- Я… я… извини, - пробормотала я и закрыла лицо руками.
Я терла глаза, словно пытаясь очнуться ото сна, в котором, можно сказать, и пребывала.
- Мы не можем. Это… это началось…
- Даже от поцелуя.
Это было утверждение, произнесенное сиплым голосом, в котором слышались и вожделение, и сонливость… и сожаление. Уж он-то прекрасно знал, сколь губительным может оказаться страстный поцелуй; в прошлый раз я чуть не убила его. Конечно, тогда была исключительная ситуация, и в предсмертном состоянии я высосала из него гораздо больше, чем при обычном французском поцелуе.
- Даже от поцелуя, - уныло повторила я.
Невозможно слиться в любви так, чтобы один из двоих оставался холоден. В этой игре не было лазеек. Повисла напряженная тишина, пока Сет не сел, отстранившись от меня. Когда он снова заговорил, я услышала в его голосе подлинную боль и чувство вины:
- Прости меня. Я не знаю… думал, что лучше себя контролирую… и это же почти во сне… и вот…
- Я понимаю, - шептала я во тьму. - Я понимаю. И ты меня прости.
Снова тишина.
- Полагаю, - сказал он, - мне лучше спать на кушетке…
Я закрыла глаза, чувствуя себя ужасно, но понимая, что он прав. Мы играли с огнем, дурачась с этими целомудренными совместными ночами. Удивительно еще, что ничего плохого не случилось раньше. Чем больше я думала об этом, тем яснее представляла, сколько могла нанести вреда. Черт, сколько вреда я уже нанесла, отняв у него несколько капель жизни? Неделю? Пару дней? Даже одна минута его жизни - это уже слишком много.
Когда я заговорила, голос мой сочился горечью и обидой - не на него, на весь мир:
- Нет. На кушетку лягу я. Это твой дом.
- Тем не менее. Оставь мне хоть какие-то пережитки рыцарства.
Я ничего не ответила, и снова мы сидели в неуютной тишине. Над нами кружила целая стая вопросов, но никто не спешил обсуждать их. Это наш общий недостаток. Когда в душе раздрай, я либо избегаю этой темы, либо делаю вид, что ничего не случилось. И поскольку Сет убегать не собирался, он точно не стал бы начинать диалог, в котором придется расставить все точки над "i". Так что мы продолжали сидеть.
Наконец он встал:
- Прости меня. Я виноват в том, что случилось.
Он обвинял себя, что было для него вполне естественно, но совершенно несправедливо, особенно если учесть, что я до него первая дотронулась. Я хотела как-то ответить, объяснить, что здесь нет его вины. Но слова застревали в горле, сдерживаемые моими собственными смущенными чувствами. Задержавшись еще на несколько мгновений, он ушел в гостиную.
Я снова легла с Дамоклом в руках, но остаток ночи почти не спала. Утром мы с Сетом позавтракали - он приготовил блины - в еще более напряженной тишине, лишь изредка нарушаемой натянутыми дежурными фразами. Потом мы оба, но разными дорогами, направились в книжный магазин. Остаток дня я его почти не видела.
По каким-то своим надобностям Бастьен сегодня вечером приехал в город, а заодно забрал меня и отвез к себе для этого возмутительного вторжения со взломом в дом Дейны. Увидев, что в нем просто бурлит высосанная энергия, я поняла, что привело его в центр.
- Ты каждый день стараешься перепихнуться? - спросила я, думая, что все бы отдала, будь у меня такая возможность прошлой ночью.
- Будем считать, что ты этого не спрашивала, Цветочек.
И он продолжил болтать о своих последних наблюдениях за Дейной, о том, как все хорошо складывается и что неизбежный финал - лишь вопрос времени.
Заметив, что я почти не слушаю, он окинул меня взглядом:
- Что это с тобой? Ты плохо выглядишь.
Я тяжело вздохнула:
- Прошлой ночью я поцеловала Сета.
- И? И что? Что дальше?
- Ну… ничего. То есть немного пообнимались, и все.
- Так что же?
- То, что мне не следовало это делать.
