Зекери наблюдал, как Элисон подавила в себе желание вступить в спор, уклонившись от столкновения мнений, которое могло перерасти в ссору. "Солнечное дерьмо", - вспомнил он. - "Индейцы будут делать то, что они делают, грабители то, что обычно делают грабители, а Том Райдер и его экспедиция будут продолжать рыться в земле. Это именно та ситуация, когда в выигрыше оказывается тот, кто урвет первым. И размахивание руками по этому поводу ничего не изменит."
- У нас есть все основания надеяться, что мы найдем погребальную камеру, - профессор был явно в ударе, - в такой камере часто помещались жертвоприношения, иногда глубоко в земле, зарытые в центре камеры. Подвергнув эти остатки химическому анализу, мы сможем датировать все погребение.
Элисон унеслась мыслями вдаль, не слушая речи профессора. Зекери и Ив вместе сидели за обедом и здесь на веранде сидят рядышком, напротив нее. Ив устроилась на ручке его кресла, и они выглядят как влюбленная парочка. Элисон испытывала досаду. И тут же, почувствовав взгляд Зекери на себе, перестала смотреть в их сторону.
Ив соскользнула со своего насеста и уселась у ног Зекери. Скрестив, она вытянула свои стройные загорелые ноги вперед, а голову склонила к Неву на колени.
Ну и хорошо. Может быть, это пойдёт ей на пользу, и она, Элисон, перестанет думать о Зекери. Стояла безветренная погода, и Элисон чувствовала, как в этой духоте ее футболка становится влажной от пота. А в памяти все время звучал припев какой-то знакомой песенки. У нее кружилась голова.
Через полчаса Ив и Зекери удалились с веранды.
С ходу отклонив приглашение Тома Райдера прогуляться и полюбоваться ночной жизнью здешнего края, Элисон поднялась в свою комнату и скинула влажную футболку. Роясь в своих вещах в поисках какой-нибудь легкой одежды, она внезапно натолкнулась на подарок Джейка и сразу же почувствовала свою вину и раскаянье: она совсем забыла о нем! Она осторожно развернула шуршащую бирюзовую фольгу в предвкушении чего-то особенного. Джейк был известен своим утонченным вкусом и испорченными нравами.
И вот она развернула короткую пляжную блузку из мерцающего переливами зеленого шелка, отделанную искусственными изумрудами и лентами бирюзового цвета, с закрытой спинкой и чересчур смелым вырезом спереди. Рискованно глубоким вырезом.
- Ну и негодяй же ты, Джейк Олстон, - прошептала она, зарывшись лицом в мягкую ткань, она вдруг затосковала по своему другу. Как не хватало ей сейчас Джейка! Этого безнравственного испорченного типа… Она прочитала записку: "Привет, любимая! Я скучаю по тебе. С любовью, Джейк."
Может быть, она когда-нибудь и наденет это, но сейчас лучше отложить блузку в сторону. Вырез действительно чересчур вызывающий. Появиться в таком наряде где-нибудь на дорогом пляже, еще куда ни шло, но здесь, в этой дыре, среди едва знакомых людей..? К тому же ее безобразный рубец на плече останется в этой блузке совершенно неприкрытым. И Джейк наверняка знал это, он предусмотрел это, маленький бессовестный злодей. Он послал блузку намеренно, чтобы напомнить, зачем она приехала сюда. Потребовал от нее, таким образом, еще раз не зажиматься и не прятаться от людей.
Записка пахла его одеколоном, и это создавало иллюзию, что Джейк где-то здесь, рядом. Она постаралась представить себе, что он делает сейчас, но неотвязный мотив песенки, преследовавший ее на веранде, опять зазвучал в мозгу, рассеивая мысли о Джейке. Сна никак не могла припомнить, откуда взялась эта мелодия…
Стараясь соединить разрозненные музыкальные фрагменты, Элисон бесконечно повторяла их про себя, мучаясь от неспособности восстановить в памяти всю мелодию и вспомнить, где и когда она могла ее слышать. О сне не могло быть и речи. Она решила пойти проветриться. Это было сумасшествием. Она же выбилась из сил - всего четыре часа сна накануне ночью, физическая работа днем, да еще целых два коктейля, выпитых в кафе!
