировала сразу, потому что после сытного обеда плохо соображала. А так… Я подтянулась и ответила:
– Если вы мне сообщите, куда идти, то я с готовностью выполню все ваши указания. Я совсем не знаю, что мне нужно делать, - сообщила я ему, уныло опустив плечи.
– Следуйте за мной, иата, - процедил он, посмотрев на меня оценивающим взглядом.
Что бы это значило? Он озвучил свою мысль:
– Вы не одеты в форму. Почему?
– Я не знала.
– Вам Фия должна была все рассказать и помочь с расписанием.
– Я не видела с утра Фию.
Он, недоверчиво прищурившись, посмотрел мне в лицо, потом повернулся в сторону выхода и сказал:
– Ладно, потом разберемся, - и с этими словами он направился к выходу, уверенный, что я обязательно пойду за ним.
И не ошибся. Я быстро засеменила вслед за ним. За мною моя малышка, озадаченно мигая в сторону сурового мужчины. Зашли в лифт. Наран нажал на четвертую кнопку снизу, а потом сразу пятую. Это, наверное, шифр какой-то? Стоим. Едем в лифте. Надо как-то разрядить напряжение. Я на него посмотрела вопросительно, выжидая, что он разрешит мне говорить. Сработало!
– Что? – спросил он меня.
– Скажите, можно задать один вопрос?
– Спрашивайте.
– А долго я спала?
– Стандартно. Двое суток.
– Сколько? – я аж хрюкнула от удивления.
– Два дня. Это стандартное время. Ниясыти всегда усыпляют первый раз своих наездников надвое суток. Именно столько им нужно, чтобы выполнить процесс единения, - он говорил об этом, словно я обязана все знать.
Я подняла озадачено брови и посмотрела на беленькую кроху. Вот это да! А я даже не заметила. Вот почему я так хотела есть! Так долго спать!
– Могу и я спросить? – его тон звучал примирительно.
– Да, - кивнула я ему, и тут лифт остановился, открыв двери.
Он вышел. Я за ним.
– Как вы назвали свою королеву? – он посмотрел на мою малышку с почтением.
– Забава, - ответила я и с умилением повторила его взгляд.
– Хм… Интересное имя.
– Ей понравилось, - горделиво ответила я, выпятив грудь.
Он хмыкнул:
– Ей будет нравиться все, что вы будете делать, - вот же циник!
Так меня обломал! Он заложил руки за спину, ухмыльнулся насмешливо и пошел по длиннющему коридору со множеством дверей по всей его длине. На каждой был написан номер. Мы оказались в учебном корпусе.
– Сегодня я лично для вас проведу экскурсию по атконнору. Это с той целью, чтобы вы в следующий раз не заблудились и пришли вовремя на занятия.
– Простите, пожалуйста, господин фагот, - постаралась вежливо обратиться к офицеру.
Он резко остановился, и я врезалась в него. Оглянулся. Посмотрел в глаза.
– Теперь я для вас – преподаватель и куратор вашей группы. Поэтому, пожалуйста, обращайтесь ко мне так, как принято в атконноре.
– А как тут принято?
– Господин Наран.
– Хорошо, господин Наран.
– Что вы хотели?
Я замерла. А что я хотела? Выскочило из головы. Я виновато поставила бровки домиком:
– Простите, я забыла…
Он фыркнул. Наверное, он имел обо мне невысокое мнение. Я виновато опустила глаза и слегка отодвинула нижнюю губу. Почему рядом с ним я так теряюсь? И почему он меня пытается обидеть? Или это у него манера такая?
– Иата Лана, сейчас мы идем на лекцию по социологии. По расписанию сейчас у вас именно этот предмет. Потом вводные лекции по биологии и географии. Сейчас мы зайдем в аудиторию, и я представлю вас вашей группе, в которой вы будете проходить обучение в течение трех лет. Я поручу ваше перемещение по учебному корпусу сегодня старшему группы. Так что пока не закончатся лекции, вы не потеряетесь. Хотя… - задумчиво хмыкнул он. - По-моему, вы сегодня попали именно туда, куда вам было нужно… Прошу, не повторяйте сегодняшних прогулок без сообщения о том, где вы и куда идете. Вы пока не в том положении, чтобы перемещаться по атконнору самостоятельно. Это вам ясно?
Я с пониманием кивнула. Поджала губы. Он явно считает меня прямым потомком питекантропов, выросшим в сырых и темных пещерах. Только что не бегаю с дубинкой да в другой одежде. А так – сходство на лицо… К стати, а кто такие питекантропы?
Мы зашли в аудиторию четыреста семь. На ней так и было написано "социология". Я первая, он за мной. Зайдя, решила взять себя в руки и постараться вести себя естественно.
