- Что вы все время поучаете меня, словно маленькую! - взорвалась она. - Да, я понимаю! Вы потеряли любимых, близких родственников. Ради их памяти вы обязаны выяснить правду. Да, мне понятно! И что есть негодяи - мне тоже понятно. Вы используете меня в своих целях - куда уже понятнее. Вы свирепый, богатый и знатный граф Карлайл - даже это я понимаю. Но я до глубины души устала оттого, что вы кричите и рычите на меня, как зверь. Вы понимаете это?
Истеричный выпад Камиллы поверг его в изумленное молчание. Высказавшись, она сникла, обессилев, и стояла в нерешительности, не зная, то ли продолжать спор, то ли ретироваться. И выбрала последнее. Бросив салфетку на стол, она произнесла:
- Простите меня, лорд Стерлинг. У меня был тяжелый день, - повернулась и направилась к двери.
- Запритесь у себя, - бросил он вслед.
Она остановилась перед дверью и обернулась:
- Да, я поняла. И не выходить ночью, потому что здесь бог знает что происходит - на самом деле!
- Это я и пытаюсь выяснить, мисс Монтгомери.
- Любой ценой! - уточнила она.
Камилла вышла, но дверью не хлопнула, а аккуратно прикрыла ее за собой.
Внезапно Брайана пробрал озноб, словно из комнаты ушло все тепло и жизнь. Ему хотелось броситься за Камиллой, остановить ее в холле и притащить назад, пусть даже силой. Она не поняла… Да и сам он не понял.
Брайан выкрикнул ругательство. Аякс взвыл, глядя в сторону очага.
- Прости, старина! - сказал Брайан, стараясь взять себя в руки. Боже праведный, она - воспитанница вора, которому посчастливилось пробраться сюда, а он - несчастный граф Карлайл! Зверь. Он сам создал себе этот имидж и, похоже, вошел во вкус.
Глава 11
Определенно, он - злобный интриган, и таких больше нет во всем мире, решила Камилла. Да, она соблюла достоинство и не хлопнула дверью, выходя из его комнаты. Зато с наслаждением грохнула дверью своей спальни. Просто здорово! Жаль, не сломала, так чтобы с петель слетела!
Но дверь, разумеется, была прочной. Петли - надежными. Древними. Они прослужили сотни лет - и протянут еще столько же.
Камилла беспокойно бродила по комнате и злилась, сама не зная почему. Граф сам попросил ее быть его глазами и ушами - а теперь не доверяет ей! Итак, он много лет знает свою драгоценную Эвелин. Она была лучшей подругой его матери. Она была… Кем? Кем она была ему? Любовницей? И ребенок, Элли…
- Какое мне дело? - прошептала она себе под нос с несчастным видом.
Но это дело задевало ее. Брайан был для нее всем, даже когда она злилась на него. Такой высокий и неукротимый, наделенный внутренней энергией и страстностью. Она знала все оттенки его голоса, помнила прикосновение его широких ладоней и длинных пальцев. Она не раз смотрела в его глаза…
- Он и в самом деле чудовище, - громко сказала она, хотя знала: все дело в том, что она поняла его.
Он привлекал ее своей страстностью точно так же, как и глубоко запрятанной нежностью, иногда туманившей его взгляд, когда он смотрел на нее.
Расхаживая по комнате, Камилла призналась себе, что не следовало делиться с ним подозрениями относительно тех, кого он любит и кому доверяет. Ведь никаких доказательств у нее не было.
Очаг догорал. Камилла поворошила дрова и глубоко вздохнула, вспомнив, что завтра ей предстоит особенно тяжелый день. Благотворительный бал затянется до ночи. И у нее теперь есть платье, ее чудесное платье. Несколько минут она сможет покружиться в его объятиях, счастливо улыбаясь.
Покусывая губы, она переоделась в ночную сорочку, приготовленную для нее Эвелин, и забралась в постель. Ей не хотелось оставаться в темноте, и она оставила гореть лампадку на тумбочке. Затем взбила подушку, намереваясь как следует выспаться.
Но сон не шел.
