- Почему ты не обратилась ко мне за помощью? Ты не хотела меня волновать, да?
- Да. - Памела моментально ухватилась за эту идею. - Врач сказал, что у тебя и без того полно поводов для стресса… и ты слишком много куришь.
- Это все из-за бомбы, - произнес Джошуа, теперь ему приходилось защищаться.
- Я понимаю. - Ее взгляд задержался на бледном лице отца, голос стал нежным и заботливым. - И не надо больше волноваться из-за писем. Они все анонимные, и мистер О'Коннел, эксперт…
- Эксперт, - повторил Роналд, поймав еще один мимолетный взгляд зеленых глаз. Такие взгляды предназначаются для того, чтобы сводить мужчин с ума. - Опять же, - произнес он, - я благодарю вас за доверие и признание моих способностей, мисс Гарди. До этих пор я и не знал, что вы так высоко меня цените.
- Не вызывает сомнений, что этот человек не представляет опасности. Не так ли, мистер О'Коннел? - спросила она, всем своим видом давая понять, что готова на все, лишь бы агент убрался из ее дома. - Какой-то человек увидел меня в баре и решил написать. Так что с того? - продолжала Памела, - Я сохранила письма, потому что мистер О'Коннел попросил меня об этом. Я же попросила его не рассказывать о них тебе, и он согласился. Ведь так, мистер О'Коннел? Мы не хотели волновать тебя. И хотя эти письма такие… - она кашлянула, - такие неприличные, мы решили отставить их на случай, если возникнут проблемы.
- Мысль верная, - согласился ее отец. - Я только не могу поверить, что ты читала их, Пам!
- Можно сказать, что и не читала, - быстро заверила она. - Просто просмотрела по диагонали, чтобы понять, о чем они… В любом случае, - рассудительно добавила Памела, и глазом не моргнув, - я в полной безопасности. Мистер О'Коннел совершенно в этом уверен. А сейчас ему нужно возвращаться в департамент.
- Действительно нужно, - вставила Марибель.
- И потом, - добавил Роналд, - скоро должен приехать другой агент.
После прошедшей ночи оставаться под одной крышей с Памелой было опасно - и не только в эмоциональном плане. Ситуация вообще могла выйти из-под контроля.
- Мне здесь не нужен другой агент, - заявил судья. - Мистер О'Коннел в курсе всех дел, к тому же я совершенно не желаю, чтобы еще один посторонний человек увидел всю эту дрянь. - Он указал подбородком на груду писем. - Вы должны поймать негодяя, мистер О'Коннел. Слышите? Кто бы ни писал эти похабные письма, он должен быть найден. И наказан. Ты сказала, что он даже незнаком с тобой, Пам, и, тем не менее, позволяет себе воображать, как вы двое… - бледные щеки мистера Гарди порозовели, - занимаетесь… сексом!
- Пожалуйста, папочка, не надо волноваться!
- Нет, я не могу поверить, что ты это читала, - повторил Джошуа, с трудом переводя дыхание. - Даже если мистер О'Коннел прав и это не тот человек, который нам угрожает…
- Ты что, думаешь, письма как-то связаны со взрывом? - Зеленые глаза Памелы тревожно расширились. - Это не так, папа! Автор писем абсолютно безобиден. Я знаю!
Роналд подался вперед.
- Мисс Гарди, вы говорили, будто незнакомы с этим человеком.
Памела пронзила его взглядом.
- Нет. Разумеется, нет.
- Понятно, - пробормотал Роналд.
Глядя, как ее длинные пальцы впиваются в подлокотники кресла, Роналд поморщился. Она неистово защищает автора писем. Почему? И неужели судья действительно хочет, чтобы один любовник его дочери ловил другого?
Любовники… Роналд глубоко задумался. Мы - любовники.
- Все же я полагаю, вам не о чем беспокоиться, сэр, - сказал Роналд.
Он неожиданно заметил, что маникюр Памелы не так уж безупречен. Один ноготь был сломан, и на мгновение Роналд снова, словно наяву, ощутил, как ее ногти впиваются ему в плечи, принося сладкую боль, распаляя его…
- Автор этих писем безобиден, папа, - повторила Памела.
