- Насилие! Насилие! - кричал довольный Эллиот, отворачиваясь со стулом, чтобы защититься. - Насилие над учителем! Насилие над учителем! - продолжал он вопить.
- Заткнись, идиот! - бросила Кэйт, поспешно закрывая дверь кабинета. Она повернулась спиной к двери как раз вовремя для того, чтобы получить прямо по лицу тряпичным слоником. Она на миг оторопела, но тут же схватила несчастное животное и бросилась на Эллиота.
- Я покажу тебе насилие, сопливое хранилище холестерина, - грозила она, падая на Эллиота и продолжая колотить его игрушкой.
Эллиот отвечал ей тем же, используя надувного фламинго и плюшевую собаку. Он был гей, но отнюдь не слабак. Когда оба обессилели, то, пыхтя и смеясь, уселись вместе на большой стул - Кэйт сверху. Дверь растворилась.
- Простите, - произнес доктор Мак-Кей, однако сам он вовсе не относился к людям, способным простить что-либо. - Мне показалось, я слышал шум.
Джордж Мак-Кей, директор школы Эндрю Кантри, редкий лицемер, карьерист, был просто помешан на слежке, к тому же всегда безвкусно одет. А еще он имел обыкновение употреблять слова, которые не были в ходу в последние десятилетия.
- Шум? - переспросил Эллиот.
- Мы просто опробовали новый метод психотерапии, - выпалила Кэйт. - Надеюсь, мы вас не побеспокоили.
- Да уж, это было действительно громко, - пожаловался доктор Мак-Кей.
- Хотя я и мало знаю об этом, но ВИТ - воздушно-игрушечная терапия - как правило, сопровождается шумом, - заметил Эллиот с непроницаемым лицом, - и все же она пользуется значительным успехом в школах для одаренных детей, при умелом руководстве. Правда, для нее, возможно, требуется специальная обстановка. Я не эксперт, - добавил он, кивнув в сторону Кэйт, как бы ожидая от нее профессиональной оценки. Она же пыталась кашлем побороть приступ смеха.
- Мы сообщим о результате после трех часов, доктор Мак-Кей, - пообещала она.
- Ну, хорошо, - чопорно ответил тот и исчез так же внезапно, как и появился, затворив дверь решительным, но рассчитанным движением. Кэйт и Эллиот переглянулись, досчитали до десяти, а потом разразились хохотом, который им до того приходилось сдерживать.
- ВИТ? - захлебывалась Кэйт.
- Знаешь, гетеросексуалы любят акронимы. Вспомни про армию. Через каких-нибудь десять минут он будет искать в Интернете "воздушно-игрушечную терапию", - предсказывал Эллиот. Он поднялся и стал собирать плюшевых зверюшек. Кэйт помогла ему. Вся пикантность ситуации состояла в том, что Эллиот был тем, кто помог Кэйт получить работу, и с тех пор Джордж Мак-Кей неоднократно повторял в беседах с некоторыми учителями, что он подозревает связь между ними. Какой бы нелепой ни показалась эта идея, вид обоих, сидевших на одном стуле, не располагал к рассеиванию недоверия доктора Мак-Кея, много раз на учительских совещаниях заявлявшего о том, что он "не поощряет панибратства между профессионалами - работниками на ниве образования".
Когда Кэйт и ее "коллега по профессии" перестали смеяться, она встала, поправила блузку и убрала волосы назад, на этот раз с помощью заколки, которую отыскала в ящике стола. Эллиот стоял недвижно, глядя на стул. Наконец он издал театральный вздох.
- Черт! - сказал он. - Ты раздавила мой банан. - Он достал искалеченный фрукт из своего пакета, который пострадал во время баталии.
Кэйт обернулась и, приняв позу роковой женщины, произнесла:
- Как времена переменились! Раньше ты, бывало, любил, когда я проделывала это.
Эллиот рассмеялся:
- Предоставляю упражняться с бананами вам с Майклом.
Кэйт и ее новый бойфренд, доктор Майкл Этвуд, собирались поужинать с Эллиотом и его партнером Брайсом. Там должно было состояться представление Эллиота Майклу, и у Кэйт слегка покалывало в желудке от одной мысли об этом. Она очень надеялась, что они понравятся друг другу.
