– С тобой всё в порядке? – Гидеон озабоченно посмотрел на меня, в тот время как леди Лавиния боязливо цеплялась за его руку. Непостижимо! Наверное, они оба искали помещение, где могли бы без помех пообниматься, а Ракоци в это время влил бы в меня неизвестно какие наркотики, чтобы потом неизвестно что со мной сделать. А теперь я должна быть им благодарна, что Гидеон и мисс Чудо-грудь выбрали именно эту комнату.
– Всё в лучшем виде! – пробурчала я и скрестила руки на груди, чтобы никто не видел, как они дрожат.
Ракоци продолжал смеяться, потом он сделал большой глоток и энергично закупорил бутылку.
– А граф знает, что Вы в тихой комнатке предаётесь экспериментам с наркотиками, вместо того чтобы заняться Вашими делами? – спросил Гидеон ледяным голосом. – Разве у Вас сегодня вечером нет других обязанностей?
Ракоци слегка покачнулся. Удивлённо, как будто он только что её заметил, он разглядывал булавку в своей руке, потом резким движением вытащил её из своей плоти и cлизнул с неё кровь, как хищник.
– Чёрный Леопард готов к любому заданию – в любой момент! – сказал он, схватился за голову, неуверенно обошёл вокруг стола и тяжело упал на стул. – Правда, этот напиток кажется действительно... – пробормотал он, затем его голова упала и стукнулась о столешницу.
Леди Лавиния, вздрогнув, прислонилась к Гидеону.
– Он?..
– Надеюсь, что нет. – Гидеон подошёл к столу, поднял бутылку и посмотрел её на свет. Потом он вытащил из неё пробку и понюхал. – Не знаю, что это такое, но если оно даже Ракоци так быстро сбило с ног... – Он снова отставил пиалу. – Я думаю, что это опиум. Наверное, плохо сочетается с его обычными наркотиками и алкоголем.
Да, наверняка. Ракоци лежал как мёртвый, его дыхания не было слышно.
– Наверное, ему дал это кто-то, кому не хотелось бы, чтобы он бодрствовал сегодня вечером, – сказала я, всё ещё прижимая руки к груди. – У него хоть есть пульс? – Я бы проверила сама, но я была не в состоянии приблизиться к Ракоци. Мне вообще стоило усилий стоять, так меня трясло.
– Гвен? С тобой действительно всё в порядке? – Гидеон нахмурив лоб и посмотрел на меня. Я неохотно это признаю, но в этот момент я бы с радостью кинулась в его объятья и поревела бы всласть. Но он не выглядел так, что он охотно обнял бы меня и начал утешать, скорее наоборот. Когда я неуверенно кивнула, он напористо продолжал: – Что, чёрт побери, тебе тут вообще было надо? – Он показал на неподвижного Ракоци. – С тобой сейчас могло бы быть то же самое!
У меня уже стучали зубы, и я не могла нормально говорить.
– Я же не знала, что... – запинаясь, пробормотала я, но тут меня перебила леди Лавиния, зелёным плющом обвившаяся вокруг Гидеона – она совершенно точно была одной из тех женщин, которые не могли вынести, когда внимание было направлено на кого-то другого.
– Смерть, – драматично прошептала она, широко открытыми глазами глядя на Гидеона. – Я услышала её дыхание, как только она переступила порог этой комнаты. Пожалуйста... – её веки затрепетали. – Держите меня...
Непостижимо – она просто упала в обморок! Совершенно безо всяких причин. И, конечно, очень элегантно упала в руки Гидеона. По какой-то причине я рассвирепела из-за того, что он её поймал – рассвирепела так, что перестала дрожать и клацать зубами. Но одновременно – как будто эта смена ощущений не была достаточной – я чувствовала, что у меня на глаза наворачиваются слёзы. Чёрт побери – упасть в обморок было лучшей альтернативой. Только меня, конечно, никто не поймает.
В этот момент неживой Ракоци сказал голосом, который, казалось, шёл из преисподней – таким хриплым и глубоким он был:
– Досис сола вененум фацит. Не беспокойтесь, сорняки не вырождаются.