- Я не был бы в этом так уверен, - возразил судья. - Почему письма начали приходить одновременно с угрозами? Не думаю, что это простое совпадение. Скорее я уверен, что действует один и тот же человек. И он пытается втереться в доверие к моей дочери, чтобы причинить ей вред.
У Роналда были серьезные сомнения по этому поводу.
- Простите, сэр, но я считаю, что мисс Гарди права. Я не вижу связи между письмами и взрывом.
- Я потерял жену, - сказал судья, повернув седую голову к Роналду и прищурившись. - И я не хочу потерять еще и дочь. Она уязвима. Она не знает мужчин…
- В каком смысле? - не удержался от вопроса Роналд.
Джошуа вздохнул.
- Она никогда не была замужем…
Памела издала возглас протеста.
- Мистеру О'Коннелу совсем не обязательно знать подробности моей личной жизни!
- Уверен, что этот человек опасен для нее, - продолжал Джошуа, не обращая внимания на слова дочери. - Я обзвонил всех моих знакомых в Лондоне, прося совета, и…
Роналд слушал его вполуха, не отводя взгляда от Памелы. Внезапно ему мучительно захотелось коснуться ее волос - то, чего не удалось сделать прошедшей ночью. У нее были потрясающие волосы, он никогда не видел таких раньше. Роналд представил, как пальцы путаются в шелковистых прядях, когда услышал слово, которое вернуло его к реальности.
- Что вы сказали? Вы звонили премьер-министру?
- Я не называл должностей, - отозвался судья раздраженно. - Если бы слушали меня, вы бы это заметили. Для человека, который хорошо выполняет работу, подобную вашей, вы не слишком-то внимательны. Я всего лишь сказал, что множество высокопоставленных людей хотят быть уверены, что мы в безопасности. Мне нужно подтверждение того, что автор писем не тот же самый человек, что подложил бомбу и угрожал нам.
- Папа, - запротестовала Памела, - это не тот человек! Тот, кто писал письма, - незнакомец…
- До тех пор пока мистер О'Коннел не выяснит, кто он! - подвел итог разговора ее отец.
- Не могу в это поверить, - прошептала Марибель.
А Роналд, не очень хорошо отдавая себе отчет в мотивах своего поведения, сказал то, что и должен был сказать на его месте любой специальный агент, ответственный за безопасность людей:
- Я остаюсь, сэр.
* * *
Оставшись один в кабинете своей покойной жены, Джошуа Гарди вышел на балкон, откуда открывался вид на заснеженный сад. Будь здесь Памела, она ни за что не позволила бы ему закурить. Но он же, в конце концов, отыскал свою золотую зажигалку! Джошуа вынул ее из кармана, зажег трубку и поежился от холода.
Вдалеке, за деревьями, виднелись надгробные камни старого кладбища, которое вот уже полторы сотни лет становилось последним приютом всех, кто принадлежал к роду Гарди. Джошуа попытался прогнать грусть. Ему вдруг почудился серебристый смех Линды. Он взглянул вниз, на двор, где застыла под слоем инея бурая прошлогодняя трава.
Он вновь задумался о событиях, произошедших после того, как Роналд О'Коннел сообщил, что остается.
Памела, которая унаследовала железную волю своей матери, вцепилась в него как клещ, пытаясь заставить отослать Роналда обратно в департамент службы безопасности. Когда он отказался, начался яростный спор. В конце концов, он потерял терпение и заявил обеим женщинам, что с него довольно. Он сообщил, что знает, где Марибель провела эту ночь, а Памела в ответ обвинила его в излишней строгости и сказала, что он не может уволить Никалса, поскольку Марибель носит его ребенка… И тут разверзся ад. До этого момента шофер даже не знал, что его невеста беременна. Он немедленно решил, что та и не собиралась ему ничего говорить, раз уж до сих пор молчала. Швырнув на стол ключи от машины Роналда, разъяренный швед выскочил из кабинета.
