А она только всхлипнула жалобно, вновь ощутив тепло его рук, и потонула, захлебнулась в густом мареве его ауры, вдруг заполнившем ее легкие, ее сердце, ее разум. Аня чувствовала, как его сила струится внутри нее, протекает сквозь, словно растворяя и контуры ее тела, и даже границы собственного "я". И это ощущалась таким правильным, таким нужным ей сейчас, бесконечно, жизненно необходимым. Она уже не понимала, как она вообще продержалась так долго в этом безвоздушном пространстве - в пространстве, что не было заполнено воздухом его природной силы.
- Так это и бывает, да? - слабым голосом спросила девочка, и сама прижимаясь к нему всем телом, обхватывая руками. - Вы нас убиваете, а мы тонем в вашей ауре, не имея сил даже отстраниться, и мечтая лишь о том, чтоб никогда больше не покидать ваших объятий? Так это и действует - притяжение вампира, да?
- Да, - так же тихо и горько ответил Ар, - так это и действует… Ты потерпи, - встрепенулся он, - сейчас станет полегче. Это из-за разлуки. Энергетическое истощение. К ауре моей ты привыкла, и вот результат. Сейчас пройдет, ты не бойся.
- Теперь ты меня убьешь? - она не очень поняла его объяснения. А, может, и не услышала.
- Да ты чего, ребенок?! Как ты подумать только такое могла?! - у него даже руки разжались от возмущения.
- Я читала. Там все написано. Имеешь право. В любой момент! По закону!!! - воспоминание о контракте заставили ее избавиться от наваждения почти мгновенно.
- Ну, тихо, ребенок, тихо, - он поймал кулачки, которыми она отчаянно колотила ему в грудь, - перестань. Я ведь тоже это читал, верно? Что я тебе сказал? Я - твой опекун. Твоя жизнь мне дана, чтоб беречь ее и хранить. Как самое большое сокровище.
- Ложь! Ты таблетки купил - первым делом, сразу! Кровь мне восстанавливать. Это после чего, после усиленного хранения?!
- Для усиленного хранения, маленькая, - качнул он головой. - Тогда я еще не мог знать, как быстро и насколько близко мы с тобою сойдемся. Вот и перестраховался. Это не лекарство, это витамины. Их пьют заранее, курсами. После их пить бесполезно.
- Что значит "насколько близко сойдемся"?
- Это значит, что мужчина и женщина, живущие в одном доме, порой способны испытывать друг к другу очень сильное сексуальное влечение. И не видеть причин его сдерживать, - чуть улыбнулся, глядя на ее покрасневшие щечки. - Но вместо женщины мне подсунули ребенка, поэтому таблетки я отложил.
- Ты это специально, да? Надеешься меня смутить и уйти от темы?! Я не спрашивала тебя про секс, хотя, конечно, впечатлена, что я обязана служить тебе наложницей. Я говорила о твоих намерениях питаться моей кровью!
- Кровью разумных не питаются, Анют, она слишком уж драгоценна, - Аршез обхватывает ее руками за талию и сажает на стол. - Ей наслаждаются, - он осторожно раздвигает ей коленки и встает между ними. - Цедя по капельке, по глоточку, - его руки, скользнув по бедрам, крепко обняли ее за спину. - И только во время секса, - негромко закончил он фразу возле самого ее уха.
Она дернулась. Он не пустил.
- Именно поэтому эти два пункта всегда стоят вместе, в любом контракте, неважно, пожизненный он, или заключен лишь на одну ночь. Одно без другого не бывает. Жажда крови для нас неотделима от жажды плоти. И если ты соглашаешься на одно, то должна понимать, что при этом соглашаешься и на другое.
- Я не соглашалась на подобное! Пусти! Да как вообще на такое можно согласиться?!
- Есть такое слово, ребенок, "страсть". Людям оно тоже ведомо. Сгорая от нее, можно согласиться очень на многое … Будучи взрослым, конечно. А ты пока дитя. И, разумеется, ни на что подобное не соглашалась. Поэтому я тебя и не трогаю. И даже не собираюсь.
