Я нахмурилась.
– Какое клеймо?
Бораксис взял правую руку Ашерона чтобы показать мне зубчатое клеймо на его ладони, похожее на X в пирамиде. Как странно, что я не заметила его раньше. Но это не имело никакого значения для меня.
– Никто не будет знать.
– Кузнец знает, Ваше Высочество. По этой причине я хотел бы предложить, чтоб мы уехали отсюда как можно быстрее и добрались до царства Вашего отца прежде, чем нас остановят.
Моя челюсть отвисла.
– Ты не серьезно?
Но по его лицу, я могла бы сказать, что он был серьезен.
– Пожалуйста, Ваше Высочество. Послушайте меня в этом. Последнее, что я хочу, это видеть как один из вас пострадает. Мы должны уехать.
– Почему ты не сказал мне о клейме до того как кузнец снял его браслеты?
– Ваше Высочество, я – освобожденный раб. Не в моей природе сомневаться в вышестоящих. Я люблю и служу Вам, и если богам будет угодно, я отдам свою жизнь за вашу.
Он был прав. Я видела как мой отца и Стикс бьют многих слуг за нерешительность после того, как они отдали слуге приказ.
Кивнув, я подошла к Ашерону, который все еще не двигался.
– Вставай, Ашерон, мы должны спешить.
Он посмотрел на меня, глазами полными отчаяния.
– Идикос строго накажет меня за это. Знаете ли вы, что вы наделали?
– Эстес никогда больше не тронет тебя. Я твоя сестра, и я говорю тебе, ты в безопасности.
В отрицании он покачал головой.
– Он найдет меня. Он всегда это делает.
– Сколько раз ты убегал?
– Достаточно, чтобы знать что это того не стоит.
– На этот раз будет.
По крайней мере, я на это надеялась. И все боги, я намеревалась сделать это. Никто не должен жить в страхе. Никто не имеет права издеваться и насиловать. Особенно мальчика, который родился принцем.
Но даже когда я обещала себе, что я защищу его, часть меня задавалась вопросом, смогу ли я.
Так Ашерон и Бораксис, и я тоже, стали заложниками этой ситуации. Но даже против моего желания, мои крылья много раз подрезали.
Глава 7
15 ноября, 9532 г. до н.э.
Прошла неделя, с тех пор как мы уехали из Атлантиды. Неделю я путешествовал со своим братом, который не знал, что такое смех или улыбки. Или даже как сформировать собственное мнение. Всякий раз, когда я спрашивал, его ответ был одинаковым:
– Ваше желание – мое желание, Идика.
Этого было достаточно, чтобы заставить меня кричать.
Последняя часть нашей поездки была снова на судне, но на сей раз, мы купили частное судно, чтобы отвезти нас на остров, где правили наш отец, как царь. Я не хотела больше испытывать судьбу Ашерона или его безопасность. И чем дольше я была с ним, тем больше я понимала. Он обладал неестественным сексуальным магнетизмом.
Каждый, кто его видел, желал к нему прикоснуться. Владеть им. В этом крылась причина того, почему он укрывался с ног до головы всякий раз, когда мы отваживались появляться в людных местах. Почему он всякий раз съеживался, когда к нему кто-то приближался. Даже я не имела полной защиты от того, что являлось порочной тягой, и была отвратительна сама себе за то, что могла чувствовать такое по отношению к собственному брату. И самое худшее в том, что я могла сказать, когда ему становились ясны мои мысли. Он напрягался, как будто готовился к моей атаке.
Но я никогда бы не обидела его или прикоснулась к нему подобным образом. Однако он не доверял мне, и, честно говоря, я не могла винить его за это, учитывая его опыт.
Он сказал, что Эстес защищал его. Я знала правду. Не было никакой защиты в том, что делал наш дядя, он только контролировал, сколько людей нападали на Ашерона сразу.
Пусть боги покарают Эстеса за это.
Как я могла быть настолько слепой к такому монстру все эти годы?
