В памяти всплыло услышанное недавно: "Фессалия быть земля Кентарии, а вы - вождь два страны! Очшен много! Очшен богато!"
- Молчи! - прошипел Дитер и дернулся, кандалы тревожно зазвенели. - Любое слово может сыграть против тебя, Мэрион. Не хочу, чтобы ты сидела в соседней камере, среди пауков и крыс. И еще. - Тут он нервно усмехнулся и понизил голос: - Я думал все время, пока дознаватель писал протокол допроса. Я бы обязательно догадался про вино, - он качнул головой, - и никогда бы не стал его пить… Я бы вернул его тому, кто подал, Мэрион. Я бы вернул бокал.
Я зажмурилась и закусила губу, привычно затеребив кулон, который теперь тревожно пульсировал и колол жаром. Отчаяние рвалось из груди, а выхода не было. Конечно, все подстроила королева. Хотела ли она отравить самого Дитера? Или ее план был гораздо тоньше, гораздо коварнее? Что, если и Дитер, и я, да и сам несчастный посол были только разменными монетами в умелых руках интриганки? Если она знала, что ее подслушивают? Если она знала, что Дитер столь же хитер, как она сама, и ни за что не возьмет бокал из рук посла враждебной страны, подозревая, что вино может быть отравлено? Что он сделает тогда? Конечно, вернет бокал тому, кто его подал!
О, как же хотелось поговорить об этом с мужем! Но рядом стоял стражник, посматривая в нашу сторону и явно грея уши.
- Лучше скажи, - Дитер прервал мои размышления, - Макс разговаривал с тобой?
- Да. - Я опустила голову, и хотя Дитер не видел меня, было тяжело смотреть в его разом осунувшееся и посеревшее лицо. - Я сказала ему… сказала, что всю ночь ты был со мной. Разве они могут, Дитер? - всхлипнула я. - Ты невиновен. А тебя допрашивают под плетями. Посадили на цепь, как пса!
- Я и есть пес, - глухо ответил Дитер. - Цепной пес его величества. Чудовище, которое надо держать на коротком поводке и не забывать показывать, кто в доме хозяин. Разве ты не понимаешь? - Он качнул головой и трескуче рассмеялся. - Когда я хочу добиться послушания от виверн, я надеваю на них ошейник и всаживаю в бока шпоры. Теперь пришла очередь Максимилиана надеть ошейник на меня. Когда-то я принес военную присягу моему королю, а теперь должен сделать все, чтобы доказать свою преданность стране и непричастность к убийству.
- Поэтому ты дал себя арестовать?
Слова Дитера звучали жутко, вворачивались в виски, точно острые шурупы, и от каждого признания мое сердце стонало от боли и обливалось кровью, кулон горел, пощипывал, как горчичник.
- А что мне оставалось, Мэрион? - Дитер снова чуть приблизился, раздувая ноздри, точно хотел если не увидеть, то хотя бы учуять меня, запах цветочных духов, запах моей кожи и волос. - Я мог бы убить разом всю королевскую стражу, но тогда бы сразу стал государственным преступником, которого стоило только расстрелять на месте. Или, - тут он запнулся и облизнул губы, - или мог бы убить и тебя, моя маленькая птичка. Я бы не вынес этого. - Тут Дитер свесил голову, и его голос упал до шепота: - Особенно если бы думал, что проклятие снято и я могу смотреть на тебя без очков…
Меня бросило в дрожь. Я сжала плечо мужа, заглядывая в его бледное лицо, и спросила, задыхаясь:
- Скажи, тебя правда проверяли… на крысах? Проверяли, снято ли проклятие?
- Да, - едва слышно проговорил генерал, даже не поморщившись от прикосновения, хотя мои пальцы, наверное, причинили ему боль. - Макс приказал проверить сразу же. Проклятие не снято, Мэрион.
- Как же так? - Я умолкла, не зная, что сказать, моя рука упала плетью, сердце стукнуло и замерло, застывая от горя и безысходности.
- Не уходи. - Дитер качнулся в сторону решетки, снова приник к прутьям вспотевшим лбом. - Подожди, пожалуйста. Я не могу… не могу взять тебя за руку. - Его плечо дернулось, заведенные назад руки выгнулись, точно он хотел разорвать оковы. - Прошу, Мэрион!