Камилла никогда не боялась мумий и заклятий. Но после всех тревог прошедшего дня невольно поеживалась в постели. Она вспомнила тот голос… Перевернувшись на бок, снова взбила подушку и замерла.
Вот и снова… тот звук. Словно камень скрежещет где-то глубоко в подполье. Словно сам замок, ворочаясь, глубоко вздыхает в ночи.
Она выскочила из постели и прислушалась. Ничего. Теперь… снова.
Камилла пугливо озиралась по сторонам, но чувство страха было невыносимо - ей хотелось выбежать в холл, зажечь свет, закричать во всю глотку - ну почему же никто не просыпается и не беспокоится!
Нет! Она не побежит в холл. Интуиция подсказывала ей: не делай этого, что бы там ни было! Ее взгляд остановился на портрете Нефертити, и она вспомнила его слова: "Если я вам понадоблюсь, просто оттяните левый край портрета".
Она постояла в нерешительности, припомнив, как они расстались за ужином. Но ждать было еще хуже. Она решительно подошла к портрету, положила руку на раму слева и потянула ее на себя.
В стене открылся проем. В его апартаментах было темно, только слабо светился очаг.
- Брайан? - шепотом позвала она.
И тут же ей захотелось закрыть панель и притвориться, что она и не открывала ее. Внезапно она поняла, почему не выскочила в холл и не закричала. Ей хотелось войти к нему без свидетелей. Она все еще сомневалась в его здравомыслии, казалось, он сам своим поведением и создал всю эту драматическую возню вокруг себя. Однако…
- Камилла?
Его звучный голос был спокоен. Никаких гневных ноток.
Она переступила порожек, вглядываясь в полумрак. Он поднялся с кровати, накинул халат и подошел к ней.
- Вы слышали это? - прошептала она.
- Заходите, - ответил он, и она, вздрогнув, послушно очутилась по другую сторону панели. Горели дрова в камине. Огромное ложе под балдахином, рядом гардероб. Справа на столе граммофон. На тумбочках и столиках набросаны газеты и книги.
- Вы слышали? - спросила она.
- Да, - сказал он. И добавил: - Оставайтесь здесь.
- Нет!
- Камилла, прошу, послушайте меня.
Она заметила пса у его ног - он тихо поскуливал. Брайан подошел, чтобы закрыть потайную дверь, - она его видела, чувствовала, осязала его движение.
Руки Брайана легли на ее плечи, и она поняла, что, прежде чем накинуть халат, он надел маску. Она поймала себя на мысли, что ей хочется увидеть, так ли уж ужасен его лик. А впрочем, все равно.
- Останьтесь, пожалуйста.
- Но…
- Камилла, Кто-то просто развлекается.
- Я не хочу оставаться в одиночестве! - запротестовала она.
- Я оставлю собаку.
- Нет! Вам нужно взять Аякса с собой.
- Сомневаюсь, что сегодня узнаю Что-то новое. Шум всегда прекращается прежде, чем мне удается добраться до его источника. Прошу, Камилла, подождите здесь. Запритесь.
Не дожидаясь ее согласия, Брайан вышел в гостиную. Она поспешила за ним, заперла дверь и огляделась. Здесь было светлее. Пусть его поместье и заросло диким лесом, но стол был прибран после их ужина, в комнате было чисто. Она увидела графин на маленьком столике и решила подбодрить себя бренди. Потягивая напиток, она размышляла, почему раньше не догадалась, что опасность могла таиться в его собственном доме. Ведь он все время настаивал, чтобы она запиралась на ночь.
Девушка вздрогнула, услышав шум - на этот раз совсем рядом. Она обернулась. Не может быть… Кто-то дергает ручку двери? Неужели она повернулась - или ей кажется? И снова - вращается?
* * *
Брайан поспешно спускался по лестнице, Аякс бежал рядом. Потребовались месяцы, чтобы понять: шум исходит из склепа.
Он пересек большой холл, бальный зал, прошел через часовню и стал спускаться по лестнице, стараясь ступать как можно тише.