А музыка опять неотступно преследовала ее. Неизвестно откуда взявшаяся мелодия… Элисон резко встала и начала собираться…
Она сама себе удивлялась: обычно она спала много, пряталась в сон от мучительных мыслей и громоздящихся проблем с тех пор, как вышла из больницы. И вдруг теперь сон бежит от нее. Она вообще не может спать. А эта мелодия… Элисон неожиданно вспомнила: это же песня, под звуки которой она танцевала с Зекери Кроссом в кафе "У Лайзы"!
- Я не буду больше огорчаться из-за Зекери Кросса, - бормотала она себе под нос, натягивая на стройные бедра желтые шорты. - Независимо от того, увивается он или нет за Ив Келси…
Она засунула ноги в просторные сандалии и, наконец, надела тонкую блузку, подаренную Джейком, наслаждаясь мягким прикосновением складок шелка к коже. Может быть, прогуляться до деревни?
Но тут она еще раз критически взглянула на себя: глубокий вырез открывал овалы ее груди, и Элисон пронзило чувство, что ее нагота в этом наряде как бы выставлена на всеобщий показ. Но внезапно другая мысль поразила ее: а как же работа фотомоделью, тот бизнес, которым она занималась на протяжении многих лет? Фотографы, рекламные агенты, другие люди - женщины и мужчины, случайно присутствующие на съемке, разглядывающие ее с головы до пят? Но здесь она не делает бизнес, здесь - другое дело, здесь ее декольте неуместно, оно - "вызывающе соблазнительно". Ранящие душу слова, вспомнившиеся ей вдруг, остановили ее у самых дверей.
Побежденная ими, теряя остатки решимости, она торопливо перевернула блузку задом наперед, скользя нежным шелком по липкой от пота коже; теперь ворот закрытой спинки подходил под самое горло. "В конце концов, я честно могу сказать Джейку, что носила его подарок", - оправдывалась она. Сверху Элисон надела просторную батистовую рубаху с длинными рукавами, которую Джейк списал из своего гардероба. Ее безобразный шрам был надежно упрятан от людских взоров.
Она быстро миновала вестибюль и бесшумно спустилась по черной лестнице на залитый лунным светом пляж. Легкий бриз ласкал ее лицо и играл прядками волос, ветерок свободно проникал под тонкую, надетую навыпуск рубашку. Она закатала рукава и подошла к кромке воды, с облегчением вдыхая ночную прохладу.
Она увидела их в тени огромного дерева. Ив стояла на цыпочках, обвив руками его шею, тесно, всем телом припав к нему. Зекери обнимал ее за талию. Руки, которые всего несколько часов назад держали в объятиях ее собственное тело, пробуждая в ней столько надежды и желаний!
Слившись в глубоком поцелуе, они были слишком увлечены, чтобы обратить на нее внимание. Слезы сами собой потекли по щекам Элисон. Она быстро повернулась и поспешила прочь, ничего не видя вокруг. Ее охватило отчаянное страстное желание - вот так же, естественно и невинно, целоваться с кем-нибудь, не испытывая при этом непреодолимого панического ужаса. Неужели так уже никогда не будет в ее жизни? Это так несправедливо! Но кто же во всем виноват, кроме нее самой? О, Господи, она так хотела вернуться в свою безмятежную прежнюю жизнь!
Она прислонилась к стволу пальмы и осторожно сняла сандалии, чтобы те не выдали ее присутствия, хрустя и поскрипывая по песку. Держа сандалии в руках, отведя глаза в сторону, чтобы не видеть больше эту парочку под деревом, Элисон быстро вернулась в отель.
Она не стала подыматься по черной лестнице, а пересекла все здание и оказалась, наконец, в своей комнате, страдая от неожиданно начавшихся тошноты и головокружения. Знакомый жар, предвестник надвигающегося припадка, горячо разлился по всему телу. Надо было спешить. Элисон стремительно нацепила сандалии и шатаясь выбралась во двор, разглядев в лунном свете покрашенный белой краской забор. Она ухватилась за деревянный штакетник обеими руками, чувствуя, что сейчас упадет. Желудок жгло изнутри огнем, и Элисон уже не могла терпеть эту боль. Она скрючилась, наклонившись всем телом вперед и уцепившись обеими руками за планки забора.