- Если я тотчас не уйду, то опоздаю, - сказала она.
- Хорошо, хорошо.
Кэйт схватила свитер со спинки стула и направилась к выходу.
- Однако ты любишь свою работу, - сказал Эллиот, глядя на нее.
На ходу она кивнула: ей было ясно, что последует дальше.
- Похоже, что, хоть я и был тем, кто помог тебе получить это место, ты не собираешься сказать мне, куда направляешься?
Кэйт не потрудилась ответить, выплывая из кабинета. Эллиот поспешил вслед за ней. Он был из тех, кого в Бруклине называют "приставалой".
Глава II
На протяжении всех лет, что Кэйт знала Эллиота - а это уже больше десяти, - ему всегда удавалось утешить ее в грустные моменты и порадоваться ее успехам. Теперь, когда они шагали по коридору к его классу, она с нежностью поглядывала на него. И растянутая футболка, и жутко-зеленая рубаха с украшением в виде горчичного пятна, и мятые штаны, и небрежные рассуждения о любви - конечно, все это не в плюс ему, но он был человеком тонкого ума и преданным и щедрым другом. Она испытывала к нему что-то вроде благодарности. Как обычно, он ободрил ее и помог отвлечься от школьных неурядиц.
Кэйт гордилась тем, что работала с детьми. Она и сама многому училась у них. Школа однозначно внушала детям, что необходимо быть богатым и успешным, но Кэйт видела: деньги, привилегии и образование несут с собой не меньше страданий, чем те, что она сама испытала в свои исковерканные детские годы. Она рассталась со своей ненавистью к тем, кто богат, и была благодарна за это. Она выбрала свою профессию не из-за денег, на самом деле она смотрела на работу как на своего рода призвание. К ней она никогда не относилась легко мысленно и часто обнаруживала, что в конце рабочего дня ей трудно от нее отключиться. Но сегодня ей это было необходимо, чтобы помочь Бине подготовиться к важному вечеру, а позднее представить Майкла Эллиоту и Брайсу за ужином.
Она ждала в классе Эллиота, пока тот заталкивал многострадальный пакет от завтрака в мусорное ведро, затем рылся в своем неопрятном столе.
- Знаешь, трудно не думать о Брайане. Он такой славный, и ему было по-настоящему тяжело. Я думаю, его разочарование в том, что колдовство не помогло, да и не могло помочь, может впоследствии создать ему проблемы, - вздыхала Кэйт. - Мальчишки куда более хрупкие, чем девочки.
- Будешь еще мне рассказывать об этом! - глубоко вздохнул и Эллиот. - Я до сих пор не могу забыть, как Филлис Беллусико сказал мне про мой запах.
- Правда? - спросила Кэйт, всегда готовая превратиться в зрителя. Она привыкла к выходкам Эллиота. Со времен колледжа они развлекали друг друга, припоминая черный юмор из своего детства.
- Ну, да, - подтвердил Эллиот без энтузиазма, - но от меня пахло хорошо. Должно было пахнуть хорошо. Я вылил в трусы целый флакон маминых духов "Белые плечи".
- Фью-фью, - произнесла Кэйт, подражая кое-кому из своих "пациентов". - Пожалуй, Брайан был прав. Должна согласиться с Филлисом. Это и правда было?…
- Да, в третьем классе, но после некой специальной терапии и с помощью и любовью Брайса я надеюсь избавиться от этого воспоминания лет этак через десять.
Кэйт радовалась, когда Эллиот был в ударе. Она не могла не рассмеяться.
- Мальчишки привыкли ломать вещи, которые любят.
- Если они не в состоянии уничтожить их, - горько добавил Эллиот - дети часто изводили его в школе. Через минуту он сказал: - Мне нужно зайти в "Дин и Де-Люка" за рисом для нашего сегодняшнего ужина. Брайс готовит свое всемирно знаменитое ризотто. Ты можешь сказать Майклу, что это твой рецепт. Это путь к сердцу мужчины…
Кэйт бросила подозрительный взгляд и ответила:
- Да уж, и прошу, веди себя безупречно. Эллиот, ты не можешь просто…
- Нет, - прервал ее Эллиот, - я ничего не могу просто так. - Он подошел и быстро обнял ее. - Я не хочу ни обескураживать, ни критиковать вас. Просто я хочу убедиться, что вы знаете, что делаете.
