- Очень просто. В путеводителе, который я купил по дороге, было перечислено только восемь отелей, так что мне не потребовалось много времени, чтобы выяснить, в каком из них ты остановилась. Конечно, ни в одном приличном отеле не скажут номера комнаты, в которой поселилась леди, так что для получения информации мне пришлось воспользоваться не вполне законными средствами. Ну а остальное - дело техники, тем более что отмычки случайно оказались у меня в кармане.
- Ты мог постучать.
- У меня есть плохая привычка. После полуночи я никогда не стучу.
Элиссанда услышала смешинку в голосе мужа, и ее сердце тревожно забилось.
- Что ты здесь делаешь?
Он не сразу ответил.
- Тебе приснился тот кошмар, о котором ты говорила? В нем ты прикована к скале цепью, как Прометей?
Она кивнула.
- Хочешь, я расскажу тебе о Капри, чтобы помочь успокоиться?
Должно быть, теперь он стоял совсем близко, потому что Элиссанда почувствовала влажный запах тумана, который пропитал его одежду. Она кивнула еще раз.
- Если смотреть из Неаполя в сторону моря, остров Капри лежит поперек входа в бухту, как большой естественный волнолом. Остров велик и очень живописен, - начал маркиз.
Элиссанда вздрогнула. Она узнала эти строки. Они были из ее любимой книги о Капри, которой она лишилась, когда дядя опустошил библиотеку.
- Когда-то очень давно один английский путешественник сравнил его с лежащим львом, - продолжил Вир. - Жан Поль на основании увиденных им картин объявил его сфинксом, Грегоровиус, обладавший самым богатым воображением, посчитал его древним саркофагом с барельефами Эвменид и фигурой Тиберия на нем.
Вир положил ее на постель.
- Хочешь услышать продолжение?
- Да, - прошептала Элиссанда.
Вир разделся, отбрасывая один за другим предметы одежды в кучу на полу.
- Капри не является, строго говоря, местом паломничества туристов. - Он осторожно снял ночную рубашку Элиссанды. - Они чаще всего садятся на маленький пароходик из Неаполя, посещают Синий грот, проводят несколько часов на берегу и вечером возвращаются через Сорренто.
Вир поцеловал локоть жены, местечко на запястье, где билась синяя жилка, ладонь... Элиссанда задрожала от наслаждения.
- Но это все равно что читать титульный лист, вместо того чтобы приступить непосредственно к книге.
Его ладонь медленно поползла вверх по ее руке и остановилась на плече. Другой рукой он потянулся к ее лицу. Очень осторожно, чтобы не задеть синяки и царапины, которые уже стали не такими яркими, как раньше, но все еще были заметны на ощупь.
Он провел подушечкой пальца по скуле.
- "Те немногие, кто рискует забраться на скалу, чтобы спокойно осмотреть с высоты остров, обнаруживают цельную поэму, в которой нет ни одного лишнего элемента", - процитировал Вир, проведя пальцем по нижней губе Элиссанды.
Она застонала. У маркиза перехватило дыхание.
- Но ты красивее, чем Капри, - сказал он внезапно охрипшим голосом.
И они прижались друг к другу, моментально забыв обо всех на свете островах. Теперь во всем мире остались только два человека - мужчина и женщина, которые жили и дышали друг для друга.
- О чем ты думаешь? - спросил Вир, лежа рядом.
Он не видел ее. Она была лишь тихим дыханием и теплом кожи.
Ее рука погладила шрамы на его груди.
- Я думала о том, что за свою жизнь прочитала много путеводителей, но не могла и подумать, что они могут стать инструментами соблазнения. Это, во-первых. А во-вторых, мы впервые после занятий любовью не уснули.
Маркиз громко захрапел.
Элиссанда хихикнула.
- Если ты не совсем засыпаешь, я бы хотел рассказать тебе одну историю, - сказал он.
Время пришло.
- Я совсем не хочу спать.
Ему захотелось предупредить ее.
- Моя история не очень счастливая.
