– Четыре, – перебила она. – Вы обещали мне четыре дня, начиная с завтрашнего.
– Я имел в виду – с сегодняшнего.
– С завтрашнего, – настаивала она. – Когда мы договаривались, половина сегодняшнего дня была уже позади.
– Возможно, но, поскольку мы собираемся провести все время вместе, я подумал, что четыре дня были бы слишком долгими для вас. Не устанете ли вы от меня, находясь рядом со мной с утра до вечера? – Он пожал плечами, будто говоря, что решать только ей.
Ее щеки загорелись румянцем, оттенявшим ее голубые глаза.
– Я устала бы от вас только в том случае, если бы вы были скучным. – Она слегка улыбнулась. – Вы намерены быть скучным?
Ее поведение было возмутительно. Он наказал бы ее за это… своими руками, губами и языком.
Он мгновенно возбудился, представив, что она испытала бы, находясь с ним в постели.
Эммелина спокойно огляделась:
– Я так проголодалась! Когда же подадут ужин?
– Меня не так легко отвлечь, – ответил Зейл. – Смена темы не изменит моих намерений.
– Вы слышали поговорку "Не ставь телегу впереди лошади"?
Он медленно окинул ее взглядом, задержав его на ее груди и бедрах.
– А вы кто – лошадь или телега?
– Ни то ни другое.
* * *
– Я знал, что вы прекрасно говорите по-английски, – сказал Зейл в середине ужина, – но до сих пор не задумывался о том, что у вас американский акцент. Вы, наверное, учились в США или у американского преподавателя?
Ханна читала, что Зейл Патек знал очень много языков – больше, чем все остальные представители королевских семейств. Он знал испанский, итальянский, французский, английский, шведский, турецкий и, конечно, свой родной рагувийский.
– У американского преподавателя, – ответила она, сомневаясь в том, что Эммелина когда-либо училась в США. – А вы?
– Я получил образование в Англии. В десять лет меня отправили в английскую школу-пансион, а после школы я поступил в университет.
– Почему Англия?
– Традиции. Я учился там же, где мой брат, отец, дед и прадед.
– И ваш сын будет учиться там же?
– Вы имеете в виду – наш сын? – В голосе Зейла прозвучала насмешливая нотка.
– Да, наш, – ответила она, покраснев при мысли о том, что она могла бы родить Зейлу сына.
– Один из двоих, – добавил он. – Вы же помните, что согласились родить мне двоих, но не больше? Кстати, я хотел бы знать, почему вы так настаивали на том, что детей должно быть не более двух? Вы так и не объяснили мне свою позицию. Теперь у нас наконец есть время, чтобы обсудить многие вещи. И если мы хотим спасти наши отношения, давайте начнем с этой темы.
– Я не знаю.
Зейл взял руку Ханны и поднес ее к губам:
– Вы боитесь испортить фигуру?
Она отдернула руку – его прикосновение прямо-таки жгло ее пальцы.
– Нет!
– Значит, боитесь потерять свободу?
– Что за глупости!
– Ну, знаете, во время беременности вам будет нелегко кокетничать с мужчинами.
– Я ни с кем не кокетничаю и, к вашему сведению, очень хочу иметь семью.
– Но не слишком большую.
– Верно.
– Почему?
– В силу личных предпочтений. А почему вы хотите большую семью?
– Потому что мне нравилось иметь братьев. Дружба с ними была очень важна для меня. – Он опустил глаза. – Может, вы боитесь беременности потому, что ваша мать умерла при родах?
Ханна похолодела. Неужели мать Эммелины умерла при родах? Но этого быть не могло! Ее мама, королева Клэр, была жива и здорова – на прошлой неделе она вернулась из отпуска в Испании.
– Но моя мать жива! – Эта тема была слишком болезненной для Ханны, потому что ее мать тоже умерла при родах.
– Простите, я должен был сказать – ваша родная мать. Король Уильям д’Арси и королева Клэр удочерили вас, когда вам было всего шесть дней.
– Как вы узнали? – прошептала она.
– Несколько месяцев назад ваш отец сообщил мне об этом при переговорах по контракту. Он хотел, чтобы я понял, что вы боитесь рожать много детей не из эгоизма, а, скорее всего, из-за страха.
– Так если отец рассказал вам о причинах моего нежелания, зачем же вы заставляете меня говорить об этом? – Ханна начала раздражаться.
– Я хотел, чтобы вы сказали мне это сами.
– Зачем?