Сойдя до нижней площадки, он вступил в просторное прохладное помещение. Некогда здесь была пыточная - но эти века давно миновали. Его родители устроили здесь мастерскую и хранилище. Тут были два стола, отца и матери, шкафчики с папками, коробки и некоторые артефакты, которые они взяли сюда для изучения. Ящики, привезенные из последней экспедиции, громоздились один на другом. Некоторые ящики он уже успел просмотреть. Ко всем были приложены аккуратные описи.
За мастерской размещался фамильный склеп. Но его родителей там не было - они покоились на церковном кладбище, в глубине поместья. А в этом фамильном склепе давно уже никого не хоронили - сотни лет. Петли массивных железных дверей, отделявших склеп от мастерской, не смазывались с давних времен.
Аякс принюхался и залаял, бегая по мастерской. Наконец он замер на месте, сел и посмотрел на Брайана. Звук больше не повторился.
- Что, я правильно сделал, не поверив в воскресение предков, а, малыш? - спросил Брайан. Он давно уже прощупал каждый камень в стенах мастерской - и теперь приглядывался к заржавленным воротам. - Завтра приведем сюда кузнеца, - тихо сказал он. - Пойдем, малыш. Сегодня здесь больше нечего искать.
Аякс последовал за ним вверх по лестнице. Брайан шел через гулкие залы, и казалось, пустынный замок смеется ему вслед. Он легонько постучал в свою дверь, та тотчас распахнулась.
Камилла стояла у порога - глаза блестят, волосы распущены по плечам. И эта сорочка… прозрачная и легкая, струящаяся по ее телу. Он явственно видел, как вздымается ее грудь от биения сердца.
Брайан притянул Камиллу к себе и только потом прикрыл дверь.
- Что случилось? - тихо спросил он.
Камилла не отпрянула, наоборот, прижалась к его груди. Томительно бежали секунды, и наконец Брайан почувствовал, как она качнула головой.
- Ночь, темно, воображение разыгралось, - прошептала девушка в ответ. Затем отстранилась и взглянула ему в глаза: - Там ничего… никого не было? Да?
- Там Кто-то был. Пока не нашел, но обязательно найду. - Он погладил ее по голове. И смутился, вспыхнув от нахлынувшего чувства. - Ну вот, вы снова замерзли, - сказал он, привлекая к себе Камиллу.
Она прильнула к нему всем телом, нежно и страстно - и огонь желания охватил их обоих.
- Совсем холодная, - снова пробормотал он, думая что угодно, только не это. Ее волосы щекотали ему подбородок, он ощущал их тонкий, пьянящий аромат. Камилла подняла голову - ее глаза сияли. Можно было утонуть в этом изумрудно-золотистом омуте - хотелось безотрывно смотреть в глубину, где играли свет и тень. Брайан провел по ее щеке согнутыми пальцами, стремясь укрепить свои силы, но понял только, что стоит с открытым ртом, не в силах вымолвить ни слова.
Она прошептала:
- Только не с вами.
Брайан очертил пальцами ее подбородок, провел контур губ и приник к ее рту в поцелуе. Напряжение ушло, сменилось неодолимым страстным желанием. Камилла сладко пахла бренди и мятой. Некоторое время ее губы оставались сжаты, но затем раскрылись, уступая его языку. Брайан зарыл пальцы в ее волосы - их шелк возбуждал в нем не изведанные прежде чувства. Его рука изучала совершенные формы ее бедер. Камилла нежно гладила его затылок, теснее прижималась к его груди. Она желала его. Его разум отчаянно пытался противостоять этому, но новая волна страсти лишила воли.
Брайан поднял Камиллу и быстро внес в комнату, где их поджидало массивное ложе, освещенное отблесками тлеющих углей. Рядом с ней он забыл обо всем - только голод плоти вел его. Энергия страсти, так долго дремавшая, пробудила жизненные силы. Он ласкал ее лицо, целовал губы, его руки скользили по тончайшей сорочке, чувствуя жар ее тела, совершенство форм. Его пальцы коснулись ее груди, и она застонала, опьяненная его жадными, долгими поцелуями.
Брайан отстранился, сжав зубы и напрягая мускулы.