Как мог мой отец когда-либо позволять это? Я предпочитала думать, что он ничего не знал об этом. Это был единственный способ жить. И я надеялась каждой частью себя, что я никогда не увижу своего дядю снова.
Это был наш пятый день в пути, когда Бораксис, наконец, объяснил мне, почему Ашерон был так бледен, и подвержен приступам потливости и тошноты.
Эстес использовал наркотики для контроля над ним. Апельсиновый аромат, который я обоняла, был афродизиаком, они использовали его, чтобы он жаждал секса, а другое вещество для вдыхания делало его более податливым и соглашающимся с тем, что с ним делали.
Ашерон был настолько слаб, что теперь мне становилось страшно. Нам нужно было найти врача, который смог бы помочь. Бораксис все говорил мне, что лучше всего было бы купить наши собственные наркотики и держать его на них. Но я не могла поступить так с моим родным братом. Он должен прожить свою жизнь свободным от таких вещей.
Конечно, ему не будет по-прежнему плохо от них. Они должны были выйти из его тела, в конечном счете. Но каждый день он, казалось, становился всё более и более слабым.
И вот, наконец, мы были дома.
На крытой колесницы мы подъезжали к дворцу, показавшемуся вдали. Я не отважилась путешествовать с Ашероном в открытой колеснице, так как любое дуновение ветра могло откинуть капюшон и открыть его. Люди могли ожесточиться, увидев его.
Я сглотнула, когда мы вошли в ворота дворца и приблизились к входу. После всей моей бравады заверений Ашерона, как его радушно примет своя семьей, я чувствовал, что моя смелость колеблется.
Что, если он был прав? Что, если отца не заботило это? Возможно, я предполагала, отец знал о том, что Эстес делает с ним. Он мог бы даже оправдывать это. Сама мысль делала меня больной, но это было то, к чему я должна была подготовить себя. Это было возможным.
Ашерону было так больно, что я боялась сделать ему ещё больнее. Доверие вещь хрупкая, и он только сейчас начинал доверять мне. Я не хотела, чтобы что-то повредило этому.
Или ему.
Так что я ввела его через боковой вход, и привела в мои покои, где никто не будет мешать ему.
– Я иду к отцу. Подожди здесь, и я вернусь очень скоро.
Ашерон не ответил. Он снова неудержимо дрожал. Вместо этого он кивнул прежде, чем отошел в угол и сел на пол, прислонившись спиной к стене. Он был так хорошо скрыт одеждой, что был похож на мешок зерна на полу.
Я убрала урну глины от очага и передвинула его поближе.
– Ты неверное заболел.
Опять же, он никак не отреагировал.
Опечаленная этим, я обратилась к Бораксису.
– Останься с ним и убедись, что никто не потревожит его.
– Да, Ваше Высочество.
Надеясь на лучшее, я оставила их у себя в комнатах и пошла к отцу одна.
Я нашла его во внешнем внутреннем дворе со Стиксом. Оба откинулись на уютные стулья, после легкой трапезы, состоящей из меда и хлеба. Отец инструктировал Стикса по делам государства. Они были окружены слугами, выполняющими каждую их потребность. Какими напыщенными они были.
Светлые волосы Стикса мерцали в солнечном свете. Его кожа сияла здоровьем. Не было никакого сероватого оттенка от того, что он был вынужденным принимать наркотики для того, чтобы другие могли насиловать его. Даже с моего расстояния, я могла видеть его высокомерие, как он приказал всем вокруг.
Я подумала об Ашероне и мне захотелось кричать от несправедливости.
– Эй, овечья голова, – сказал Стикс, когда увидел меня. Маленький людоед всегда дразнил мои вьющиеся светлые волосы. – Где ты была?
– Далеко, – сказала я ему. Троллю не нужно знать о моем деле. – Отец, я могла бы поговорить с вами наедине?
Он бросил самодовольный взгляд в сторону Стикса. "Все, что ты хочешь сказать мне, может быть сказано и перед твоим братом. Однажды Стикс будет твоим королем, и ты будешь подотчетной ему.
