У Вира потемнело в глазах, и он едва не упал. Восемь лет назад его мать умерла - упала с лестницы в городском доме маркиза. Тогда все поверили, что произошел несчастный случай. Женщина поздно пришла домой с бала, устала, слишком много выпила, вот и споткнулась.
Смерть матери была страшным ударом для Вира и Фредди.
Ее кровь, по мнению мужа, не обладала норманнской чистотой, а ее отец, несмотря на огромное богатство, в глазах маркиза был простым торговцем. Однако она вовсе не была чахлым увядающим цветком. Единственная дочь очень богатого человека, она отлично знала, что ее приданое пошло на оплату долгов маркиза и помогло спасти имение от полного разорения. И еще мать всегда защищала детей, в первую очередь Фредди, от непредсказуемого и часто злобного нрава маркиза.
Взаимная ненависть маркизы и маркиза была общеизвестна. Расточительный маркиз быстро разбазарил приданое жены и снова влез в долги. Дедушка Вира по материнской линии - мистер Вудбридж, отнюдь не бывший дураком, обеспечивал дочь, но не зятя. Он платил за ее платья, драгоценности, поездки за границу, чтобы она с детьми могла периодически отдыхать от мужа.
Но, несмотря на напряженные отношения между супругами, когда она погибла, никто не заподозрил преступления. По крайней мере, никто и никогда не осмелился обвинить маркиза. Спустя шесть месяцев маркиз женился снова, тоже на богатой наследнице, но уже вступившей в права наследства, иными словами, без докучливого тестя.
Итак, все были твердо убеждены, что гибель первой маркизы была обычным несчастным случаем.
До той ужасной ночи в это верил и Вир. Он хотел спрятаться. Убежать. Распахнуть дверь и прекратить беседу отца со священником. Но он прирос к месту, не в силах пошевелить даже пальцем.
- Я полагаю, вы раскаялись, милорд? - срывающимся голосом спросил священник.
- Нет, я бы сделал то же самое снова. Я больше не мог выносить ее ни одной минуты, - сказал маркиз и рассмеялся хриплым, страшным смехом. - Но я думаю, что нам лучше покончить с формальностями, разве не так? Я скажу вам, что сожалею обо всем, а вы ответите, что отпускаете грехи.
- Не могу! - воскликнул священник. - Я не могу попустительствовать вашим действиям, тем более что в вас нет ни капли раскаяния.
- Сможете, - фыркнул маркиз. - Иначе мир узнает, почему вы остались холостяком. Стыдитесь, преподобный Сомервиль, разве, крутя любовь с женатым мужчиной, вы не подвергаете опасности свою бессмертную душу?
Вир повернулся и ушел. Он не желал слышать, как маркиз в последний раз добьется своего.
Похороны маркиза были ужасны. Собралось очень много народа. Благородный нрав и добрые дела покойного превозносились до небес теми, кто не знал, что на самом деле он является злодеем, или им на это было наплевать.
В ночь после похорон Виру впервые приснился кошмар. В действительности он не видел смерти матери, но ему предстояло находить ее у подножия высокой лестницы со сломанной шеей снова и снова.
Тремя месяцами позже Вир сломался и признался во всем своей двоюродной бабушке леди Джейн.
Она выслушала его с искренним сочувствием.
- Мне так жаль, мальчик мой. Новость буквально убила меня, когда я узнала ее от Фредди. А теперь я слышу то же самое от тебя.
Ее откровение шокировало Вира не меньше, чем правда о смерти матери.
- Фредди знал? И не сказал мне?
Леди Джейн поняла, что совершила грубую ошибку, но уже не могла взять свои слова назад.
- Фредди боялся твоей реакции. Он считал, что ты можешь убить отца, если узнаешь правду. И, как я вижу, его опасения не были необоснованными, - заявила леди Джейн. - Кстати, Фредди считает, что ваш отец понес соответствующее наказание.