Он пренебрежительно поморщился:
- Подумаешь, поцелуй. Другое дело, если б ты ему отсосала или что-нибудь в этом духе.
- Господи, какой же ты грубый.
- Не делай вид, будто я обидел твои тонкие чувства. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
- Неважно. Я ослабла. И таким образом завладела его энергией.
- Цветочек, я люблю тебя так, как вообще способен кого-то любить, но все это просто абсурд. Не видать тебе счастья, пока ты не трахнешь этого парня, так что просто покончи с этим. Это лишит плод запретной сладости и позволит вам обоим поладить с жизнью.
- Поладить с жизнью? Что ты хочешь этим сказать? - резко воскликнула я.
- Я хочу сказать, что львиная доля ваших взаимных чувств обусловлена невозможностью друг другом обладать. Это не любовь, а нормальная человеческая реакция, катализатор физического тяготения.
Помолчав, он добавил:
- Твоя маниакальная одержимость его книгами тоже могла сыграть свою роль.
- Это неправда. Во всем, что ты сказал, нет ни капли правды. Да, мне кажется, что эти книги вполне способны стать фундаментом новой религии, но это совсем другое. Не поэтому я…
Люблю его? Черт. Я все еще не понимаю, так ли это. Теперь я даже не уверена в том, что такое любовь.
Бастьен покачал головой, не поверив мне, но и не желая больше спорить.
- Отлично. Продолжай в том же духе. Хотя я все же думаю, что тебе нужно трахнуть его. Даже если вы после этого не осознаете, что лучше вам разбежаться, то, по крайней мере, между вами исчезнет один источник напряжения, что, возможно, позволит вам наладить нормальные отношения.
Я уныло уставилась в одну точку.
- Не могу. Даже одну ночь. Это отнимет у него годы жизни. Я не смогу с этим смириться.
- Чушь! Пара-тройка годков, не больше. Подумаешь. Кроме того, ради секса люди готовы на куда большие глупости - с женщинами, которые на самом деле им даже не нравятся. Если он действительно любит тебя, то должен считать это честной сделкой.
Я содрогнулась. Конечно, я вовсе не считаю это честным, но он прав насчет глупостей, на которые способны мужчины ради секса. Сама видела да и устраивала в избытке.
Подъехав к его дому, мы, наконец, оставили споры. Время шло, и пора было начинать операцию. Бастьен видел, что Дейна и Билл уехали, а их сын отправился ночевать к живущему по соседству однокласснику. Обратившись невидимыми для смертных, мы с Бастьеном обошли дом и перелезли через ограду во двор Дейны. Мне казалось, будто я в шпионском фильме; прямо захотелось проползти под какими-нибудь лазерными лучами, реагирующими на движение.
- У них есть сигнализация, - шепнула я Бастьену, увидев, что он ковыряет замок задней двери. За долгие столетия многому можно научиться. - Ей все равно, видно нас или нет.
- Никаких проблем. Я провел рекогносцировку и знаю код.
Действительно, как только мы проникли в дом, он потыкал пульт, и красная лампочка стала зеленой.
Мы начали с кабинета Дейны, казавшегося наиболее разумным местом для тайных писем. Дейна была до ужаса организованна и педантична, так что нам следовало убедиться, что все осталось на своих местах.
К несчастью, большинство документов оказались совершенно бесполезными. Памятные записки. Квалифицированные - и честные - бюджетные отчеты. Накладные. Пресс-релизы. Еще у нее была масса фотографий, разглядывать которые хотя бы интереснее, чем деловые бумаги. В основном это были семейные снимки, а также фото, запечатлевшие разнообразные мероприятия КССЦ. На многих я узнала Джоди, и это меня покоробило. Я припомнила выдающиеся умственные способности и любовь к искусству прочих женщин. Зачем человеку, обладающему хоть каким-то интеллектом, связываться с ними?
- Я не представляла себе, насколько активна у них Джоди, - сказала я Бастьену. - Она неплохая женщина. Дейна ее испортила.
- Дейна обладает даром убеждения. Эй, а ты знаешь, что фамилия Джоди - Дэниэлс? А что мужа ее зовут Джек?