- Отойди от забора и подыми волосы с лица, - услышала она спокойный повелительный голос и почувствовала, как чья-то рука заботливо поддерживает ее. Она подняла волосы со лба и тут на песке рядом с собой увидела костлявые лодыжки и кроссовки "Рибок", надетые на босу ногу. Он! Он пытался стянуть с нее верхнюю рубашку, чтобы облегчить ее страдания.
- Сними это!
- Нет! - хотя Элисон была в полном замешательстве, мозг четко сработал: ни за что на свете нельзя снимать рубашку. Он может все увидеть!
Словно в тумане, она чувствовала, как он заталкивает концы рубашки в шорты. О, Боже, что он делает! Ее выворачивало наизнанку: пиво и половина ужина - уже растекались по песку. Колени мелко дрожали. Он ослабил пояс на ее шортах, расстегнув его. Ее продолжало рвать.
- Валяй дальше, не пытайся остановить рвоту! - распорядился он в то время, как ее желудок уже изверг остатки ужина, и очередь дошла до выпитых перед ужином коктейлей.
Как будто я могу остановить рвоту, - горько думала она, презирая свой немощный жалкий организм. Наконец опустевший желудок конвульсивно сжался в последних судорогах и ее безмолвный плач перешёл в рыдания, она полностью утратила контроль над собою, разбитая, уничтоженная…
Он снова вытащил концы ее рубашки, заткнутые за пояс, и расстегнул, прежде чем она успела воспротивиться его действиям, две верхние пуговицы на шортах. А затем усадил ее на пень спиленной пальмы и исчез. А Элисон душили судорожные беззвучные рыдания.
Постепенно ее рыдания стихали. Нос и горло саднили и болели от напряжения, отвратительный едкий привкус чувствовался во рту. Зекери вернулся с полотенцем и спокойно стоял рядом, пока она вытирала глаза и прочищала нос. Минутой спустя он протянул ей кружку холодной воды.
- Прополощи рот вот этим. Но не пей, или тебя опять вывернет наизнанку. Полоскание уничтожит привкус желудочного сока. Старое семейное средство, рецепт Кроссов. Верь мне!
Она сделала, как он велел. В кружке была кока-кола, и после нескольких полосканий привкус исчез.
Подобрав сандалии, он повел Элисон к воде и заставил войти по колено в тихо плещущие волны.
- Со мной уже все в порядке, - Элисон была в сильном замешательстве, она вообще не любила выказывать перед людьми свои слабости и болезни, а перед ним и подавно. - Прошу прощения…
В горле першило, ее голос пресекся. Совершенно без сил, она ощущала в голове полную пустоту. Он заботился о ней… Как Джейк… нет, не как Джейк… Ее мозг отказывался работать, мысли путались.
- Все в порядке, Чикаго. Просто сегодня был очень трудный день, - он окунул сандалии в воду, чтобы помыть их. Затем опустил, раскатав, рукава ее рубашки и сполоснул прохладной морской водой ноги и руки Элисон, поливая пригоршнями воду на ее запястья.
- Стой смирно.
Огромные заплаканные глаза этой женщины напоминали ему глаза Стеффи той ночью, когда он сообщил ей, что они с мамой больше не будут жить вместе.
- Ты не вернешься домой? - боль в ее глазах перевернула ему всю душу. Выражение ее маленького пухленького личика было совсем не детским. - Никогда?
Слезы навернулись на глаза, сердце защемило, и он не смог сразу ответить, ему не хватало воздуха.
- Это из-за меня? Я что-то сделала не так, папа?
Он проклял весь мир и всех женщин разом, кроме своей жалкой маленькой дочери, и поклялся любить ее, и заботиться, и уговаривать, пока она не поймет и не поверит ему, но слезы чуть не сломили его волю, чуть не заставили его снова ползти на брюхе к ногам Сью, чтобы опять попытаться восстановить их бестолковый безнадежный брак. Он бы сделал это, если бы не твердая уверенность, что его слабость нанесет вред судьбе ребенка.
- Зекери? - голос Ив пропел его имя из темноты. - Ты здесь?
