Вдруг Джессика поняла, что, если она станет его любовницей, он поймёт, что никто другой никогда не прикасался к ней. Что он подумает? Принесёт извинения, попросит у неё прощения? Мысль оставила её странно равнодушной за исключением горечи от забавных размышлений о том, что единственный способ доказать ему свою невинность, - потерять её. Ситуация была нелепа, и Джессика задавалась вопросом, оценит ли Николас комизм положения, когда всё узнает.
В глубине души она уже приняла решение. Она примет Николаса на его условиях, отбросит свою респектабельность и целомудрие ради физического наслаждения, которое он может ей дать. Но она не позволит ему содержать себя, она будет держаться за свою независимость и гордость, и, когда он женится на своей чистой, маленькой греческой девочке, она уйдёт и ни за что не увидит его снова. Она согласна стать его любовницей, но не участницей прелюбодеяния.
Решив так, Джессика упаковала свою одежду и закрыла дом, поместила Саманту в автомобиль и начала длинный путь назад в Лондон. Первая вещь, которую она сделала, был звонок Чарльзу с сообщением о том, что она возвращается, и уверениями, что с ней всё прекрасно. Он должен был выехать из города после полудня или позже, и она была довольна, что их встреча откладывается. Если бы Чарльз увидел её сейчас, такую худую и бледную, он бы сразу понял - с ней далеко не всё в порядке.
Та же самая проблема волновала её следующим утром, когда она одевалась. Она не могла найти в себе смелость позвонить Николасу: он мог бы сказать ей, что больше не интересуется ею, - но она чувствовала, что должна увидеть его снова, даже если он не захочет взглянуть ей в лицо. Она пойдет в его офис, при этом будет держаться очень спокойно и беспечно - но как выдержать это, выглядя настолько хрупкой?
Она с особым тщанием занялась макияжем, наложив немного больше румян, чем обычно, и уделила больше внимания глазам. Волосы понадобилось опустить вниз, чтобы скрыть тонкие линии шеи и смягчить обтянутые контуры скул. Когда она начала одеваться, то выбрала лёгкое платье нежного персикового цвета и осталась довольна, посмотрев в зеркало. Невозможно было скрыть, какой худенькой она стала, но при этом не выглядела совсем уж измученной.
Когда Джессика добралась до "КонТеха", то вспомнила, как впервые проделала этот путь, чтобы встретиться с Николасом. Тогда она примчалась раздражённая и очень недовольная. Теперь - собиралась предложить ему то, что никогда и не помыслила бы предложить никому другому, - использовать для удовольствия своё тело без надежды на брак, и единственное утешение, которое она смогла найти для себя, было то, что он получит только её тело, больше ничего. Однажды она предложила ему своё сердце, и он с презрением отверг его. Никогда больше она не даст ему шанс ранить её, как тогда.
Она поднималась в лифте, и все узнавали её теперь, поскольку она часто встречалась с Николасом за ленчем. Удивлённые бормотания: "Доброе утро, миссис Стэнтон", - следовали за ней, и она впервые задалась вопросом, добивается ли Николас кого-то ещё в настоящий момент, но даже если и так, это на самом деле не имело теперь никакого значения. Он мог просто отвернуться от неё, если больше не интересуется ею, но в конечном счёте любая другая соперница будет вынуждена уступить дорогу драгоценной невинной Елене.
Секретарь подняла глаза, когда она вошла, и тепло улыбнулась:
- Миссис Стэнтон! Как приятно видеть вас снова!
Приветствие казалось искренне дружелюбным, и Джессика улыбнулась в ответ:
- Привет, Ирена. Николас у себя?
- Да, он здесь, хотя, кажется, он собирается сегодня уехать.
- Спасибо. Я войду, если позволите. Андрос здесь?
- На посту, как обычно, - сказала Ирена и совсем не по-деловому непочтительно сморщила нос в лёгкой гримасе, которая заставила Джессику громко рассмеяться. Очевидно, Андрос не пользовался любовью сотрудников.
Она спокойно вошла в офис, и Андрос немедленно поднялся со своего места.