Марибель разрыдалась, а Памела бросилась ее утешать, бросая на отца гневные взгляды. Джошуа вздохнул. Почему дочь не может понять, что он старается защитить ее и ее подругу? Обеим было по двадцать восемь лет - возраст, который шестидесятипятилетний судья Гарди даже не мог отчетливо припомнить.
- Я все-таки не идиот, - пробормотал Джошуа.
Он сразу догадался, что Памела сама писала себе эти письма, несомненно, для того, чтобы привлечь внимание Роналда О'Коннела, так как знала, что тот вскрывает почту. Она изменила почерк, но неужели всерьез полагала, что отец не узнает его? Или забыла, что он читал все ее сочинения с тех самых пор, как она пошла в школу?
Судья тяжко вздохнул. Неужели дочь считает своего старого отца таким дураком?
Памеле и Марибель по двадцать восемь, и обе до сих пор не замужем. Джошуа пожал плечами. Куда катится мир? Что случилось с нынешними молодыми людьми? Две красивые молодые девушки проводят субботние вечера за чтением женских журналов или уставившись в телевизор. Где же вы, господа доблестные рыцари?
Неожиданно у него заболело сердце - когда он подумал еще об одной женщине, чьи фотографии висели на стене в кабинете, за его спиной. Линда была его добрым ангелом. Его поддержкой и опорой. Она бы знала, что делать. Она была такой любящей, такой нежной! Ее смерть стала ударом для Джошуа, он не находил себе места и с головой ушел в работу, бросив Памелу на произвол судьбы. Если бы тогда он сумел взять себя в руки, дочь сейчас была бы иной. Может быть, она лучше училась бы в колледже. Может быть, никогда не связалась бы с Томом.
В глубине души Джошуа подозревал, что Памела вернулась домой, чтобы позаботиться о нем, и это только обостряло чувство вины. После всего, что случилось, Памела, похоже, сочла его слабым. И зря.
- Я, может быть, и стар, - произнес он, - но отнюдь не беспомощная развалина.
Джошуа был консерватором и приверженцем старых семейных ценностей. Да, он не слишком-то одобрял секс до брака, но, в конце концов, он не вчера родился. По правде говоря, он был не так уж возмущен самими письмами. Они отчасти даже позабавили его.
И еще Джошуа был в курсе всего, что происходит в его доме. Прошлой ночью он видел, как Марибель пробирается в комнату Никалса, и, позвонив в ее спальню, знал, кто снял трубку. Голос дочери так же, как и почерк, он узнал бы при любых обстоятельствах. В семь часов утра, когда Роналд О'Коннел вышел из спальни Марибель, растрепанный и ошеломленный, все окончательно встало на свои места.
Джошуа не одобрял подобного поведения, но время диктует свои условия. Судья улыбнулся. Его дочь и Марибель были талантливыми актрисами. Они разыграли целый спектакль, чтобы он ничего не заподозрил. О, это даже неплохо, что Памела и Марибель считают его таким недалеким. Он повернет их же оружие против них самих и выдаст обеих замуж за мужчин, которых они так стараются заполучить. Джошуа полагал, что сможет провернуть это, даже не читая женских журналов. А затем придет его черед бросить на них домашние заботы и со спокойным сердцем сидеть в кресле, покуривая трубку.
Сначала он поймает Никалса. То, что швед безумно влюблен, не подлежало сомнению, так что воссоединить их с Марибель проще простого. С Роналдом О'Коннелом проблем будет больше, но он отличная кандидатура для Памелы. Твердо стоит на ногах, спокоен, уравновешен. И главное - он и его дочь нравятся друг другу, даже если сами пока не осознают этого в полной мере. Джошуа надеялся, что объяснение Ронадда и Памелы не заставит себя долго ждать. Так или иначе, преступник все-таки существует, а это означает, что он, Джошуа, должен проследить, чтобы Роналд и Памела находились в безопасности, притом как можно ближе друг к другу.
- Чем ближе, тем лучше, - пробормотал судья Гарди.
И он знал, с чего начать.
