- Я была одна. Подкладывала в печь уголь. Время было к полуночи, когда... - Тьюла стиснула край фартука, на белой ткани остались черные следы. - Лицо вдруг закрыла темная тряпка. Я даже закричать не успела. Что-то впилось в руку. А потом... потом... - Она смолкла, вся дрожа. На нашей мысленной сцене Тьюла шагнула ко мне. Я обняла ее, и через мгновение я сама стала Тьюлой и смогла наблюдать свое собственное похищение.
От раны на руке разливалось онемение, тело стремительно делалось вялое, непослушное, а потом напрочь утратило всякую чувствительность. Из-за повязки на лице я ничего не видела, но все же почувствовала, что меня куда-то несут. Шло время. Наконец с лица сняли повязку, и оказалось, что я лежу в шатре. Я не могла шевельнуться и лишь смотрела снизу вверх на какого-то незнакомого человека. Он был худой, поджарый, но явно очень сильный; совершенно голый, и только на лице - красная маска. На желтой, как песок, коже-были нарисованы странные малиновые знаки, а в темных волосах виднелись пряди выкрашенные в золотой цвет. В руках он держал, четыре деревянных колышка, веревку и молоток.
Телу возвращалась чувствительность.
- Тьюла, не надо; я не могу, - сказала я мысленно. Ясно было, какие муки ее - меня! - ожидали. - Просто покажи мне его, дай как следует рассмотреть.
Тьюла остановила картинку, словно заморозила человека в движении. Я внимательно разглядывала знаки на коже, стараясь запомнить. Фигурки разных зверей, а внутри них - круги, спирали. На жилистых ногах и руках - цепочки треугольников.
Тьюла никогда не видела ничего подобного, не встречала людей с такой раскраской. Даже то, как он произносил ее имя - не "Тьюла", а "Тьюла", - казалось странным, чужим. Однако он хорошо ее знал, и знал имена родителей и сестер. И был осведомлен, как они плавили песок, превращая его в стекло.
Затем Тьюла быстро показала несколько последующих встреч. Раскрашенный человек не выпускал ее из шатра, но каждый раз, как похититель входил или выходил, откидывая полог, Тьюла успевала взглянуть наружу - туда, где дразнила ее свобода. Ничего было не видать, кроме высокой густой травы.
Он всегда являлся в маске. Дожидался, когда пройдет онемение, прежде чем бить или насиловать. Позволял чувствовать боль, которую причинял с удивительным уважением, словно благоговел перед самим ощущением боли. Закончив пытку, он брал длинный шип и до крови царапал им кожу девочки.
Сначала Тьюла не понимала, зачем это. А потом начала бояться и одновременно жаждать той мази, которую он втирал в кровоточащую ранку. От этой мази немело тело - уходила боль. Однако с ней вместе умирала и надежда на побег.
Мазь эта имела острый запах, чуть похожий на запах спирта, смешанного с цитрусовым маслом. Он окутывал ее, словно ядовитый туман, а тем временем энергия Листа ослабла, и он прервал магическую связь с Тьюлой.
- Этот запах... - Лист угнездился на краю моей постели. - Я не сумел толком принюхаться. Все силы ушли на то, чтобы удержать твою с Тьюлой связь.
- Он ужасный! - отозвалась Тьюла, передернувшись. - До смерти его не забуду.
- А рисунки на теле? Ты их узнал? - спросила я брата.
- Рисунки мне не знакомы. Хотя подобные знаки кое-где используют во время различных обрядов.
- Каких еще обрядов? - От испуга у меня похолодело в животе.
- Свадьбы, обряд присвоения имени... - Лист сосредоточенно сдвинул брови, припоминая. - Тысячи лет назад маги совершали разные сложные обряды. Они полагали, что магическая сила происходит от некоего божества и если они украсят татуировкой тело и выкажут должное уважение, то божество даст им еще больше силы. Теперь мы знаем, что они ошибались. Мне доводилось видеть знаки, нарисованные на лицах и руках, - но ничего похожего на эти.
Лист обеими руками откинул назад свои черные волосы. Его поза со вскинутыми у лица локтями показалась вдруг очень знакомой. Возникло краткое ощущение, что я вот-вот перенесусь во времена, когда главной заботой было - в какую игру поиграть. Я попыталась припомнить яснее, но смутное воспоминание тут же растаяло.
