- Итак, завтра, - подытожил квестор. - Я оставляю мой кабинет и выхожу на поиски. С моими подчиненными. А вы нас сопровождаете, не правда ли?
- Благодарю вас. Я с радостью приду.
Они продрались сквозь рутину прощальных комплиментов и положили трубки.
Аллейн принял душ, оделся и сел за письмо жене.
"…как видишь, дело приобрело странный оборот. Я должен был подобраться к Мейлеру, чтобы выяснить, сколь важный он участник игры с героином и могу ли я через него выйти на его боссов. Поначалу я рассчитывал на косвенный подход - намек, завуалированное предложение, заключение союза и в конце собирался обрушить на него аккуратненькую горку обличающих материалов и взять его на месте преступления. Теперь же он, черт бы его побрал, исчезает, и я остаюсь с собранием людей, некоторые из которых могут (или не могут) оказаться козлами отпущения. Родная моя, подумай, если ты уже не заснула, - подумай, каково дельце!
Чтобы затеять компанию "Чичероне", Мейлер должен был располагать значительными средствами. Одними лошадиными силами тут не обойтись. Лимузины, шоферы, закуска и, самое главное, феноменальный договор с рестораном "Джоконда", который в обычном случае обслужил бы туристскую группу, сколь угодно привилегированную, на том же уровне, на каком "Каприз" принял бы автобус зевак из глухой провинции. Выясняется, что мы ужинаем a la carte, за лучшими столиками и пьем жидкое золото, если только оно есть в их подвалах. И Мейлер платит за все. Ну, я понимаю, мы сами отдали ему невероятные деньги, но это другое дело.
И затем - эта публика. Публика, которая выложила по пятьдесят фунтов с носа за удовольствие послушать, как Барнаби Грант, с очевидным нежеланием, читает вслух (очень скверно) отрывок из своего бестселлера. Следующий аттракцион: прогулка по историческому памятнику, который открыт для всеобщего обозрения, и за ней - чай или чем там их угощали на Палатинском холме и ужин в "Джоконде" - все, что обошлось бы им фунтов на двадцать меньше, если бы они не пользовались услугами Мейлера, и, наконец, некое развлечение, скромно не описанное в брошюре. Вероятно, очень дорогой стриптиз с шампанским и, возможно, за ним - ночь с марихуаной. Или чем похуже.
Прекрасно. Возьми, к примеру, леди Б. Она купается в деньгах. Один из ее мужей был итальянским миллионером, и, может быть, в Риме она получает алименты. Ясно, что она может позволить себе эту затею. Она богата, вульгарна, довольно-таки несносна и стремится исключительно к lа dolce vita. Несомненно, она платит за чудовищного Кеннета, который, на мой взгляд, уже взят на крючок и поэтому может оказаться неплохим ключиком к тайнам Мейлера. Из слов, оброненных Софи Джейсон (она прелесть), я понял, что она, сама того не ожидая, выкинула полсотни фунтов из денег, которые ей подкинули на поездку по Италии ее знакомые по работе.
Ван дер Вегели - чета гротескная и интересуют меня чрезвычайно, как, думаю, заинтересовали бы и тебя. Гротескная? Нет, слово неточное. Мы ведь оба любим этрусские древности. Помнишь? Помнишь бородатую голову в венке в музее Баррако? Помнишь улыбающиеся губы в форме (это только что пришло мне в голову) птицы в полете? И тонкая полоска усов, повторяющая и подчеркивающая изгиб губ? И широко раскрытые глаза? Какое забавное лицо, мы тогда подумали, но, может быть, зверски жестокое? И это, заверяю тебя, портрет барона Ван дер Вегеля. И наряду с этим вспомни нежную, гармоничную пару на саркофаге с Виллы Джулия: воплощение удовлетворенной любви. Вспомни покровительственно поднятую руку мужчины. Поразительное супружеское сходство, ширина плеч, ощущение завершенности. И это, заверяю тебя, портрет Ван дер Вегелей. Может быть, они голландцы по рождению, но провалиться мне на этом месте, если они не этруски по происхождению. Или по природе. Или по какой другой причине.