- Ни одна история не может быть абсолютно счастливой. Иначе это не история, а пеан.
Это точно. И Вир поведал ей о событиях, которые привели к началу его двойной жизни, начиная с ночи, когда умер отец. Несмотря на заблаговременное предупреждение, Элиссанда восприняла рассказ слишком близко к сердцу. Она сильно сжала его руку, дыхание было неровным.
- Моя жизнь, вероятно, так и шла бы по проторенной дорожке - это была удобная, хорошо утоптанная дорога, - если бы я не встретил тебя. Ты появилась и сразу изменила все. Чем лучше я тебя узнавал, тем чаще спрашивал себя, действительно ли вещи, которые я считал непреложными, высечены из камня, или мне они только казались таковыми, потому что я боялся перемен.
Напряжение понемногу оставило Элиссанду.
- Два дня назад я во всем признался Фредди. Это был чертовски трудный разговор, но после него я ощутил свободу и легкость, каких не чувствовал уже очень давно. И за это мне следует благодарить тебя.
- Я очень рада, что ты откровенно поговорил с лордом Фредериком, но не совсем понимаю, при чем тут я, - призналась Элиссанда с совершенно искренним недоумением.
- Помнишь, что ты несколько дней назад сказала о Дугласе? "Я не позволю ему издеваться надо мной из могилы, так же как и не позволила отобрать мою душу, пока он был жив". Эти слова потрясли меня. До тех самых пор я не понимал, что позволил отобрать у себя часть своей души. Мне нужно было снова ощутить свою целостность, чтобы начать собирать свою жизнь заново.
Вир действительно был исполнен благодарности. Он всегда был замкнутым человеком и знал, что Элиссанда и понятия не имеет, как сильно ему помогла.
- Это чудесно, что от меня была какая-то польза,- неуверенно сказала она, - но я не заслуживаю благодарности. Ты же сам видел: кошмары не оставляют меня, значит, я еще не искупила свои грехи.
- Ты моя, - твердо сказал маркиз, - и все остальное не имеет значения. Кстати, разве я не оказался должным образом подготовленным к твоим кошмарам?
- Я как раз собиралась спросить: откуда у тебя моя любимая книга о Капри?
- Я поинтересовался у твоей матери, не знает ли она, какая книга об острове Капри нравилась тебе больше всего. Она процитировала мне отрывок, но не могла припомнить название книги. Так что мне пришлось поработать.
Из семи книжных магазинов ему срочно доставили все путеводители, в которых, пусть даже мимоходом, упоминалась Италия. После возвращения из театра "Савой" он почти всю ночь читал в каждой из них описание Капри и наконец, обнаружил отрывок, который цитировала миссис Дуглас.
- Я нашел книгу, намереваясь почитать ее тебе, чтобы ты быстрее успокоилась, если опять увидишь во сне кошмар. Но потом сообразил, что для чтения необходим свет, и решил, что лучше запомнить отрывок наизусть. Собственно, этим я и занимался в поезде.
- Это... это так мило... А ты... ты такой заботливый. - Элиссанда подвинулась к мужу и поцеловала его в губы.
- Мне осталось рассказать тебе всего два абзаца текста, но если бы я знал, что путеводители обладают таким мощным эротическим воздействием, непременно выучил бы всю книгу целиком.
Элиссанда хихикнула:
- Ты можешь, не сомневаюсь.
Маркиз нежно погладил ее волосы, прохладной волной рассыпавшиеся по подушке.
- Во всяком случае, если ты захочешь, чтобы я впредь соблазнял тебя только цитатами из путеводителей по Италии, я так и сделаю.
Она прижалась щекой к щеке мужа. Этот простой жест едва не заставил его прослезиться.
- Мне кажется, что сейчас самое время, - откашлявшись, сказал он, - извиниться за то, как я себя вел в руинах замка.
С того самого дня Вир практически постоянно испытывал угрызения совести.
Леди Вир слегка отстранилась, словно желая заглянуть мужу в глаза.
