- Да поди не надо сразу к участковому-то, чо мы, не люди, чо ли? Давайте по-человечески, договоримся, - произнес, все так же виновато глядя в пол, Санек. - Лешка больше по вашему двору ездить не будет, ведь так? - Тут он подмигнул сыну и хотел было разговор продолжить, но Елизавета Тимофеевна жест сообщника увидела и быстро перебила Санька:
- Как вам не стыдно, а еще отцом семейства называетесь! Позор!
На крик пожилой учительницы вышла из своей комнаты Ленка. Увидев Елизавету Тимофеевну, она густо покраснела и сказала:
- Мало того, что вы мне аттестат своей поганой "тройкой" испортили, вы еще пришли сюда учить жизни моего родного брата! Вы же мне чуть жизнь не сломали…
- Эт-та тебе "тройку" поставила, - тыкнула в пожилую учительницу пальцем мама и, повернувшись всем корпусом к Елизавете Тимофеевне, продолжила: - Да из-за вас Лена в медицинское училище должна была экзамены сдавать, а могла бы из-за одного четверочного аттестата просто так поступить! Просто так! Отдать аттестат - и здрасьте-пожалуйста, поступить! Вы чем соображали, когда ставили оценки выпускникам? И теперь еще будете здеся у меня в доме права качать?! Да если даже вам Лешка все окна разобьет, я не пошевелюсь, хоть к участковому, хоть к самому Путину обращайтесь! И как у людей хватает наглости вламываться в чужую семью (слово "семью" Натка произнесла по-деревенски с ударением на "е") после того, что вы сделали?!
Старушки, видя неожиданный поворот событий, быстро засобирались уходить, но тут, что называется, прошибло Саньку. По правде сказать, в судьбе дочерей он большого участия не принимал никогда, но вдруг ему не то стало жаль Лену, не то пенсионерки не понравились - во всяком случае он, закрыв собой дверной проем, разразился:
- Не-а, баушки, давайте разберемся, раз уж пришли. Сейчас все и разложим по полочкам аккуратно, как в аптеке чтобы было. Вы, мать вашу за ногу, хотели испоганить жизнь моей дочери Леночке. Вы хоть понимаете, кто она такая? Вот видите эти глаза? - Он взял дочь за подбородок. - Да за эти глаза я любому, любому - слышите? - пасть порву! (Надо заметить, что Санек был на все сто уверен, что Лена - его дочь.) Она, бедная, маялась, переживала, как дура последняя все зубрила ночами, чтобы в училище это, как его… медицинский колледж поступить. А вы - раз, бац и типа пусть идет полы моет? Ан нет, хрена вам, вот лягете в больницу, а там будет работать Лена. Она вам утку, думаете, подаст или укол какой поставит? Ага, щас! Разбежалась!
- Да как вы смеете так с нами разговаривать? - возмутились пенсионерки.
- Смею-смею, еще как смею, - заверил Санек. - Я вообще щас в милицию позвоню и скажу, мол, обворовали честных людей средь бела дня. А мы вас тут поймали с поличным - и доказывайте потом, что не верблюды! Сейчас знаете, как дела шьются? Не знаете? Ну так я объясню. Я-то знаю!
Ситуацию спасла Елизавета Тимофеевна: ей вдруг стало плохо. Прямо посреди грязного коридора Швабровых она потеряла сознание.
…Сначала она увидела коридор в розово-фиолетовом цвете, потом - себя со стороны, плывущей в небольшой прозрачной речушке. Эта река впадала в океан, и ее вот-вот должно было вынести в теплые и глубокие океанские воды.
По берегам она видела людей, все ей что-то радостно кричали, махали руками, но она устремилась прямиком к океану. Вдруг одно лицо ей показалось знакомым, и она попробовала ему в ответ махнуть рукой…
- Смотри, смотри, она дышит. Дыши, дыши, так-так-так, молодец! Пришла, пришла в себя!