Общее впечатление от Ван дер В., тем не менее, фарсовое. Их неуклюжий английский или, если уж на то пошло, ломаный французский способны вызвать смех. Помнишь рассказ Мопассана об английской девушке, которая становилась нуднее и нуднее по мере совершенствования во французском? Произношение баронессы, как сказал бы скотина Кеннет, годится только для осмеяния.
По-моему, их присутствие в группе наименее удивительно. Они жадные и беспощадные любители достопримечательностей и фотографирования, и их запас энтузиазма неисчерпаем. Можно ли то же сказать об их денежности, это вопрос.
Майор Суит. Только подумай, с чего это майор Суит выложил полсотни на такого рода увеселительную прогулку? На первый взгляд, он карикатура, музейный экспонат: тип офицера индийской армии, который лет тридцать назад был мишенью для насмешек за крики "квай хай?" туземному слуге и всегдашнее "черт возьми, а?". Мне это кажется неубедительным. Он злобный, по-видимому, любитель выпить и бабник. Как, к своему неудовольствию, обнаружила юная Софи в митраистском подземелье. Он яростно, агрессивно, пугающе антирелигиозен. Имеется в виду любая религия. Он сваливает их все в кучу, багровеет и, выводя свой довод из таинств, языческих или христианских, заявляет, что все они основаны на людоедстве. Какого дьявола он разорялся, чтобы осматривать два уровня христианства и митраистский подвал? Только чтобы хорошенько поглумиться?
И, наконец, Барнаби Грант. На мой взгляд, главная загадка в группе. Особенно не раздумывая, скажу (и вполне серьезно), что не способен найти рациональной причины, с чего бы ему подвергать себя изощреннейшей пытке (а это ясно видно), если только Мейлер не нажал на него как следует. Шантаж. Это вполне может быть одним из побочных источников дохода для Мейлера и прекрасно увязывается с наркобизнесом.
И на закуску мы имеем дикобразную Виолетту. Видела бы ты Виолетту с ее "cartoline - поста-карда" и пышущее злобой лицо гарпии под черным платком! Квестор Вальдарно может отмахиваться от нее замечаниями о злобных торговках открытками, но могу поклясться чем хочешь - она одержима бешенством. Что до слов Софи Джейсон, что она видела тень Виолетты на стене около каменного саркофага, то, по всей вероятности, она права. Я тоже видел тень. Преломленную, искаженную, но с лотком, в платке и с поднятым плечом. Конечно, это дело темное, или меня зовут Ван дер Вегель.
И я полагаю, Вальдарно прав, что Мейлер мог прошмыгнуть под носом отца Дениса и его мальчиков. Там есть за чем спрятаться.
Ничем не могу подтвердить мое мнение, но думаю, он этого не делал.
По той же причине Виолетта могла пробраться внутрь, и я думаю, она это сделала. Но выбралась ли наружу?
Это тоже другой разговор.
Сейчас очень теплый вечер, уже четверть девятого. Я ухожу из моего пятизвездочного номера в пятизвездочный коктейль-бар, где надеюсь пообщаться с леди Б. и ее племянником. Оттуда нас отвезут в "Джоконду", и там мы, возможно, будем есть куропатку со страсбургским пирогом и запивать ее жидким золотом. За счет Мейлера? Предположительно - да.
Продолжение загадочной истории будет завтра. Будь здорова, родная моя".
Глава пятая
Вечер
1
Они отужинали при свечах за длинным столом в саду. Между густолиственными ветвями далеко внизу сиял Рим. Он походил на собственную модель, выставленную на черном бархате и так искусно подсвеченную, что все его знаменитые достопримечательности сверкали в оправе света, как драгоценности. По ночам Колизей освещается изнутри, и на таком расстоянии он был не руинами, но казался таким живым, что через его многочисленные выходы вот-вот могла бы хлынуть толпа, пропитанная зловонием цирка. Он был невероятно красив.