- Только если сейчас самое время извиниться за то, что я вынудила тебя жениться на себе.
- Значит ли это, что я прощен?
- Конечно, - сказала Элиссанда.
Маркиз всегда считал, что прощать - значит позволить злу остаться безнаказанным. Теперь он наконец понял, что прощение относится не к прошлому, а к будущему.
- А я... я прощена? - спросила Элиссанда, и в ее голосе явственно слышалось беспокойство.
- Да.
Она облегченно вздохнула:
- Теперь мы можем продолжать.
Теперь они могли думать о будущем.
Глава 22
- Что значит Pedicabo ego vos et irrumabo? - спросила Элиссанда, когда они поднимались по крутой тропинке, ведущей на вершину Хангман-Клиффс.
День был ясным и солнечным. Сверху открывался великолепный вид дикого берега и бушующего моря. Зрелище заворожило Элиссанду.
После завтрака они наняли экипаж и поехали в Комб-Виллидж - ближайшую деревню к скалам Хангман, а оттуда пошли пешком по горной тропинке, вероятно, протоптанной горными козлами.
Вир как раз пил воду из фляжки, которую захватил с собой. Услышав вопрос, он подавился, совсем как его брат в ту ночь, когда эта фраза была названа девизом Эджертонов. Элиссанде даже пришлось похлопать его по спине.
Все еще кашляя, он рассмеялся:
- Помилуй Бог, ты запомнила!
- Конечно, запомнила. Но это ведь вовсе не чей-то девиз, правда?
- Нет! - воскликнул маркиз и с новой силой захохотал.
Она обожала его смех, тем более зная, что муж прошел долгий путь одиночества, прежде чем смог вот так весело смеяться и, не думая ни о чем плохом, идти с ней рука об руку по горной тропе. Она подняла его шляпу, упавшую на камни.
- Тогда что это? - Элиссанда пригладила его волосы и вернула шляпу на место, не слишком уверенная, под каким углом она должна сидеть на голове, поскольку раньше не сталкивалась с предметами мужского туалета.
- Это строка из стихотворения одного римского поэта, - объяснил Вир и понизил голос: - Она очень грубая, настолько грубая, что, полагаю, перевод этого стиха никогда не публиковался на английском языке.
- Да? - Элиссанда поняла, что просто обязана услышать перевод. - Скажи мне.
- Приличные молодые леди не должны слышать такие слова.
- А приличный молодой джентльмен не должен скрывать, иначе приличной молодой леди придется обратиться к его брату.
- Ах вот как! Шантаж? Мне это нравится. Ну если ты так настаиваешь, могу сказать, что первая часть фразы относится к содомии. - Вир снова расхохотался, увидев потрясенное выражение лица жены. - Не делай такое удивленное лицо. Я же предупредил, что стих грубый.
- Вероятно, я многого не понимаю в этой жизни. По моим представлениям, грубость - это когда один человек называет другого глупцом и уродом. Ну а как насчет второй части?
Вторая часть тоже относится к половому акту, может быть, чуть менее позорному, но при упоминании о нем приличная молодая леди немедленно потребовала бы свою нюхательную соль.
- Думаю, я понимаю, о чем идет речь.
Маркиз остановился.
- Нет, ты определенно не можешь это понимать.
- И все же я понимаю, - сказала она. - Помнишь ту ночь, когда ты напился до бесчувствия? Тогда ты упомянул о прерывании полового акта и сказал, что если будешь в совсем уж дурном настроении, то заставишь меня проглотить твое семя.
Вир разинул рот и напрочь забыл, что его следует закрыть.
- Беру свои слова назад. Ты действительно понимаешь. Но, Бог мой, что я еще сказал тебе в ту ночь?
На тропе появился пастух, который гнал небольшое стадо коз.
- Хотя, с другой стороны, - продолжил маркиз, - лучше не отвечай. Подождем до вечера. Боюсь, этот разговор заставит нас заняться делом, за которое нас арестуют.