4
Четырьмя днями позже Памела сидела в кабинете матери и просматривала бумаги, но, подняв на мгновение глаза, неожиданно увидела стоящего в дверях Роналда. С той памятной ночи Памела старалась избегать его, однако безуспешно. Невозможно не встречаться с человеком, если живешь с ним в одном доме. Даже если это большой дом. А может, были и другие причины - даже наверняка. Каждый раз, когда Памела видела его, она вспоминала жаркие объятия Роналда, ласковые слова, нежные поцелуи. И злилась на себя из-за этого, но поделать ничего не могла. Вот и теперь одного взгляда было достаточно, чтобы у нее сладко заныло сердце.
- Давно на меня смотришь?
- Какое-то время.
- Наслаждаешься бездействием?
- Я предпочел бы работать.
Она склонила голову набок, рассматривая его.
- А охранять меня - это не работа? - Памела изогнула золотисто-рыжую бровь. - Недостаточно героично?
Роналд хмыкнул.
- Я не стремлюсь стать героем.
- Ты можешь уйти, - разрешила Памела, опуская голову и делая вид, будто углубилась в чтение, в то время как на самом деле продолжала наблюдать за ним сквозь ресницы. - Папа будет недоволен, но я не думаю, что что-то произойдет, пока я сижу здесь и не двигаюсь с места.
- Вы что, прогоняете меня? Как перепуганная девственница.
- Да нет, просто не хочу утруждать.
- Ну, даже не знаю. - Ронадд пожал плечами, словно серьезно размышлял над ее словами. - В конце концов, работа не такая уж сложная.
- Правда? А мне-то казалось, что тебе здесь приходится тяжко.
Ронадд ухмыльнулся.
- Тяжко? Я думал, тяжко бывает беременным женщинам.
Памела почувствовала, что у нее начинают гореть щеки. Упоминание о беременности заставило ее осознать, что она - женщина, а он - мужчина, который занимался с ней сексом.
- Я полагаю, женщине, которая рожает, не до игры слов. Ей слишком больно. "В болезни будешь рожать детей", - процитировал Ронадд. - Но ведь дело того стоит?
Он так считает? Вопрос о том, хочет ли Роналд иметь семью, давно занимал Памелу, но при нынешнем положении вещей она не могла об этом спросить. Роналд тем временем продолжил:
- Так или иначе, я не думаю, что вы в опасности. Во всяком случае, не со стороны вашего приятеля.
- У меня нет приятеля. А что касается опасности… я не желаю из-за этого беспокоиться. - Памелу задело то, что Роналда больше не волнует существование ее предполагаемого любовника, однако она постаралась этого не показать. - Я в безопасности. И именно поэтому ты можешь уехать. Ты ведь нужен у себя в департаменте?
- Да. Но, кажется, здесь я тоже нужен.
- Ты говоришь так, словно это я виновата в том, что ты торчишь здесь.
- А то кто же?
Памела посмотрела на него невинным взглядом.
- И при чем же здесь я?
- Скажите мне, кто писал письма, и меня здесь не будет.
Кто? Ее сердце учащенно забилось. Как она может сказать ему?
- Обещаешь?
Роналд с деланно трагичным выражением лица приложил обе руки к сердцу.
- Что б мне сдохнуть, если я вру!
- Какой кошмар! - Памела усмехнулась. - Не надо таких жутких клятв. Звучит ужасно!
Роналд пожал плечами. Неожиданно изменив тему, он спросил:
- Слышно что-нибудь о Никалсе?
Она покачала головой.
- Я не могу его найти. Его нет ни у друзей, ни у родственников. - Памела злилась на себя за то, что невольно выдала тайну, которая ей не принадлежала. Но теперь, даже если Никалс не вернется, Марибель будет уверена, что он хотя бы знает о ребенке.
- Она неплохо держится, - заметил Роналд.
- Не надо рассуждать о вещах, в которых ничего не смыслишь, - отрезала Памела. - Ты, надо полагать, никогда не был помолвлен.
- А вот тут вы ошибаетесь.
- Ты? - искренне изумилась она. - Был помолвлен?
- В прошлой жизни.