- Да? А сейчас ты, по-твоему, что делаешь? Да мне вздохнуть тяжело…
Он чуть ослабил хватку.
- Прости. Сейчас я просто не даю тебе сбежать.
- Конечно! А кто смотрит на меня порой так, что от одного взгляда одежда плавиться начинает?! А кто к шее моей по пять раз на дню примеривался, как бы зубы точнее в вену вонзить?! Это так ты "не собирался"?!
- Желать и реализовывать свои желания - разные вещи, малыш, - он мягко коснулся рукой ее щеки, вгляделся в лицо. - Да, ты желанна. И я наслаждаюсь тобой: и когда смотрю, и когда прикасаюсь, и когда целую… И я не собираюсь вонзать в тебя зубы, мне просто нравится запах - твоих волос, твоей кожи, твоей крови. Вот здесь, - он нежно провел пальцем по ее шее, - идет очень мощный поток крови и очень близко к поверхности. А кожица такая тонкая, такая нежная. Когда прижимаешься губами, возникает ощущение, что она просто растворяется, а кровь струится между зубов…
- Ты сумасшедший! - снова дернулась она. - Маньяк!.. Господи, да просто вампир, мечтающий о том, чтоб моя кровь текла по его зубам! Как мне жить с этим, ты мне скажи, как?! Быть так близко от тебя и не ждать, что моя жизнь оборвется уже в следующую секунду? С такими твоими фантазиями… желаниями… - ее начинало трясти.
- Так боишься меня теперь? - горько вздохнул он в ответ. Опять он говорит ей не о том. - Прости, я лишь пытался сказать, что ты прекрасна. И я наслаждаюсь просто находясь рядом с тобой, без всякой крови… А сексом с детьми я не занимаюсь, тебе не стоит этого опасаться.
- А вчера?
- И вчера не занимался, - он помрачнел, словно запнувшись о невидимую преграду. Потом все же нашел в себе силы, и продолжил о том, что волновало сейчас его деву. - Я действительно сорвался вчера, Анют, ты права. Слишком резко и неожиданно окунулся в запах. Все же открытая кровь… особенно, если она течет по бедрам бесконечно желанной девы…
Она покраснела, и вновь попыталась вырваться.
- Прости, - он снова не отпустил. - Моя вина, я был должен предупредить… Надеялся, что успею. Что это случится когда-нибудь потом, а к тому времени ты уже перестанешь меня так стесняться… Прости. У нас прокладки носят только дома, на улицу с ними уже не выходят, это считается неприличным. А тебя мне придется просить и дома их не использовать. И не бегать в таком состоянии в мою постель.
Она отчаянно прятала лицо у него на груди. К разговору о подобном она была по-прежнему не готова. Даже в свете его вампиризма. Можно желать кровь, но не эту же.
- И все у нас будет хорошо, - он осторожно погладил ее - маленькую, смущенную, сжавшуюся - по спутанным волосам, пропахшим нагретым железом, гарью, смазкой. - Ты же видишь: сегодня обнимаю тебя - и ничего. А кровь все так же идет…
Сегодня от запаха крови его подташнивало. Он не только сейчас ничего не хотел, ему казалось, он вообще уже никогда никакую кровь захотеть не сможет, ему даже питаться с ножа придется. В ушах все еще стоял вой сирены. И два коротких слова: "дева мертва"… Но это была только его ноша, такое не разделить…
- Очень сильно тебя вчера напугал?
- Шокировал… Испугалась я уже потом.
- Когда прочитала контракт и решила, что это смерть?
- А что я должно была решить?
- Не знаю. Быть может, вспомнить все то время, что мы провели с тобой вместе? Попытаться оценить мои действия, раз уж все мои слова тебе показались ложью, - он позволил ей чуть отстраниться и взглянул в глаза. - Анют, ну, подумай сама. Если бы я хотел тебя убить - выпить твою кровь или другим каким способом избавиться - разве я стал бы делать ремонт в квартире, покупать новую мебель, технику, столько вещей для тебя? Даже если предположить, что я был очень-очень сыт и решил подождать недельку, пока оголодаю, то эту неделю ты бы прекрасно в своих штанишках по дому побегала, питаясь чаем да бутербродами, денег мне на тебя зачем было столько тратить? Они у меня совсем не лишние, для другого были отложены.
