- Приказ отдавал не я, а супруга, - возразил Максимилиан, все еще не выпуская мою ладонь. - Прискорбно, но мне пришлось подтвердить его, когда обнаружилось, что все факты налицо.
- Какие факты? - спросила я, холодея.
- Посол Тураон Эл’Мирт за ночь стал каменной статуей, - морщась, ответил король. - О, это чудовищное зрелище! Меня бросило в холодный пот, лишь только я увидел эту жуткую статую! Этот распахнутый в безмолвном крике рот! О, бог мой! - Моя ладонь наконец-то выскользнула из его хватки, и Максимилиан тихо застонал, прижав руку ко лбу. - Такое не подобает видеть благочестивому фессалийцу, а тем более юной фрау. Вы бы упали в обморок, дорогая.
- Не упала бы, - жестко парировала я. - Мне уже приходилось видеть статуи в саду Мейердорфского замка.
- Ах вот что, - хмыкнул король и покосился на меня с неодобрением. - Но все равно это было чудовищное зрелище.
- Почему вы уверены, что виноват Дитер? - спросила я. - Разве в Фессалии нет других василисков?
- Что вы! - замахал руками Максимилиан. - Мой бог, помилуй Святая Дева! Последнее чудовище убито в каменных пустынях Канто, а его глаза, язык, сердце, печень и прочие внутренности пущены на яды и магические зелья.
- Значит, - подхватила я, - чисто теоретически возможно убить по методу василиска без применения самого василиска?
- Тео-ре… - повторил король, запнулся и вытер кружевным платочком вспотевший лоб. - Уф, вы столь же умны, сколь и прекрасны, и жонглируете словами не хуже наших мудрецов. Вы правы, убить можно и с помощью магии, вот только кому придет такая идея?
- Например, королеве? - рискнула и забросила удочку я.
Ожидала увидеть возмущение и получила его. Король откинул голову так, что корона съехала на затылок и чудом удержалась на густых, тщательно уложенных кудрях, на щеках вспыхнули красные пятна.
- Говорите да не заговаривайтесь, моя дорогая, - сухо отчеканил Максимилиан, даже отступая от меня на шаг. - Ваши слова могут быть расценены как клевета и лжесвидетельство против короны. И я вправе арестовать вас прямо сейчас, если вы не отступите от лжесвидетельства и не попросите прощения.
- Прошу, - испуганно пробормотала я, и сердце заколотилось быстро-быстро. - Простите, ваше величество. Простите за необдуманные слова.
У меня никого не было, кроме Дитера, и никто не защитит Дитера, кроме меня. Если я сейчас оступлюсь, если пройду по краю и сорвусь в пропасть, кто вызволит его? Наше счастье висело на волоске, и король уже поднес к нему нож. Ощутив жар, я схватила его величество за руки и заговорила:
- Я всего лишь влюбленная женщина, ваше величество! И я в отчаянии! Простите мою дерзость!
Максимилиан расслабился, и улыбка снова тронула его чувственные губы.
- Прощаю вас, моя весенняя фея, - снисходительно сказал он и слегка пожал мои взмокшие ладони. - Да что ж вы так перепугались?
- Я боюсь не за себя, а за Дитера, ваше величество…
- Настолько, что готовы очернить всех и каждого?
Я опустила голову и нахмурилась.
- Мне показалось… между моим мужем и ее величеством натянутые отношения. Я не права?
- Возможно, моя милая, - вздохнул Максимилиан. - Многие боятся василиска, а моя супруга до сих пор убивается по безвременно ушедшему герцогу Мейердорфскому и моему кузену Мартину.
"Убивается настолько, что готова повиснуть на шее чужого мужа", - зло подумала я, а вслух сказала:
- Но ведь вы не станете мстить Дитеру за давнюю дуэль, ведь правда? И за… - тут я запнулась, - вчерашний отказ…
- О, нет-нет! - рассмеялся король, снова пожав мои руки. - Добродетельность заключается в отказе от мщения, а я придерживаюсь заветов священной книги, моя дорогая Мэрион. И уверяю вас, Анна Луиза тоже придерживается их. - Он закатил глаза. - Ах, эта святая женщина! Ее доброта столь же велика, сколь велики ее дела и цепкий ум!