Когда Фредди было тринадцать лет, поведала она, однажды ночью он направился в комнату отца, который отобрал его любимый рисунок, в надежде вернуть свою вещь. А маркиз до смерти испугался, приняв сына за призрак убитой им жены, и со слезами уверял призрак, что глубоко раскаивается в содеянном.
Вир был вне себя. Фредди был просто глуп, если поверил, что их отец мог испытать раскаяние. Страх - да, но не раскаяние. Человек, угрожающий рассказать всем о гомосексуализме священника, если тот не отпустит ему грехи, не заслуживает прощения.
Два года Фредди знал о преступлении отца и молчал. За эти два года Вир вполне мог превратить жизнь убийцы в ад на земле, и по отношению к нему это было бы только справедливо. И кто ему не позволил это сделать? Фредди!
Возможно, леди Джейн увидела в Вире некий скрытый потенциал. А может быть, она хотела прекратить его напыщенные тирады об Истине и Справедливости. В любом случае она, в свою очередь, поделилась с ним тайной. Она была агентом короны и посвятила свою жизнь поискам истины и восстановлению справедливости. Матери Вира помочь уже нельзя. Но быть может, он найдет утешение в помощи другим людям?
Он согласился, ни секунды не раздумывая. Леди Джейн объяснила, что ему следует превратиться в того, кого никто не воспринимает всерьез, - для агента это огромное преимущество. Она предложила личину гедониста. Вир заартачился. Он никогда не был человеком, придающим слишком большое значение удовольствиям. Если честно, он им вообще не придавал значения. Но что еще более важно, несмотря на одиночество, Вир не желал постоянно находиться среди людей. А кто, скажите на милость, слышал о гедонисте-отшельнике?
- Лучше уж я буду идиотом, - заявил он.
Тогда он не понимал, что, будучи гедонистом, он, по крайней мере, мог бы периодически высказывать собственное мнение по тем или иным вопросам. В роли идиота такой отдушины не было. И чем лучше он играл свою роль, тем больше изолировал себя от общества.
В те дни леди Джейн рекомендовала ему не принимать решение сразу. Но ровно через два дня его сбросила лошадь. Вир сразу понял, что серьезный несчастный случай следует использовать, тем более что гостем леди Джейн оказался доктор Нидхам. Если доктор скажет свое веское слово, никто не усомнится, что у Вира на самом деле не все в порядке с головой.
Таким образом, появилось совершенно правдоподобное основание внезапного превращения Вира в идиота. Теперь ему следовало сделать выбор: что сказать Фредди?
Если бы не случайная обмолвка леди Джейн, скорее всего решение было бы другим. Вир и Фредди всегда были близки. Пусть Фредди не умел врать, но в этом случае у него и не было такой необходимости. Вир сам распространил новость. А если бы кто-нибудь обратился к Фредди, тот мог просто сообщить диагноз Нидхама. Преданность младшего брата старшему была хорошо известна. И если бы он продолжал восхищаться умом и сообразительностью Вира, слушатели пришли бы к выводу, что парнишка никак не может смириться с реальностью.
Но Фредди лишил Вира возможности отомстить за смерть матери. И Вир в качестве ответной любезности сохранил свой секрет и от него.
Когда Вир еще всем сердцем ненавидел свою супругу, это было частично потому, что она своей ложью и театральными талантами была слишком похожа на него.
Но это было лишь внешнее, поверхностное сходство. Если копнуть глубже, он был человеком, сломленным в возрасте шестнадцати лет. После этого он уже никогда не был прежним. А Элиссанда, какой бы несовершенной она ни была, обладала устойчивостью к внешним воздействиям и способностью восстанавливаться, о которой он мог только мечтать.
Ее рука оставалась в его руке - пальцы были вялыми от сна. Он хотел посидеть с ней, пока она не уснет, но уже занимался рассвет, а он так и не встал со стула, охраняя ее от возможных кошмаров.
Он хотел всегда охранять ее от ночных кошмаров.
Мысль, в общем-то, не слишком его удивила. Теперь уже не было смысла отрицать очевидное: он любит ее. Но он был недостоин ее - по крайней мере, в своем нынешнем облике.