Это соображение заставило мою кровь застыть в жилах.
– Совершенно верно, – сказал Стикс ехидно. – Это означает, что ты должна целовать мои ноги так же, как и все остальные.
Отец засмеялся над ним.
– Ты такой шалун.
Я прикусила губу, чтобы промолчать. Как он мог не видеть, каким испорченным, неприятным маленький троллем был Стикс? Но отец всегда был слеп к стиксовым глупым выходкам.
– Итак, почему ты здесь, котенок? – Спросил отец. – Ты хочешь новую побрякушку или одежду? – Он всегда потворствовал мне. По крайней мере, во всем, что не касалось Ашерона.
– Нет. Я хочу привезти Ашерона домой.
Отец распалился от моей просьбы.
– Теперь вижу, что пришло тебе на ум? Я уже говорил тебе несколько раз, что чувствую. Этому монстру здесь не место.
Стикс скривил губы.
– Почему ты хочешь привезти его сюда? Он опасен для всех нас.
– Опасен, как? – Но тогда это было столь знакомым аргументом, я могла возразить их оправданиям раньше их.
Губы моего отца презрительно искривились:
– Ты не знаешь, на что способен полубог. Он мог бы убить твоего брата, пока тот спит. Убить меня. Убить всех нас.
Как он мог так говорить? Ашерон никогда, ни единого раза, не нападал на меня. Он даже не повышал голоса.
– Почему ты не боишься за Эстеса?
– Эстес держит его под контролем.
При помощи наркотиков. Получается, отцу было известно об этом. Я делала все, чтобы не показать своего гнева. И это заставило меня подумать, что еще он знал о том, как обращаются с Ашероном.
– Место Ашерона здесь, с нами.
Отец поднялся на ноги.
– Ты женщина, Рисса, причем, совсем юная. Лучше займи свои мысли модой и украшениями реши, что наденешь на прием. Ашерон не имеет к нашей семье никакого отношения. И никогда не имел. Теперь ступай. Найди свою мать и обсуди с ней сплетни. Мы со Стиксом должны обсудить важные вопросы.
Типа, с которой из служанок отправится в постель Стикс… Вопросы, более важные, чем жизнь его старшего сына.
Я свирепо посмотрела на него.
– Вопросы более важные чем Ваш собственный сын?
– Он не мой сын.
Я покачала головой, не веря его отказу. Так Ашерон был прав с самого начала. Отец намеренно отослал его, и он никогда не позволит ему вернуться. Почему я не увидела правду раньше? Потому что я любила моего отца. Для меня он всегда был добрым и любящим.
По крайней мере, теперь я знала правду.
Теперь я увидела его таким, каким он был. Бессердечным.
– Так что вся история, которую вы мне рассказывали о защите Ашерона была ложью?
– О чём ты говоришь?
Он даже не помнил свою ложь.
– Вы сказали мне, когда они забрали Ашерона, что вы это делаете, чтобы защитить его. Вы сказали, что два наследника не должны быть вместе, как бы мишенью для врагов. Вы сказали, что привезете Ашерона домой, когда он будет достаточно взрослым. Вы никогда не собирались вернуть его сюда, не так ли?
– Оставь нас!
Я ушла. Вид его и Стикса действительно вызывал у меня тогда отвращение. И с каждым шагом, который отдалял меня от моего отца, я теряла уважение к человеку, которого когда-то обожала.
Как он мог это сделать? Как он мог не волноваться? Как мог человек, который нянчился со мной и Стиксом отвернуться от своего наследника?
Я, вернувшись в свои покои, нашла Ашерона сидящим на балконе. Он согнул ноги, положил подбородок на колени, и руки скрестил вокруг них.
Он снова потел. Его глаза были замершими и пустыми. Он был так болен и слаб. Как мой отец мог бояться мальчика, который не мог даже встретиться с кем-то взглядом?