Невдалеке от их стола находился фонтан, перенесенный сюда в отдаленные времена со своего изначального места в старом Риме. В середине его в ленивой позе возвышался Нептун - гладкий, величественный, обнаженный, он от нечего делать перебирал пальцами длинные колечки бороды. Его поддерживали тритоны и всевозможные чудовища. Из них били струи, летели брызги, стекали капли, которые затем водяными завесами ниспадали из бассейна в бассейн. Запахи воды, земли и растений смешивались с табачным дымом, кофе, косметикой и ароматами вин.
- С чем все это сравнить? - спросила Софи Гранта. - Все это великолепие? Я никогда не читала Уйду, а вы? И что бы там ни было, это нечто отнюдь не викторианское.
- А как насчет Антониони?
- Ну, пожалуй. Но совсем не "Сладкая жизнь". Я до сих пор не чувствую ни малейшего намека на упадок нравов. А вы?
Он не ответил, и она посмотрела через стол на Аллейна.
- А вы? - спросила она его.
Взгляд Аллейна упал на руку леди Брейсли, лежавшую на столе как что-то ненужное. Изумруды, рубины и бриллианты сверкали на дряблой коже, на тыльной стороне кисти набухли вены, перстни сбились на сторону, а ее длинные ногти - неужели они настоящие, подумал он и увидел, что нет, - впились в скатерть.
- Вы ощущаете деградацию общества? - настаивала Софи и вдруг, очевидно осознав присутствие леди Брейсли и, может быть, Кеннета, покраснела.
У Софи был цвет лица, которым восхитились бы английские поэты XVII века, - розовая краска смущения нежно приливала к прозрачной коже. При свечах глаза ее лучились, а вокруг головы было сияние. Она была естественна, как полевой цветок.
- В этот миг - ничуть, - ответил Аллейн и улыбнулся ей.
- Прекрасно! - сказала Софи и обратилась к Гранту: - Тогда мне можно не стыдиться, что я так развлекаюсь.
- А вам это так нравится? Да, я вижу, что нравится. Но чего вам стыдиться?
- О… не знаю… вероятно, пуританское происхождение. Мой дед был квакером.
- И он часто вам является?
- Не так уж часто, но, кажется, он только что промелькнул. Знаете, "суета сует" и сентенция о том, имеет ли право человек приобретать столь дорогостоящий вечер в столь несовершенном мире.
- То есть вы должны были потратить эти деньги на благие дела?
- Да. Или вовсе не тратить. Дедушка Джейсон был также банкиром.
- Скажите ему, чтобы он улетучился. Вы сделали массу благих дел.
- Я? Не может быть. Каким образом?
- Вы превратили то, что обещало быть пыткой, в нечто… - Грант умолк, переждал мгновенье и наклонился к ней.
- Ну что вы, - торопливо проговорила Софи. - Не стоит об этом. Что за разговор.
- …в нечто почти терпимое, - докончил Грант.
На другой стороне стола Аллейн размышлял: "Несомненно, она очень может постоять за себя, но она не из тех, кто дешево взял - легко потерял. Наоборот. Надеюсь, Грант не хищник. В ее мире он - бог, у него романтическая внешность, так сказать, бог в несчастье. Помочь ему - как раз работенка для ее пребывания в Риме. Вероятно, он лет на двадцать старше ее. Он снова заставил ее покраснеть".
Сидевший во главе стола майор Суит заказал себе еще один коньяк, но никто не последовал его примеру. Бутылки из-под шампанского в ведерках со льдом были перевернуты, кофейные чашки уже унесли. Появился Джованни, поговорил с официантом и удалился, очевидно, оплатить по счету. Метрдотель Марко облетел их и не впервые склонился, улыбнулся и что-то прошептал леди Брейсли. Она поискала в своем золотом ридикюльчике и, когда он целовал ей руку, сунула ему что-то. Несколько иным образом он приложился к руке баронессы, весело помахал рукой Софи, поклонился всему обществу за столом и уплыл, едва шевеля бедрами.
- А он неплохое блюдо, - сказал Кеннет тете.