- Миссис Стэнтон! - воскликнул он.
- Привет, Андрос, - ответила она, пока он окидывал её откровенно неприязненным взглядом. - Прошу вас, я хотела бы увидеть Николаса.
- Сожалею, - произнёс он прохладным, нейтральным тоном, хотя глаза его горели торжеством от того, что он способен отказать ей. - Но у мистера Константиноса сейчас люди, и он не сможет уделить вам время.
- И он сегодня уезжает в командировку, - сухо продолжила Джессика.
- Да, уезжает, - сказал Андрос, его губы изогнулись в торжествующей насмешливой улыбке.
Джессика мгновение рассматривала его, и гнев начал подниматься в ней. Она почувствовала тошноту, ей надоело, что с ней обращались, словно с грязью, но с этого момента решила не давать себя в обиду.
- Очень хорошо, - ответствовала она. - Передайте ему, пожалуйста, сообщение от меня, Андрос. Скажите ему, что я согласна на его условия, если он всё ещё этим интересуется, и что он может позвонить мне. Это всё.
Она развернулась на каблуках и услышала, как Андрос воскликнул в тревоге.
- Миссис Стэнтон! - возразил он. - Я не могу…
- Сможете, - бросила она коротко, и, открыв дверь, покидая офис, мельком увидела испуг в его чёрных глазах. Он проклянёт себя в любом случае, поскольку если он передаст сообщение Николасу, тот узнает, что Андрос отказался её впустить, а не передать он не посмеет, потому что если Николас когда-нибудь узнает об этом - а сомневаться не приходилось, что Джессика это устроит, - Андрос чертовски дорого заплатит за своеволие. Джессика улыбнулась сама себе, направляясь обратно к лифту. Андрос надолго запомнит её визит.
Лифт задерживался, но она не спешила. Она полагала, что Николас получит известие от Андроса приблизительно через десять минут и попытается дозвониться ей, когда решит, что у неё было достаточно времени, чтобы вернуться домой. Если она задержится с возвращением, это пойдет ей только на пользу. Пусть Николас немного подождёт.
Когда лифт, наконец, прибыл, в нём оказалось несколько человек, и им пришлось останавливаться на каждом этаже по пути на первый этаж.
Джессика направилась к стеклянным дверям, но когда она потянулась к ним, чтобы открыть, одетая в тёмное рука показалась из-за её спины и распахнула для неё дверь. Она подняла голову, чтобы поблагодарить человека за любезность, но слова застряли у неё в горле, когда её взгляд наткнулся на чёрные глаза Николаса.
- Ты запугала Андроса на десять лет вперёд, - небрежно произнёс он, об руку с нею проходя через двери.
- Отлично. Он заслужил это, - ответила она, взирая на него с любопытством. Он нёс свой портфель, как будто уже собрался уезжать. - Но как ты спустился так быстро?
- Лестница, - признался он и усмехнулся, глядя на неё. - Я не рискнул позволить тебе уйти от меня и таким образом потерять возможность найти тебя, прежде чем сегодня днём я уеду. Это, вероятно, единственная причина, по которой Андрос нашёл в себе смелость передать мне твоё сообщение так быстро: он знал, что я свернул бы ему шею, передай он мне его позже. Ты это серьёзно, Джессика?
- Абсолютно, - уверила она его.
Николас всё ещё держал её за руку, и хотя его пальцы были тёплыми и ласкающими, хватка - властной и твёрдой. Лимузин подъехал к тротуару, она скользнула на просторное заднее сиденье, а он сел рядом с ней. Назвав шофёру её адрес, он закрыл скользящее окно, изолирующее водителя от пассажиров.
- Но здесь моя машина, - заволновалась Джессика.
- Она будет в полной безопасности, пока мы не вернёмся, - сказал он, поднося её пальцы к губам и легко касаясь их поцелуем. - Или ты решила, что я спокойно уеду в унылую командировку после того, как получил подобное сообщение? Нет, любимая, это невозможно. Я возьму тебя с собой, - и он посмотрел на неё таким горящим, полным примитивного голода, взглядом, что она невольно задрожала в ответ на его чувственный призыв.