- Я здесь, я здесь! - испуганно сказала я и снова положила ладонь на его щеку. - Я никуда не ухожу, Дитер.
- Я все понимаю, - сбивчиво заговорил он. - Ты чудо, посланное мне свыше… и я не могу… не имею права удерживать тебя силой. И если ты не любишь, то пусть! - Я порывалась перебить его, но Дитер мне не дал, упрямо мотнув головой и сжав зубы. - Нет, молчи. Знаю, как сложно полюбить такого монстра, как я. Просто хочу, чтобы ты знала… Мэрион. Ты лучшее, что случилось со мной в этой жизни. Пусть проклятие не снято… пусть мне суждено умереть… я умру с твоим именем на устах и любовью в сердце. Знай это. Знай!
- Дитер! - Слезы наконец хлынули по щекам.
Боль захлестнула с головой, все поплыло вокруг, не стало ни решетки, ни стен, а был только он, только мой Дитер, бледный и измученный, единственный дорогой мне человек в этом враждебном и насквозь прогнившем мире.
- Время! - закричал стражник, и по каменному полу загрохотали шаги. - Ваше сиятельство, время вышло.
- Нет-нет, - умоляла я, вцепившись в решетку. - Еще пять минут! Две! Минуту!
- Не можно, фрау. Его величество сердиться изволит. - Стражник грубовато дернул меня за плечо.
- Но я люблю, - выкрикнула я. - Я полюбила тебя, Дитер! Полюбила всем сердцем, как сказано в пророчестве!
Мои пальцы скользнули по его щеке, краем глаза увидела, как по подаренному альтарцем браслету рассыпались красные искры, точно вспыхнула новогодняя гирлянда.
- Полюбили, так и хорошо, - бубнил стражник, настойчиво оттаскивая меня в сторону. - Дай бог вам долгих лет жизни и деток славных. Ну, полноте вам плакать!
- Люблю, - повторяла я и не могла поверить, что между нами пролегает пропасть и вырастает решетчатая стена, которую ни перепрыгнуть, ни обойти. - Поверь мне!
- Я верю, - отвечал из-за решетки мой генерал. - Я верю, моя пичужка. Только не плачь, все будет хорошо. Мы справимся, вот увидишь. Только береги себя. И поклянись! - Он вжался в решетку так, что на щеках отпечатались красные полосы. - Что бы ни предлагал тебе Макс… не соглашайся. Не соглашайся, Мэрион. Уезжай из дворца. Уезжай к Шэну, он поможет. И передай Гансу! - продолжил он, и теперь я слышала только голос, эхом прокатывающийся под сводами. - Пусть возвращается в замок и передаст Кристофу управление в мое отсутствие! Пусть продолжают работы! Пусть не бросают на самотек посевные и лесозаготовки! Пусть перевесят портреты из запертой комнаты в холл! Слышишь? Мэрион!
- Я слышу! - крикнула я уже от самого порога. - Я люблю тебя, Дитер!
- Я люблю тебя, птичка… - отозвалось эхо.
Дверь лязгнула железным засовом, отрезав нас друг от друга на долгие дни. Я надеялась, что не навсегда.
Глава 13 Заговорщики
Совершенно не хотелось возвращаться во дворец, даже несмотря на то что надо было собрать вещи, забрать Жюли и Ганса и постараться не попасться на глаза королевской чете. А потом… что потом? Мейердорфский замок пуст без Дитера, да и не могла я уехать, бросив мужа на произвол судьбы. Поместье Адлер-Кёне, хотя юридически все еще принадлежало мне, по сути никогда моим не было. А Ю Шэн-Ли… где его искать?
Пока я раздумывала, застыв перед воротами королевской тюрьмы, по мостовой зацокали копыта, и я увидела, как приближается карета, запряженная парой вороных. Ярко-алый дракон, змеей изогнувшийся на гербе, сиял издалека, как и покрытая позолотой выгнутая крыша кареты, напоминающая буддийскую пагоду. Приблизившись к воротам, карета остановилась. С козел свесился кучер с уже знакомой мне альтарской внешностью, раскосыми глазами и редкими усиками над верхней губой, отвесил поклон и проговорил с сильным акцентом:
- Сян-Шэн ждать! Господин ждать, ой! Скорей-скорей!