Элиссанда хихикнула. Муж бросил на нее насмешливый взгляд:
- Будьте серьезной, мадам. Я забочусь о вашей репутации.
Она откашлялась и покосилась на мужа:
- Ты искал именно такие стихи в Хайгейт-Корте, чтобы уснуть?
- Вот уж точно нет. Такие стихи я ищу, только если хочу подавиться водой.
Элиссанда улыбнулась.
- Кстати, о поисках латинских стихов. Что ты делал в кабинете отца в ту ночь?
На лице маркиза отразилось совершенно непривычное для него чувство - робость.
- Я же был рядом с зеленой гостиной. Хотел появиться, когда леди Эйвери встретит тебя в одиночестве. Мне показалось, что это будет забавно. - Он вздохнул: - Так моя собственная мстительность стала началом своего же падения.
Она похлопала мужа по руке:
- Ничего. Ты хороший человек.
- Ты так думаешь?
Вероятно, он хотел, чтобы вопрос прозвучал равнодушно, но в нем чувствовалось сомнение и надежда.
Элиссанда поняла мужа. Она никогда не считала себя хорошим человеком. Как можно быть хорошей, если ты столь искусна во лжи? Но она не сомневалась в его добродетелях, Достаточно упомянуть о том, как он трогательно заботится о её матери.
Он несправедлив к себе. Чтобы понять необходимость перемен, нужна проницательность, а чтобы признаться Фредди после стольких лет обмана - смелость.
- Я это точно знаю, - сказала она.
Вир надолго замолчал. Тропинка повернула. Он подал жене руку, чтобы помочь перебраться через камень, выступивший в самом центре тропы. Она взглянула на него, чувствуя себя в полной безопасности.
Минут пять они шли молча. Потом маркиз коснулся плеча жены и сказал:
- Спасибо. Я постараюсь соответствовать.
Уж в этом Элиссанда не сомневалась.
С вершины Хангман-Клиффс открывался потрясающий вид. Выступающие в море зеленые мысы, ярко-голубое море, в котором солнце отражалось, словно серебряная сеть, а вдали - яхта с поднятыми парусами, скользящая по изумрудной глади с ленивым изяществом лебедя.
Элиссанда не могла отвести глаз от великолепной картины. А Вир не мог отвести глаз от жены. Ее лицо раскраснелось, дыхание было все еще неровным после подъема, а улыбка... за такую улыбку он мог достать луну с неба.
- Здесь еще красивее, когда цветет вереск. Тогда все склоны становятся пурпурными.
- Значит, мы должны вернуться, когда будет цвести вереск.
Ее юбки колыхались на ветру. Сильный порыв едва не унес ее шляпу. Элиссанда счастливо засмеялась, поймав ее одной рукой. Другой она взяла его руку. Ее пожатие было легким и теплым.
У маркиза стало легко на сердце. Все-таки это ее он ждал все эти годы.
- Я часто представлял себе совершенную спутницу, - сказал он.
Элиссанда подняла глаза на мужа. В них горели озорные огоньки.
- Бьюсь об заклад, она совершенно не похожа на меня.
- По правде говоря, - вздохнул маркиз, - она не похожа на меня. Я придумал ее своей противоположностью. Она была простой, всегда всем довольной, в ней не было ни обмана, ни зла. Не было прошлого.
Элиссанда с откровенным любопытством воззрилась на супруга:
- Она была твоим островом Капри?
Вир не сомневался, что Элиссанда все поймет, и, тем не менее, его сердце наполнилось благодарностью.
- Да, она была моим островом Капри. Но если твой остров был стремлением... мечтой, моя спутница стала моей опорой. Даже влюбившись в тебя, я продолжал держаться за нее. На самом деле я предпочел оттолкнуть тебя и лишиться надежды на счастливое будущее, чтобы только не признавать, что мой остров оказался недолговечным. Пришел его конец.
Лицо Элиссанды стало серьезным.
- Ты уверен, что готов отпустить ее?