Посмеявшись такому совпадению, мы продолжили поиски, пока, наконец, не покончили с кабинетом. После чего мы обшарили - конечно же, очень аккуратно - все остальные шкафы и комоды на первом этаже. Ничего.
- Может, за картинами есть какие-нибудь тайники? - предположил Бастьен.
- Или вся история с мойщиком бассейна - выдумка, Дейна честно ведет свои дела, и на нее действительно ничего не нарыть, кроме того, что она законченная сука.
Он закатил глаза:
- Еще одно место осталось. Истинная святая святых. Спальня.
Я поморщилась. Мне до колик претило входить в чью-то спальню. Вопиющее вторжение в частную жизнь. Но Бастьен был непреклонен, по-прежнему уверенный, что эта несбыточная химера способна принести результат.
К счастью, спальня оказалось стерильно-аккуратной, как комната в отеле; никакой тебе теплой чувственной атмосферы, присущей одному из самых интимных мест. Это облегчало поиски - мы будто вошли в свободную комнату. Мы тщательно исследовали все ящики и стенные шкафы, но опять не слишком успешно.
- Ой, - вдруг вскрикнула я, заглянув в открытый ящик комода.
Бастьен тут же рванулся ко мне:
- Что? Что там?
Это было самой благопристойной парой старушечьих трусов, которые я когда-либо видела. Пара трусов не бабушки даже, а прабабушки. Совершенно белые. Она могла бы по крайней мере рискнуть и завести себе голубые, или зеленые, или еще какие.
Бастьен толкнул меня локтем в недоумении от столь бурной реакции:
- Что тут такого удивительного в свете ее напыщенного пустословия по поводу скромной одежды?
- Скромная - это одно, но господи ты боже мой… до какой же степени? По самые уши?
- Положи на место. Нам надо… Щелк.
Мы оба это услышали. Я в ужасе посмотрела на Бастьена и пихнула трусы в ящик.
- Мне кажется, ты сказал…
- Знаю, знаю, - мрачно ответил он.
Кто-то только что вошел в дом.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Мы как вкопанные застыли в спальне, боясь даже дышать. Внизу хлопнула дверь, послышались шаги по дорогому паркету. Донеслись еле слышные голоса, но слов было не разобрать.
- Что же делать? - прошептала я.
Мы, конечно, были невидимы, но я все-таки совершенно не хотела шастать по дому при хозяевах. Да и выйти незамеченными будет проблематично.
Бастьен нахмурился, прислушиваясь.
- Это мужские голоса. Не Дейна. Пойдем. Он схватил меня за локоть, и мы прокрались в коридор, где было лучше слышно.
- Ты уверен, что они не вернутся? - спросил встревоженный голос.
- Ну. Они не вернутся до… не раньше полуночи.
- Здорово.
Бастьен ухмыльнулся и выдохнул:
- Риз.
Риз. Сын. Сын, который должен быть в доме у приятеля на другом конце улицы. Это гораздо лучше, чем Дейна, но все же беспокойство осталось. Я бросила на Бастьена вопросительный взгляд.
"Что он здесь делает?" - беззвучно шевеля губами, спросила я.
Бастьен пожал плечами и знаком показал мне следовать за ним к лестнице.
Риз и его приятель производили достаточно шума, чтобы заглушить наши шаги.
До сих пор я толком не видела Риза, и во мне взыграло любопытство. Я ожидала, что это будет аккуратный почтительный мальчик на манер тех, кто прислуживает в алтаре, но он оказался совершенно обычным - угрюмый тип в футболке. От матери ему достались черные волосы и голубые глаза, от отца - неказистые черты лица. Его длинноволосый приятель носил потрепанную армейскую куртку с джинсами.
- Где мы будем? - спросил приятель.
Риз огляделся:
- Снаружи. Иначе они потом унюхают.
- Ладно. Но свернем здесь.
Они расположились у кухонного стола. Риз достал жестянку с сигаретными гильзами и пакет с таким количеством марихуаны, что хватило бы неделю укуривать до одурения семью из пяти человек.