Он смешно зацокал языком, покачивая головой, как гипсовый болванчик. Однако я не спешила бежать к карете. После свидания с Дитером голова казалась чугунной и совершенно пустой, а я была словно на перепутье. Направо пойдешь - Дитера потеряешь, налево пойдешь - себя потеряешь. Позади - решетка королевской тюрьмы, а что впереди? Только туман и неопределенность.
Дверца кареты приоткрылась, полыхнув на солнце золоченой отделкой, точно дракон облизнулся хищным языком, и, к моей радости, я увидела самого Ю Шэн-Ли.
- Госпожа Мэрион, - позвал он. - Не бойтесь, я приехал за вами! Скорее забирайтесь сюда!
И крикнул что-то на своем прерывистом цокающем наречии. Кучер заволновался, соскочил с козел и метнулся ко мне, смешно приседая, хватая меня за руки и повторяя что-то вроде:
- Тай-тай! Скорей-скорей! Ой, господинка!
Я позволила ему подсадить себя на высокий порожек кареты, кони фыркнули, мотнули хвостами, и я в испуге схватилась за деревянные лакированные поручни, совсем как в родных маршрутках. На вивернах, впрочем, путешествовать было куда страшнее, так что я справилась с равновесием и с помощью кучера и Ю Шэн-Ли забралась на обшитое бархатом сиденье.
- Вы тоже приехали навестить Дитера? - спросила я первое, что пришло в голову, метнув тоскующий взгляд в маленькое окно, но у тюрьмы были высокие стены и неприступные казематы, я не могла увидеть Дитера сквозь слои земли и камня, не могла докричаться до него, дотянуться, погладить по небритой щеке, пообещать, что все будет хорошо…
Слезы снова подступили к горлу, и я опустила голову, давя приглушенные рыдания.
- Успокойтесь, госпожа Мэрион, - услышала я ласковый голос альтарца. - Иногда над лесом проносится буря и вырывает с корнем старые и гнилые деревья, а молодые, напитанные соком, гнутся, но не ломаются. Вы напитаны любовью, госпожа. Вас не сломить никакой бурей, потому как вы мудры, а основа всякой мудрости есть спокойствие и терпение.
- Спасибо, Шэн, - поблагодарила я сквозь слезы. - Я не ожидала, что бал закончится… так трагично… так…
- Никто не ожидал, госпожа, - ответил Ю Шэн-Ли. - Но буря однажды минует, помните об этом. К сожалению, увидеться с другом мне не дали. Я приехал за вами.
- За мной? - всхлипнула я, украдкой вытирая воспаленные уголки глаз.
- Да. - Альтарец слегка поклонился.
Я почувствовала, что карета тронулась с места, и услышала цокот копыт и окрики кучера.
- Как же вы узнали, что я здесь?
- Ваш браслет, - улыбнулся Ю Шэн-Ли, взял мою руку и провел пальцем по плетеным нитям. - Хороший подарок, хороший маяк.
- Маяк! - воскликнула я, сразу вспомнив странное свечение, когда меня уводили от Дитера. - Выходит, вы следили за мной?
- Ваша мудрость сопоставима лишь с вашей красотой, - лукаво ответил Ю Шэн-Ли. - Простите мою дерзость, я следил не по зломыслию, а по дружескому поручению.
- Вас попросил Дитер? - догадалась я, и на сердце стало тепло.
- Всего лишь маленькая предосторожность, чтобы знать, где находится его хозяйка. К тому же магия браслета отзывается на эмоции. Должно быть, вы испытали сильное потрясение, раз мне поступил тревожный сигнал.
- Да, Шэн, - грустно ответила я. - Мне разрешили увидеть Дитера…
И я рассказала о своем разговоре и о том, в каком состоянии нашла своего мужа. Ю Шэн-Ли слушал, не перебивая, лишь изредка понимающе кивал, и когда я закончила рассказ, сказал:
- Вам нельзя возвращаться во дворец, госпожа.
- Но там остались Жюли и Ганс, - возразила я.
- Не волнуйтесь, я все устрою. Жюли переедет в мою резиденцию, а Ганса по распоряжению Ди отправлю в Мейердорфский замок. Конечно же я буду счастлив, если и вы окажете честь быть моей гостьей.