Элисон покачнулась, и он поддержал ее за талию, ощутив ладонью мягкую гладкую полоску кожи между поясом шорт и короткой пляжной блузкой из зелёного шелка. Она дрожала от усталости, а Ив в это время стояла у последней ступеньки лестницы, держа в руках одеяло.
- С тобой действительно все в порядке? - спросил он. Его заботливость была искренней. Зекери обнял ее, заметив, что она вязнет в песке.
- Зекери, ты где? - голос Ив настойчиво звал его. Он не отвечал, занятый Элисон.
- Мне надо прилечь, теперь уже все в порядке. Спасибо.
Он протянул ей сандалии и убрал руку с талии.
Тихо всхлипывая, Элисон прошла мимо Ив, не глядя в ее сторону, и направилась к отелю… Расстроенный Зекери провожал ее взглядом. Он понял, что с этой женщиной творится что-то неладное, ее глухие горькие рыдания - вовсе не следствие неожиданного недомогания, они имеют другие, более глубокие причины. Сегодня на веранде она была так бледна. Поджидая Ив в тени резервуара с питьевой водой, Зекери все не упускал из виду одинокую фигуру Элисон, осторожно бредущую вдоль пляжа. Ее походка выдавала внутреннее смятение, так мог идти только глубоко несчастный, сломленный жизнью человек.
- Что она делала здесь? - допытывалась подошедшая Ив. - Почему ты не отвечал?
- Похоже, она вышла на прогулку.
- Я так долго отсутствовала, правда? Мне надо было переделать массу дел.
Рассеянно он взял из ее рук протянутое одеяло и почувствовал крепкий запах духов, исходящий от всего ее тела. Поглощенный мыслями о дочери и новым: поворотом событий, связанных с Элисон, Зекери вдруг осознал ненужность всей этой истории с молоденькой девушкой и свое ребяческое легкомыслие по отношению к ней. Конечно, его самолюбие было чертовски польщено тем, что она нашла его, сорокалетнего мужчину, достаточно привлекательным и устроила настоящую охоту за ним. Но с другой стороны, выбор-то был небогат: Джордж с его вечной суетой и ковбой Гарольд со своими фантазиями. Зачем ему вообще связываться со смазливой, себе на уме девицей из Иллинойса?
Ведь он вовсе не собирался продолжать с ней такого рода отношения. Да, целуется неутомимая мисс из университета, заброшенная судьбой в Центральную Америку, классно! А что дальше? Он завернул Ив в одеяло.
- В самом деле это здорово придумано - побарахтаться на песке, - сказал он. - Но я, к сожалению, не смогу составить тебе компанию, может быть, в другой раз?
После того, как предпринятые Ив попытки мягко и нежно уговорить его остаться не увенчались успехом, он на прощанье - чтобы несколько залечить раны, нанесенные ее самолюбию - поцеловал девушку и, облегченно вздохнув, отправился спать. Укладываясь в постель и чувствуя себя совершенно вымотанным за этот день, Зекери опять на минуту припомнил Элисон. Да, она не выдерживает уровень своего класса. Впрочем, кто его выдерживает?.. И в первый раз за долгое время Зекери сразу же провалился в глубокий сон без сновидений.
6
- Луизита! - Корла Рейз негромко звала ее через дверь. Луизита моментально проснулась. - Водитель вернулся, и вы можете ехать.
Послеполуденное солнце заглядывало в окно. Она проспала больше четырех часов! Луизита пригладила волосы, заплетенные в тяжелую косу, и, подхватив свою увесистую сумку, поспешила из комнаты.
Через полчаса они уже добрались до клиники Майя Мопан на видавшем виды джипе Корлы. Это было приземистое блочное здание, состоявшее из десяти помещений. Несмотря на то, что клинику только недавно построили и что она обеспечивала лучшее лечение и уход во всем регионе, Луизита не могла удержаться от сравнения: насколько более чистой и комфортабельной выглядела больница в Майями, где родился Дэнни Гуделл!
После долгого наведения справок один дежурный ассистент обнаружил в регистрационных документах девичье имя Сары.
- Ребенок Чан, вес - 5,4 фунта, пол - мальчик, - радостно сообщил он, зачитывая информацию с листка.