Приятель умело скрутил огромный косяк, и ребята вышли за дверь. Мы с Бастьеном обменялись взглядами, едва сдерживая истерический смех. Потом прошли в темную гостиную и встали у окна понаблюдать за мальчишками во дворе. Не желая привлекать внимание соседей, они погасили все внешние фонари. Только вспыхивал оранжевый огонек косяка, когда они затягивались, передавая его друг другу.
- О господи, - выдохнула я. - Это оправдывает наше вторжение.
- Возможно, нам удастся использовать это против нее, - задумчиво произнес Бастьен.
- Что? Ну вот еще. Он же просто ребенок. Незачем тянуть его вместе с ней. Вдобавок, будь у меня такие родители, я б и вовсе сторчалась.
По лицу Бастьена промелькнула тень сомнения, но затем он все же коротко кивнул:
- Ладно. Ты права. Пусть так. Хочешь покончить со спальней и валить отсюда? Вряд ли они сейчас хоть что-нибудь вокруг замечают.
Мы вернулись, все еще надеясь обнаружить какое-нибудь компрометирующее фото или хотя бы клочок бумаги. Увы, ничего.
Оставив Риза и его приятеля в покое, мы вышли через парадный вход. Добравшись до Бастьена, расположились в его безукоризненной гостиной. Мы потерпели поражение.
- Итак, все бесполезно, - сказала я.
- Не совсем. - Бастьен вытащил из кармана и бросил мне пластиковый пакет Риза.
Я поймала его и выпрямилась в кресле:
- Господи боже мой! Ты стянул кайф у бедного ребенка?
- Не надо было разбрасывать где попало. Я взвесила пакет в руке.
- Для таких, как ты, существует особая преисподняя.
- Да, у меня там забронирована квартирка. Кроме того, это для его же блага. Сама знаешь, от марихуаны прямой путь к тяжелым наркотикам.
- Просто поверить не могу. Ты не подумал, что они заметят пропажу?
- Ерунда. Когда они вернутся, будут так хороши, что ни за что не вспомнят, где оставили его. Теперь неделю будут обвинять друг друга.
Я покачала головой:
- Я уже тебе говорила, но для меня это действительно новая степень падения. Я… я так возмущена, что даже не знаю, что делать.
- Я знаю.
Через час мы сидели на полу, безостановочно хихикая непонятно по какому поводу. Бастьен передал мне косяк, я затянулась, блаженно выдохнула дым и вернула самокрутку.
- Я не говорю, что Моника не была сукой, - разглагольствовал он, - но ты должна признать: она умела обделывать дела.
Я откинулась на диван, зарывшись головой в подушки.
- Да, но… она была… понимаешь ли, дурой набитой. Никакой творческой жилки. Наша работа - это не просто секс. Должна же быть… гордость какая-то… надо гордиться своей работой.
Он затянулся и вернул мне косяк.
- О, ты уж мне поверь, она испытывала гордость за свою работу. Загоняла меня, как жеребца.
Он помолчал и зашелся в очередном приступе смеха:
- Она полностью меня удовлетворила.
Я выпрямилась:
- Ты что, спал с ней?
- Конечно, почему нет?
Я ткнула его ногой:
- Долбаный ты потаскун.
- Чья бы кобыла мычала.
- Корова. Мычат коровы. Употребляй метафоры как положено.
- Это была не метафора. Это была, ну… как это?.. - Моргая, он уставился в пространство. - Такая вещь, которая символизирует другую вещь. Но это не одно и то же. Так примерно.
- Ты подразумеваешь метафору?
- Нет! Это как притча… как… пословица! Вот что это!
- Я почти уверена, что это не пословица. Возможно, это аналогия.
- Сомневаюсь.
- Слушай, я в этом разбираюсь. Я работаю в… ой!
- Что ой?
- Как я попаду домой?
- Ты уходишь? Или это аналогия?
- Я пока не ухожу… Но ты меня привез… а домой отвезти не сможешь.
- Конечно смогу. Я прекрасно себя чувствую.
- Скажешь тоже. Я столько никогда не курила.