Интересная информация… Но Памела не рискнула расспрашивать, боясь показаться излишне любопытной. Она подумала о Марибель, которая с головой ушла в работу, так что теперь в доме все вплоть до последнего подсвечника блестело и сияло чистотой.
- Да, бедняжка трудится не покладая рук, - подтвердила Памела. - Но только для того, чтобы отвлечься от грустных мыслей о неверном женихе.
Марибель иногда повторяла, положив ладонь на пока еще плоский живот: "Моя мама растила меня одна, и, по-моему, получилось неплохо". Но каждый раз, когда она говорила это, в ее глазах появлялись слезы. Памела утешала ее, как могла, однако в глубине души опасалась, что Марибель может оказаться права. Никалс не возвращался.
- Она расстроена больше, чем хочет показать, да? - спросил Роналд и, прежде чем Памела успела ответить, добавил: - А ваш отец? Как он?
- Лучше. - Она огляделась по сторонам. Последние лучи вечернего зимнего солнца заглядывали в кабинет, бросая красные отблески на персиковый ковер, на письменный стол и на висящие на стенах фотографии.
- Не думаю, что ваш отец действительно болен, - предположил Роналд. - Скорее он хочет увериться, что я останусь приглядывать за вами.
- Конечно, папа болен, - отозвалась Памела, в глубине души не возражавшая против подобной беззащитности отца, которая давала ей определенную свободу действий. - И он действительно беспокоится обо мне. С тех пор как умерла мама… - Памела пожала плечами, - я чувствую себя виноватой, когда мы ссоримся. Глядя на отца, трудно поверить, но он… очень чувствительный.
- Очень чувствительный, - согласился Роналд, ослепительно улыбнувшись.
- Папа не любит показывать свои чувства, но он заботится обо мне, - сказала она, силясь отвести глаза от красивого лица своего собеседника.
Пару дней назад отец, просматривая досье Роналда, обнаружил, что в эту субботу у него день рождения. Тогда он попросил Памелу пригласить семью Роналда на обед. Она согласилась, надеясь наладить отношения с отцом, хотя подобное желание показалось ей странным. Затем судья Гарди неожиданно заболел и настоял, чтобы дочь взяла на себя все заботы о предстоящем обеде. Это отчасти было ей на руку: поскольку приготовления происходили втайне от виновника торжества, у Памелы наконец-то появилась причина избегать Роналда. Вдобавок у него теперь не было возможности расспрашивать ее о письмах.
Она молилась, чтобы он никогда не выяснил правду. На ее долю выпало бы невероятное унижение, если бы Роналд узнал, что таким образом Памела старалась привлечь его внимание.
Солнце зашло, и воцарился полумрак, придавая обстановке комнаты интимность. Памела потрясла головой, пытаясь прогнать наваждение, и с усмешкой посмотрела на Роналда.
- Оставь в покое мою личную жизнь. Договорились?
Роналд не ответил. Он смотрел на Памелу таким пристальным взглядом, словно желал проникнуть ей в душу. Памела растерялась. Она не знала, зачем он пришел сюда, она не знала, что следует ему сказать, как ей вести себя. Откинувшись на спинку кресла, она посмотрела на Роналда с самым непринужденным видом, на которой только была способна в теперешней ситуации.
- Ладно, что я могу для тебя сделать?
- Кое-что можете, - протянул он.
Вряд ли в его словах был сексуальный подтекст, но рука Памелы словно сама собой поднялась, чтобы поправить волосы, и ей захотелось, чтобы на ней было надето нечто иное, нежели простой белый свитер и синие брюки, - что-нибудь шелковое, изящное, облегающее… что-нибудь, что напомнило бы Роналду недавнюю ночь. Он был высок, красив, широкоплеч, уверен в себе. Памела поняла, что хочет его - прямо сейчас. Безумно хочет…
Она отвела взгляд, поднялась и обогнула стол, подходя к нему. Зачем он пришел? Что ему надо? Лучше сделать то, что он от нее хочет, подумалось Памеле, и закончить беседу, прежде чем дело зайдет слишком далеко.