- Да, господин, - произнес невидимый собеседник, затем Кати услышала звук удаляющихся шагов.
- Нашли записку? - осведомился мужчина, уверенно продолжая вести ее по темным переулкам.
- Да, - прошептала девушка.
- Гар был прав - вы сумели! Хотя признаться…
Легкий звон выпускаемой на свободу стали и два тела падают под ноги. Но Кати неумолимо влекут вперед, и приходится перепрыгивать через бьющихся в агонии, спеша за тем, кто непостижимым образом пришел на помощь.
- Где городские стражники? - возмутился ее спаситель, небрежно стряхивая кровь со шпаги, - Разбойники совершенно распустились, а еще даже не полночь! Ну да ладно, - мужчина чуть сжал ее ладонь. - Как я уже говорил, я восхищен тем, что вам удалось.
- Как вы… догадались, что это я? - задыхаясь от усталости, спросила Кати.
- Мой человек следил за дворцом. Он сразу узнал вас, затем передал сообщение мне. Как видите - я успел вовремя.
- Да уж, - Катарина вздрогнула, вспомнив вопль королевы, - своевременное вмешательство. Благодарю вас… князь.
Мужчина остановился, и невольно Кати налетела на него, а князь обнял, чтобы удержать на ногах.
- Вы узнали меня? - Ранаверн пристально смотрел на нее, сейчас в свете свечи из окна напротив, у него была такая возможность.
- Вас сложно было не узнать… Точнее, - Кати внезапно ощутила вожделение и запнулась, стремительно краснея. Потом вспомнила слова королевы и поняла, что желание к этому притягательному мужчине, будет только расти. - Нам… нужно идти…
- Нет, не нужно, - разглядывая ее с мечтательной улыбкой на губах, ответил князь, - прислушайтесь - впереди стража, нам нужно переждать.
Сквозь плотную ткань платья, Катарина ощущала жар его ладоней, чувствовала дыхание на своем лице и все мысли отступали, подчиняясь только желанию… Она уже с трудом контролировала себя и надеялась, что Ранаверн воспримет ее тяжелое, срывающееся дыхание, за последствия быстрого бега.
- Нет, вы не понимаете, - она не узнавала свой хриплый от страсти голос, - нам нужно идти… Мне нельзя останавливаться… Нельзя…
- Знаю что нельзя, - столь же хрипло ответил князь, - проклинаю себя за это, но… я с трудом сдерживаю безумное желание целовать вас, Катарина. Вы сводите с ума, - горькая усмешка, - и вероятно сами не осознаете этого… Наваждение какое-то!
Арнар тряхнул головой, и белоснежные пряди взметнулись, завораживая своим танцем. Катарина застонала, отчаянно, тяжело, пытаясь сдержать желание принадлежать этому мужчине здесь и сейчас. Она не могла больше думать о короле, не могла думать о спасении, только бы князь прикоснулся, только бы накрыл поцелуем ее жаждущие ласки уста, только бы погасил пламя страсти.
- Катарина… - ошеломленно прошептал Ранаверн, - что с вами? Вы… святые хранители, вы желаете меня?!
"Он будет считать меня распутницей до конца своих дней, - в отчаянии подумала девушка, - он возненавидит меня!".
- Нет, - стремительно отступая, прошептала Катарина, старательно отводя взгляд, - просто я испугалась и…
Ее стремительно схватили, и мужские губы, удивительно нежные и невероятно страстные прикоснулись к ее губам. Стон и Катарина обвила его шею руками, прижимаясь сильнее, целуя в ответ, запуская пальцы в белоснежные пряди волос и забывая обо всем…
- Святые хранители, - простонал Ранаверн, сжимая в объятиях стонущую от страсти Катарину. - Чудо мое… Моя…
Послышавшийся впереди шум заставил их разорвать объятия. Тяжело дыша, не отрывая взглядов, они смотрели в глаза друг друга и кровь горела от дикого, невыразимого желания. Шаг, и подхватив Катарину на руки, стремительный ирбис понесся по темным переулкам, унося свое сокровище от переругивающихся стражников, от бегущих по следам преследователей, от той страшной прежней жизни, которой она чудом избежала. А для Катарины уже было не важно - смерть или жизнь, уже не важно - свобода или плен, только бы продолжалась эта сладкая пытка, только бы вновь испытать прикосновения его губ. И Ранаверн, проклиная все на свете, уступил охватившей их страсти.