Она смутилась.
- Я не просила…
- Аня, да я не о том, что мне жалко. Я о том, что ни твое убийство, ни использование тебя в качестве еды в мои планы как не входило, так и не входит.
- Зачем же тогда ты меня взял? Зачем подписал этот чертов контракт?
- А что б с тобой стало, если б не взял? Думаешь, тебе бы свободу дали? Просто отдали бы кому-то еще… И я бы остался, весь такой в белом: ничью жизнь против воли себе не брал, если с кем из людей встречаюсь, то лишь с их согласия… А тебя бы убил этот самый "кто-то еще". Может, чтобы друзей ублажить, может, чтобы денег не тратить…
Она вздрогнула в его руках. Он погладил по волосам, прижал к себе крепче.
- Прости, что говорю об этом. Бывает все. Такое - тоже. Все вампиры разные. Как и люди, наверное. Вот только у нас - абсолютная власть. И распоряжаются ей… кто как может. Да, Анют, я подписал. И я рад, что я подписал. Я даже рад, что на тебя повесили этот контракт, а не дали полную свободу… Потому что теперь ни один вампир не имеет права коснуться тебя даже пальцем. Ни один. До конца твоих дней.
- А как же "с участием третьих лиц"?
- С моего согласия, ребенок. Которого я не дам. Никогда. Даже не думай об этом.
- Ты мне клянешься?
- Что тебя не тронет ни один вампир? Я клянусь, родная.
- Нет. Это я и так… верю. Еще не забыла, как ты меня от своего друга оттаскивал.
- А ты забудь. Не было никакого друга, в глаза ты его не видела.
- Ты поклянись, что ты сам, - не дает она сбить себя с мысли. - Что ты сам меня не убьешь, что не станешь меня использовать… как в том контракте написано. Самым дорогим, что у тебя есть, поклянись.
- Я клянусь, Анют. Беречь тебя, опекать, защищать. Помочь тебе найти свое место в этом мире. Хранить твою жизнь как величайшую ценность. Сделать все, что в моих силах, чтоб она была счастливой и долгой. Всем самым дорогим на свете клянусь!.. А знаешь, - добавил он задумчиво. - У меня ведь дороже тебя и нет сейчас ничего.
- Что, "кровь разумных" столь дорого ценится на рынке? - мрачно усмехнулась девочка.
- Не знаю, - отмахивается он от ее предположения. - Не в этом суть. Просто, понимаешь, Анют, если я не смогу сохранить твою жизнь, если я погублю тебя - я разрушусь сам. Перестану существовать как личность. Того Аршеза, что я создавал много лет и которого привык уважать - его больше не будет. Я превращусь в одного из тех, кого сам столько лет презирал… Я уже почти превратился, и даже не заметил… И тогда появилась ты…
Она не нашла, что ответить, и просто позволяла ему себя обнимать. Верила ли? Она знала, что он сам - верит. Просто чувствовала это, ощущала каждой клеточкой своего тела, как давно уже ощущала его эмоции. Но… если она ощущала их, если всю эту неделю она чувствовала его - истинного, такого, какой он есть… Может ли вампир быть хорошим? Не злодеем, не убийцей, не кровожадным чудовищем?.. Но ведь Ар - был. Добрым, внимательным, заботливым. Они ни единого разу не ощутила идущей от него агрессии - не то, что в действиях, даже в мыслях. Страсть - да, прорывалась, обжигая порой ее сознание темными и совершенно порочными желаниями. Но он действительно не позволял… Даже вчера - он ушел. Сам признает, что сорвался, но все же ушел. Не тронул. Вот только…
- Ар, - позвала, решившись спросить.
- Да, малышка.
- А что такое "кровь неразумных"?
- Что?
- Ну, ты сказал, что кровью разумных вы не питаетесь, она слишком большая ценность. А питаетесь вы тогда чем? Если не ради секса-удовольствия, а просто? Что тебе по вечерам привозят? Или… кого?