Лавиния (я решила, что с этого момента она перестала быть для меня леди) издала короткий вскрик ужаса и открыла глаза, чтобы уставиться на Ракоци. Но потом ей, очевидно, пришло в голову, что она, собственно, в обмороке, и она, эффектно застонав, снова поникла на руках Гидеона.
– Сейчас. Никаких причин для волнения. – Ракоци поднял голову и поглядел на нас налитыми кровью глазами. – Моя вина! Он сказал, что его надо употреблять каплями.
– Сказал кто? – спросил Гидеон, балансируя с Лавинией в руках, как с манекеном.
Сделав усилие, Ракоци вновь выпрямился на своём стуле, запрокинул голову и с лающим смехом поглядел на потолок.
– Вы видите, как танцуют звёзды?
Гидеон вздохнул.
– Я пойду приведу графа, – сказал он. – Гвен, ты не можешь мне помочь?
Я неверяще уставилась на него.
– Вот с этой вот? Ты что, вообще? – За пару шагов я достигла двери и выбежала в коридор, чтобы он не увидел дурацких слёз, которые двумя ручейками текли по моему лицу. Я не знала ни того, почему я плачу, ни того, куда я бегу. Это была определённо посттравматическая реакция, про которую столько пишут. Люди в состоянии шока делают самые странные вещи – как тот пекарь из Йоркшира, которому прессом для теста размозжило руку. До того как позвонить в скорую, он испёк ещё семь противней булочек с корицей. Эти булочки были самым жутким, что санитары когда-либо видели.
У лестницы я заколебалась. Вниз мне не хотелось, там меня поджидал лорд Аластер, замышлявший совершенное убийство, поэтому я побежала наверх. Не успела я пробежать и нескольких шагов, как меня позвал голос Гидеона:
– Гвенни! Остановись! Пожалуйста!
На какой-то момент я представила себе, как он роняет Лавинию на пол, чтобы побежать за мной, но это не помогло: я всё ещё была то ли злая, то ли печальная, то ли напуганная, то ли всё вместе… Слепая от слёз, я взобралась наверх по ступеням и свернула в следующий коридор.
– Куда ты? – Гидеон уже был рядом со мной и пытался схватить меня за руку.
– Всё равно. Лишь бы подальше от тебя, – всхлипнула я и вбежала в ближайшую комнату. Гидеон следовал за мной по пятам. Разумеется. Я чуть не провела рукавом по лицу, чтобы вытереть слёзы, но в последнюю секунду вспомнила о макияже мадам Россини и остановилась. Наверное, макияж и так выглядел смазанным. Чтобы не смотреть на Гидеона, я огляделась в комнате. Свечи на стенах освещали красивую мебель, выдержанную в золотых тонах – диван, изящный письменный столик, несколько стульев, картину, изображавшую мёртвого фазана рядом с парой груш, коллекцию экзотических сабель над камином и роскошные портьеры золотого цвета на окнах. У меня вдруг возникло ощущение, что я уже здесь была.
Гидеон в ожидании стоял передо мной.
– Оставь меня в покое! – сказала я обессиленно.
– Я не могу оставить тебя в покое. Всякий раз, как я оставляю тебя одну, ты творишь что-нибудь необдуманное.
– Уходи! – Я бы сейчас с радостью бросилась на диван и заколотила бы кулаками по подушке. Я что, слишком многого хочу?
– Нет, я этого не сделаю. Послушай, мне жаль, что так получилось. Я не должен был этого допустить.
О Боже, всё то же самое. Классический случай синдрома повышенной ответственности. Какое, простите, он имел отношение к тому, что я случайно наткнулась на Ракоци, у которого к тому моменту были не все дома, как сказал бы Хемериус? С другой стороны, немного чувства вины ему не повредит.
– Но допустил! – сказала я и добавила: – Потому что ты не сводил с неё глаз!
– Да ты ревнуешь! – Гидеон имел наглость разразиться смехом. В его голосе звучало облегчение.
– Тебе бы очень этого хотелось! – Мои слёзы высохли, и я украдкой вытерла себе нос.
– Граф будет спрашивать себя, куда мы подевались, – сказал Гидеон после короткой паузы.