- Да. - Наконец-то. - Более того, я готов на куда более серьезные свершения. Полагаю, со мной в ближайшем будущем должен произойти еще один "несчастный случай".
Теперь рот открыла Элиссанда.
- Ты больше не будешь агентом короны?
- Я всегда хотел иметь место в палате общин, но вышло так, что я должен был заменить отца в верхней палате. А потом я узнал правду о смерти матери. И мои планы ушли на второй план. Я посвятил свою жизнь отмщению, которое не было и не могло быть моим. Но после другого "несчастного случая" я вполне могу поправиться и заняться тем, чем всегда хотел.
Элиссанда смотрела на мужа, округлив глаза.
Неожиданно его одолело сомнение.
- Ты считаешь мою идею занять место в палате лордов слишком экстравагантной?
- Нет, конечно, нет. Меня только удивляют такие разительные перемены. Ты будешь счастлив, если будешь заседать в палате лордов?
- Нет. В ней полно надутых реакционеров. Я был в ярости, когда они в девяносто третьем наложили вето на ирландский билль о гомруле. - Вир улыбнулся: - Но там должен быть кто-то способный им сказать, что они всего лишь разношерстное сборище самонадеянных реакционеров.
- В таком случае я должна выглядеть озадаченной превращением супруга из идиота, за которого вышла замуж, в человека, интеллект которого многократно превосходит мой собственный? Но постепенно под его чутким руководством я открою в себе скрытые возможности. - Она кивнула: - Да, так будет правильно. Когда же с тобой произойдет очередной "несчастный случай"?
Маркиз не мог скрыть своего восхищения. Она очень четко распланировала свою последнюю большую роль.
- Ну, относительно точного времени и тактики мы решим позже. А сейчас у меня есть более важное дело.
Элиссанда подняла голову:
- Какое?
Синяки и ссадины на ее милом личике были все еще видны, но они не могли затмить ее красоту. За отвагу Вир только больше любил ее.
- Сколько я ни пытался это отрицать, я влюбился в тебя с первого взгляда. Леди Вир, окажете ли вы мне величайшую честь, оставшись моей женой?
Элиссанда затаила дыхание.
- Это предложение, лорд Вир?
- Оно самое. - К немалому удивлению, он почувствовал, что его сердце в ожидании замерло. - Пожалуйста, скажи "да".
- Да, - сразу же ответила Элиссанда. - Ничто не сделает меня счастливее.
Вир снял шляпу и нежно поцеловал любимую, ставшую для него единственной женщиной на свете.
Дома они обнаружили не только миссис Дуглас, вернувшуюся из Лондона, - она гордо передала Элиссанде драгоценности своей сестры, - но и Фредди с Анжеликой, которые приехали, чтобы лично объявить о своей помолвке.
Анжелика, сияющая радостью, символически ткнула Вира кулачком в грудь за то, что столько лет он ей лгал.
- Ударь меня сильнее, - сказал он. - Я заслужил.
- Следовало бы, - улыбнулась Анжелика, - но я решила тебя простить.
Вир обнял и привлек к себе подругу детства.
Он не переставал удивляться благородству тех, кто любил его и кого любил он.
Молодые люди немного поболтали с миссис Дуглас, а когда мать Элиссанды, утомившись, отправилась к себе отдохнуть, они собрались в кабинете и, добродушно подтрунивая над Виром, стали разрабатывать план его возвращения к нормальной жизни.
- Можно сказать, что ты встретил медведя в лесу, - предложила Анжелика,- и он ударил тебя лапой по голове.
- В Британии нет диких медведей, - отметил Вир. - Такой историей мы вызовем переполох в научном мире.
- А как насчет инцидента во время игры в крикет? - спросил Фредди. - Я могу ударить тебя совсем легко.
- После того как ты измолотил меня у себя дома, могу точно сказать, что ты недооцениваешь свои силы. Полагаю, твой "легкий" удар вообще снесет мне голову.
- Я могу стукнуть тебя сковородкой, - вмешалась Элиссанда. - Домашняя ссора - что может быть правдоподобнее?