- О, Боже! Кто же знает, что он делает, пытаясь найти родственную душу?
- Ладно, тут ты права. Но я не хочу, чтобы тебе снова было больно, Кэйт. - Он сделал паузу.
Кэйт понимала, куда он клонит, и не хотела продолжать разговор. Ее последняя связь завершилась так неудачно, что она даже не знала, как бы она смогла пройти через это без поддержки Эллиота. Она отдала массу времени и чувств Стивену Каплану, и все напрасно. Она стала так подозрительна и недоверчива к мужчинам, что боялась даже признаться в этом. Что было хорошо в Майкле, так это то, что она могла полностью доверять ему. Он, возможно, не обладал веселостью и легким обаянием Стивена, но зато в нем чувствовались основательность, упорство и честность. По крайней мере, ей так казалось.
- Вот для этого ты и познакомишься с Майклом.
- После Стивена мне позволяют познакомиться с твоими новыми любовниками. Я был бы рад, если бы ты нашла своего единственного и сделала из него старого бойфренда.
- Ему тридцать четыре. Достаточно старый?
Эллиот закатил глаза.
- Я беспокоюсь за тебя.
Кэйт смотрела прямо на Эллиота.
- Этот - другой. Он защитил докторскую диссертацию по антропологии, и от него многого ждут.
- Ждут чего? Ты всегда считаешь, что они другие, что они многообещающие, пока они не надоели тебе, и тогда…
- Ну, хватит! - прервала Кэйт. - Я знаю одно: я не стану выбирать неудачника или победителя по образу и подобию моего отца. Да-да-да.
- Не забывай о своем страхе связывать себя обязательствами, да-да.
- Я повяжу тебя самого, если ты начнешь все снова. И как только тебе в тридцать один год удается быть одновременно и блестящим геем, и блестящим бакалавром - и однажды ты вдруг взял и связался с Брайсом. Бинго! С тех пор я переживаю, что не сделала это сама.
- Эй, я вовсе не хочу, чтобы ты связалась с Брайсом, - шутливо запротестовал Эллиот. - Мы оба строго моногамны!
- Не могу выразить тебе, какое я испытываю облегчение после этого, - парировала Кэйт. - Но не переноси свои страхи на меня. Так непросто найти добросердечного, надежного, умного, чуткого одинокого мужчину в Манхэттэне.
- Кому бы говорила! - воскликнул Эллиот. - Я перебрал почти всех парней на острове, пока не встретил Брайса.
- Попробуй не язвить, Эллиот. Я, например, очень стараюсь. - Она протянула руку и смахнула большим пальцем с его рта прилипший кусочек банана, а затем быстро поцеловала его в губы.
- Тебе и правда так необходимо быть геем? - она улыбнулась. Эллиот был для нее кем угодно, но не любовником. Иногда ей казалось, что именно это позволяет любить его так сильно. Эллиот был безопасен. В отличие от других мужчин в ее жизни, Эллиот мог всегда быть рядом с ней.
- А что подсказывает тебе, что я гей? - спросил Эллиот, широко и наивно распахнув глаза. - Это ваше профессиональное суждение, доктор, или так, догадка? Внешность выдает меня?
В действительности Эллиот не был выраженным гомосексуалом. Он не выглядел и не поступал подобно тем, кого бывшие бруклинские приятели Кэйт называли "голубыми". В отличие от большинства молодых нью-йоркских геев, он не гонялся за высокими стандартами журнала "GQ". Эллиот выглядел и вел себя как школьный учитель математики - нет, его внешний вид, подумалось ей с умилением, вызывал представление о нем как о классическом недотепе. Не хватало только треснувших очков, перевязанных тесемкой.
- И как только этот маленький чудак из Индианы сумел так приспособиться? - спросила его Кэйт уже не в первый раз.
Эллиот взял Кэйт за руку и, удерживая ее, сказал:
- Послушай, я тебе расскажу нечто, вынесенное мной из Индианы, о том, как войти в контакт со своими чувствами. - Он посмотрел на нее пристально и переспросил: - Ты слушаешь? Я не собираюсь повторять это.