– Пусть твой граф пошлёт на поиски этого своего трансильванского духовного братца. – Наконец я смогла посмотреть ему в глаза. – На самом деле никакой он и не граф. Его титул такой же фальшивый, как и розовые щёчки этой твоей… как бишь её зовут?
Гидеон тихо засмеялся.
– Я опять забыл её имя.
– Обманщик! – сказала я и глупым образом тоже улыбнулась.
Гидеон снова стал серьёзным.
– Граф не отвечает за поведение Ракоци. Он, разумеется, накажет его. – Он вздохнул. – Ты не должна любить графа, ты должна только уважать его.
Я гневно фыркнула.
– Ничего я не должна, – ответила я и внезапно повернулась к окну. И увидела… себя! Я в школьной форме довольно глупо таращилась из-за золотых штор. Боже! Вот почему помещение показалось мне таким знакомым! Это был класс миссис Каунтер, а Гвендолин за шторой переместилась как раз в третий раз. Рукой я сделала ей знак спрятаться.
– Что это было? – спросил Гидеон.
– Ничего! – ответила я с максимально глупым видом.
– У окна! – Он рефлекторно попытался схватиться за шпагу, но его рука нащупала пустоту.
– Нет там ничего! – То, что я сделала потом, надо в любом случае приписать посттравматической реакции (я вспомнила про пекаря и его кровавые булочки с корицей) – при обычных обстоятельствах я бы точно этого не сделала. Кроме того, я вроде бы заметила уголком глаза, что мимо двери промелькнуло нечто зелёное, и… ну, в принципе я сделала это только потому, что я точно знала, что так и сделаю. Мне, что называется, не оставалось ничего другого.
– За шторой может кто-нибудь стоять и подслу… – ещё успел сказать Гидеон, но я уже обвила руками его шею и прижалась губами к его губам. И раз уж так, я прижалась к нему всем телом в коронной манере Лавинии.
Пару секунд я боялась, что Гидеон оттолкнёт меня, но он тихо застонал, положил руки мне на талию и ещё крепче прижал меня к себе. Он ответил на мой поцелуй с таким жаром, что я забыла обо всём на свете и закрыла глаза. Как и тогда, во время танца, я вдруг почувствовала, что не важно, что происходит вокруг нас, не важно, что Гидеон, собственно, негодяй – я знала только то, что я люблю его и буду любить всегда и что я бы хотела, чтобы он целовал меня вечно.
Тихий внутренний голос прошептал мне, чтобы я одумалась, но Гидеоновы губы и руки никак этому не способствовали. Поэтому я не могла сказать, как долго это длилось, прежде чем мы оторвались друг от друга и беспомощно уставились друг на друга.
– Почему… ты это сделала? – тяжело дыша, спросил Гидеон. Он выглядел совершенно сбитым с толку. Чуть не шатаясь, он отступил на пару шагов, словно ему хотелось поскорее увеличить расстояние между нами.
– Что ты хочешь этим сказать – почему? – Моё сердце билось так быстро и громко, что он наверняка его слышал. Я бросила взгляд на дверь. Наверное, зелёное, замеченное мной уголком глаза, мне только привиделось, и оно по-прежнему лежало в обмороке на ковре этажом ниже, ожидая, когда его разбудят поцелуем.
Гидеон недоверчиво прищурил глаза.
– Ты ведь не… – За пару шагов он добрался до окна и отодвинул штору. Ах, опять типичная картина – стоило только пережить с ним нечто… м-м-м… безумное, как он делал всё, чтобы моментально испортить это впечатление.
– Ты ищешь что-то определённое? – спросила я насмешливо. За шторами, разумеется, уже никого не было – моё младшее "я" давно переместилось обратно и как раз спрашивало себя, где я, чёрт побери, научилась так невероятно хорошо целоваться.
Гидеон снова повернулся. Замешательство исчезло с его лица и уступило место обычной надменной мине. Скрестив руки на груди, он опёрся о подоконник.
– Что это было, Гвендолин? Пару секунд назад ты смотрела на меня полным презрения взглядом.
– Я хотела, – начала я, но затем передумала. – Что за глупый вопрос? Ты мне до сих пор ни разу не объяснил, почему ты меня целовал, верно? – Немного строптиво я добавила: – Мне просто захотелось. И ты мог не отвечать. – Правда, в этом случае я бы от стыда сквозь землю провалилась.