- Но я не могу просто уехать, - возразила она. - Саманта…
- Не смеши меня, - мягко прервал он её. - Неужели ты думаешь, что я не смогу решить вопрос с маленькой собачкой или позволю такому пустяку встать на моём пути? Саманту поместят в превосходную конуру, я лично займусь всем до последней мелочи. Тебе нужно только собрать вещи.
- Куда мы отправимся? - спросила она, повернув голову, чтобы посмотреть на пролетающие мимо улицы города. Очевидно, его страсть не остыла, и он не испытывал никаких сомнений.
- В Париж. Правда, всего на нескольких дней. Прекрасный город, чтобы начать отношения, - заметил он. - К сожалению, днём я должен присутствовать на деловых встречах, но ночи будут полностью принадлежать нам. Или, возможно, я просто отменю встречи и вовсе не выпущу тебя из постели.
- Не очень хорошая деловая практика, - небрежно заметила она. - Я не расстроюсь, если ты должен будешь отправиться на свои встречи.
- Какой удар по моему эго, - поддразнил он, потирая её запястье своими сильными пальцами. - Мне хочется думать, что ты сгораешь от ожидания встречи со мною так же, как и я. Я почти достиг предела своего терпения, любимая: ещё неделя - и я поехал бы за тобой в Корнуолл.
Поражённая, она посмотрела на него:
- Ты знал, где я была?
- Конечно. Ты думала, что я позволю тебе просто бросить меня? Если бы ты не вернулась ко мне, я решил бы проблему, сделав тебя своей, даже если бы ты кусалась и царапалась, но не думаю, что ты сопротивлялись бы слишком долго, нет?
Было оскорбительно думать, что она не смогла оказаться вне его досягаемости даже в Корнуолле; он знал, где она находилась, и, по сути, позволил ей всё обдумать. Джессика снова отвернулась, невидяще глядя в окно, безуспешно пытаясь найти утешение в том факте, что его, в конце концов, всё ещё влекло к ней. Возможно, он её не любит, во всяком случае так, как она понимала любовь, но она действительно обладала некоторой властью над ним.
Он снова поднял её руку и нежно прижался губами к мягкой ладони.
- Не сердись, любимая, - тихо сказал Николас. - Я знал, что ты возвратишься ко мне, когда решишь стать реалисткой. Я могу быть очень щедрым человеком, тебе ни в чём не придётся нуждаться. Ты будешь выглядеть, как королева, я обещаю тебе.
Джессика демонстративно отняла руку.
- Есть кое-что, что я хочу обсудить с тобой, Николас, - произнесла она отстранённым тоном. - Есть несколько условий, при соблюдении которых я буду с тобой встречаться, иначе у нас с тобой не будет никаких отношений.
- Конечно, - согласился он сухо, и его сильный рот изогнулся в циничной усмешке. - Сколько, моя дорогая? И как ты хочешь получать - наличными, акциями или драгоценностями?
Не обращая внимания на его слова, он продолжила:
- Для начала, я хочу иметь свой собственный дом. Я не хочу жить с тобой. Ты можешь навещать меня, или я буду приходить к тебе, если для тебя это предпочтительней, но я хочу жить собственной жизнью помимо тебя.
- В это нет необходимости, - съязвил он, и его прямые брови сошлись над внезапно посуровевшими глазами.
- Есть и очень большая, - ровным тоном твёрдо заявила Джессика. - Я не заблуждаюсь относительно того, что отношения у нас с тобой будут постоянными, и не хочу оказаться перед необходимостью жить в гостинице, потому что у меня нет собственного дома. И, как я уже говорила, меня не интересует совместное проживание с тобой.
- Не будь настолько уверенной в этом, - поддразнил он её. - Очень хорошо, я согласен на это условие. Ты всегда сможешь переехать ко мне, если передумаешь.