Елизавета Тимофеевна открыла глаза и увидела перед собой озабоченные лица врачей…
Немного позже она узнала, что "скорую" ей вызвал Санек и что у нее случился инсульт. Но, внимательно оглядевшись в больничной палате, Елизавета Тимофеевна вдруг заплакала. Ее старшая дочь отдыхала с внуками в Крыму и на днях должна была вернуться домой, младшая - уже много лет жила на Севере.
Не сказать, что отношения у нее с детьми не сложились, нет. Они добрые, славные, милые: просто сейчас в больнице она вдруг остро почувствовала одиночество и ненужность. У нее и раньше такое случалось, особенно после похорон мужа, а потом вроде бы ушло и, как ей казалось, навсегда. А тут…
Елизавета Тимофеевна расплакалась. Неслышно в палату вошла молоденькая сестричка, тихо сделала ей укол, и женщина успокоилась. Закрыла глаза и увидела себя в речушке прозрачной и теплой, русло которой вот-вот должно было впасть в такой же прозрачный и теплый океан…
…Елизавета Тимофеевна Нохрина, пенсионерка, шестидесяти пяти лет от роду. По профессии преподаватель биологии и человековедения. Всю сознательную жизнь посвятила школе, что находится рядом с ее домом. Муж ее, Степан Степанович Нохрин, был лор-врачом. Люди о нем говорили, что это врач от Бога. Но, не дожив до шестидесяти, он скоропостижно умер от инсульта.
Это была, в своем роде, идеальная пара; они даже после тридцатилетнего юбилея совместной жизни спали в одной кровати, эмоционально ссорились и временами даже дрались. Степан Степанович пил, курил, любил ходить "налево", но каждый раз он неизменно возвращался к своей Лисоньке, получал тумаков и ходил на работу с лейкопластырем на лице. Так продолжалось месяца три-четыре, затем снова уход "налево" и снова лейкопластырь на лице. Но в глазах - неизменный лукавый огонек и искорки счастья… Им многие завидовали.
После его смерти Елизавета Тимофеевна долго не могла привыкнуть к тишине и одиночеству. Она часами перебирала вещи мужа, совместные фотографии, вспоминая различные эпизоды, связанные с ними, и смахивала проступающие слезы. Только теперь, после того как не стало ее любимого Степаныча, она заметила, что, кроме мужа, ее никто ласково не называл, никогда не шутил с ней.
Для всех она была и оставалась строгой учительницей, в том числе и для собственных детей и внуков, которые, конечно же, уважали ее, ставили в пример, а при близком контакте, когда случалось им гостить в родительском доме несколько дней, реже - недель, немного тяготились ею. Оно и понятно, трудно находиться длительное время с человеком, который поступает всегда исключительно правильно, даже если это родная мать.
Выйдя на пенсию, Елизавета Тимофеевна уезжала на все лето на дачу и там работала от зари до зари, обеспечивая небедных внуков изысканными заготовками на зиму.
Еще она любила капризного кота Ваську и терпела все его выходки. А он, чувствуя повышенное внимание к своей персоне, то от свежих карасей отказывался, то обкусывал листья герани, то висел часами на шторах.
Елизавета Тимофеевна отныне стала очень бережно относиться ко всем, даже случайным знакомствам. Для почтальонши, которая приносила ей каждый месяц пенсию, она всегда покупала разные карамельки, для сантехника - хорошее красное вино.
А когда на даче соседская ребятня лакомилась малиной или клубникой с ее огорода, она тщательно закрывала за собой дверь и сидела в домике. "Пусть думают, что меня нет дома, и едят не спеша", - решила она про себя.
Когда Елизавета Тимофеевна на следующее утро проснулась в больнице, то первым делом подумала про дачу. Она так и сказала врачу, который совершал утренний обход: "Мне надо огурцы поливать. Вы видите, какая жарища стоит днями, огурцы враз и засохнут". На что врач ответил, как обычно отвечал всем пациентам на протяжении последних семнадцати лет: "Здоровье дороже всего!"
А на другом конце города в семье Швабровых грянули перемены.