- Спасибо, Шэн, - искренне поблагодарила я. - Мне действительно некуда ехать. Мейердорфский замок слишком далеко, а я должна быть рядом с мужем, должна обязательно доказать его невиновность, чего бы мне это ни стоило. Клянусь, он не убивал посла!
- Я знаю, госпожа, - мягко отозвался Ю Шэн-Ли. - Мой друг Ди убивает только в бою. Уверен, его подставили. Вот только кто?
Он покачал головой, а я закусила губу, ведь самого главного, про подслушанный разговор королевы и кентарийского посла, я не рассказала.
- Осмелюсь предположить, госпожа, - продолжил альтарец, слегка понизив голос, - вы неспроста затеяли игру с бокалами, не так ли?
Вопрос застал меня врасплох, и я слегка покраснела, метнув встревоженный взгляд в окно, за которым проносились зеленые аллеи. Мы ехали по городской окраине, навстречу время от времени попадались запряженные экипажи и даже автомобили, пузатые, переваливающиеся по брусчатке, точно сошедшие с ретрооткрытки. Тревожно взвизгивали клаксоны, где-то гомонил рынок, по тротуарам прогуливались горожане, и я бы с удовольствием окунулась в эту новую для меня жизнь фессалийской столицы, если бы не тяжесть на сердце.
- Вы можете довериться мне, - все тем же мягким голосом проговорил Ю Шэн-Ли. - Я еще ни разу не подводил моего друга и вас не подведу. Расскажите, почему вы затеяли игру, госпожа. Можете не называть имен, я чту чужие тайны.
- Подслушала разговор, - наконец решилась я. - Говорил… некто говорил с послом Тураоном, чтобы тот добавил яд или зелье в бокал Дитера.
- Этот некто знает Ди?
Я утвердительно кивнула, должно быть, слишком резко, потому что и без того потерявшая форму прическа тут же лишилась последних шпилек и я едва поймала их ладонью.
- Да, знает, - подтвердила я вслух, крутя шпильки в руках.
- Яд на Ди не подействовал бы, - задумчиво ответил Ю Шэн-Ли, откинувшись на спинку сиденья и поглаживая складки своего черно-алого одеяния. - А вот магическое зелье… возможно. Если только оно, конечно, предназначалось моему другу.
- Как? - Я подняла непонимающий взгляд, и альтарец усмехнулся, отчего его узкие глаза превратились в щелки и блеснули, как два темных уголька.
- Давайте поразмыслим, госпожа, - сказал он. - Ди сказал вам, что, так или иначе, заподозрил бы посла Тураона и вернул бокал, полученный из враждебных рук. Ди умен и хорошо знает уловки придворных интриганов, а придворные интриганы знают его. Что, если этот некто собирался отравить вовсе не моего друга, а кого-то другого? Например, меня?
- Вас? - Я моргнула и нахмурилась. - Какой в этом смысл?
- Смысл убрать с дороги фессалийского генерала, - пояснил Ю Шэн-Ли. - И, возможно, развязать войну. Некто знал про встречу послов, некто хотел подставить Дитера, и некто передал послу Тураону зелье окаменения. При этом не важно, кто выпил бы зелье. Я или кентарийский посол. Или даже вы, госпожа.
Я выпрямилась и ошарашенно глянула на Ю Шэн-Ли. Тот покачал головой:
- О, нет-нет! Не хотел вас пугать. Но посудите сами: кто бы ни выпил зелье, наш недруг остался бы в выигрыше. Убьют меня - Альтар объявит войну. Убьют Тураона - объявит войну Кентария. А если бы убили вас…
Он снова покачал головой и не стал продолжать, но я и так знала. Если бы умерла я, Дитер не пережил бы этого, снедаемый чувством вины за то, что не догадался, не защитил.
- Я стала бы седьмой статуей в его саду, - прошептала я. - Очередной неудавшейся женой проклятого генерала. Зачем короне василиск без его смертоносного взгляда? Он - живое оружие короля. Всегда озлобленный, всегда несчастный, всегда на войне…
- Таким и нужен королю, - подхватил Ю Шэн-Ли. - Или не нужен вовсе. Но тогда наш недруг играет за чужих, не находите?
Я задумчиво кивнула. Если я правильно поняла подслушанный разговор, королева метила сразу на два трона, Фессалии и Кентарии. Могла ли она ради этого убить собственного союзника, а заодно воспользоваться моментом, чтобы отомстить несговорчивому фавориту и поставить его на место? Я горько усмехнулась, решив для себя: могла.