"А сердце полно яда", - подумалось мне, я еле сдержалась, чтобы не фыркнуть.
- О, знали бы вы, мой благоухающий цветок, - продолжил Максимилиан, - как дорожу я ее мнением. Сколько раз она выручала меня советом, которого не могли дать и лучшие умы королевства.
"Один из них явно касался убийства кентарийского посла", - подумалось снова, и я выпрямилась, с достоинством глядя в глаза его величеству.
- Если это так, - заговорила я, - вы должны понимать, что и Дитеру нет никакого резона убивать посла. Он ваш подданный и верно служит стране и короне. У него нет и не может быть никакого мотива.
- Это будет решать следствие, - заметил король. - Поверьте, мне тоже не хочется верить в причастность моего кузена к этому неблаговидному поступку. Но другого василиска в стране нет, а зелье… его не так уж легко достать. К тому же вы понимаете, Мэрион, из-за убийства посла Фессалия оказалась в уязвимом положении. Мы и так находились с Кентарией в натянутых отношениях из-за спорных территорий, и бал Майской Розы, призванный положить начало дипломатическим отношениям между нашими странами, обернулся угрозой войны. - Я вздрогнула, страшное слово "война" эхом отозвалось в душе. - Все, что я могу сейчас, - продолжил король, - это принести глубочайшие соболезнования кентарийскому вождю, Элдору Эл’Варуку, и пообещать найти и наказать убийцу, чего бы мне это ни стоило. И клянусь вам своим драконом-покровителем, если Дитер замешан в этом убийстве, он будет казнен.
Я ощутила слабость в коленях, золото и алый бархат слились в одну сплошную серую пелену, уши наполнились звоном, и я опомнилась сидящей в заботливо подставленном кресле, а Максимилиан обмахивал меня бумагами и настойчиво совал в руки наполненный водой стакан.
- Выпейте, Мэрион. Давайте же. Может, врача?
- Не нужно, - слабо отозвалась я и пригубила теплой воды. - Я уже в порядке.
Отставив стакан на край стола, попыталась встать. В голове еще звенело, перед лицом скакали золотые искры, будто я слишком долго смотрела в глаза Дитера, проваливаясь в эти омуты и тая в его объятиях. Как давно это было!
Стиснув зубы, я оперлась о подлокотники и поднялась, оглаживая кружева и оборки на платье.
- Я хочу просить об одном, - стараясь придать голосу твердость, сказала я. - Провести следствие со всей тщательностью и отсрочить казнь насколько возможно. Вы ведь не откажете мне в этом?
- Не откажу, моя утренняя звезда, - немного расстроенно ответил Максимилиан. - О, если бы я мог помочь моему кузену!
- Но ведь раньше Дитера не привлекали к ответственности из-за проклятия, - вспомнила я некогда сказанные Гансом слова. - Хотя это не первый окаменевший человек.
- Одно дело - сражение на поле боя, - мягко возразил король. - Или дела семейные, где окаменение - не более чем досадное недоразумение, попытка избавиться от проклятия. И совсем другое - преднамеренное убийство посла соседней страны. О, несчастный, несчастный Дитер! О моя бедная страна!
- Я дам показания, - продолжила я, не слушая стенаний. - В ночь убийства посла Дитер был со мной.
- Всю ночь? - приподнял брови король.
- Всю ночь. - Я закусила губу и зарделась, отведя взгляд. - Мы были… вместе. Как муж и жена.
- Ах вот оно что! - озадаченно произнес Максимилиан и запнулся.
Мы молчали. Время текло. Я сжимала кулон и теребила подаренный плетеный браслет.
- Насколько сильно вы хотите помочь своему мужу? - наконец спросил король.
- Насколько? - Я не поняла вопроса и уставилась на короля ничего не выражающим взглядом.
Смотрела на него, а видела Дитера. Его красивое лицо, гладко зачесанные волосы, ироническую полуулыбку и широкие плечи, его руки, в сплетении которых я проснулась этим утром. Что осталось у меня теперь? Только щемящая пустота.