– Затем, чтобы хоть раз услышать от вас правду. Я бы хотел узнать вас настоящую. Я же совсем не знаю, что вы за человек, чего хотите и что чувствуете.
– Вам интересно, что я думаю? – вспыхнула Ханна. – Я думаю, это просто преступление, что женщины до сих пор умирают при родах. Мы посылаем людей в космос, создаем оружие массового поражения, изобретаем чудодейственные лекарства и строим клиники, оборудованные по последнему слову технологий. Так почему же мы не можем сделать деторождение безопасным? Почему женщины умирают, давая жизнь?
– Потому что все мы смертны. Все мы рано или поздно уходим из жизни.
Отец Ханны, Джейк, постоянно говорил ей то же самое, пока она росла.
– Это настоящая трагедия. Детям нужны матери!
– Так же как и матерям нужны дети. Моя мать так и не смогла спасти моего старшего брата. Я не раз слышал от нее, что она была бы рада поменяться местами со Стефаном.
– И ее слова не обижали вас?
– Стефан был ее первенцем, и они были очень близки.
– А вы с ней не были близки?
– Не так, как мне хотелось бы. Но я был средним сыном, а мой младший брат больше нуждался в материнской заботе.
– А где ваш младший брат?
– Здесь, во дворце.
– Почему меня не познакомили с ним?
Зейл задумался, тщательно подбирая слова:
– Константин имеет особенности развития и требует круглосуточной заботы. Он легко привязывается к людям и не воспринимает утрату.
Ханна нахмурилась:
– Вы боитесь, я могу причинить ему вред?
– Я понимаю, что нарочно вы ему ничего не сделаете, но ради его безопасности я решил, что познакомлю вас с ним только в том случае, если вы решите остаться здесь.
Глава 6
Ночью, лежа в постели, Ханна достала телефон и начала искать информацию о королевской семье Патек. О них были десятки статей, но младший принц Константин упоминался в них крайне редко. На одном из сайтов она нашла дату его рождения (он был на три года старше Ханны), а на другом он был упомянут как третий сын Патеков. Больше никаких сведений найти не удалось – для внешнего мира принц Константин не существовал. Ханна понимала, почему Зейл защищал брата от внешнего мира, но ее удивляло, что он не разрешает своей будущей жене встретиться с единственным оставшимся в живых членом его семьи. Это наводило Ханну на мысль о том, что Зейл не намерен жениться на Эммелине.
С Зейлом было нелегко. Он был суров и горд и стремился во всем быть первым. И чем больше Ханна его узнавала, тем сильнее становилась ее уверенность в том, что он просто раздавит Эммелину. Не намеренно, а лишь потому, что он не осознавал своей собственной силы. Он никогда не добьется любви Эммелины, если будет запугивать ее. Он должен ухаживать за ней. Показать ей более человечную сторону своей души – а Ханна знала, что она у него была. Она иногда замечала проблески этой стороны – только не так часто, как ей хотелось бы. Зейлу нужно было приложить усилия к тому, чтобы завоевать расположение Эммелины, а не судить и критиковать ее. Пусть он – король, но он должен относиться к своей невесте как к будущей королеве.
Следующим утром Ханна проснулась рано и позвала Селин, чтобы та помогла ей одеться.
– Скажите его величеству, что я хотела бы встретиться с ним, – попросила она, выходя из душа.
На этот раз она сама выбрала себе одежду – льняное платье бледно-абрикосового цвета из гардероба Эммелины и свитер в обтяжку того же оттенка. К этому наряду она надела золотой браслет и маленькие круглые золотые серьги, а волосы собрала в конский хвост. Наконец она сделала легкий макияж. Как только она закончила, ей сообщили, что его величество ждет ее в семейной столовой.
Семейная столовая располагалась на втором этаже. Она была небольшой и уютной. Свет из высоких окон падал на стол из орехового дерева и хрустальную вазу с розовыми и кремовыми тюльпанами. Зейл сидел за столом, читая газеты. Рядом с ним стояла чашка кофе эспрессо. Когда Ханна вошла, он медленно поднял глаза.
– Какой сюрприз, – сказал он.
– Надеюсь, что приятный, – ответила она, садясь на стул и расправляя подол льняного платья.
Официант налил ей кофе и принес свежевыжатый апельсиновый сок. Затем он вручил ей меню в элегантном переплете. Она удивленно подняла брови – зачем печатное меню для семейного завтрака?
Зейл, должно быть, прочитал ее мысли.
– Шеф-повар приготовит все, что вы захотите, но каждое утро он предлагает свежую еду, купленную на местном фермерском рынке.