- Кого… - он вздохнул. - Не уверен, что тебе стоит об этом знать…
- Пожалуйста, Ар! Лучше ты. Я ведь все равно однажды узнаю…
- Нет уж, будем надеяться, что все-таки никогда, - покачал он головой. Но, поймав ее настороженный взгляд, решился продолжить. В самом деле, лучше уж он. - Здесь об этом не принято говорить. И уж тем более никто из людей никогда их не видел… Они действительно неразумны. Люди, лишенные разума. Особый вид, выведенный давным-давно. И уже не способный вернуть себе человеческий облик, даже если отпустить их на волю.
- Они… живут в неволе? - почти прошептала.
- В стадах.
- Но… - про стада он что-то уже говорил. Давно… Еще в первый день, когда она кладовку исследовала. - Погоди, ты тогда сказал "животные". Ваши особые животные, которых нельзя видеть людям…
- Да, официально это называется так. И в любом учебнике ты прочтешь именно это определение…
- На цепях! Вы держите людей… на цепях!
- Неразумных, Аня. Они уже не люди. Да, это было несправедливо и жестоко, но это было сделано, и только благодаря этому мы с тобой сейчас разговариваем, вся эта страна - существует, а весь мир за пределами наших границ даже не догадывается о нашем существовании. Не будь их - и весь мир давно превратился бы в наши охотничьи угодья, а мы - в одичавших хищников, ведомых одними инстинктами… Мы просто тоже хотим жить. Желательно - не безумцами.
- Вы их убиваете? Когда пьете - вы каждый раз выпиваете кого-то… до конца? - у нее начали дрожать руки.
- Ань, задачку реши. В одном городе было десять тысяч человек. И всего десять вампиров. Вопрос: на сколько лет вампирам хватит еды, если каждый из них ежедневно будет убивать по человеку? - помолчал, давая ей время сообразить. - А еще в человеке в среднем пять литров крови. Тебе не кажется, что я лопну, если выпью столько за раз?.. - он покачал головой, отметая подобные нелепые суждения. - Еда в нашем мире стоит очень дорого, к ней относятся крайне бережливо. Если я во время еды кого-то убью, мне придется выплачивать продовольственной фирме огромный штраф.
- "Продовольственной фирме"?
- Да, они занимаются разведением, содержанием, доставкой, последующей реабилитацией - полный цикл… Есть, конечно, еще частные стада, но это исключительно у элиты. Там настолько другой уровень дохода нужен, что я, если честно, даже не очень представляю, какие у них нормы и правила… Наверное, смертность там выше, хотя… Просто не знаю, Ань, правда.
Она помолчала, пытаясь хоть как-то осознать эту дикую реальность. Он по-прежнему крепко держал ее, не позволяя не то, что слезть со стола, даже отстраниться. Но сейчас она была ему за это даже благодарна, потому что сама отчаянно цеплялась за его плечи, пытаясь найти опору среди этого кошмара. Хотя бы в нем.
- Погоди. Но как же… За убийство "неразумного" тебе будет штраф, а меня ты можешь убить просто так, хотя "кровь разумных" якобы очень ценна?
- Действительно ценна. Поэтому само право на заключение такого контракта получить очень сложно. Он заключается только по производственной необходимости и только с разрешения начальства. Я должен подать запрос, обосновать его, иметь при этом солидную выслугу лет, достаточно значимую должность. Определенную финансовую состоятельность, поскольку по Избраннице судят о вампире.
- Избранница - по производственной необходимости? - она совсем запуталась. - Но я думала, это…
- Возлюбленная? Нет, Анют. Вернее, она может, конечно, стать и возлюбленной, но, прежде всего, это человек, по роду своей деятельности вовлеченный в мир вампиров слишком уж глубоко. Личный сотрудник, работающий непосредственно на вампира. В первую очередь контракт Избранницы преследует цель сохранить гостайну.
- А как же кровь и…
- Бонус, ребенок. Что добру пропадать? Хочешь - пользуйся, хочешь - нет, - отмахнулся он слишком уж поспешно, чтоб она до конца ему поверила. Но не рассказывать же ей об абсолютной невоздержанности собственного народа, неспособного и нежелающего побороть притяжение к человеческой плоти так же, как и к человеческой крови. И решающего проблемы своей невоздержанности за счет Избранниц, чтоб выходить потом к людям холодными и недоступными. Ей эти знания не пригодятся, он уже поклялся!