- Что ты говоришь, милый! - произнесла она. - Он ведь ужасный человек, правда, майор? - сказала она через весь стол майору Суиту, который напряженно глазел на Софи поверх коньяка.
- А? - сказал он. - О! Жуткий.
Кеннет пронзительно рассмеялся.
- Когда мы двинем отсюда? - задал он общий вопрос. - Куда мы теперь поедем?
- Теперь мы веселые, - воскликнула баронесса. - Теперь мы танцуем, ура, и ведем ночную жизнь. В "Космо" - так?
- Ах-ха, ах-ха, в "Космо", - откликнулся барон.
Они заулыбались всему столу.
- В таком случае, - сказала леди Брейсли, забирая ридикюль и перчатки, - я иду в ritirata.
Официант в то же мгновение набросил мех ей на плечи.
- Я тоже, я тоже, - сказала баронесса, и Софи ушла с ними.
Майор допил коньяк.
- Так в "Космо"? - сказал он. - Перемена места - доброе старое средство, а? Ну, полагаю, пора в путь…
- Спешить некуда, - сказал Кеннет. - Лучший официальный показатель тети в ritirata - девятнадцать минут, и то когда она опаздывала на самолет.
Барон глубокомысленно совещался о чаевых с майором и Грантом. Официант стоял у выхода из ресторана. Аллейн подошел к нему.
- Ужин был великолепный, - сказал он и дал ему на чай ровно столько, чтобы сделать более убедительной следующую фразу: - Могу ли я перемолвиться словом с синьором Марко? У меня рекомендация к нему, и я хотел бы воспользоваться ею. Вот, пожалуйста.
Это была визитная карточка Вальдарно с соответствующей запиской на обороте. Официант быстро глянул на нее, потом на Аллейна и сказал, что узнает, у себя ли в офисе великий человек.
- Думаю, что он там, - весело сказал Аллейн. - Пойдемте?
Официант заспешил обычной ресторанной походкой через фойе в коридор, где и попросил Аллейна подождать. Он осторожно постучал в дверь с табличкой "Директор", что-то прошептал открывшему ее молодому человеку и вручил карточку. Молодой человек исчез на несколько секунд и вернулся с обезоруживающей улыбкой и приглашением войти. Официант поспешно удалился.
Кабинет у Марко был небольшой, но роскошный. Хозяин церемонно, со сдержанным гостеприимством приветствовал посетителя.
- Еще раз добрый вечер, мистер… - он посмотрел в карточку, - мистер Аллейн. Надеюсь, ужин доставил вам удовольствие. - Он великолепно владел английским. Аллейн решил сделать вид, что не говорит по-итальянски.
- Ужин был восхитительный, - сказал он. - Превосходный вечер. Квестор Вальдарно говорил мне о ваших талантах и был прав.
- Рад слышать.
- Кажется, я видел вас несколько лет назад в Лондоне, синьор. В "Примавере".
- Ах! Моя зеленая, как салат, юность. И действительно, я знал тридцать один рецепт салатов. Возможно, пять из них достойны упоминания. Могу ли я быть вам полезен, мистер Аллейн? Любой друг квестора Вальдарно…
Аллейн быстро принял решение.
- Да, можете, - сказал он. - Если вы будете так любезны. Полагаю, я не должен скрывать от вас, синьор, что я коллега квестора и что я в Риме не только для развлечения. Позвольте…
Он вынул свою собственную официальную карточку. Марко не шелохнувшись продержал ее в своих великолепно наманикюренных пальцах секунд пять.
- Ну, да, - проговорил он наконец. - Разумеется. Я должен бы помнить вас по моим лондонским временам. Там было cause célèbre. Ваша прославленная деятельность. И затем, конечно, ваш брат - по-моему, несколько лет назад он был послом в Риме?
При упоминании высокопоставленного брата Джорджа Аллейн обычно не извлекал выгоду из родства, но тушевался и умолкал. Сейчас он поклонился и продолжил начатый разговор.