- Я мог бы помочь вам, - вкрадчиво продолжил Максимилиан и встал сбоку, ненавязчиво поглаживая мое обнаженное плечо. - Мне и самому жаль терять кузена и такого хорошего стратега, но закон есть закон. Я очень боюсь за свою страну и не хочу войны. Дело осложняется тем, что сила василиска напрямую зависит от степени его злобы. Проклятие может сработать сразу, а может - спустя целые сутки. Но я мог бы смягчить наказание, если…
- Если что? - Я задержала дыхание, лишь слушая, как трепещет в груди сердце.
- Если вы примете мое предложение, дорогая, - тихо проговорил король и коснулся губами плеча. - Это будет трудно… сложно… почти невозможно! Но я обещаю… - Он коснулся шеи, опалив кожу горячим дыханием, шепнул на ухо: - Обещаю сделать все, что в моих силах. Если хотите - выкрасть Дитера из тюрьмы и выслать из страны, подальше от любопытных глаз, в безопасное место, только согласитесь стать моей…
- Нет! - выкрикнула я, резко обернувшись и гневно глядя в покрытое красными пятнами лицо короля.
Он пожевал губами, глядя на меня оценивающе и сально, покачал головой:
- Подумайте, ваше сиятельство. Я дам вам время.
- Нет, - повторила я, но уже тише.
Стиснув зубы, зажмурилась, прогоняя злые мысли, сдерживая слезы и рвущийся из груди отчаянный плач. Король шагнул ко мне, я отступила, уперлась руками в стол, зашарила по нему, нащупала пресс-папье. Максимилиан покосился на него, и попытки приблизиться не сделал, вместо этого повторил:
- Подумайте, Мэрион. Хорошенько подумайте. И не цепляйтесь так за Дитера, он этого недостоин.
- Мне лучше знать, ваше величество, - ответила я, тяжело дыша и без страха глядя в породистое лицо. - Я его жена.
- Седьмая жена, смею заметить.
- Может, я полюбила его тоже за семерых?
- Что странно, учитывая условия для снятия проклятия.
- Что же странного? - растерянно спросила я, а король нехорошо усмехнулся и процитировал:
- "Проклятие снимет наследница знатного, но обедневшего рода, которая полюбит василиска всем сердцем". - Он покачал головой, поправил инкрустированную драгоценными камнями корону. - Оно не снято, дорогая.
- Проклятие не снято? - повторила я и застыла, все еще держась за пресс-папье. - Откуда вы знаете?
- Мы сразу же проверили, - охотно пояснил король. - Стража предприняла все меры предосторожности и сняла с Дитера очки. Подопытными выступили тюремные крысы.
- И? - Я затаила дыхание.
- И все крысы окаменели. Все без исключения!
- Этого не может быть, - пролепетала я, уже чувствуя, как в груди разливается боль.
Я прижала ладонь к корсету, стало трудно дышать. Максимилиан смотрел с сочувствием, на губах все еще играла улыбка.
- Вы не любите его, прекрасная роза, - донесся до меня его голос словно издалека. - Возможно, думали, что любите. Но это был самообман, иллюзия. Так стоит ли цепляться за иллюзию? Забудьте, Мэрион, станьте моей, и я дам вам то, чего вы не получите рядом с государственным преступником. Все будет вашим: положение, драгоценности, даже новый муж, куда лучше нынешнего.
- Нет, - выдохнула я и замотала головой так, что локоны рассыпались по плечам. - Я не могу… Дитер! Мне нужно увидеть его… поговорить с ним! Я должна!
Максимилиан глубоко вздохнул и поморщился:
- Ну что ж, упрямая птичка. Если так желаете, я дам возможность увидеться с мужем. Возможно, тогда вы все поймете сами.
- Час, - оживилась я. - Хотя бы час, прошу!
- Полчаса, - безапелляционно оборвал меня король и хлопнул по кнопке звонка.
Дверь открылась, в кабинет заглянул стражник. Максимилиан махнул рукой и велел:
- Капитан, отведите герцогиню фон Мейердорф в тюремное подземелье. Да не арестована, болван! - прикрикнул он, видя, как оживленно стражник вытаскивает из кобуры пистолет. - Всего лишь повидаться с его сиятельством. За ее безопасность отвечаешь головой.