- Что же до права на убийство, - продолжил Аршез о вещах, куда более важных для понимания, - то его реализация потом тоже именно в рамках сохранения гостайны будет рассматриваться. Было ли целесообразным или нет. Если нет - никаких наказаний не предусмотрено, конечно. Вот только следующий запрос на такой контракт тебе уже никто не подпишет… Хорошим тоном считается не просто сохранить своей Избраннице жизнь и здоровье, но, расставаясь с ней по прошествии установленного срока, одарить ее значительными материальными ценностями. Это может быть квартира, машина, бриллианты. Разумеется, престижная новая работа, которую она получает взамен утраченной…
- Погоди, но контракт же пожизненный.
- Контракт - то есть, тотальный контроль - пожизненный, поскольку вампирские тайны срока давности не имеют. А вот совместная работа, как и совместное проживание, имеют свой срок. Я же тебе уже говорил, Анют: после определенного времени мы с тобой исключительно по почте будем общаться, у тебя будет собственная жизнь, от меня не зависящая. Это действительно не рабство, ребенок. Это просто форма контроля.
Она кивнула. Известие о том, что однажды он просто исчезнет из ее жизни, почему-то не обрадовало. А рассказывал, что она желанна… Ну, да, он вампир, ему все желанны, это, оказывается, физиология просто. Желание как жажда. Потребность пить кровь, ничего больше. А она…
- Анюта, ну, ты чего? Все у нас с тобой хорошо будет. Закончишь школу, поступишь в институт, купим тебе квартиру…
- Угу, - да что это с ней? Она только что от него на край света бежать собиралась. Он же вампир. Вампир! - А другие контракты бывают?
- Конечно. Самый распространенный - для тех, кто просто хочет вступить с человеком в интимные отношения. Поскольку, как я уже сказал, секс с вампиром предполагает кровопитие, а это может причинить вред здоровью, то требуется нотариально заверенное согласие человека на подобные взаимоотношения. Там ровно два пункта - кровь и плоть, право на жизнь не передается, ограничений в правах тоже ни малейших. Срок действия любой: хоть на сутки, хоть на год с возможностью продления. Их можно заключать бессчетно, да их порой и не заключают, хотя… если вдруг что случится - неприятностей потом будет в разы больше, чем при оформленном по всем правилам контракте.
- Какой-то узаконенный блуд, - фыркает девочка.
- Анют, узаконенный блуд это, по человеческим понятиям, брак. Потому как все ваши свадьбы исключительно этот аспект отношений узаконивают. Кстати, именно поэтому, если контракт Избранницы именуют еще "кабальным", то этот часто называют "брачным".
- Смешно, - печально произнесла Аня, не имея ни малейшего желания веселиться. - Избранница - звучит так красиво, и действительно кажется, что это означает "возлюбленная". А это всего лишь служебные обязанности и полное ограничение в правах. И "браком" вы считаете совсем иное.
- Все так и не так, ребенок. Понимаешь, в местном обществе все время идет тонкая игра на понятиях "разумный" - "неразумный". Именно потому, что про "кровь неразумных" тут все знают. Идет противопоставление: "мы - люди, и именно разум отличает нас от тех, кто служит просто едой". Соответственно, все проявления разума престижны. Если Великий избирает тебя для выполнения какой-то работы, значит, он оценил в тебе самое главное, что есть в человеке, - твой разум. А если просто для развлечения - тоже очень почетно, конечно, но, выходит, особой разумностью блеснуть не смогла. Именно поэтому престиж Избранницы в обществе так высок, а образ романтизирован. Быть Избранной - значит быть оцененной именно как Человек Разумный. Что же до "брака", то это - всего лишь узаконивание того, без чего и кошки обойтись не могут.
- Звучит красиво, конечно, но… Я все же предпочла бы демонстрировать свою "разумность" иным способом. Без угрозы лишения жизни без суда и следствия, без поражения в правах.