Я порылась в сумочке, нашарила мобильный телефон и набрала первый номер в списке. Рядом Бастьен с отсутствующим видом наблюдал за струйкой дыма от косяка и бормотал что-то насчет аналогий.
- Алло, - ответил Сет.
Мы почти не разговаривали с этого нескладного утра.
- Привет, это я.
- Привет.
- Так… мне… ух… нужно одолжение.
- Что-что? Ты все еще там? С тобой все в порядке?
- Да-а… - Я зашлась в приступе неконтролируемого смеха. - Мне так… все в порядке!
- Хм, ладно. Что тебе нужно?
Я помедлила, вспоминая:
- Езда.
- Езда?
Слово "езда" Бастьен сопроводил грубым жестом, и я снова его лягнула. Потом продиктовала адрес пришедшему в замешательство Сету и отсоединилась.
- Идиот! - рявкнула я на Бастьена, хотя, как и он, считала ситуацию очень забавной. И стала приводить себя в порядок.
Тут мы услышали дверной звонок. Мы застыли, вытаращив глаза, паника охватила нас, будто двух подростков, застигнутых за порнографией.
- Вот дерьмо, - сказала я.
- Черт. Твой писатель быстро ездит.
- Это не он, придурок. Не открывай. Они сейчас уйдут.
Он неуклюже поднялся.
- Нет… Я должен посмотреть, кто это… Может, это Джек Дэниэлс… тогда мы выпьем его со льдом…
- Не делай этого! - умоляла я, вдруг испугавшись до смерти, хотя сама не могла понять причины этого ужаса.
Он обратился невидимым и подошел к двери. И тут же отпрянул.
- Это Дейна! Она вернулась раньше. - Он неистово взъерошил аккуратные белокурые волосы Митча. - Что ей надо? Что она здесь делает?
- Может, хочет забрать траву Риза?
- Это мой шанс! Она здесь одна. Я ей нужен. Быстро! - Он дернул меня за руку и потащил к лестнице.
От изумления я вскрикнула.
- Исчезни. Выброси все это.
- Ничего я не выброшу! Кроме того, думаешь, она не заметит, чем пропах весь твой гребаный дом? Господи. Да у тебя зрачки размером с ее старушечьи трусы. Добродетельна она или нет, но уж точно не дура.
- Иди давай! Быстро. И не спускайся.
Ворча, я поднялась на второй этаж, в то время как Бастьен поспешил к двери. Обернувшись невидимой, я уселась на площадке, закинув ногу на ногу, и затянулась. Внизу Бастьен встречал Дейну.
- О, какая приятная неожиданность! - завопил он. - Прошу прощения, что заставил вас ждать… Я был…
Он бестолково замолчал, и я замотала головой. Вот идиот! Трезвый он никогда за словом в карман не лез, но трезвым он бы немедленно заметил всю нелепость своего положения.
- Я был… э-э… занят. Наверху.
- Конечно, - ответила Дейна официально-сухим тоном.
Я решила, что Бастьен просто выдумал эти якобы теплые дружеские отношения, возникающие, когда они остаются наедине.
- Простите за беспокойство, но, кажется, я обронила серьгу, когда приносила печенье.
Я выпрямилась. Печенье? Об этом он не говорил. Может, он все-таки преуспел. Печенье. Я гадала, какое именно. Ореховое? Шоколадное? Может даже, из макадамии с белым шоколадом.
Они с Дейной принялись искать сережку, но безуспешно. Бастьен все время старался делать вид, что он в норме, но Дейна не из тех, кого можно водить за нос. Только не ее, с этими глазами киборга. Черт, можно даже не смотреть. Звуковой дорожки вполне достаточно.
Между тем я никак не могла отвязаться от мыслей об этом долбаном печенье. Неплохо звучит. Очень неплохо… Вдруг мне захотелось его так, как ничего в жизни не хотелось.
- Что ж, - донесся голос Дейны. - Видимо, я потеряла ее где-то еще. Спасибо за поиски.
- Жаль, что ничем не помог.
- Все в порядке. - Она выдержала изящно скроенную паузу. - Это не Табиты сумочка? Она здесь?
Вот дерьмо. Кажется, Бастьен подумал то же самое.