После того как старушка упала у них в коридоре в обморок, Натка вспомнила, что накануне видела эту сцену во сне и по совету подруги из коммунальной службы пошла в церковь - вроде как грехи замаливать, и, как это бывает, рассказала батюшке немного о себе. Тот, как и положено, предложил ей пост соблюдать, ходить в церковь чаще, заняться детьми и вовсе запретил материться.
Натка подумала-подумала над словами батюшки, стало ей неловко и, по привычке, решила душу водкой успокоить. Взяла двести рублей в долг до получки у соседки-уборщицы и "накрыла поляну" - именно так выражались абсолютно все жильцы семейного общежития по поводу любого застолья.
Лешка же с одноклассниками, которые были ему дороже самых дражайших родственников, решили окончание учебного года и девятого класса, свою дружбу и просто хорошую погоду отметить в приличном месте, а именно - на крыше двенадцатиэтажного дома. Согласно поверью тюменской молодежи, чтобы встреча запомнилась, а дружба окрепла, их надо "обмыть" напитками самых достойных сортов и высоких градусов.
Самый умный в компании, Антон, в Интернете прочел, что в былые века в лондонских пабах висела табличка: "Горожанам моложе тринадцати лет пиво не продается". И правильно, решили собравшиеся на крыше, пиво надо пить только после четырнадцати. Разлили они, значит, по маленькой, потом еще. Для веселья включили музыку, понятное дело, классическую - рок. И начали вспоминать тяжелые школьные годы.
Маша чего-то недопоняла про Анну Каренину и была на сто процентов уверена, что ее задушили. Дело в том, что Маше на одной кассете в целях экономии записали два фильма, так необходимых для школьной программы, правда, при этом немного сократили. Девушка литературу сдала на "четверку", но так и не поняла ее. Более того, написала почти самостоятельно реферат по мировой художественной культуре. Кстати, тут тоже своеобразный рекорд: в период написания реферата ни одной книжки прочитано не было.
Кто-то вспомнил фильм "Дубровский", а потом ребятня посетовала, почему, мол, нет уроков по "Гладиатору"?
Заговорили про Серегу-очкастого. Несмотря на отсутствие приличной комплекции, мужик что надо. Всегда на гуманитарные предметы с плеером ходит, а когда его молоденький историк спросил: "Что это ты, Сережа, меня на уроке не слушаешь?" - тот ответил достойно: "Не люблю, когда просто так мозги парят, они у меня не казенные". Конечно, Серега - человек конкретный, знает, что ему нужно и сколько это стоит. Решил поступать в нефтегазовый университет и учит только нужные предметы. Зачем, к примеру, ему какая-то там биология, если он и без нее по жизни доминирует? В общем, выпили за Серегу.
Вскоре завязался спор: почему спиртным напиткам дают разные географические и литературные названия? Ответ после небольшого обсуждения прояснился: чтобы люди знали географию, литературу и еще чего-то там. Ну спрашивается, кто бы помнил, какие картины написал Шишкин или Серов? А напечатали репродукции на фантиках - и их знает вся страна. Чего бы там ни говорили, но образование идет в ногу со временем. Решили поднять еще один тост - за образование.
А поскольку дело происходило на крыше высотки, то Лешке Шваброву захотелось посмотреть вниз, пейзажем полюбоваться. Подошел он к самому краю крыши, у него закружилась голова и внезапно все стало легко и безразлично. Вполне возможно, он перепил. Или испугался? В общем, малейшим порывом ветра качнуло его вниз. Единственное, что он успел, - это схватиться в последнюю секунду за рядом стоящую антенну…
Отсутствие одноклассника никто не заметил. Какое-то время антенна трещала - Лешка висел над пропастью, напрочь потеряв дар речи.
В то же самое время его маму, Натку, невидимая иголка больно кольнула прямо в сердце. Вспомнив свой недавний визит к батюшке, она поморщилась и быстро опрокинула в себя стакан водки. А после, ловким движением нанизав на вилку купленных час назад в близлежащем ларьке корнишонов, выдохнула:
- Сердце, блин, колет. Чо-то случится.