- Вам надо вернуться к себе, - резковато сказал он. Но Камилла не двигалась, Брайан чувствовал бешеное биение ее сердца, слышал прерывистое дыхание.
Она дотронулась до его лица и прошептала:
- Маска… Прошу… вы вовсе не зверь для меня.
Брайан потерял голову - и понял это. Рыцарский кодекс нарушен, последствия уже не важны. Он сорвал с лица маску, беспечно бросил ее на пол, снова поцеловал Камиллу и решил - тонуть так тонуть.
Ее пальцы нежно скользили по его лицу, стараясь обрисовать то, что глаза не видели в темноте. Она погладила длинный шрам, едва касаясь кожи, запустила пальцы в его шевелюру и притянула к себе.
Он целовал ее губы, спускался по шее к ложбинке между грудей. Нежность перерастала в страсть, но он сдерживал себя, продлевая мучительное томление плоти, находя удовольствие в легких поцелуях по всему телу, прикрытому сорочкой, стремясь к животу и бедрам, пробуждая ее чувственность. Камилла задрожала, и стон сорвался с ее губ, поощряя его действия. Сердце забухало у Брайана в груди, словно языческий бубен.
Его пальцы пробрались под ее сорочку, к обнаженному телу. Камилла сняла с его плеч распахнутый халат. Брайан прижимался к ней всем телом. Страсть разогнала его кровь в бешеном порыве, когда он ласкал ее обнаженные живот и бедра, приближаясь к ее заветной женской плоти, к средоточию ее желаний, и губы ее скривились в беззвучном стоне. Напряжение оглушило его, и, почувствовав губами ее безмолвный вскрик, он прервал поцелуй, приподнялся над ней и дал волю страсти, раздвинув ее бедра и проникнув в нее…
Камилла стала ритмично двигаться под ним, ее пальцы с неожиданной силой впились ему в спину, а губы вновь и вновь целовали его. Страсть достигла пика и взорвалась, мстительно раздирая ему сердце, терзая ум. Брайан привлек Камиллу к себе, бережно обнял и не отпускал, пока не унялась их страстная дрожь.
Камилла молчала, положив голову ему на грудь. Разум вернулся к ней, но она не отпрянула, осталась в его объятиях. Брайан снова восхитился нежностью и ароматом ее кожи, ее доверчивым спокойствием.
- Господи помилуй, Камилла, - промолвил он наконец, приглаживая ее разметавшиеся волосы. - Боже, мне жаль. То есть нет, не жаль… но человек слаб… Но…
- Не говорите ничего! - попросила она.
- Да, я сделал многое для того, чтобы обрести репутацию зверя, но у меня нет желания…
Она приложила палец к его губам и повторила:
- Ничего не говорите!
- Камилла, я - граф Карлайл и не привык…
- Я всегда сама делаю выбор! - гневно сказала она.
- Мне не следовало…
- Прекратите, прошу.
- Если вы боитесь…
- Боже мой, и речи нет ни о каком страхе. Я сама сделала выбор! Я не пьяница и не дура.
Брайан снова обнял ее.
- Вы уникальное создание, - прошептал он, и эти слова были правдивы. Она будоражила не только его чувственность. И он добавил: - Я позабочусь, чтобы вы были устроены в жизни.
И снова он промахнулся. Камилла отстранилась и вздернула подбородок. При слабом освещении ее красота казалась неземной - тени подчеркнули ее длинную шею, изящную линию бедер, округлые груди, густые длинные кудри, разметавшиеся по плечам.
- Меня не надо устраивать! - заверила она. - Я сама могу о себе позаботиться!
- Камилла!.. - Брайан едва не рассмеялся - какая своенравная красавица! - но понял, что рискует потерять ее насовсем. Он улыбнулся в темноту и снова притянул ее к себе, несмотря на яростное сопротивление. - Забота и ласка нужны всем и всегда, - нежно укорил он и, не дав ей ответить, поцеловал ее. Камилла сопротивлялась мгновение, затем новый порыв удивительной нежности захватил их обоих.
Однако она нашла в себе силы отстраниться и прошептать:
- Мне надо возвращаться к себе в комнату.