Он знал, что должен сделать. Но хватит ли у него для этого смелости и... простоты? Было ли его желание идти рядом с ней и защищать ее сильнее приобретенных за долгие годы привычек?
Маркизу казалось, что он стоит на очень высокой скале. Сделай шаг назад, и все будет как всегда. Но для того, чтобы шагнуть вперед, нужно было преодолеть себя. Совершить "скачок веры". А у маркиза не было веры, особенно когда речь шла лично о нем.
Тем не менее, он хотел, чтобы Элиссанда взглянула на него так, словно у него полно возможностей. Словно у них много возможностей.
А для этого он сделает то, что должен. И будь что будет.
Глава 21
Смерть в семье, особенно при столь напряженных обстоятельствах, требует больших хлопот.
Тело Эдмунда Дугласа следовало получить и захоронить, необходимо было встретиться с его поверенными, уточнить положения его завещания и решить, что делать с поместьем. В другой ситуации все это легло бы на плечи Элиссанды. Но поскольку ее лицо сильно пострадало в схватке, миссис Дуглас заявила, что всем займется сама.
Ей пора проявить больше интереса к собственной жизни, сказала она, и Вир, которому все равно нужно было ехать в Лондон, вызвался ее сопровождать. Они взяли с собой миссис Грин, которая должна была заботиться о миссис Дуглас.
Теперь миссис Дуглас спокойно спала в купе поезда, привалившись к Виру и положив голову ему на плечо. Маркиз мысленно усмехнулся, отметив, что женщина весит не больше, чем одеяло.
Он подумал о ее дочери, которая вот так же спала рядом с ним в поезде, вспомнил о своем возмущении из-за того, что его помимо воли связали с такой неподходящей особой. Ему еще предстояло понять, что в глубине души он с первого взгляда осознал ее прямоту и, несмотря на все сопутствующие обстоятельства, честность.
Честность не в смысле безупречной морали, а некое внутреннее единство. Жизнь под игом Дугласа оставила на ней отпечаток, но не изменила ее.
В то время как его жизнь оставила на нем глубокие и уродливые рубцы.
Маркиз всегда использовал язык правосудия, говоря о своей работе. Истинное правосудие мотивируется беспристрастным стремлением к справедливости. Его же карьера основывалась на горе и гневе: горе, потому что он не мог вернуть мать, гневе, поскольку не мог покарать отца.
Поэтому он испытывал лишь незначительное удовлетворение, достигая даже крупных успехов. Серьезные достижения всегда напоминали ему о бессилии в собственной жизни, о том, чего он так и не смог сделать.
Он злился на Фредди, но часть этой злости была вызвана завистью. К тому времени как он открылся леди Джейн, его отец был уже три месяца в могиле, но навязчивая идея не покинула Вира. Он не мог понять, как Фредди мог оставить все на своих местах и продолжать жить, в то время как сам он застрял между ночью гибели его матери и ночью смерти отца.
Тринадцать лет. Тринадцать лет он преследовал то, что было невозможно догнать, а тем временем пролетела юность, оказались забыты былые желания, а сам он стал одиноким волком.
Спящая женщина всхрапнула, и внимание маркиза вернулось к спутнице. Миссис Дуглас поерзала и опять заснула. По дороге на железнодорожную станцию она застенчиво призналась, что еще до встречи с ним видела его в опийном забытьи. A он-то ломал голову, как она восприняла его присутствие в ее комнате ночью. Ну ничего. Однажды, наведя в своей жизни порядок, он расскажет ей правду и извинится за то, что испугал ее.
Женщина снова пошевелилась. Вир внимательно рассматривал ее: лицо очень бледное, но уже не отливает синевой, шея тонкая, но больше не похожа на прутик. Впервые встретив ее, маркиз решил, что она сломлена уже навсегда. Однако миссис Дуглас доказала, что способна возродиться к жизни.
Он снова отвернулся к окну. Возможно, и он еще не сломлен окончательно.
На этот раз Вир не воспользовался собственным ключом и позвонил.