Я встала на колени возле него и дотронулась до него. Он напрягся, как и всегда.
Ашерону не нравились прикосновения. Он перенес достаточно прикосновений на всю свою жизнь.
– Отца нет здесь, – я солгала, хотя и давилась словами.
Как я могла сказать этому мальчику правду? Я попросила его о доверии, только чтобы узнать, что я дура.
Как я могла сказать ему, что если бы это зависело от его отца, то он вновь вернулся бы к Эстесу заниматься проституцией с каждым, кто готов заплатить за него?
Я могла разрешить ему знать правду не более, чем могла позволить ему вернуться на Атлантиду.
– Я собираюсь увезти тебя в летний дворец, ждать его.
Он не расспрашивал меня, что позволило чувству вины поселиться в моем сердце. Но какое это имеет значение? Я собиралась забрать его в какое-нибудь безопасное место. Защищая. Где-нибудь, где никто не смог бы причинил ему боли или опозорить его.
Я встала и жестом пригласила его следовать за мной, и он пошел, без вопросов.
Мы пустились в обратный путь, тем же путем каким вошли во дворец, подобно мелким, опасливым ворам, а не наследнику и принцессе этой земли. Ашерон не знал, что мы скрывались или что я была напугана тем, что могло случится, если бы кто-нибудь увидел нас.
К счастью нас не увидели и в мгновение ока мы ушли прочь. Но в своем сердце, я продолжала задаваться вопросом, как долго я смогу убегать прежде, чем отец утащит меня домой.
Что тогда случится с Ашероном?
Глава 8
18 ноября, 9532 г. до н.э.
В это время года летний дворец был совершенно пуст. Только маленькая горстка слуг была в резиденции. Петра наш повар, ее ребенок и ее муж, который был также сторожем. Домоправительница и надзиратель завершали это небольшое число.
К счастью, они все были лояльны ко мне и никогда не скажут моему отцу, что я живу здесь с гостем, который поразительно похож на наследника. Я не объясняла существование Ашерона, а они не спрашивали. Они просто приняли это и подготовили комнату для него всего в двух дверях от моей.
Ашерон крайне неохотно вошел в комнату. По тому, как он озирался, я могла сказать, что он вспоминал свою старую комнату, в которой дядя продавал его другим.
– Могу я спросить, Идика?
Я ненавидела, когда он назвал меня так.
– Я уже не раз говорила тебе, что не надо спрашивать меня, чтобы заговорить, Ашерон. Говори все, что думаешь. – Дядя так часто избивал его за высказывания, что он никак не мог избавиться от этой привычки.
– С кем я буду жить в этой комнате?
Мое сердце плакало от его прошептанного вопроса. Он все еще с трудом верил, что он не должен использовать свое тело, чтобы платить за каждое проявление доброты или еду.
– Это твоя комната, Ашерон. Ты не делишь её ни с кем.
Облегчение в этих серебряных глазах заставило мое горло сжаться.
– Спасибо, Идика.
Я не была уверена, что ненавижу больше, то, что он продолжает меня называть своей хозяйкой или то, что благодарит меня за то, что я не продаю его.
Вздохнув, я ласково потрепала его по плечу.
– Я принес для вас немного одежды Стикса, чтобы вы ее носили.
Он отвернулся, прежде чем заговорить вновь.
– Он будет сердиться, если узнает, что я прикасался к ней.
– Он не будет сердиться, Ашерон. Поверь мне.
– Как хотите, Идика.
Я скрепя зубами подчинялась ему. Хотя Стикс зашел так далеко, чтобы быть неприятно властным, часто заставляя людей повторять задания, только для ощущения власти над ними, Ашерон принимал все, что нужно было сделать для него, без жалоб.
Было что-то, что я могла сделать, чтобы заставить его чувствовать себя более комфортно и в безопасности, я оставила его в его комнате и пошла отдохнуть сама. Мне просто нужен был сейчас небольшой перерыв от стресса из-за беспокойства о нем. Слугами были в основном пожилые люди, и я заметила одну вещь, что пожилые люди оказались более защищенными от чего бы то ни было, чем Ашерон обладал. Или если не защищены, то они были менее склонны действовать на это.