Глаза Гидеона сверкнули.
– Тебе просто захотелось? – повторил он и снова подошёл ко мне. – Чёрт возьми, Гвендолин! Были свои причины на то, чтобы… Я уже несколько дней пытаюсь… я всё время… – Он наморщил лоб, очевидно рассердившись на свой собственный лепет. – Ты, наверное, думаешь, что я из камня? – Последнюю фразу он произнёс довольно-таки громко.
Я не знала, что мне на это сказать. Наверное, это был риторический вопрос. Нет, я не думала, что он из камня, но что, чёрт побери, он хотел этим сказать? Непонятные полуфразы тоже не особенно способствовали прояснению ситуации. Короткое время мы смотрели друг другу в глаза, затем он отвернулся и сказал нормальным голосом:
– Надо идти – если мы не появимся вовремя в подвале, весь план пойдёт насмарку.
Ах да, верно. План, верно. План, в котором мы участвовали как потенциальные жертвы, саморастворяющиеся в воздухе.
– Я не пойду вниз даже под дулом пистолета, пока Ракоци без сознания валяется на столе, – сказала я твёрдо.
– Во-первых, он за это время наверняка пришёл в себя, и во-вторых, там, внизу, нас ждёт никак не менее пяти его людей. – Он протянул мне руку. – Пойдём. Мы должны поторопиться. И тебе не надо бояться: против этих куруцев у Аластера не будет шансов даже в том случае, если он придёт не один. Они видят в темноте, как кошки, и я видел, как они ножами и шпагами вытворяли вещи на грани колдовства. – Он подождал, пока я не вложу свою руку в его, потом легко улыбнулся и добавил: – И я тоже здесь.
Но прежде чем мы успели сделать шаг, в дверях появилась Лавиния, а рядом с ней – такой же запыхавшийся попугайно-пёстрый Первый секретарь.
– Пожалуйста – они здесь. Оба-двое, – сказала Лавиния. Для человека, только недавно упавшего в обморок, она выглядела довольно бодро, хотя уже не так прекрасно. Сквозь слой светлой пудры была видна покрасневшая кожа, а от беготни по лестнице её, видимо, бросало в пот. В декольте тоже виднелись красные пятна.
Меня порадовало, что Гидеон не удостоил её ни единым взглядом.
– Я знаю, что мы опаздываем, сэр Алеотт, – сказал он. – Мы как раз собирались идти вниз.
– Это… не нужно, – ответил Алеотт, хватая ртом воздух. – Есть небольшое изменение.
Ему не надо было объяснять, что он имеет ввиду, потому что за ним в комнату вошёл лорд Аластер, совершенно не запыхавшийся, но при этом неприятно улыбающийся.
– Так встречаются вновь, – сказал он. За ним, как тень, следовал его призрачный предок, который, не теряя времени, начал выкрикивать высокопарные угрозы:
– Недостойные умрут недостойной смертью! – Из-за его хриплой манеры разговаривать я при нашей прошлой встрече нарекла его Дартом Вейдером и завидовала всем, кто его не видел и не слышал. Его мёртвые глаза-жучки буравили нас полным ненависти взглядом.
Гидеон наклонил голову.
– Лорд Аластер, какой сюрприз.
– Таково было моё намерение, – сказал лорд Аластер и самодовольно улыбнулся. – Я и хотел приготовить Вам сюрприз.
Гидеон почти незаметно задвинул меня в угол, так что между нами и нашими посетителями оказался письменный стол, что меня не особенно успокоило, потому что это была исключительно хрупкая модель эпохи рококо. Крепкий дуб мне бы понравился больше.
– Понимаю, – вежливо повторил Гидеон.
Я тоже понимала. Убийство было, очевидно, скоропалительно перенесено из подвал в эту хорошенькую комнату, поскольку Первый секретарь был предателем, а Лавиния – подколодной змеёй. Всё очень просто. Вместо того чтобы испугаться, я готова была захихикать. Слишком много для одного дня.