- Спасибо. Во-вторых, Николас, - теперь она обернулась к нему и впилась в него взглядом своих ясных зелёных глаз, в которых светилась решительность, её мягкий голос при этом звенел сталью так, чтобы он осознал каждое предназначенное ему слово, - я никогда, ни при каких обстоятельствах не буду принимать от тебя ни деньги, ни дорогие подарки. Как ты и сказал Аманде Вонг, я не нуждаюсь в твоих деньгах. Я буду твоей любовницей, но ни при каких обстоятельствах не стану твоей содержанкой. И, наконец, в тот день, когда ты обручишься со своей Еленой, я уйду от тебя и никогда больше тебя не увижу. Если ты и станешь изменять жене, то не со мной.
Тёмный румянец, признак гнева, разливался по его лицу, пока она говорила, Николас просто остолбенел.
- Ты думаешь, что мой брак изменит твои чувства ко мне? - резким тоном требовательно спросил он. - Сейчас ты можешь думать, что тебе будет легко уйти от меня, но, после того как ты узнаешь мои прикосновения, после того как мы займемся любовью, ты действительно думаешь, что сможешь забыть меня?
- Я не говорила, что забуду тебя, - через ком в горле выдавила она. - Я сказала, что никогда не увижу тебя снова, и я имею в виду именно то, что сказала. Я очень серьёзно отношусь к брачным обетам и ни разу не посмотрела на другого мужчину, пока была замужем за Робертом.
Он резко провёл рукой по волосам, взлохматив прическу и уронив волосы на лоб.
- А если я не соглашусь на эти последние два условия? - поинтересовался он.
Николас был явно сердит - напряжённая челюсть и губы, мрачно сжатые в линию, - но держал себя в руках. Его глаза сузились в щёлочку, когда он посмотрел на неё.
- Тогда я не поеду с тобой, - мягко ответила она. - Дай мне слово, что ты будешь соблюдать эти условия, Николас.
- Я могу заставить тебя уехать со мной, - сказал он угрожающе и почти беззвучно, едва шевеля губами. - Одно моё слово - и тебя вывезут из Англии, никто не будет знать, где ты и куда уехала. Тебя полностью изолируют, и ты вынуждена будешь жить так, как я тебе скажу.
- Не угрожай мне, Николас, - сказала она, не позволяя страху овладеть собой. - Да, я знаю, что ты можешь всё это сделать, но таким способом ты не добьешься цели, я не позволю издеваться над собой. Ты ведь хочешь, чтобы женщина сама пришла к тебе в объятия, не так ли?
- Ты, чёртова маленькая ведьма, - выдохнул он, через сиденье притянув её к себе и мёртвой хваткой сжав её запястье. - Очень хорошо, я согласен на твои условия, если ты думаешь, что у тебя хватит силы воли, чтобы соблюдать их. Ты, вероятно, сможешь отказаться от любых моих подарков, не расстраиваясь из-за них, но когда придёт время оставить меня, - вот тогда и посмотрим. Ты создана для меня, а я - для тебя, и мой брак с Еленой не погасит мою жажду, я по-прежнему буду владеть твоим нежным телом, милая. Впрочем, я не думаю, что ты сможешь так легко меня оставить, как предполагаешь. Разве ты не возвратилась ко мне теперь? Разве не ты только что предложила себя мне?
- Только своё тело, - поправила она его. - Ты поставил эти условия, Николас. Ты получишь только моё тело. Остальная часть меня останется свободной.
- Ты уже призналась, что любишь меня, - сказал он грубо. - Или это была только уловка, чтобы попытаться заманить меня в ловушку брака?
Несмотря на боль в запястье, которое он так сильно сжимал, она сумела беспечно пожать плечами:
- Что ты знаешь о любви, Николас? К чему об этом говорить? Я готова спать с тобой, что ещё тебе нужно?
Он резко отбросил её руку обратно ей на колени.
- Не выводи меня из себя, - предупредил он. - Я мог бы причинить тебе боль, Джессика. Я болен от жажды обладать тобой, и моё терпение на исходе. До сегодняшнего вечера, моя дорогая, веди себя тихо.