- У меня к вам дело, требующее некоторой деликатности, - проговорил он и почувствовал себя не то героем эдвардианского триллера, не то обитателем дома 221-Б по Бейкер-стрит. - Заверяю, что не потревожил бы вас, если бы мог этого избежать. Мы с квестором Вальдарно находимся в затруднительном положении. Дело в том, что нам стало известно, что некая фигура с дурной репутацией, чью личность нам до сих пор не удалось установить, в настоящее время живет в Риме. Он наладил отношения с людьми, занимающими самое высокое положение, которые пришли бы в ужас, если бы узнали про него правду. Полагаю, вы тоже пришли бы в ужас.
- Я? Вы хотите сказать?..
- Он один из ваших клиентов. Мы считаем необходимым предупредить вас.
Если Марко для итальянца был достаточно краснолицым, то сейчас румянец исчез. На его безукоризненно выбритых побледневших щеках проступили красные прожилки. За спиною Аллейна что-то заширкало. Он оглянулся и увидел красивого молодого человека, который пригласил его в кабинет. Он сидел за столом и яростно шелестел бумагами.
- Я не предполагал… - сказал Аллейн.
- Мой секретарь. Он не говорит по-английски, - объяснил Марко и добавил по-итальянски: - Альфредо, хорошо бы ты нас оставил вдвоем. - И снова по-итальянски Аллейну: - Так будет лучше, не правда ли?
Аллейн сделал вид, что не понимает.
- Простите, - сказал он и развел руками.
- А, вы не знаете нашего языка?
- Увы!
Молодой человек быстро проговорил по-итальянски:
- Padrone, у вас неприятности? Это…
Марко прервал его:
- Это пустяки. Ты меня слышал? Выйди.
Когда он вышел, Аллейн сказал:
- Я не отниму у вас много времени. Человек, о котором я говорю, - Себастиан Мейлер.
- Неужели? - проговорил Марко после небольшой паузы. - Я полагаю, у вас есть основание так говорить о нем?
- Оснований достаточно для того, чтобы сообщить это вам. Разумеется, вы проверите это у самого квестора. Уверяю вас, он подтвердит мои слова.
Марко подался вперед и сделал умоляющий жест.
- Конечно, конечно. Вы меня ошеломили, мистер Аллейн, но я благодарен вам за предупреждение. Я озабочусь, чтобы мистер Мейлер больше не появлялся в "Джоконде".
- Простите меня, но обычное ли это дело, чтобы "Джоконда" распространяла свое гостеприимство на туристскую группу?
- Обыкновенных, вульгарных туристских групп мы категорически не принимаем, - быстро и четко ответил Марко. - Комплексный обед и оплетенная бутыль вина - и маленькие флажки на столе - это немыслимо! Но в данном случае, как вы могли убедиться, все было иначе. Гости заказывали a la carte, каждый что захочет, как на обычном ужине. То, что счет оплачивал пригласивший их человек - даже если он приглашал их по профессиональной причине, - не имеет особого значения. Признаюсь, что, когда этот Мейлер впервые обратился ко мне, я не принял его предложения, но тогда он показал мне список. Чего стоит одна леди Брейсли - из изысканнейшей нашей клиентуры. И мистер Барнаби Грант - выдающаяся личность.
- Когда Мейлер впервые обратился к вам?
- Полагаю - с неделю назад.
- Стало быть, сегодня был первый из его ужинов?
- И последний, заверяю вас, если то, что вы мне рассказали, правда.
- Вы, конечно, заметили, что его самого не было?
- С некоторым удивлением. Но его помощник Джованни Векки - туристский агент с хорошей репутацией. Он сообщил, что его патрон нездоров. Должен ли я понимать?..
- Может быть, он нездоров, но, во всяком случае, он исчез.
- Исчез? - Краска медленно и нервно приливала к щекам Марко. - Вы хотите сказать?..
- Именно это. Пропал.
- Ничего не понимаю. Должен ли я понимать, что, по вашему мнению, он… - губы Марко складывались в одно, другое, третье слово, пока он не решился: - сбежал?
- Это предположение квестора.
- Но не ваше? - быстро спросил Марко.
- У меня нет предположений.