Торопливо, не чувствуя усталости, он взбежал по ступеням, стремясь окунуться в плен ее тела… Смятые простыни, трепещущие огни трех зажженных свечей и страстный танец двух горячих тел… Они умирали и воскресали, падали, чтобы вновь подняться на встречу друг другу, устало ложились и снова бросались в бой… Ночь страсти, казалось, иссушила обоих, но они искали успокоения в устах друг друга, и снова горела от желания кровь, снова смешивались стоны, унося их к звездам…
Лишь в предрассветных сумерках Ранаверн с рычанием остановился, замер, разглядывая прекрасное обнаженное видение на измятой постели без одеяла и подушек и сдержав себя, простонал:
- Нельзя… Нельзя! Нельзя!!! У нас второго шанса не будет!
Кати протянула руку, ища одеяло, чтобы прикрыться… Не нашла, но увидела как алеет восток… Вот и завершилась самая прекрасная ночь в ее жизни… Вот и все…
- Катарина, нам нужно спешить, - прошептал князь, поспешно отворачиваясь, - нужно…
* * *
- Ранаверн! Мразь! Ублюдок! Сын шакала! - ругань Алиссин отвлекала от тягостных мыслей.
Дариан следовал за своей королевой, которая безошибочно шла по следу. Где-то там подыхал тот, что увел их с верного следа. И Алиссин покарала его жестоко, затолкав в глотку ту самую грязную накидку… На дороге билась в предсмертных судорогах старуха-нищенка, у которой обнаружили накидку Катарины… Король не мог не восхищаться своей королевой, но это было восхищение сродни любованию дикой неудержимой стихией. Алиссин была неудержима, если шла к своей цели. Для нее было неважно, сколько жизней падет на пути, сколько разрушений она оставит за спиной, только цель, ее цель…
Королева напала на верный след лишь перед рассветом и теперь двигалась быстро и уверенно, окруженная стражниками с пылающими факелами и упорно осматривала переулки, выискивая следы… Два окоченевших уже трупа Алиссин осмотрела бегло, только вновь помянув Ранаверна и всех его предков недобрыми словами, и снова вперед. Пуговка, волос, а в проулке перед воротами и сережка Катарины.
Поднимая тускло сверкающую серьгу, которая еще вечером украшала столь желанное ушко, Алиссин прошептала:
- Ублюдок не внял предупреждению… Дьявол! Быстрый взгляд на Дариана и король понял все без слов!
Проклиная князя, проклиная собственную идею с порошком, королева последовала дальше, и спустя час, кусая от ярости губы, смотрела на смятые простыни в гостиничном номере, не обращая внимания на воющего и ползающего на коленях трактирщика, который не мог понять, в чем его вина. Она оттолкнула его ударом ноги, и, не отрывая взгляда от постели медленно подошла. Села, протянув руку, схватила простынь и поднесла к лицу, принюхиваясь как хищник. Алиссин чувствовала запах Катарины и резкий, мужской запах того, кому девушка отдавала свою страсть. Полный ярости и отчаяния крик раненной львицы разнесся по всей гостинице и заставил вздрогнуть даже тех, кто был на улице.
Дариан пинком выставил хозяина гостиницы, закрыл дверь, подошел ближе и нанес хлесткий удар по щеке Алиссин, возвращая ее к реальности.
- Держите себя в руках! - гневный приказ короля произвел не тот эффект, который ожидал Дариан.
Алиссин заплакала. Королева рыдала в голос, упав на измятые простыни, которые хранили следы чужой страсти, рыдала, выгибаясь, словно не в силах выдержать разрывающую изнутри боль. Истерика прекратилась столь же быстро, как и началась. Резко поднявшись, Алиссин подошла к окну, устремила свой взор вдаль и ледяным тоном произнесла:
- Я убью его!