Через час врач, который принимал роды, пригласил ее в свой кабинет.
- У вашей сестры были очень трудные роды, длившиеся 30 часов! У нее открылось обильное кровотечение от многочисленных разрывов ткани - с большой потерей крови. Надо, чтобы она срочно пришла ко мне на прием. Вы знаете, где она сейчас?
- Я пытаюсь найти ее, - ответила Луизита. - Никто не видел Сару с тех пор, как она вышла из больницы.
- Она пробыла тут всего два дня, - знакомый с местными обычаями, он продолжал. - Ей отдали плаценту. Может быть, вы знаете, где ваша сестра должна захоронить ее?
Видя, что Луизита молчит, доктор продолжал:
- У нее плохо со здоровьем, ей необходимо лечиться.
- А как ребенок? - со страхом спросила Луизита.
- Прекрасный здоровый мальчик. С ним будет все в порядке, если у матери появится молоко.
- У нее нет молока? - это была дурная новость.
- Не было, когда она выписывалась. Я уверен, что сейчас уже появилось, если же нет… - он достал из картонной коробки, стоявшей рядом со столом, две банки детского питания и бутылочку для кормления с соской, уложил все это в большой бумажный пакет с ручкой.
- Пожалуйста, передайте это Саре, когда отыщете ее.
Он добавил еще две банки и наконец передал пакет Луизите, затем встал, давая понять, что их разговор окончен.
- Удачи вашей сестре и ее малышу. Постарайтесь убедить Сару прийти ко мне на осмотр…
- Доктор, я хочу увезти сестру в США.
- Я понимаю вас.
- Нам надо иметь на руках свидетельство о рождении ребенка. Я не знаю, догадалась ли Сара взять его у вас.
Она ждала, пока доктор договорится по телефону о выдаче свидетельства. Когда все было улажено, он ушел делать обход своих пациентов.
Поколебавшись, Луизита попросила нянечку дать ей конверт. Вернувшись в кабинет доктора, она положила запечатанный конверт с 30 долларами на его стол. Жизнь Сары и ребенка во многом зависела от этой маленькой клиники и ее персонала.
Надежно спрятав свидетельство о рождении на дно сумки и держа тяжелый пакет с питанием в руке, Луизита задумалась, с чего же начать дальнейшие поиски? Единственное, что она могла - это вернуться в Манго Крик в надежде, что Сара появится в гостинице Корлы, ожидая застать ее там.
Она уже собралась уходить, когда незнакомая молодая санитарка окликнула ее с порога.
- Вы - сестра Сары?
- Вы знаете, где она?
Девушка, оглянувшись вокруг, убедилась, что за ними никто не наблюдает. С пациентами и их родственниками были уполномочены вести переговоры только врачи, санитаркам это строго запрещалось.
- Я - Маргита Мартинес. Я ухаживала за вашей сестрой после родов. Она ушла с Розой Чайя.
- Откуда вам это известно? - Луизита сжала руку девушки. - Кто эта Роза Чайя?
- Миссис Чайя пришла однажды поздно вечером повидать Сару и ее дитя. Потом они попросили помочь довести роженицу до машины. Я помогла, - девушка явно нервничала. - Миссис Чайя - добрая леди. Она посылает еду для больных этой клиники. Они с мужем живут в нашей деревне.
- В какой деревне?
- В деревне Мопан.
- Я знаю, где это. Спасибо, Маргита, - она еще раз от души пожала руку санитарки. - Спасибо. Я сейчас же отправлюсь туда. Спасибо!
Ее переполняли чувства. Бог Балум вел ее прямой дорогой к Саре, и ей вовсе не понадобится пистолет, лишний вес в сумке, оттягивающей ей руку.
Водитель джипа хорошо знал деревню Майя Мопан. Спустя полчаса он показал Луизите дом Розы Чайя и неохотно согласился подождать ее на дороге.
- Я должен вернуться в Манго-Крик к шести часам, - предупредил он.
Вежливо постучав, Луизита переступила порог маленькой, крытой пальмовыми листьями хижины, наклонившись, чтобы не задеть низкую притолоку.
- Я к вам.
- Бэй, - на местном языке сказала Роза Чайя, приглашая ее войти.