Передо мной предстала большая аудитория. От стола преподавателя вверх полукругом поднимались широкие ярусы мест для студентов. На этих ярусах расположены столы и стулья. А у каждого стола справа располагалось специальное место для ниясытей в виде мягкого замшевого мата. А между парами таких столов поднимался лестничный проход. За столом перед аудиторией слушателей стоял стул преподавателя и доска. На ней можно было писать специальным стилом, след от которого потом можно было легко стереть губкой. На той же доске можно проектировать из специального прожектора различные изображения и даже просматривать разные видеоуроки и записи. Когда мы зашли с господином куратором, то лекция уже началась. Преподаватель довольно высокого роста, даже на пол головы выше, чем наш куратор, и на полторы головы выше меня, был явно зрелого возраста. Это, конечно, не видно по его лицу, но его глаза выдавали его возраст. В них светилось столько глубины! Он обернулся на нас и, поняв, кто пришел, почтительно склонил голову в приветствии, но промолчал. Наран глянул в аудиторию, подошел к первому ряду и попросил одного студента со своим малышом пересесть выше. А меня усадил туда. И к чему такие мне почести? Я могла спокойно сесть и на последней парте. Но спорить с нашим строгим куратором не хотела, побоялась за свое здоровье. Пока усаживала свою тушку на удобное кресло, успела оглянуться и посмотреть, кто сидел в аудитории. Человек было немного. Где-то дюжины две. Все с маленькими ниясытями. Почему-то это меня не удивило. Я обернулась в сторону наших преподавателей и превратилась в саму внимательность. Забава взгромоздилась рядом на положенное ей место, словно там всегда сидела, и тоже взор на мужчин. Наран проследил в молчании за тем, как я усядусь, и только потом заговорил:
– Я только что, как вы, наверняка, догадались, привел вам новую учащуюся. Ее зовут иата Лана Арамс. Кашиасу. Она будет проходить обучение на уровне со всеми. Но, я думаю, вы все понимаете, кем она является, и будете относиться к ней соответственно, - он обвел строгим взглядом присутствующих.
Те не шевельнулись. Какая дисциплина! Он повернулся к преподавателю и произнес ему:
– Прошу, продолжайте. Я ухожу, - и с этими словами он и вправду удалился, даже не посмотрев в мою сторону.
У меня мелькнула мысль о том, что он продолжает сердиться. Но почему? Я же не виновата ни в чем! Я выдохнула с облегчением, когда он вышел, уставившись на закрывшуюся за ним дверь. Ну, дюдюка Барбидонская! Хотелось чем-то кинуть вдогонку за ним. Да нечем. У меня даже коммуникатора не было при себе. К стати, почему я его не взяла? Растяпа! Буду сегодня вольным слушателем. Включаю мозги на запись и поворачиваюсь к преподавателю. Он заговорил приятным тенором:
– Позвольте, иата, представиться для вас лично, так как ваши однокурсники уже слышали мое имя. Меня зовут Хон Цирот. Я буду у вас преподавать социологию, - я коротко кивнула и выпрямила спину, показывая ему, что внимательно слушаю.
Он повернулся ко всем и продолжил говорить:
– Поднимите руку те, кто считает социологию не нужным предметом!
Я оглянулась и не увидела ни одной поднятой руки. Видно, все боялись его или уважали. А я подниму. Почему? Так, для интереса. Что он мне скажет?
– Да, иата, вы считаете предмет социологии не нужным? Почему?
Я так и знала, что он это спросит!
– Я хотела узнать, что вы возразите против моей поднятой руки, - буркнула я.
Позади послышались сдержанные смешки. Преподаватель ухмыльнулся.
– Я вижу, иата, вы пошутить любите?
– Ну... – запнулась, так как, конечно, не хотела зарабатывать себе нехорошую репутацию. - Но вы же этот вопрос не зря задали? Значит, у вас есть аргументы, которые доказывают, что на самом деле этот предмет является важным.
Он сделал губы дугой вниз в удивлении и кивнул.