Его Величество подошел ближе, схватив за подбородок, развернул и заставил смотреть на себя:
- Вы возвращаетесь во дворец и ведете себя соответственно матери будущего наследника!
- Ты не посмеешь! - прошипела Алиссин, с нарастающим отчаянием понимая, что он посмеет.
- Мне нужен наследник, - спокойно произнес Дариан, - и жизнь этой мерзавки! И я убью ее сам!
Алиссин дернула головой, освобождаясь от его пальцев, и рассмеялась:
- Катарина была под действием лаандана! Она едва ли соображала что делает.
- О, нет, - король грустно усмехнулся, - я видел ее реакцию на Ранаверна в тронном зале! Видел!!!
- А вы не безнадежны, мой король, - Алиссин вновь взглянула на смятые простыни, и все ее хладнокровие рухнуло, как разбитое стекло. - Катарина возненавидит себя за то, что здесь произошло, а значит, у вас будет не так много времени, чтобы найти и вернуть. Но действовать нужно быстро…
- Почему? - уже понимая, что чего-то не знает, потребовал ответа Дариан.
- Потому что Кати влюбится в него, - с тоской призналась Алиссин, - Это одно из побочных действий лаандана. И Ранаверн не дурак - этот порошок он неоднократно использовал сам… он все поймет. И воспользуется ситуацией.
Ее Величество смирилась с тем, что придется ждать во дворце. Смирилась, потому что знала - Дариан не меняет своих решений! В чем-то она восхищалась своим супругом, и пусть его решения не всегда совпадали с ее, но Алиссин отчетливо понимала - Дариан сделает все, чтобы получить желаемое. Просто следовало его подстегнуть.
- Князь Арнар переправит ее брату, других вариантов нет. Значит, Ортанон должен быть подчинен в кратчайшие сроки. И это послужит уроком всем тем, кто впредь решиться выступить против короны Шарратаса.
- Он не отдаст ее отцу! - прошипела королева. - Уж ты-то должен это понимать!
* * *
Катарина вглядывалась в очертания берега реки, по которой неторопливо двигался торговый баркас. Они выбрались из города на рассвете через подземный ход, вырытый контрабандистами в подвале той самой гостиницы, и сейчас плыли по реке, направляясь к морю.
Грустно улыбаясь, девушка старалась думать только о будущем и всеми силами стремилась прогнать воспоминания о прошлой ночи. Ранаверн! Снова и снова это имя вспыхивало в сознании, навсегда связанное отныне с его прикосновениями.
Просто забыть и жить… жить дальше! И Кати смотрела вперед, думая о родных которых теперь сможет увидеть. А князь… она уже ничего не могла изменить, да и на что может надеяться та, что добровольно отдала свою честь другому?
Тихие шаги и ласковый голос:
- Леди Катарина, как вы себя чувствуете?
Кати опустила голову ниже. Стыд, невыразимый стыд сжигал ее душу и девушка не могла заставить себя взглянуть на князя. И все же она должна была сказать, просто сказать, чтобы стало немного легче.
- Я должна объяснить то, что произошло… свое поведение прошлой ночью…
Ранаверн с удивлением смотрел, как поникли ее плечи, как с каждым словом словно ниже опускается прелестная головка, и уже хотел обнять, успокоить, но Катарина заговорила вновь:
- Вчера я собиралась покончить с собой. Я, лишенная чести, имени, воли, но обретшая свободу выбирать, жаждала лишь раствориться во мраке столь желанной смерти. Меня остановили! И… королева использовала странный белый порошок…
Судорожный вздох князя, и его полное изумления:
- Лаандан! Как я не увидел очевидного? Вы… о боги… - и он сжал пальцы в кулак, даже не ощущая, как впиваются в кожу шипы трех алых роз, которые он вместе с признанием нес ей.
Слезы снова струились по щекам Катарины… Вот и все, он понял, и есть надежда, что теперь его презрение станет хоть чуточку меньше.