В те доли секунды, когда Лешка Швабров падал вместе с чужой антенной с крыши двенадцатиэтажного дома, как раз под ним проезжала грузовая машина со стекловатой. Парню несказанно повезло - он грохнулся прямо на стекловату. Нечеловеческий крик услышал водитель машины да парочка влюбленных, сидевших неподалеку на скамейке…
После случившегося на юную компанию грянула череда несчастий.
Родители абсолютно всех ребят буквально озверели. Особенно Машины. Ситуация многократно осложнилась тем, что Маша - единственный и к тому же долгожданный ребенок в семье, и все - особенно бабушка, заслуженный работник культуры, - души в ней не чают. Кстати, когда бабуля услышала про внучку, гуляющую по крыше высотки, то вспомнила всю площадную брань последних двух веков.
С тех пор Машу из дома не выпускают никуда. Более того, заставляют учиться музыке, французскому языку и прочей дребедени. Друзья приходят к ней домой и только на час в неделю.
Папа с мамой взялись за Машу как за несмышленого ребенка - ни пива выпить, ни покурить не дают. Не разрешают даже встречаться с Мишкой из "Б", а у девочки, между прочим, правильная ориентация.
Вечерами бабушка мозги промывает: рассказывает про свою безупречную молодость. Маша морщится и плачет:
- Дежа вю.
- Вот видишь, - не унимается радостная бабуля, - французский-то идет!
Однокашники такого издевательства над боевой подругой не выдерживают. Им больно смотреть, как по утрам ровно двадцать минут (хоть часы сверяй), Маша гуляет с собакой на поводке, а потом идет домой и сама готовит себе завтрак. А на дворе прекрасные летние каникулы! И все нормальные люди отдыхают.
Порой компания уговаривает Машиных родителей отпустить дочь на волю. Шутка ли! Почти в шестнадцатилетнем возрасте заставлять человека чуть ли не крестиком вышивать. Ну погуляла на крыше, выпила немножко - с кем не бывает. Молодость - на то и молодость, чтобы жить полнокровной жизнью, а не учить французский с Бетховеном…
…Лешка Швабров долго приходил в себя после случившегося. Ему врачи четыре часа тщательно вытаскивали из кожи жесткие стекольные волокна, - в итоге тело стало напоминать большое кровавое месиво. Казалось, оно не заживет уже никогда. Невероятно жгучая боль пронзала насквозь. Горело все.
Ненадолго пришли навестить перепуганные родители, посидели у Лешкиного изголовья, подышали на сына перегаром, поохали и ушли. На прощание сказали, чтобы полежал Лешка в больнице до отцовской получки, а то дома есть совсем нечего.
На больничную палату медленно и тяжело надвигалась ночь. Лешка попросил у медсестры обезболивающее, но та ему, вежливо улыбаясь, под каким-то предлогом отказала.
Ненадолго Лешку сковал сон. В полудреме показалось, что ему приподняли кожу и пустили туда разных клещей, жуков, муравьев; те быстро в его теле освоились и обзавелись потомством. И теперь изо всех сил кусают, щекочут, гадят под кожу…
- Ма-а-ма, пить… - вырвалось у больного.
Он открыл глаза и вспомнил, где он и что с ним. Стало невыносимо тяжело.
Мало-помалу преодолевая боль, Лешка встал и подошел к окну. Забрался с ногами на широкий больничный подоконник, открыл окно и… ему оставалось сделать всего один шаг. Один шаг, который раз и навсегда избавит его от мерзкой боли. Теперь Лешка жалел, что подъехал грузовик в те страшные секунды. "Зачем жить с такой болью? - думал он. - И надо ли?"
Он вспомнил всю свою жизнь, начиная с раннего детства. Бесконечные родительские ссоры, драки в общежитии, иногда с участием соседей. Вспомнил, как однажды он сбежал из школьного лагеря, вернулся домой раньше обычного и увидел голых родителей, которые спали возле разбросанных по кухне бутылок. Леша снял с кровати покрывало и накрыл их. Думал, когда они проснутся, попросят у него прощения и им будет стыдно. Но этого, увы, не случилось. Родители проснулись только на следующее утро, как ни в чем не бывало оделись и приступили к своим домашним обязанностям.