Его проводили в кабинет Фредди, где брат изучал железнодорожное расписание, медленно скользя пальцем по колонке цифр. Он поднял голову и отбросил расписание.
- Пенни, а я как раз собирался ехать к тебе. - Он подбежал к Виру и обнял его. - Если бы ты приехал на четверть часа позже, я бы уже находился в пути. В обществе ходят ужасные слухи. Вроде бы дядя леди Вир сбежал из тюрьмы и похитил тебя, и тебе пришлось защищать свою жизнь. Расскажи, что случилось.
С губ Вира уже были готовы сорваться слова: "Чепуха! Неужели люди уже и сплетничать разучились? Мне вовсе не пришлось защищать свою жизнь. Я справился с этим, человеком одной левой", - а на его лице начало проступать выражение полнейшего удовлетворения.
Искушение вернуться к идиотизму, который он изображал столь мастерски, было огромным. Фредди от него ничего другого не ждал. Они все еще были братьями, любящими братьями. Зачем что-то менять?
Он подошел к столу, налил себе рюмку коньяка и отставил ее в сторону.
- То, что ты слышал, - ложь, - сказал он. - На самом деле мистер Дуглас похитил миссис Дуглас. Но после спасения миссис Дуглас мы решили, что ей лучше вернуться домой, а не отвечать на бесконечные вопросы полиции. Поэтому я сам отвез Дугласа в полицейский участок и сочинил эту сказку о моем похищении.
Фредди моргнул. Потом еще несколько раз.
- А... значит, все в порядке?
- У леди Вир на лице несколько синяков, так что какое-то время она не сможет принимать посетителей. Миссис Дуглас пережила шок, но сегодня она приехала со мной и в данный момент наслаждается жизнью в отеле "Савой". Ну а мистер Дуглас мертв. Он решил проглотить цианид и не испытывать судьбу в суде.
Фредди слушал очень внимательно. Дослушав Вира, он неуверенно помотал головой:
- С тобой все в порядке, Пенни?
- Ты же видишь, что все нормально, Фредди.
- Да, я вижу, что ты в целости, но ведешь себя как-то странно. Не так, как всегда.
Вир сделал глубокий вдох.
- Таким я был всегда. Но правда заключается в том, что иногда - ну ладно, последние тринадцать лет постоянно - я играл на публику.
Фредди еще раз потряс головой, потом протер глаза.
- Ты говоришь именно то, что я думаю?
- А что, ты думаешь, я говорю? - усмехнулся. Вир. Он считал, что сказал все необходимое. Но Фредди отреагировал не так, как он ожидал.
- Одну минутку. - Фредди взял энциклопедию и открыл на первой попавшейся странице, - Когда было первое собрание плебса?
- В 494 году до нашей эры.
- Боже мой, - пробормотал Фредди. Он перевернул страницу, прочитал что-то и взглянул на брата с такой надеждой, что у Вира сжалось сердце. - Как звали жен Генриха VI?
- Екатерина Арагонская, Анна Болейн, Джейн Сеймур, Анна Клевская, Екатерина Говард и Екатерина Парр.
Фредди уронил книгу.
- Ты поддерживаешь избирательные права женщин, Пенни?
- Новая Зеландия дала женщинам неограниченные избирательные права в девяносто третьем. Австралия дала женщинам избирательные права и позволила выставлять свои кандидатуры в парламент в девяносто пятом. Небо не рухнуло ни там, ни там. Я проверял.
-Ты выздоровел, - прошептал Фредди, и по его лицу покатились слезы. - Боже мой, Пенни, ты выздоровел!
И Вир оказался в объятиях брата.
- Пенни, ты даже не представляешь, как мне тебя не хватало.
Теперь слезы катились и по щекам Вира тоже. Радость Фредди, собственный стыд, сожаление о времени, которое они потеряли.
Он отстранился.
Фредди не заметил терзаний брата.