- Нет. Урон причинен.
И снова он произнес не то.
- "Урон"! Мне никакого урона не причинили!
Брайан привлек ее к себе.
- Вы - само совершенство, - прошептал он и понял, что ее гневные возражения предназначались не ему - она уговаривала саму себя. Он понял, что Камилла решила остаться с ним, несмотря на все доводы разума и ее происхождение.
И Брайан смирился с этим.
- Вы - само совершенство, - повторил он, начиная любовную игру медленно и нежно, стараясь завлечь и обворожить. Она отвечала ему чувственно и ласково. Возможно, она и права. Разговоры излишни. Наслаждение быть мужчиной и женщиной не требует никаких пояснений.
Спустя некоторое время, обнимая ее, Брайан прошептал:
- Камилла, вы - само совершенство.
- И вы, милорд, вовсе не зверь, - прошептала она в ответ.
Утром, едва забрезжил свет в окнах затемненной комнаты, он осторожно поднялся с постели и нашел свою маску.
Ночь прошла, и наступающий день мог оказаться весьма жестоким.
* * *
Камилла сама сделала выбор, но это не означало, что она не могла ошибаться. Тем не менее, проснувшись, она ясно поняла, что поступила так, как и хотела. Затем она вспомнила свою мать и вполне оценила такой поступок.
Ее первой эмоцией был гнев на Брайана Стерлинга. Но, окончательно стряхнув сон, Камилла одумалась. Такого человека она еще не встречала. И он будил в ней сильные чувства, будь то ярость или нежность. Прикосновение его пальцев пробуждало ее плоть, и буря чувств, которую она переживала, заставляла трепетать ее сердце. Камилла забыла житейскую мудрость и с головой окунулась в любовь.
Сейчас, при свете дня, она не вполне была уверена в своей любви к этому человеку. Однако полагала, что ничто меньшее не могло заставить ее пренебречь здравым смыслом. Она сделала выбор. И никогда ничего не желала так же страстно, как его, - он нужен ей. И теперь… Боже праведный, она - дочь своей матери.
Слезы чуть не брызнули из ее глаз: милая мама преданно отдавала ей свою любовь, жестоко страдая под бременем забот, унесших ее мечты, здоровье и, наконец, жизнь.
Тогда Тристан отстоял Камиллу. Но если у нее будет ребенок - кто защитит его?
Она вскочила, нашла свою ночную сорочку и выскользнула через потайную дверцу за картиной. В этой комнате на ней был изображен Рамзес Второй, и панель с потайной дверцей открывалась справа.
Принимая ванну, она дрожала, раздираемая противоречивыми эмоциями, и пыталась убедить себя, что в безумном забытье одной страстной ночи не обязательно могла сотвориться новая жизнь.
В зеркале над раковиной она увидела свое пепельно-серое, унылое лицо. Что ж, сама того хотела. Предстоял сложный день и еще более трудный вечер. Ей снова придется увидеться с ним - с человеком, в которого она влюбилась, которого узнала слишком близко и - не узнала вовсе.
И тут она кое-что вспомнила. Он снял свою маску… для нее. Свет, правда, был тусклый, но она поняла, что он обманывал всех этой маской. Он вовсе не был чудовищем.
* * *
- Вот, взгляните! - сказала Эвелин. - Маленькая заметка о криминальной перестрелке, на седьмой странице "Дейли телеграф". Однако этот журналюга позволяет себе вольности! - Она из-за стола посмотрела на Брайана, и только тогда он обратил внимание на ее слова - этим утром его мысли блуждали неизвестно где. - Брайан! - жестко окликнула она. - В этой газете пишут о трупе!
- Извините. Можно взглянуть? - Он взял у нее газету, нашел заметку и прочел вслух:
- Дикое убийство в Уайтчепеле. Вор застрелен на площади средь бела дня. Свидетелей нет.
Далее в заметке говорилось, что следователь уверен: мужчина был застрелен разнузданным подельником. Репортер недвусмысленно намекал: кто как живет, тот так и умирает, так что старая поговорка напрашивалась сама собой, хотя прямо об этом и не говорилось.