Кэйт кивнула, и Эллиот продолжал:
- Я разобрался со своими подлинными чувствами, научившись скрывать их очень рано. Когда ты понимаешь, что выражение подлинных чувств может выпустить твое дерьмо наружу, ты учишься скрывать их и лелеять их внутри себя до тех пор, пока не найдется безопасное место, чтобы открыть их.
Он улыбнулся и слегка сжал руку Кэйт:
- Вокруг тебя и Брайса и есть то пространство, где я могу выразить их. И я не могу не пожелать нашим подопечным со временем найти такого же друга, а кому-то, возможно и любовника.
- Я понимаю тебя, - согласилась Кэйт, и ей снова подумалось о Брайане.
- Так что ты будешь делать теперь до ужина? Похоже, совершишь со мной прогулку до "Дин и Де-Люка"?
Кэйт проверила часы - она должна торопиться - и схватила свою сумку и хлопчатобумажный свитерок.
- Не могу. Я должна бежать. У меня встреча.
- Ты так рано встречаешься с Майклом? - спросил Эллиот удивленно. - У тебя свидание с ним перед тем, как он придет на обед с нами?
- Не с Майклом.
- У тебя назначено с кем-то еще до встречи с Майклом? И мне об этом не известно? - голос Эллиота срывался от обиды. - Как такое могло случиться? Обычно мы говорим шесть целых и четыре десятых раза в день лично и два целых и девять десятых раза по телефону. Свидание, о котором я не знаю, просто статистически невозможно.
Кэйт, закатив глаза, решила все же сжалиться над ним.
- Это всего лишь встреча с Биной. Барби сказала ей, что Джек наконец-то решит вопрос сегодня вечером - они идут в "Нобу", поскольку Джек хочет сделать для нее что-то особенное. Чтобы помочь ей подготовиться, я поведу ее делать маникюр, - она растопырила пятерню. - Пальцы должны смотреться красиво с кольцом, - добавила она с акцентом, подобным бруклинскому говорку Бины.
- Шутишь! И ты мне не сказала? - воскликнул Эллиот.
Она пожала плечами, повесила сумку на плечо и направилась к двери.
- Пожалуй, нет.
Эллиот следовал за ней к классной двери.
- Легендарная Бина и тугодум Джек наконец вместе.
- Да, свадебные колокольчики развалили мою старую банду, - сказала Кэйт. - Бай-бай, "бушвикские шавки". Только Банни и я еще не замужем, - она посмотрела на свои "Свотч", пытаясь скрыть досаду, которую вызывала эта мысль. - Пора.
- Где вы встречаетесь с Биной?
- В Сохо, - ответила Кэйт, толкая безопасную школьную дверь.
- Прекрасно. Мне как раз в ту сторону. Дай мне только собрать вещи.
- Забудь, - сурово парировала Кэйт.
- Нет, нет. Подожди! - просил он. - Мы можем вместе поехать в метро, и наконец-то я познакомлюсь с Биной.
Кэйт старалась сохранить спокойное выражение лица. Эллиот целый год вел кампанию, направленную на знакомство с ее старой бруклинской шайкой. Но Кэйт это было не нужно. Как она давала ему понять бессчетное число раз, сама идея ей была не по нраву. Все двенадцать лет, с тех пор как Кэйт ушла из дома, она пыталась выкорчевать мрачные воспоминания о своем бурном прошлом, и, хотя она по-прежнему близко дружила с Биной Горовиц и периодически виделась с другими прежними подругами, ей было ни к чему, чтобы они попали на глаза придирчивому Эллиоту.
Кэйт посмотрела на него и исчезла за дверью, крикнув напоследок:
- Тебе так же нужно познакомиться с Биной, как мне нужен еще один никчемный бойфренд.
Она уже чувствовала себя в безопасности, сбегая вниз по школьным ступенькам, когда вдруг обнаружила Эллиота за своей спиной. В нелепой шляпе, обхватив рюкзак одной рукой, он раболепно трусил вслед, напоминая своим видом Гручо в позе попрошайки.
- Ну, пожалуйста, - просил он, - это несправедливо.