Королевская темница оказалась мрачной башней с острыми зубцами и железными воротами, с узкими проемами бойниц. Мы шли довольно долго сквозь темные коридоры, по выщербленным ступеням. Чем ниже спускались, тем умже становились каменные лабиринты, светильники горели едва-едва, и в неверном свете по стенам прыгали наши тени, живые и причудливые, точно привидения погибших здесь узников. Пару раз мы напугали крыс, которые при виде нас прыснули из-под ног и зашуршали когтистыми лапками по камню. Я стиснула зубы, подавляя рвущийся крик, и стала ступать осторожнее, приподнимая подол платья, чтобы ненароком не наступить на мерзких животных.
Нас пропустили через обитые железом двери, и я с замиранием сердца шагнула в полутемный коридор, по бокам которого тянулись решетки. Где-то капала вода, издалека доносились стоны, пахло прелой соломой, нечистым телом и кровью.
- Где мой муж, Дитер фон Мейердорф? - спросила я, стараясь, чтобы голос не дрожал.
- Пожалуйте, сюда, ваше сиятельство, не споткнитесь. - Стражник поднял повыше керосиновую лампу и повел дальше по коридору.
Я с беспокойством поглядывала по сторонам, боясь увидеть дыбу или дорожки крови, текущие из-под решеток, но полумрак скрадывал очертания предметов, и я видела только дрожащие тени.
- Не волнуйтесь, ваше сиятельство, - словно читая мои мысли, продолжил стражник. - Камера пыток дальше, а у палача… то есть, знамо дело, у господина дознавателя, не бледнейте так, сейчас обеденный перерыв.
Он говорил об этом так буднично, словно речь шла о каком-нибудь менеджере среднего звена или о государственном служащем. Впрочем, палач и есть человек на службе у короля, даже должность носит звучную - "дознаватель"!
- А Дитера… - Мой голос дрогнул, и я поправилась: - То есть его сиятельство - уже допрашивали?
- Допрашивали, фрау, - хмыкнул стражник, и я вздрогнула, увидев разлившееся по его лицу самодовольство, но стражник тут же стер улыбку и поспешно добавил: - В пределах допустимого, как полагается по чину и титулу. Вы уж в обмороки тут не падайте, очень долго шли, а у меня поясницу с утра прихватило, вы хоть и тростиночка, а как понесу? Надорвусь и до пенсии не выслужусь. Вы лучше носик свой надушенным платочком закройте, - посоветовал он, - чтобы, значит, неблагородное амбре вас не смутило, хе-хе. А вот и пришли.
Я замерла, прижимая кулак к взволнованно вздымающейся груди. Камера ничем не отличалась от прочих, и внутри царила та же темень и тишина, разбавляемая только тихими шорохами.
- Дитер? - позвала я, не узнавая собственного охрипшего голоса.
Шорохи стихли. Тишина звенела, забивая уши плотной ватой. Рядом тяжело дышал стражник, свет от лампы плясал на осклизлых камнях.
- Дитер! - попробовала я снова.
На этот раз в полумраке промелькнуло отчетливое движение, и знакомый голос осторожно спросил:
- Мэрион?
Показалось, что мое бедное сердце сейчас оторвется и вылетит из груди, настолько оно затрепетало, будто птичка билась о прутья клетки. Полуобернувшись к стражнику, я попросила срывающимся голосом:
- Вы можете оставить нас одних?
- Сожалею, ваше сиятельство, - кашлянул тот в кулак. - Этого никак не велено.
- Да как же! - вспыхнула я. - Это ведь муж мой!
- А еще подозреваемый в убийстве его благородия посла кентарийского, чтоб его псы разорвали, - хмыкнул стражник и поправился: - Это я про покойного осла… то есть посла, ваше сиятельство, не подумайте чего. По мне пусть его сиятельство хоть весь кентарийский род переведет, и горя мало.
- Думай, что говоришь, болван! - За решеткой по стене поднялась черная тень, и голос Дитера окреп. - Не то и на тебя покушение повесят!
- Упаси Пречистая Дева! - Стражник отступил и суеверно поплевал через плечо. - Вы бы так не шутили, ваше сиятельство. Вот я вам и супругу привел, за что ж на меня напраслину возводить?