Тьюла прикрыла глаза ладонью; по щекам скатывались беззвучные слезы. Тяжко было заново пережить свое похищение и пытки.
- Отдохни, - сказал ей Лист. - Я еще зайду попозже. Возможно, Второму Магу что-нибудь известно об этих знаках. - Он вышел из палаты.
Я страшно устала. Словами Тьюлу не утешишь, а больше ничем я помочь не могла; поэтому я искренне обрадовалась, когда в палату вошла Опал. Видя, как встревожена младшая сестра, Тьюла разрыдалась. Опал улеглась рядом с ней на койку, обняла и принялась укачивать, как младенца. Под плач Тьюлы я задремала.
Потом пришел Кейхил, принес с собой запахи конюшни.
- Как там Кики? - первым делом поинтересовалась я. Мне очень не хватало моей рыжей лошадки, но не было сил установить связь и послушать ее мысли.
- Волнуется. Да сегодня все лошади такие. Старший, конюх сильно не в духе, а лошади отлично чувствуют настроение людей. Если всадник встревожен, то и конь будет нервничать. - Кейхил удивленно качнул головой: - До сих пор с трудом верится, что ты с ними общаешься. Хотя, нынче как раз такой день, когда мои представления о жизни рушатся один за другим.
- Это еще почему?
- А я думал: ты попусту хвастаешься, будто можешь помочь Тьюле. Но тебе и впрямь удалось. - Кейхил всмотрелся мне в лицо, словно отыскивал ответ на вопрос, как я ухитрилась преуспеть.
Нет, я не хвасталась. Я просто не знала тогда, насколько трудным окажется спасение девочки. Вызволить душу командора Амброза было гораздо проще; да только я позабыла, что в ту минуту со мной рядом была Айрис, к тому же командор превосходно умел сражаться и обладал железной волей - это и помогло нам победить его демонов.
- Спасая Тьюлу, ты сама чуть не угробилась, - продолжал Кейхил. - Стоило ли так рисковать, доказывая, что я не прав?
- Я не о себе радела, а о Тьюле, - огрызнулась я. - Я понимала через что она прошла, и знала, что нужна ей. А сообразив, как ее найти, я уже не размышляла, а действовала.
- И вовсе не думала об опасности?
- Нет.
Кейхил было поражен.
- А ты прежде рисковала собой ради других?
- Еще бы - я же была дегустатором при командоре.
- Ну да, конечно. - И Кейхил завел старую песню: - Отличная возможность подслушать, что командор затевает. К тому же он пользовался тобой, как щитом. Не понимаю, почему ты хранишь ему верность; ведь ты должна бы желать ему поражения. - У претендента на королевский трон даже голос охрип - настолько он был огорчен моим упрямством.
- Вот как раз потому, что находилась с ним рядом, я и храню верность. Я видела, каков он на самом деле, а не каким рисует его молва. Видела его доброту и заботу о людях. Командор не злоупотребляет властью; да, он сам не безгрешен, однако он не изменяет себе и делает то, во что верит. Он надежен и уж если что говорит, то говорит прямо, без уверток и скрытого смысла.
Однако Кейхил был неколебим.
- Элена, ты прожила в Иксии много лет, и тебе внедрили в голову дурные мысли. Надеюсь, со временем ты вновь обретешь здравый смысл. - И он ушел, не ожидая ответа.
До чего же я устала от разговоров... Я то проваливалась в сон, то просыпалась, а человек в красной маске охотился на меня в лесу, где я увязала в непролазном буреломе.
Под вечер дверь распахнулась, и ворвался Дэкс Зеленое Лезвие; в палате будто свежий ветер повеял.
- Выглядишь отвратительно, - произнес он вполголоса - Тьюла с Опал обе спали.
- Ты мне льстишь. Говори уж всю правду.
Он прикрыл рот ладонью, чтобы не засмеяться вслух.
- Я подумал: надо тебя маленько огорчить, пока ты в палате. Потому что, когда выйдешь и услышишь слухи, которые носятся тут, ты задерешь нос. - Дэкс воздел руки к потолку и объявил: - Ты стала легендой!