- Вот мы и приехали, госпожа, - сказал Ю Шэн-Ли, и я увидела, что за окном потянулся резной заборчик с повторяющимся орнаментом дракона и звезд и замелькали цветущие сливовые деревья. - Добро пожаловать в мою резиденцию.
Мне выделили роскошные покои в приятной персиковой гамме. Пышная кровать под балдахином, гобелены ручной работы, бумажные цветы в высоких вазах и запах сандала создавали атмосферу расслабленности и уюта. Служанка в пестром наряде, украшенном причудливыми цветами, принесла мне зеленого чая и на плохом фессалийском предложила сделать массаж стоп. Я было отказалась, но увидела игривую улыбку на губах Ю Шэн-Ли.
- Только в здоровом теле может родиться здоровый дух, - вежливо проговорил он. - Не отказывайтесь от удовольствия, госпожа. Вам нужно снять… как это? - Он пожевал губами, вспоминая подходящее слово. - Да, снять стресс. Не думайте сегодня ни о чем более, позвольте мне подумать за вас.
- Спасибо, дорогой Шэн, - грустно улыбнулась я. - Я тронута вашей помощью.
- Мой дом - ваш дом, госпожа, - поклонился Ю Шэн-Ли и вышел.
Я позволила служанке снять с себя чулки и откинулась в кресле, прикрыв глаза ладонью. Ножные ванночки и масла благоухали свежестью, прикосновения массажистки были нежными и успокаивающими, и вскоре я совершенно расслабилась, плывя по волнам блаженства. Все страхи и тревоги отступили, наваливалась дремота, и я не заметила, как уснула, подложив под голову шелковую подушку.
Проснулась я от тихоньких мелодичных напевов на фессалийском о маленьких гусятах, у которых нет башмачков. Приоткрыв глаза, я увидела Жюли, порхающую по комнате и обмахивающую метелкой пыль с гипсовых статуэток, точно она никогда и не уезжала из поместья.
- Жюли! - радостно позвала я, приподнимаясь в кресле.
- Госпожа! - Девушка обернулась и присела в реверансе, ее глаза заблестели. - Рада снова служить вам. Спасибо, что не забываете свою верную Жюли.
- Разве можно было оставить тебя в этом ужасном месте? - всплеснула я руками. - Ты одна из немногих, на кого можно положиться. Ты приехала одна?
- Да, госпожа, - вздохнула девушка. - Гансу пришлось уехать в Мейердорфский замок по распоряжению его сиятельства.
Значит, пока я дремала, Ю Шэн-Ли обо всем распорядился. Мне стало радостно и немного неловко за то, что я отдыхаю вместо того, чтобы вести дела, как это сделала бы полноправная хозяйка герцогства.
- Я рада, что вы отдохнули, госпожа, - мягко сказала Жюли, точно прочитав мои мысли, но они и так были написаны на моем погрустневшем лице. - Поверьте, я разделяю вашу боль. Мы с Гансом много говорили об этом перед его отъездом, он уверен, что его сиятельство - не убийца.
- Я тоже уверена, Жюли, - произнесла я. - Вот только как доказать?
- Ганс говорил, за большие деньги можно достать зелье из языка или сердца василиска, и в зависимости от пропорции жертва окаменеет сразу или в течение суток.
- Так и произошло!
- Ганс говорил, его сиятельство подставили самым грязным и подлым образом. Это понятно каждому, кто знает герцога.
- Но не королю, - поморщилась я.
- Если мне будет позволено заметить, Ганс говорил, его величество не видит дальше собственного носа.
Я приподняла бровь и с любопытством глянула на служанку.
- Вот как? А что еще говорил Ганс?
- Что ее величество предлагала его сиятельству стать ее фаворитом…
- Я гляжу, слуги многое обсуждают за спинами их господ, - усмехнулась я, и Жюли вспыхнула:
- Ах, что вы, госпожа! Не подумайте! Мы с Гансом были слишком возмущены. Простите необдуманные слова, я…
- Не нужно оправдываться, Жюли. - Я устало потерла лоб. - Мне просто очень тоскливо сейчас, и я в совершенной растерянности.