– Но я думал, что Вы немного изменили свои планы убийства, с тех пор как получили информацию о генеалогическом древе путешественников во времени, – сказал Гидеон.
Лорд Аластер отмахнулся.
– Генеалогические древа, которые нам доставил демон из будущего, показали только, каким невозможным предприятием было бы уничтожение Ваших линий целиком! – сказал он. – Я предпочитаю прямой метод.
– Одни только потомки этой мадам Дюфре, которая жила при дворе французского короля, так многочисленны, что понадобится больше чем человеческая жизнь, чтобы всех их выследить, – добавил Первый секретарь. – Ваше устранение на месте кажется неизбежным. Если бы недавно в Гайд-парке Вы так не защищались, дело было бы уже сделано…
– Какую плату Вы получили, Алеотт? – осведомился Гидеон, как будто его это действительно интересовало. – Что мог Вам дать лорда Аластер, чтобы Вы нарушили клятву Стражей и пошли на предательство?
– Ну, я… – с готовностью начал Алеотт, но лорд Аластер перебил его:
– Чистая душа! Вот его плата! Уверенность, что ангелы на небе хвалят его деяния, невозможно измерить золотом. Земля должна быть освобождена от таких исчадий, как Вы – и лишь Бог возблагодарит нас за то, что мы прольём Вашу кровь.
Бла-бла-бла. На какой-то момент во мне зародилась надежда, что лорду Аластеру просто нужен был кто-то, кто будет его слушать. Может быть, он просто хотел поговорить о своих сумасшедших религиозных воззрениях – и чтобы его немного похлопали по плечу. Но затем Дарт Вейдер прохрипел: "Вы лишитесь Вашей жизни, демоново отродье!", и я выбросила эту мысль из головы.
– То есть Вы думаете, что убийство невинной девушки вызовет божественное одобрение? Интересно. – Рука Гидеона скользнула в карман камзола, и тут он незаметно вздрогнул.
– Не это ли Вы ищете? – язвительно спросил Первый секретарь. Он сунул руку в свой лимонный камзол, извлёк оттуда маленький чёрный пистолет и двумя пальчиками поднял его в воздух. – Без сомнения, дьявольское орудие убийства из будущего, я прав? – В ожидании одобрения он оглянулся на лорда Аластера. – Я поручил нашей соблазнительной леди Лавинии основательно обыскать Вас на предмет оружия, путешественник во времени.
Лавиния виновато улыбнулась Гидеону, а Гидеон какой-то момент выглядел так, как будто он сам бы охотно дал себе пощёчину. И неудивительно. Пистолет был бы нашим спасением, против автоматического Смит-и-Вессона у людей со шпагами не было никакого шанса. Мне бы хотелось, чтобы предательский Алеотт по ошибке нажал на курок и прострелил себе ногу. Шум будет слышен и в бальном зале – а может, и нет.
Но Алеотт снова опустил пистолет в карман, и я упала духом.
– Да, Вы удивлены, не так ли? Я всё продумал. Я знал, что у доброй леди карточные долги, – сказал Алеотт светским тоном. Как и все злодеи, он, очевидно, жаждал признания своих хитроумных действий. Мне показалось, что его продолговатое лицо имеет сходство с крысиной мордой. – Крупные карточные долги, которые уже больше нельзя оплатить щедротами по отношению к кредиторам. – Тут он елейно засмеялся. – Вы простите меня, мадам, но я не очень заинтересован в Ваших услугах. Но сейчас Вы можете считать свои долги погашенными.
Лавиния не выглядела так, что это её особенно радует.
– Мне так жаль. Но у меня не было выбора, – сказала она Гидеону, но он, казалось, её не слышал. Было такое впечатление, что он пытается оценить, как быстро он сможет оказаться у камина и сорвать со стены одну из сабель, прежде чем лорд Аластер проткнёт его шпагой. Я проследила за его взглядом и пришла к выводу, что виды на успех не очень большие, разве что он скрыл от меня, что является суперменом. Камин был слишком далеко и, кроме того, лорд Аластер, который ни на секунду не выпускал Гидеона из виду, стоял намного ближе к нему.
– Всё это очень хорошо, – протянула я, чтобы выиграть время. – Но в Ваших расчётах Вы не учли графа.