- Мы должны немедленно всем рассказать. Жаль, что сезон уже закончился. Зато в следующем году общество испытает настоящий шок. А пока мы можем сходить в свои клубы и сделать соответствующие объявления. Ты же сегодня не уедешь, правда? Анжелика сейчас в Дербишире. Она поехала навестить кузин. Но завтра вернется. Она будет счастлива. - Он так торопился, что глотал окончания слов. - Позволь мне позвонить миссис Чарлз. Думаю, у меня найдется бутылочка или две шампанского. Мы должны отпраздновать. Как следует отпраздновать.
Фредди потянулся к звонку, но Вир перехватил его руку. Однако то, что он собирался сказать, застряло в горле намертво. Он готовился увидеть гнев Фредди, а не эту искреннюю безграничную радость. Продолжить говорить - значило уничтожить радость, которая окрасила лицо Фредди румянцем и огоньками блестела в глазах.
Но у Вира не было иного выхода. Позволить себе остановиться на этом - значит заменить одну большую ложь, которая стояла между ними, другой. А лжи и без того слишком много.
Он сделал шаг назад и стиснул кулаки.
- Ты меня не понял, Фредди. Я не выздоровел. Потому что ничем не болел. Не было у меня никакого сотрясения мозга. Это был мой сознательный выбор. Я играл идиота.
Фредди недоуменно воззрился на брата:
- О чем ты говоришь? Доктор поставил тебе диагноз. Я сам разговаривал с Нидхамом. Он сказал, что у тебя черепно-мозговая травма, изменившая личность.
- Спроси меня еще раз об избирательных правах женщин.
Лихорадочный румянец начал исчезать с лица Фредди.
- Ты... ты поддерживаешь избирательные права женщин, Пенни?
По какой-то причине Виру не сразу удалось вернуться в образ, словно он был актером, уже покинувшим сцену, снявшим костюм и смывшим грим. Потом актер уснул, но его неожиданно разбудили среди ночи и потребовали повторить репризу.
Маркиз представил себе, как надевает на лицо маску.
- Избирательные права женщин? Зачем они им нужны? Каждая женщина проголосует так, как ей скажет муж, и в конечном итоге в нашем парламенте окажутся те же идиоты. Вот если бы собаки могли голосовать, тогда что-то могло бы измениться. Они умны, преданы короне и определенно должны участвовать в управлении страной.
Фредди открыл рот. Он явно был в смятении. Но постепенно выражение его лица помрачнело. Теперь он был в ярости.
- Значит, все эти годы ты только играл?
Вир сглотнул и отвел глаза:
- Боюсь, что да.
Фредди несколько минут вглядывался в лицо брата, а его кулаки постепенно сжимались. Но вот он размахнулся, и его кулак врезался в солнечное сплетение брата. Вир отступил на шаг. Последовал еще один удар, потом еще один, еще один. В конце концов, Вир оказался прижатым спиной к стене.
Он понятия не имел, что Фредди способен на насилие.
- Ты ублюдок! - выкрикивал Фредди. - Свинья! Мошенник!
Он понятия не имел и о том, что Фредди умеет ругаться.
Только окончательно запыхавшись, Фредди остановился.
- Мне очень жаль, Фредди, - вздохнул Вир, не рискуя встретиться с братом глазами. Он упорно смотрел на стол за его спиной. - Мне действительно жаль.
- Тебе жаль? Я рыдал, словно чертов фонтан, всякий раз, когда думал о тебе. Об этом ты думал? Ты когда-нибудь думал о людях, которые тебя любят?
Его слова впивались в сердце Вира осколками стекла. Он старался проводить как можно больше времени вдали от Фредди, особенно в первые месяцы после несчастного случая. Но у него никогда не было сомнений в том, что в начале каждой новой встречи Фредди был полон надежды, которая очень быстро сменялась отчаянием.
Теперь пришла пора подведения итогов. Фредди увидел истинное лицо брата.
- Я никогда и никому не позволял называть тебя идиотом! - выкрикнул Фредди. - Недавно мы едва не схлестнулись из-за этого с Уэссексом. Но ты самый настоящий чертов идиот.
Это правда. Видит Бог, это так и есть. Чертов идиот и эгоистичный ублюдок.