- Мне стыдно за все, что я делала и говорила прошлой ночью… Этот стыд сжигает сердце, разрывает душу… И если вы в силах, я прошу вас забыть о том, что произошло. Исполните мою просьбу… прошу вас…
Не глядя на него, девушка вернулась в тесную каюту, а Ранаверн стоял, и с отчаянием смотрел, как она идет, опустив плечи и не разбирая дороги… Три алые розы, обагренные кровью, полетели вниз и вскоре плыли подхваченные речными потоками…
А он стоял, не в силах оторвать взгляд от удаляющейся фигурки… Как стоял несколько лет назад, не в силах отвести глаз от юной смеющейся девочки с самыми добрыми на свете карими как у лани глазами, и продумывал, как начнет разговор с бароном ассер Вилленским… Не успел. Тогда не успел, а сейчас уже опоздал.
Через несколько дней они покинули Шарратас и, уплывая на принадлежащем князю корабле, Катарина с восторгом смотрела на удаляющиеся очертания побережья.
- Ветер сегодня холодный, - бережно укутывая ее плечи плащом, произнес князь Арнар.
- Благодарю вас, - Катарина продолжала смотреть на берег.
После разговора на баркасе, к ее искренней радости, князь вел себя так, словно ничего не произошло. Его тон неизменно был вежлив, и это приносило успокоение. И все же стоило ей взглянуть на Ранаверна, как снова загоралась страстью кровь, а тело стонало от неодолимого желания испытать его прикосновения вновь… Его голос, его невольные прикосновения, пусть даже к ее руке, заставляли желать сильнее, чем в дурмане лаандана. Поэтому Катарина старалась не смотреть на Ранаверна, так было проще…
- Могу я узнать, как скоро мы прибудем в Ортанон? - тихо спросила девушка.
- К сожалению не скоро, - князь задумчиво смотрел вдаль, - сейчас королевский флот попытается перехватить нас, поэтому мы плывем не на юг, где располагается ваша родина, а на запад.
- В Гаору? - Катарина удивленно взглянула на него, но тут же отвернулась.
Это подчеркнутое неприятие резануло сердце, но все же Ранаверн сдержался, вот только голос его приобрел несвойственное раздражение:
- Да, спустя время Гарсан прибудет за вами, но первое время вам необходимо будет находиться в моем замке.
Катарина ощутила растущее раздражение князя, и приняла это на свой счет.
- Простите, - прошептала она.
- За что? - гневно осведомился Ранаверн.
- За то что… брат втянул вас в эту историю… Вам ведь неприятно быть рядом со мной, я все понимаю, и… постараюсь не попадаться вам на глаза.
Он судорожно сделал вдох, потому что пока она говорила, и не дышал от изумления. А уж когда договорила… Арнар сжал руки, чтобы удержать желание схватить, встряхнуть, заставить понять, что она желанна, но никак не отвратительна. А потом он вспомнил, как целовал эту хрупкую девушку Дариан… Король прикасался к ее губам властно, наслаждаясь возможностью подчинять и брать желаемое. Как тяжело было осознавать, что Его Величество брал Катарину эти годы всегда, когда желал, и так… как желал.
Он смотрел на Катарину и с ужасом осознавал, что эту добрую, чистую, благородную девушку долго ломали, втаптывая в грязь. И если бы только Дариан, но Ранаверн подозревал, что к развлечению примкнула и Алиссин… а если это так, то… он осознавал последствия. Принцесса Лассарана совратила не одну девушку. Хуже другое - совращенные Алиссин теряли интерес к мужчинам!
- Леди Катарина, - глухо произнес князь, - что бы с вами не произошло, в этом нет вашей вины!
Грустная улыбка и тихий ответ:
- В этом мире часто наказание выпадает не тем, кто виновен. Много ночей я спрашивала себя, чем же заслужила подобное? Я спрашивала вновь и вновь и не находила ответа. Из-за меня погибли люди… Я знаю, что виновна в смерти герцога Ларише, этого доброго и светлого человека… И я не могу не думать, что причастна к столь ранней смерти Его Величества короля Ранамира, которого искренне уважала и любила. И я очень боюсь, что теперь… Дариан не остановится и сделает все, чтобы сломить сопротивление Ортанона.