– Как вы узнали, о чем я думаю?
– У вас на лице написано, – ответил он, отложив газету.
– А о чем я думаю сейчас?
Он посмотрел на нее изучающим взглядом:
– Вы расстроены тем, что я не хочу представлять вас моему брату, и пришли, чтобы убедить меня познакомить вас.
– Вовсе нет, – ответила она, поднося к губам чашку с горячим крепким кофе. – Напротив, я считаю, что вы правы. Вашего брата надо защитить. Пока мы не будем уверены в том, что вступим в брак, я не хотела бы знакомиться с ним. Было бы неприятно, если бы принц Константин пришелся мне по душе, а потом оказалось, что вы мне не подходите.
Он поднял бровь:
– А теперь, оказывается, я не подхожу вам?
– Я думала о том, что вы мне сказали вчера вечером – о том, что мы не очень совместимы. Возможно, вы и правы.
Лицо Зейла помрачнело.
– Неужели?
Она кивнула:
– Мы не знаем друг друга, и вы сможете понять, подхожу ли я вам, только в том случае, если я буду самой собой. С этой минуты я буду держаться абсолютно естественно и надеюсь, что понравлюсь вам такой, какая я есть. Но если нет, лучше я уеду домой – было бы неправильно выходить замуж за человека, которому неприятно мое общество.
Зейл нахмурился:
– Вы бы отвергли меня?
Она улыбнулась ему той же терпеливой улыбкой, которой одаривала шейха аль-Кури, когда тот давал ей очередное невыполнимое задание.
– Поскольку мы решили быть честными друг с другом во всем, признаюсь, что я не хотела бы связывать свою жизнь с человеком, который мне не по нраву.
Зейл поджал губы. Ханна кивнула:
– Я буду очень рада провести следующие четыре дня с вами. Надеюсь, вы запланировали для нас интересные мероприятия, – тут она подняла палец, как бы предостерегая его, что еще не закончила фразу, – кроме подписания документов, позирования для портретов и выбора фарфоровой посуды для свадьбы.
– Все это необходимо, если мы собираемся пожениться.
– Вот именно – если. Но вчера вы сказали мне, что не знаете, произойдет ли это. Более того, вы почти уверены, что этого не произойдет. Поэтому я считаю, что выбирать посуду пока рано, тем более что это заняло бы слишком много времени. Может, нам стоит для начала… повстречаться?
– Повстречаться?
– Да. Обедать вместе и проводить время в расслабленной и приятной обстановке, занимаясь тем, что нам интересно.
– Вы шутите?
– Конечно же нет. Я бы не стала шутить о нашем будущем.
Зейл некоторое время смотрел на нее из-под ресниц. Его выражение было суровым.
– Вы так не похожи на ту, кого я видел год назад. На приеме по случаю нашей помолвки вы вели себя очень тихо, даже почти и не смотрели в мою сторону. А теперь – откуда что берется? – я вижу перед собой яркую личность…
– Я всегда была такой, просто тогда я была расстроена неодобрительным отношением моих родителей. Но ведь это я собираюсь выйти за вас замуж, а не они!
– И это откровение пришло к вам прошлой ночью?
– Да. Когда я лежала в постели. Я думала, вам это понравится, но, похоже, вы совсем не рады.
– Я нахожу ваше поведение несколько легкомысленным, если принять во внимание тот факт, что ваши родители вложили огромные деньги в наш брак.
– Пять миллионов евро.
– И я, кстати, тоже вложил в него деньги.
– Два с половиной миллиона. Потому что вы – король, и вы выше меня по статусу.
– Эммелина! – прорычал он.
Это было предупреждением, но Ханна проигнорировала его.
– Но ведь это так. Вы – король, а я – всего лишь принцесса.
– Хватит.
– Это правда. У вас больше власти. Вы можете позволить себе быть требовательным. Предвзятым. Беспощадным.
– Но я не такой.
– Вы разговариваете со мной именно так. Вы несколько раз повторили, что я не подхожу вам. – Она пожала плечами. – Зачем же мне тогда выходить замуж за человека, который относится ко мне так же, как мои родители?
После долгого молчания Зейл покачал головой:
– При всем моем уважении к вашим родителям, я совершенно на них не похож.
– Но с тех пор как я приехала, я только и слышу, что разочаровала вас и что вам не терпится от меня избавиться.
– А еще я раз семь говорил вам, что вы красивы.