– Я думаю, иата, из вас выйдет неплохой студент. Вы можете глубже мыслить. Это важная черта лидера. Интересный шаг, - ему понравилось мое объяснение. – Я, действительно, имею аргументы, указывающие на то, что социология, действительно нужный предмет. Во-первых, он нужен вам, наездникам ниясытей по определению. Вы - будущие лидеры Иридании. Вы - будущие члены Правящей палаты или члены прикордонной службы и будущие преподаватели. Вы должны понимать, что умение понимать механизмы, движущие обществом, вам необходимы в дальнейшей вашей сложной работе. По-сути, социология, довольно обширная наука и затрагивает много сфер человеческого общества. Социология – наука, изучающая общество, закономерности его развития и функционирования, механизмов его развития и строения его структур. А также это механизм обнаружения причин массового поведения людей, отношения между личностью и обществом в целом. Вопросы, которые затрагивает эта наука, исследуются и другими науками, такими как демография, философия, политология и экономика. Но то, что изучает социология, направлено на прогнозирование, проектирование общества, его поведения и движения, - он заложил руки за спину и прошелся вдоль всего пролета между его столом и остальной аудиторией. – Вам, как никому другому, нужно понимать, почему общество действует тем или иным образом. Что им движет? Как им управлять? Социология изучает причинно-следственные связи между индивидуумом и группами в процессе взаимодействия. Предмет нелегкий, но вы должны серьезно к нему отнестись. Я постараюсь излагаться ясно и понятно. От вас я требую вопросов и размышлений. Не стесняйтесь их задавать. Я буду этому только рад. Сегодня я хочу вам поведать историю возникновения этого термина, и начнем немного говорить о его структуре и о понятии социальной реальности и социального пространства.
Я поняла, что дело… ммм.. не очень радостное. Голова стала пухнуть уже только в начале лекции, это учитывая то, что я-то и язык еще знаю туго. Особенно специализированные термины. Что будет дальше? Но делать было нечего, я покорно слушала его слова. Он задавал вопросы, некоторые удосуживались даже давать свои комментарии. В один из таких вопросов я оглянулась назад, чтобы узнать, кто же все-таки со мной учится? И тут узрела! Мне мило улыбался на все свои красивые зубы Март, братишка, собственной персоны! Я так обрадовалась его присутствию, что напрочь забыла о том, где нахожусь. Я повернулась и громким шепотом ему кинула:
– Ты тоже здесь?! Как же так?
– Вы представляете себе, иата! А я здесь! – услышала я за собой голос преподавателя и тут же вернулась на урок, повернувшись назад.
Господин Хон стоял прямо перед моей партой и мило мне улыбался. Я глупо улыбнулась ему в ответ и нервно сглотнула. Для приличия поморгала. И сказать-то нечего! Он так прав! Он действительно тоже здесь! А я как-то забыла…
– Я думаю, у вас еще на перерыве будет возможность пообщаться с молодым человеком, а пока, прошу, будьте внимательны. Вы не представляете, как это сложно донести до ваших затуманенных ферментом ниясытей голов такую невероятно объемную и сложную информацию, - он продолжал улыбаться.
Я вжала голову в плечи. Ну, против танка не попрешь! Прав на все сто. Где там щель, чтобы сквозь землю провалиться? Давно ее не искала. Он оторвал взгляд от меня и продолжил лекцию. Сидела я дальше, молча. Боялась даже дыхнуть. Вдруг, еще, что мне скажет в виде замечания?
В общем, лекция по социологии прошла в тартаровых муках о том, что я почти ничего не понимала, учитывая, что преподаватель использовал термины, которые первый раз слышала. Хоть с энциклопедией сиди и переводи все его фразы. И это еще притом, что пол года назад я вообще не разговаривала по-иридански. Я снова задала себе вопрос типа "А что я здесь делаю?".
О завершении лекции нам сообщил мелодичный звук через динамики. На прощание господин Хон крикнул, чтобы мы вызубрили определение термина "социология" и повторили историю науки. Он будет спрашивать на следующий раз. Печально… Я б такая, чтобы он не спрашивал… Поднялась со своего места и тут же повернулась к своему братику. Он сидел ровно за мной на третьем ряду. Заметив, что я оглянулась, Март поднялся со своего места и спустился ко мне с широченной и довольной улыбкой. За ним шлепал маленький ниясыть, мальчик, чуть крупнее моей Забавы.
– Ну что, сестренка! Как тебе развивающиеся события?
– Голова кругом идет! Я не успеваю толком все понять! – я глядела на него восторженными глазами.
– Ты не представляешь себе, как я удивился сам! Ну, во-первых, я не думал, что мне предложат участвовать в избрании. Потом, я очень удивился тому, что Нук меня выбрал. А тут еще ты стала кашиасу. Ну, вооще! – он так широко распахнул глаза и стал таким смешным со своими оранжевыми радужками, что я забыла о своих тревогах.
Я широко ему улыбалась и не заметила, как вокруг нас собралась целая толпа.
– Слушай, Лана! Ой… прости, теперь же ты у нас иата! – Март хитро прищурился, видимо проверял, не испортила ли меня неожиданная власть?
– Для тебя, брат, я останусь навсегда, просто Лана, - я чувствовала, как моя "прелесность" лезла из всех отверстий моего организма.
Он громко, как всегда, дома, когда мы с ним резвились в криг, засмеялся.