Леша внимательно посмотрел вниз.
"Мало шансов, что ночью под окно больницы подъедет какая-нибудь техника. Вот если сейчас, в эту минуту, подъедет машина, - решил про себя Лешка, - значит, я поверю, что стоит жить. И буду жить по справедливости. Начну учиться, пойду работать, пусть пока не за большие деньги, но это будут мои деньги. А может, повезет, и сниму квартиру или пока комнату, буду жить отдельно от родителей. Это же какое, наверное, счастье, оставить свои вещи, а потом прийти и найти их на том же месте. И знать, что в твое отсутствие никто не шарил по карманам!"
Больной устало посмотрел вверх на ясное ночное небо. Оттуда упали сразу две звезды. Лешка внимательно проследил их падение, и как раз в этот момент прямо под его окно бесшумно подъехала легковушка, и из нее выпорхнула девушка.
…Елизавета Тимофеевна долго не могла признать в забинтованном парне на костылях проказника Лешку, пока он сам не сказал, кто он. Прижав к груди подаренный букет, пожилая женщина простила Лешку и заплакала, - на этот раз от невероятного прилива не то волнения, не то счастья. Она безоговорочно поверила, что он больше никогда не будет ездить на подержанном драндулете под ее окнами и во дворе. А если и проедет разок-другой, она простит - как же не простить его, такого молодого и хорошего?
А потом они говорили обо всем.
Елизавета Тимофеевна рассказала, что плазма крови напоминает состав воды давних праморей. А у растений, оказывается, есть память. Если, например, посадить плющ возле беседки с металлической или черепичной крышей, то плющ сначала обовьет всю беседку, но, когда солнце спалит его листочки на крыше, плющ больше на крышу не полезет, вместо этого несколько раз обовьется вокруг деревянной беседки.
Также и с горохом, и с диким виноградом. Стоит посадить зернышко и прибить в правом или левом углу гвоздь - оно, при совершенно одинаковой освещенности со всех сторон, обязательно направит свои нежные ростки к нему. Как растение чувствует место, за которое оно может зацепиться и продолжить развитие, неизвестно.
Лешка долго и внимательно слушал и, несмотря на поздний час, совсем не хотел уходить от учительницы. Ему впервые в жизни захотелось учиться.
Часть вторая
Медвежий угол
Глава первая
Северная свадьба
Вскоре от редактора я узнала, что мне хорошо бы снова "смотаться" в командировку на пару дней в северные края, поскольку север, считает шеф, я знаю как свои пять пальцев, да и родина моя там. На дворе знойное лето - время отпусков и полное отсутствие сенсаций. А в экзотических местах обязательно что-нибудь эдакое найдется. К тому же представители северных народов охотно общаются с журналистами, особенно с теми, кто может говорить на их родном языке.
Я, долго не раздумывая, согласилась. Хотя путь неблизкий.
Многокилометровое расстояние мне нужно преодолеть за один день. Сначала на автобусе, затем на поезде, после - на теплоходе. И совсем, совсем не хочется останавливаться в гостиницах, где всегда, абсолютно всегда возникает чувство, которое, наверное, испытывает брошенный за борт человек. А потому от очередного пункта "А" до опять же очередного пункта "Б" я летела словно на крыльях.
Это выглядело следующим образом.
В кромешной темноте по скользкой от дождя улице катит такси. Водитель уверяет, что от моего дома до автовокзала десять километров, а потому и плату требует соответствующую. Но я-то знаю, что это расстояние равняется шести с половиной километрам, я много раз проходила его пешком и поэтому пытаюсь спорить. Бесполезно. По капоту барабанит дождь и мне начинает казаться, что кто-то невидимый шепчет: "Мол-чи, мол-чи". И вправду, лучше ведь промолчать, чем идти в темноту и дождь пешком…