Джессика взглянула в его лицо: это было предупреждение, к которому следовало отнестись серьёзно. Она спокойно сидела рядом с ним, пока шофёр не остановил лимузин возле её дома, и тогда она позволила ему помочь ей выйти. Николас наклонился и дал инструкции шофёру - собрать его багаж и вернуться, - потом вместе с Джессикой стал медленно подниматься по ступенькам. Он взял у неё ключ, отпер и распахнул перед нею дверь.
- Ты сможешь собраться за час? - спросил он, посмотрев на часы. - Наш самолёт вылетает в полдень.
- Да, конечно, но разве не нужно забронировать для меня билет?
- Ты займешь место Андроса, - ответил он. - Он прилетит позже, следующим рейсом.
- О, боже, он сейчас, конечно, невероятно злится на меня, - поддразнила она его, направляясь к лестнице.
- Ему придется справиться со своим раздражением, - сказал Николас. - Иди, я позабочусь о Саманте и щенках.
- Только о Саманте, - поправила она его. - Я раздала щенков, пока мы были Корнуолле.
- Это значительно всё упрощает, - усмехнулся он.
Джессика вошла в свою комнату и снова достала чемоданы. Упаковка вещей становилась обыденным делом. Она тщательно уложила в кожаные чехлы одежду и предметы первой необходимости, а также подходящие к её нарядам обувь и аксессуары. Николас вошёл в комнату, когда она упаковала только половину вещей, вытянулся на кровати, как будто имел законное право быть там, и из-под полуприкрытых глаз стал рассматривать Джессику.
- Ты очень похудела, - сказал он спокойно. - Мне это не нравится. Что ты с собой сделала?
- Я сидела на диете, - дерзко ответила она.
- На какой, к чёрту, диете! - он поднялся с кровати и, поймав её за руку, схватил за подбородок, повернув её лицо к себе. Чёрные глаза прошлись цепким взглядом по её чертам, отмечая тени под глазами и беззащитную дрожь мягкого рта. Его рука смело скользнула вниз по её телу, сжала грудь и погладила живот и бёдра. - Ты, маленькая дурочка! - резко выдохнул Николас. - От тебя осталась только тень. Ты почти угробила себя! Почему ты ничего не ела?
- Я не хотела есть, - объяснила она. - Ничего особенного, просто каприз.
- Ничего особенного? Ты находишься на грани истощения, Джессика, - он обнял её и сильно прижал к себе, наклонив голову, чтобы поцеловать её в висок. - Теперь я буду заботиться о тебе и хочу быть уверенным, что ты ешь достаточно. Тебе понадобятся все твои силы, любимая, потому что я мужчина с сильными потребностями. Если бы я был джентльменом, то дал бы тебе несколько дней, чтобы восстановить силы, но, боюсь, я чрезмерно эгоистичен и слишком изголодался по тебе, чтобы позволить это.
- Если бы я могла отказаться от тебя, - прошептала она ему в грудь, медленно скользя по нему руками вверх и чувствуя всё возрастающее желание его сильного крепкого тела, прижимающегося к ней. Она так ужасно тосковала без него! - Я тоже хочу тебя, Николас!
- Я взял бы тебя прямо сейчас, - пробормотал он, - но скоро вернётся машина, а мне нужно гораздо больше времени, чтобы утолить жажду после всех этих полных разочарования недель. Но сегодня вечером… только дождись сегодняшнего вечера!
Несколько долгих минут Джессика просто стояла, прислонившись головой к его широкой груди. Она была разбита и подавлена, и счастлива оттого, что теперь, защищаемая им, может опереться на него и, наконец, отдохнуть, почерпнув силы в его силе. Хотя она и не сомневалась в принятом решении, но всё же оно было вопреки всей её сущности, шло вразрез со всеми её жизненными устоями, и Джессика с грустью поняла, что её любовь к Николасу не остыла, несмотря на уязвлённую гордость. Она должна была согласиться на это, хотя и понимала, что он просто хочет её физически, не любит её, и, вероятно, никогда не полюбит. Николас планировал свою жизнь, и он был не тем человеком, чтобы позволить - кому бы то ни было - разрушить свои планы.