– Пошли, сестрица иата Лана! Теперь я твой гид по дебрям нашего огромного атконнора, - он увлек меня в сторону выхода из аудитории. – У нас сейчас целых пятнадцать минут, чтобы переварить социологию и настроиться на биологию.
И только на выходе заметила ту самую толпу своих одногруппников, которые хотели меня поприветствовать и познакомиться со мной. С ними я буду учиться целых три года. Это немалый срок. Я приветливо им улыбнулась и, кивнув им через плечо, пошла за Мартом. Они вежливо улыбнулись мне в ответ и направились к выходу за нами. Март оттащил меня ото всех к огромному окну коридора в самом тупике и поставил перед собой, заглянув прямо в глаза:
– Ну, рассказывай, что с тобой было.
Я опустила глаза к пальцам рук и сделала сосредоточенное лицо.
– Я мало что могу тебе рассказать. Да ты и сам все видел. А после того, как Забава меня выбрала, нас отвели в мои новые апартаменты… - я превратила глаза в блюдца после слова "апартаменты", - ты бы их видел! Роскошь!
– Я не сомневаюсь. Ты же теперь кашиасу! – он сделал выразительную паузу, желая подчеркнуть мое новое положение, затем ехидно продолжил: - Так ты нашу будущую королеву назвала Забава? В твоем стиле! Что дальше?
Одарив его задетым взглядом, я продолжила:
– Будто твое наречение не оригинально?! Нук! Так, по-моему, Ларта называла птичек? Нукки? – сощурила я глаза, стрельнув ему в отместку, а потом, опустив плечи, закончила: – Ты представляешь, я в тот же день уснула мертвецким сном на двое суток! С ума сойти! Я их даже не заметила!
– Я тоже дрых как Сур после сеанса обжорства! – он напомнил мне про нашего домашнего шестилапого питомца и погладил по голове своего нура (так все называли ниясыть мужского пола, как нира – женского).
Я захохотала, вспомнив нашего домашнего шалуна, и посмотрела на жмущуюся к моей ноге девочку. Она оглядывалась по сторонам и впитывала все происходящее как губка. Мне даже показалась, что я чувствую ее жуткое любопытство обо всем, что происходит вокруг. Неужели так действует та самая связь между нами? Ощущения такие, словно это я, а не она, оглядываюсь и хочу знать все, что твориться вокруг. Удивительно.
– Погоди! – тут меня осенила одна мысль. – Мне наш куратор сказал, что поручил меня на сегодня старшему группы, чтобы я не заблудилась. Выходит…
– Да, я – старший группы, - он это сказал спокойно и без насмешек, будто понимал, что это налагает на него большую ответственность.
– Это как же такое произошло?
– Я не скажу тебе. Просто куратор назначил меня и все. Он мне не объяснял, - Март пожал плечами.
– Март, я хотела у тебя спросить…
– Спрашивай.
– Как тебе господин куратор?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, как человек? Меня он немного пугает… - я опустила глаза и сделала вид, что рассматриваю ногти, словно это стало самым важным делом в моей жизни.
Март почухал затылок и вытянул в задумчивости лицо.
– Странный он какой-то. Суровый. Загадочный, что ли? Честно, я не могу понять его. Мысли его не вижу. Даже поверхностные. Закрытый он. Я таких не встречал. И меня, он тоже немного пугает. Есть в нем что-то… Но наездники ниясытей все такие, так что удивляться этому не стоит. Мало того, пора привыкать, - Март ухмыльнулся своей мысли, будто считал ее весьма гениальной.
– Что ты имеешь в виду под словами "наездники все такие"?- я бросила на него вопросительный взор.
– Все, кто становится наездником, становятся невидимы для других людей.
– В смысле?
– Их мысли не видимы. Все. По крайней мере для простых людей. Другие наездники могут видеть их, как и раньше. Я не знаю, почему так, - я кивнула ему, но, в действительности, до конца не могла понять слов Марта. Ведь я и до этого никого не "видела".
– Ого! – восхитилась я. – Слушай, Март. Плохо, что вы мне ничего не рассказывали о ниясытях. Теперь я чувствую себя прескверно! Все всё знают, а для меня все впервые!
– Ну, прости. Мы жили в глуши и с ними практически никак не соприкасались. Тем более, сейчас в Иридании мир и наездники редко покидают большие города или пограничный рубеж. В нашем поселке тоже редко появляются. Так что не было необходимости тебе что-либо рассказывать. Тебе надо было азы вызубрить, а потом уже такие нюансы. Хотя, сейчас я уже так не думаю, когда смотрю на твою Забаву. Подумать только, ты стала кашиасу! Три дня назад ты их даже не видела!
– Я тоже об этом думала, - я сморщила нос в задумчивости.