- Чего?
- Страшной - но все равно легендой.
- Да брось ты! За дурочку меня принимаешь?
- За достаточно глупую девочку, которая вообразила, будто может найти чужую душу в одиночку. А впрочем, очень даже ловкий ход - если ты ставила цель избежать учебы. - Дэкс указал на койку, на которой я валялась вместо того, чтобы обучаться всяким школьным премудростям. - Если увидишь, как от тебя шарахается народ, то знай, отчего это. "Вот идет Элена, всемогущая Ловчиха душ!"
Я швырнула в него подушку. По коже мазнула его магия; подушка отклонилась в полете и мягко шлепнулась о стену, а затем - на пол. К счастью, Опал с Тьюлой не проснулись.
- Дэкс, ты преувеличиваешь.
- Разве можно меня за это винить? Мое проклятие - способность говорить и читать на древних языках. Магистр Бейн заставляет меня переводить старинные тексты. А они смертельно скучные. - Дэкс подобрал с пола подушку, взбил и подал мне: - Держи.
Когда в палату вошел Лист с большим прямоугольным ящиком, Дэкс склонился к моему уху и прошептал:
- Вот, кстати, о скучном...
Я подавила смешок. Лист поставил свой ящик и принялся извлекать из него пузырьки коричневого стекла, а Дэкс ушел. Звяканье стекла разбудило Тьюлу с Опал. Тьюла с тревогой уставилась на флакончики.
- Это что такое? - спросила я.
- Образцы запахов, - объяснил мой брат. - В каждом флакончике - свой. Мать с отцом помогали их делать. Запахи помогают вспоминать мелкие подробности и таким образом легче отыскать преступника. Но я рассудил: этим набором можно воспользоваться и определить, что за мазь втирал негодяй Тьюле в ранку.
Заинтересовавшись, Тьюла попыталась сесть. Опал соскользнула с постели и помогла ей устроиться, подложила под спину подушку. Лист выбрал десять пузырьков, выставил их аккуратным рядком.
- Сначала попробуем эти. - Вынув пробку, он поднес флакончик к моему лицу. - Не вдыхай глубоко.
Нюхнув, я сморщилась и чихнула.
- Не то. Ужасная вонь.
Лист чуть улыбнулся, отставляя пузырек.
- Лист, а мне нюхнуть? - подала голос Тьюла.
- Ты уже много старалась; хватит с тебя.
- Нет, я тоже хочу помогать. Все лучше, чем валяться без дела.
- Ладно, будь по-твоему.
Лист дал нам понюхать еще три пузырька. Тьюле дал два, мне - один, а затем сказал, что надо сделать перерыв на обед.
- Слишком много запахов сразу - и у вас разболится голова. А потом вообще не уловите разницу.
Пообедав, мы продолжили. Все было не то. Мой интерес угасал, но Лист настойчиво предлагал пузырек за пузырьком. Их оставалось все меньше. У меня глаза слипались, я отчаянно боролась со сном - и вдруг сон слетел от знакомого резкого запаха.
Лист держал открытый флакончик, а Тьюла съежилась, подняв руки, словно защищаясь от удара. Вид у Листа был растерянный.
- Это он! - закричала я. - Ты что, сам не узнаешь?
Лист провел рукой с флакончиком возле лица, принюхиваясь. Затем он заткнул горлышко пробкой, перевернул пузырек донцем кверху и прочел, что написано на приклеенной к донцу бумажке. И потрясенно уставился на меня.
- Теперь понятно... - В лице мелькнул ужас.
- Что понятно? Говори!
- Это кураре. Его получают из растения - обитателя Иллиэйских джунглей. Этот яд парализует мышцы. Отлично успокаивает зубную боль, какой-нибудь ушибленный ноющий палец... А чтобы занемело, все тело, снадобье должно быть очень крепким... много яду влито. - Лист в смятении поежился, бросил кругом, беспомощный взгляд.
- А отчего ты так растревожился? Теперь ты знаешь, что за яд. Разве это плохо?
- Кураре был надолго забыт, и его заново открыли только в прошлом году. Всего несколько человек из нашего рода знают о его свойствах. Залтана предпочитают сначала досконально изучить новое вещество и лишь затем продавать его другим.