Не говоря уж о том, что слуги будут осознавать, что он часть семьи и одно это будет удерживать их подальше от него.
Я надеюсь.
Усталая, я подошла к моему столу и написала небольшую записку отцу, чтобы сообщить ему что мне нужно какое-то время побыть вдали от Didymos. Я использовала его для своих путешествий, так как я часто навещала свою овдовевшую тетушку в Афинах или приезжала сюда, в летний дворец, поскольку только здесь я могла побыть одна. Как и Ашерон, я ценила свое одиночество. До тех пор, пока Boraxis был со мной и уведомлял моего отца о моей хорошей жизни и местонахождении, мой отец был снисходителен к моим импульсивным путешествиям.
Единственным местом, которое он запретил мне посещать, была Атлантида, и теперь я догадываюсь почему. Я действительно верила ему, когда он говорил мне что это слишком опасное и далекое путешествие для девушки моего возраста, без надлежащего сопровождения. Я немного подозревала, что это было сделано, для того, чтобы защитить его брата и его распущенность.
Я только что закончила писать записку, говорящую моему отцу что я была в Афинах, когда решила остановиться и сделать перерыв. Мое внимание привлекло какое-то движение за окном в саду. В первый момент я не могла поверить тому, что я видела.
Это был Ашерон.
Как это непохоже на него делать что-то без специального разрешения. Пока ему не скажут, он едва передвигается. Мне пришлось дважды моргнуть, только чтобы убедится, что я не сплю. Но нет, это действительно был он…
Даже при том, что эта зима была теплой, было достаточно холодно, чтобы на улице был нужен плащ. Все же он был там, босиком, прогуливающийся в траве у фонтана. Он низко склонил голову, и, казалось, сгибал пальцы в траве. Это выглядело так, как будто он наслаждался ощущением, но, поскольку он никогда не улыбался, было трудно сказать.
Что он может делать на земле?
Я схватила свой плащ и направилась на улицу, проконтролировать его.
Как только он увидел мой приход, то стал пятиться от меня до каменной стены напротив. Когда идти было больше некуда, он опустился на колени, удерживая свою руку сверху, как будто для защиты головы и лица.
– Простите меня, Идика. Пожалуйста, я-я-я не хотел ничего плохого.
Я опустилась на колени рядом с ним и взяла его лицо в свои ладони, чтобы успокоить его. Он напрягся от моего прикосновения, что удивительно, так как он не был сломлен им.
– Ашерон, все в порядке. Никто не сердится на тебя. Ты не сделал ничего плохого. Тсс…
Он аж сглотнул от испуга и обернулся в замешательстве. О боже, что они могли сделать с ним, чтобы заставить его так дрожать, когда он ничего не сделал, чтобы заслужить это?
– Мне было только любопытно, почему ты здесь без обуви. Холодно, и я не хочу, чтобы ты подхватил лихорадку.
Мое беспокойство озадачивало его так же, как его страх озадачивал меня.
Он указал на свою комнату, что соединялась с небольшой террасой, которая, как и моя, выходила в сад. Дверь осталась приоткрытой.
– Я не видел никого здесь, так что подумал, что я в безопасности. Я просто хотел почувствовать траву. Я-я не хотел ничего плохого, Идика. Я собирался вернуться в свою комнату, как только закончу. Клянусь.
– Я знаю, – сказала я, гладя его лицо, прежде чем отпустила его. Он слегка расслабился теперь, когда я не трогала его. – Все действительно в порядке. Я не злюсь на тебя. Но я не понимаю, почему ты хотел почувствовать траву столь холодную, как эта. В это время года она совсем засохшая.
Он коснулся её рукой.
– Разве она не всегда так выглядит?
При его вопросе я нахмурилась.
– Ты никогда не касался травы прежде?