- Печально. Просто печально. Как и многое в этой жизни, - сказала ему Кэйт, продолжая идти, пока он надевал на плечо вторую лямку рюкзака.
- Почему я не могу познакомиться с кем-нибудь из твоих бруклинских друзей? - вопрошал он. - Похоже, они так очаровательны.
Кэйт остановилась посреди школьного двора и обернулась к Эллиоту:
- У Бины бесспорно множество хороших качеств, но очарование не входит в их перечень.
Бина Горовиц была ее лучшей подругой с третьего класса и оставалась, так или иначе, самой надежной. Кэйт проводила у Бины все праздники и большую часть летних каникул отчасти потому, что дом Горовцев был так чист и содержался в образцовом порядке, а мама Бины была так добра, но в еще большей степени из-за того, что это позволяло Кэйт бежать подальше от квартиры, служившей ей домом, и от вечно пьяного отца.
Если Кэйт в чем-то переросла Бину, вылетевшую из бруклинского колледжа и работавшую в отцовском офисе, это не мешало ей по-прежнему любить ее. Просто у Бины были другие интересы, и они ни в чем не совпадали с интересами Эллиота и других ее друзей с Манхэттэна.
- Эллиот, - сказала Кэйт строго, когда они вышли на улицу, - ты знаешь, что интерес к Бине - это только праздное любопытство.
- Да нет же, - уговаривал Эллиот. - Позволь и мне пойти. В конце концов, это свободная страна. Так говорится в конституции.
Кэйт фыркнула:
- В отличие от принятого в конституции США, я сторонница отделения церкви от государства.
- Нет, - парировал Эллиот, - ты за отделение геев от гетеросексуалов.
- Это не так. Ты же ужинал со мной и Ритой на прошлой неделе, - она не собиралась позволять ему манипулировать черным ящиком политкорректности. - Ты не увидишь Бину не потому, что она моя старая подруга, - просто между вами нет ничего, абсолютно ничего общего.
- Мне нравятся люди, с которыми у меня нет ничего общего, - спорил Эллиот. - Вот почему я люблю тебя и живу с Брайсом.
- Не будь таким жадным, ты же встретишься сегодня с Майклом, - ответила Кэйт. - Этого не достаточно для такой пары кумушек, как вы с Брайсом?
- Ну вот, - уступил Эллиот сдаваясь. - Придется подчиниться.
Кэйт рассмеялась и сказала:
- Ладно, я уже опаздываю на свое девичье свидание. Позволь повторить тебе совет, который я дала пару часов назад своей ученице Дженнифер Уэйлен. Старайся завести собственных друзей, дорогой.
Они были у входа в подземку. Кэйт широко улыбнулась Эллиоту и обняла его на прощание. Пожав плечами, он констатировал свое поражение. Когда она сбегала вниз по ступенькам в темноту тоннеля, Эллиот бросил вслед:
- Не забудь, ужин в восемь!
- Там и встретимся! - крикнула она через плечо и побежала к поезду.
Глава III
Кэйт и Бина шли по Лафайет-стрит, глазея на витрины фешенебельных бутиков и художественных галерей, заполнявших район Сохо. Кэйт чувствовала себя в Сохо как дома. Она была бы не против жить где-нибудь тут рядом, но это было слишком дорого, учитывая жалованье школьного психолога. Кэйт снимала квартиру в Челси, но вполне могла сойти за жительницу центра. Бина Горовиц же была истинной обитательницей Бруклина: ее темные волосы были идеально уложены, одежда слишком "подходящая", как говорила Барби в студенческие годы. Небольшого роста и коренастая, несколько излишне увешанная золотом, она невыгодно выделялась среди модельного вида покупателей, толпившихся в одном из самых модных кварталов центра Манхэттэна, и хотя все это не мешало Кэйт нежно относиться к своей подруге, она была благодарна Брайсу, колледжу, манхэттэнским бутикам и новым нью-йоркским друзьям за то, чему она от них научилась. Ее собственный бруклинский колорит остался, слава Богу, в далеком прошлом.
- Бог мой, Кэти, и как ты только живешь здесь, - говорила Бина. - Это из-за этих людей с Манхэттэна девчонки по всей стране теряют аппетит. - Кэйт смеялась, но Бина была недалека от правды.