- Привел - так и ступай!
- А этого не можно, - упрямо качнул головой стражник. - Вдруг вы, не в обиду будет сказано, на их величеств сговор замыслите или еще чего похуже? Велено проследить.
- Отойди тогда хоть в сторону, - в сердцах проговорил Дитер, приближаясь к решетке. - Не бойся, не сбегу.
- Куда вам бежать, - проворчал стражник, потоптался, но отошел.
- Еще дальше, - попросила и я, махнув рукой в сторону.
Стражник раздул ноздри, ругнулся через губу, но отошел еще. Теперь помещение озарял только дрожащий отблеск лампы, но этого было достаточно, чтобы я увидела, как из темноты вынырнуло любимое лицо. Приникнув лбом к решетке, Дитер прошептал:
- Мэрион…
- Дитер! - Я бросилась к нему. - Жив!
И остановилась, задохнувшись от накатившей боли, глаза защипало от слез. На лице Дитера, закрывая глаза, чернела плотная повязка, сквозь хлопковую рубашку на плечах и спине проступали темные полосы подсохшей крови.
- Господи, - простонала я, - что они с тобой сделали…
И закусила губу, ощутив, как щеки обожгло слезами. Генерал повернул лицо, звякнули кандалы на руках, и он хрипло попросил:
- Подойди, пичужка… не вижу…
Я робко приблизилась, протянула дрожащие пальцы и погладила генерала по колючей щеке, едва задевая тугую повязку. Дитер выдохнул, и суровые складки возле рта и между бровями разгладились.
- Это ты, - сказал он. - Наконец-то. Я так беспокоился о тебе…
- Почему? - глотая слезы, спросила я.
- Не для ушей этого болвана будет сказано, но их величества способны если не на все, то на многое. - Он дернул головой, склонив ее немного набок, точно умный пес, и сказал куда-то в пустоту: - Все вижу! Отвернулся, зараза!
Я вздрогнула и тоже обернулась через плечо. Стражник что-то бурчал, переминаясь с ноги на ногу, и неодобрительно косился на нас.
- Ты правда видишь? - робко спросила я.
- Нет, - усмехнулся Дитер. - Слишком плотная повязка, еще и поверх очков. И, как видишь, сковали руки. Всего лишь меры предосторожности.
Он дернул плечом, и кандалы забрякали. Я тронула пальцами рубашку, ощутив ссохшуюся кровавую корку.
- Они тебя били…
- Допрашивали, Мэрион… Ерунда!
- Какая же ерунда! - Я задохнулась от жалости и злости на этих мучителей. - У тебя вся спина в крови!
- Я мальчик с мельницы. Это не первые мои плети.
- Они пытают невиновного!
- Моего происхождения вполне достаточно, чтобы обвинять в убийстве посла, - сухо ответил Дитер, и мое сердце снова сжалось от боли.
Сколько пришлось пережить ему? Тяжелое детство, ненависть отца, смерть матери, презрение окружающих только потому, что он отличался от всех остальных. Страх, вечный страх и неприятие. Даже от меня…
Я покраснела, и в этот момент порадовалась, что Дитер не видит моего лица.
- Посол действительно окаменел?
- Действительно, - с горечью подтвердил Дитер. - Сомнений быть не может. Окаменение проходило достаточно медленно, и под каменной оболочкой нашли еще целые внутренности. Мне рассказал палач, все-таки в какой-то степени мы были сослуживцами.
Дитер нервно усмехнулся, и я закусила губу.
- Но как? - прошептала я. - Это ведь не ты. Ты не мог.
- Конечно, пичужка. - Дитер выпрямился и гордо приподнял подбородок. - Я солдат, а не убийца и поражаю врага на поле боя, глядя в глаза, а не подло из-за спины. К тому же я слишком хорошо знаю, чем грозит это Фессалии.
- Войной, - слабо проговорила я.
- Да, - просто и коротко ответил Дитер, и мои колени снова задрожали от слабости. - Война сейчас не нужна ни мне, ни Максу. Мы еще не отошли от последних кампаний в пустынях Канто. Провоцировать соседей - это идти на верные потери, а то и на смерть…
- Тогда кому это может быть выгодно? - шепнула я и умолкла.