Князь обнял ее за плечи, ощутив, как девушка содрогнулась от омерзения, но отпустить не смог и лишь прижал крепче:
- Леди Катарина, вашей вины нет. И Ортанон желал освободиться еще до того… как вы стали фрейлиной Ее Величества королевы Еитары. И то, что совершал король Дариан, это его одержимость вами, разве посмеет кто-то обвинить вас?
- Отпустите, - прошептала Катарина, чувствуя, как теряет самообладание, находясь так близко к этому ирбису, - прошу вас…
- Не могу… - шепотом ответил князь, - и не хочу…
Но Катарина вырвалась и поспешила в свою каюту, надеясь запереться и не покидать пределов этой тесной каморки до окончания плавания. Она боялась себя и… не желала выглядеть распутной в глазах того единственного мужчины, которого, кажется, полюбила.
Тихие, едва слышные шаги Кати услышала, уже входя в каюту, и князь уверенно вошел следом, не позволяя ей запереть дверь. Снежный барс повернулся, задвинул засов и уверенный в своей силе взглянул на Катарину.
- Вы… - выдохнула потрясенная его поведением девушка, - вы такой же как… они!
Ее слова причинили больше боли, чем Ранаверн ожидал, но были вопросы, на которые он жаждал получить ответы.
- Катарина, я ничего не забыл, и забыть не смогу никогда!
- Жаль… мне очень жаль, - Катарина развернулась, прошла к постели и села.
Глядя на нее, князь Арнар с трудом сдержал желание вновь окунуться в сладкий плен ее тела, но… Позволит ли она? А ведь они здесь одни и Катарина в его власти! Дикое, неконтролируемое, животное желание, застелило взгляд пеленой, а руки невольно вздрогнули, уже готовые разрывать непрочные оковы одежды. Как понимал он в этот миг короля Шарратаса и как завидовал ему черной завистью. А ведь он тоже может спрятать, сказать, что не спас, скрыть ее ото всех и владеть единолично. Это искушение сводило с ума!
Кати повернула голову и теперь пристально следила за Ранаверном, и в глазах ее появлялась злость.
- Если вы только посмеете, - отчетливо произнесла Катарина, - если только посмеете взять силой, я убью вас!
Желваки заходили на мужественном лице, и князь взял себя в руки, сдержался. Развернувшись к двери, он нанес удар кулаком такой силы, что дерево заскрипело. А затем Кати услышала его глухой голос:
- Алиссин - сука! Всегда была развратной и даже тебя совратила эта дрянь! Катарина привстала и едва нашла в себе силы спросить:
- Что?!
Резко развернувшись, князь подскочил к ней, схватил за плечи и встряхнул:
- Почему, Катарина, почему? Что эта змея делает со всеми вами, что вы как верные собаки не смотрите больше ни на кого? Она ведь даже не мужик! Тогда почему!?
- Ваши выводы безмерно далеки от истины, - ледяным тоном ответила Катарина, пытаясь разжать его пальцы и освободиться.
Удивление, недоверие и полный скрытой ярости приказ:
- Поясните!!!
- Отпустите меня, князь Арнар, - спокойно попросила девушка, - я вас не боюсь, и не вижу причин бояться. А по поводу Ее Величества… ни единого раза это не происходило по моей воле! И будь моя воля, я бы покончила с собой еще два с половиной года назад, лишь бы не испытывать все это! А теперь отпустите меня, мне больно!
Он медленно разжал руки и девушка, не удержавшись на ногах, была вынуждена снова сесть на постель. Князь, опустив голову так, что белоснежные пряди закрыли лицо, сел рядом.
- Я должен объяснить свое поведение, - едва слышно начал Ранаверн, - и то… что я знаю о королеве Шарратаса тоже.
- Я слушаю вас, - вежливо произнесла Катарина, на деле не желая ничего слышать.
Ирбис обернулся, взглянул на женщину, что сводила его с ума и, взяв ее руку, начал рассказывать, ласково поглаживая теплую ладонь Катарины.