Дошло: Лист полагает, что разукрашенный малиновыми рисунками человек может оказаться нашим сородичем. Я спросила:
- А кто нашел кураре?
Расстроенный, он повертел в руках флакончик.
- Нашел его отец. И насколько мне известно, единственный, кто мог изготовить крепкое снадобье, способное парализовать человека, - это мать.
Глава 18
Я подскочила на постели.
- Лист, ну ты же не думаешь... - У меня язык не повернулся сказать вслух, что наши родители как-то связаны с ужасным убийцей.
- Нет. Но возможно, это человек, близко с ними знакомый.
На ум пришла новая страшная мысль:
- Им грозит опасность?
- Трудно сказать. - Лист начал составлять пузырьки с образцами запахов обратно в ящик. - Надо поговорить со Старшим. Видимо, яд был украден. Значит, один из наших сородичей... - Лист запнулся, не подыскав нужного слова, захлопнул крышку ящика. - Опозорен? Опорочен? Даже я бы не поверил, скажи кто-нибудь, что среди Залтана есть шпион. - Лист печально улыбнулся, припомнив, как почитал шпионкой меня. - Да Старший и слушать такое не станет. - Подхватив ящик, он поспешил из палаты.
Тьюла, которая все это время лежала тихо, подала голос:
- А может Копьеглав быть... - она сглотнула, договорила: - может он быть из рода Залтана?
- Копьеглав? Его так зовут?
- Нет, я сама его так прозвала. Не стала тебе говорить... постеснялась.
Она глубоко вздохнула, глянула на сестру. Сметливая Опал зевнула и со словами, что ей нужно поспать, вышла из палаты.
- Если не хочешь, не объясняй.
- Хочу. Когда говоришь, становится легче. Копьеглавы - так у нас зовут ядовитых змей, которые сползаются на тепло. Думают: тут им будет пожива. Их вечно тянет к нашим печам. Одна такая змея ужалила моего дядю, и он умер. Когда мы шли на фабрику, мама всегда говорила: "Осторожней! Смотрите, чтоб копьеглав не ужалил". Мы с Марой - это старшая сестра - пугали Опал: мол, не балуйся, а то копьеглав за тобой приползет. - Тьюла чуть слышно всхлипнула. - Надо попросить у Опал прощения, что я была такой злой. Смешно... - Она задохнулась. - Копьеглав-то как раз меня утащил. Уж лучше б настоящая змея ужалила.
Я промолчала, не зная, как ее утешить.
Совсем поздно вечером в палату явился Бейн. Он нес фонарь, а следом через порог шагнул Дэкс, нагруженный тяжелой книгой в кожаном переплете и какими-то свитками. Еще один свиток Бейн нес под мышкой. Он зажег все свечи, которые были в палате, без предисловий развернул свой свиток и положил на мою койку. Мне стало нехорошо: я увидела те же знаки, что и на теле Копьеглава.
Видя, как я вздрогнула, Бейн спросил:
- Те самые?
- Они. Где?..
Бейн забрал у Дэкса тяжелую книгу, и впервые серьезное выражение на лице подмастерья не сменилось шальной ухмылкой.
- Этот древний текст, написанный на языке эфи, рассказывает о еще более древних магических символах. Согласно книге, символы обладали такой мощью, что их даже нельзя было изобразить в книге, ибо рисунок вызывал к жизни магические силы. Однако, к счастью для нас, эти символы здесь подробно описаны. И также к счастью, Дэкс сумел перевести текст, написанный на эфи, в рисунки. - Бейн указал на расстеленный свиток.
- Мы порядком продвинулись, - заметила я.
Дэкс блеснул зубами в улыбке:
- Наконец-то мои таланты используются для дела.
Бейн глянул на него сурово, и Дэкс посерьезнел.
- Порядок расположения символов очень важен, - продолжал маг, - ибо они складываются в рассказ. Если ты укажешь, как знаки расположены на теле убийцы, мы, возможно, поймем, что им движет.
Я внимательно рассмотрела символы, стараясь припомнить, как был разрисован преступник.
- Некоторых его знаков тут нет.
- Я помогу, - сказала вдруг Тьюла, протягивая к нам вздрагивающую ладошку. - Я их помню наизусть.
Бейн передал ей свиток со знаками, а Дэкс положил свои свитки на пол. Развернул один и тонким угольком нарисовал мужской силуэт. Глянув на поданный ей свиток, Тьюла начала перечислять, в каком порядке были расположены знаки. Начав с левого плеча, она описала, что было изображено на груди, потом - на правом плече, а затем так и пошла: слева направо, слева направо...
Когда Тьюла в своем рассказе добралась до знака, которого не было в свитке Бейна, я нарисовала его на отдельном клочке и передала Дэксу. Мой рисунок вышел неумело по сравнению с его точными линиями, но Дэкс без затруднений перенес его на портрет убийцы.
Когда дошло до паха, Тьюла начала смущенно запинаться. Бейн успокаивающе сжал ей руку и высказался насчет страданий, которые убийца перенес ради искусства. Девочка хихикнула - и явно сама удивилась. Вот и славно: сделан первый шажок по длинной дороге к полному выздоровлению.
Знаки на спине Тьюла тоже отлично помнила. Я поежилась: ведь она томилась в плену почти две недели. Какие же долгие были эти недели... Тьюла помнила еще много чего: шрамы на лодыжках, красную грязь под ногтями, форму маски на лице и мягкую ткань, из которой маска была сделана, а также уши преступника.
- Почему, уши? - удивился Бейн.
Тьюла зажмурилась и чуть слышным дрожащим голосом объяснила: каждый раз, когда насильник привязывал ее за руки и за ноги к четырем вбитым в землю колышкам и наваливался сверху, он отворачивал голову, не желая смотреть ей в глаза. Чтобы не думать о боли, которую он причинял, Тьюла сосредоточивалась на видном ей ухе. Когда он насиловал ее в первый раз, она впилась ему в ухо зубами.
- Моя крошечная победа. - По телу ее прошла дрожь, даже койка скрипнула. - Больше я так не делала.
Дэкс, который рисовал на полу, следуя указаниям Тьюлы, поднялся, согнал с лица выражение ужаса и отвращения, затем подал ей рисунок. Кое-что подправив, Тьюла передала свиток Бейну:
- Да, он именно такой. - И мгновенно уснула, совершенно измученная.
Я тронула Бейн а за руку:
- Можно кое о чем спросить?
Маг бросил взгляд, на своего подмастерья.
- Я подожду вас в башне, - сказал Дэкс и ушел.
- Детка, ты всегда можешь спрашивать о чем угодно. Не нужно только спрашивать разрешения.
Ох, ну какая же я детка? Я была так слаба, что чувствовала себя древней старухой. И сил не было поправить Бейна - да и какой в том прок? Он чуть не каждого звал деткой, даже Айрис, а она, как-никак, вдвое старше меня.
- Айрис не приходила меня навестить. Она все еще сердится?
- Я бы не назвал это словом "сердиться". Верней было бы сказать: "в ярости", "в бешенстве". - Видя, как я испугалась, Бейн успокаивающим жестом накрыл ладонью мою руку: - Не забывай, что ты - ее ученица. И твои действия характеризуют ее как наставника. То, что ты сделала с Тьюлой, было чрезвычайно опасно. Ты могла убить всех - Тьюлу, Опал, Листа и себя саму. Причем, ты и не подумала попросить у Айрис совета или помощи, а полагалась лишь на себя.
Я приготовилась защищаться, но Бейн поднял руку, заставляя молчать.
- Не сомневаюсь, что этому ты научилась в Иксии. Там некого было просить о помощи, некому доверять. И тебе приходилось бороться за жизнь в одиночку. Я прав? - Маг продолжил, не дожидаясь ответа: - Однако ты уже не в северных землях. Здесь у тебя есть друзья, соратники, наставники, которые могут тебе помочь словом и делом. Сития многим отличается от Иксии: здесь нет единоличного правителя, а есть Совет, который, представляет наш народ. Мы вместе обсуждаем важнейшие вопросы и принимаем решения. Вот что ты должна усвоить - а Айрис должна тебя этому научить. Когда она поймет, почему ты действовала так, а не иначе, она перестанет огорчаться.
- И когда же это случится?