– Но мне бы хотелось нравиться вам как человек. Красота не вечна. Важно то, что внутри, а как раз эта часть меня вам и не нравится.
– Я никогда такого не говорил.
– И все же вам ничего не нравится во мне, кроме моей родословной и моей внешности.
Он замолчал, понимая, что она права. Наконец он ответил, вздохнув:
– Сейчас вы мне нравитесь. Мне по душе ваша искренность – я ценю честных людей.
Ханна подавила чувство вины, возникшее у нее при упоминании о честности.
– Зейл, я думаю, что вам очень многое во мне должно понравиться – если вы только захотите узнать меня получше. У меня прекрасное чувство юмора. Я люблю путешествовать, читать и знакомиться с культурами разных народов. Но если вы будете продолжать попрекать меня прошлым, вы никогда ничего обо мне не узнаете.
– Трудно забыть, что всего неделю назад вы еще были с Алехандро.
– Это говорит ваша гордость?
– Нет. Это говорит реалист во мне. Реалист, который знает, что люди так легко не меняются.
– Но этот реалист также должен видеть, что я здесь. Я специально присоединилась к вам за завтраком. В ближайшие дни я хочу провести как можно больше времени с вами – с мужчиной, а не с королем. Но у вас тоже должно быть желание проводить время со мной. Мне нужен мужчина, которому я нравлюсь. Которому приятно мое общество. И который, возможно, однажды полюбит меня.
Зейл встал со своего места и прошел в другой конец столовой, а затем обернулся и взглянул на Ханну.
– Давайте начнем с чистого листа, – спокойно сказал он.
– А вы сможете?
– Надо попробовать. Давайте сделаем так, как вы предлагаете – будем… встречаться, как обычная пара.
Ханна улыбнулась при слове "встречаться". В устах Зейла оно звучало как нечто иностранное, экзотическое – иными словами, то, чем он не привык заниматься.
– Хорошо. Только так мы узнаем, сможем ли сохранить отношения.
– Тогда пусть наше первое… свидание будет сегодня. У меня запланировано несколько встреч на сегодняшнее утро, но после них я буду свободен весь день. Давайте встретимся в одиннадцать. Оденьтесь поудобнее и принесите свитер и купальник – на всякий случай.
Свитер и купальник? Ханна была заинтригована, но вопросов задавать не стала.
– Хорошо. Я буду готова.
Ханна переоделась в белые льняные брюки, вязаный пуловер в бело-голубую полоску и темно-синий пиджак. В таком наряде она была похожа на морячку, но это была самая простая одежда, которую она смогла найти в гардеробе Эммелины. Она нехотя выбрала один из двух раздельных купальников Эммелины, сомневаясь, что сможет втиснуть свои женственные формы в малюсенькие кусочки ткани, но Зейл велел ей принести купальник, и она так и сделала.
Без пяти одиннадцать она спустилась вниз. Зейл уже ждал ее. Она думала, что к дверям дворца подъедет машина, но, к своему огромному удивлению, обнаружила вертолет, движущийся по огромной круговой подъездной дороге. Они взлетели над обнесенным стеной городом, прибрежными скалами, кипарисами и холмами, покрытыми россыпью домов с красными и оранжевыми черепичными крышами.
– Мы летим на мой личный остров, – сказал Зейл через десять минут после взлета. – Я нечасто туда летаю, уже несколько лет там не был, но, думаю, нам обоим не помешало бы отдохнуть вдали от дворца.
Следующие двадцать минут они летели над сапфировой водой, на поверхности которой изредка возникала одинокая лодка, баржа или яхта, пока внизу не появилось несколько скалистых островов. На островах почти не было растительности – лишь несколько деревьев, нависших над утесами. На одном из островов были каменные развалины, на другом – простой каменный дом. На этот остров они и собирались приземлиться.
Вертолет сел на площадку перед домом. Зейл открыл дверь, вышел сам и помог выйти Ханне.
– Почему вы так давно сюда не летали? – спросила Ханна.
– Не было ни времени, ни желания.
Теперь солнце было прямо над их головами. Ханне стало жарко, и она сняла пиджак:
– Мне нужно было надеть шорты или юбку.
– Очень скоро вы будете в купальнике – сейчас мы пойдем на пляж и перекусим там.
– Это еда для нашего пикника? – спросила Ханна, указывая на кожаную сумку Зейла.
– Нет. Тут мои плавки, полотенца и солнцезащитный крем.
– А как же еда?
– Хотите есть?
– Пить хочу.
– Тогда идем на пляж. Там уже все готово.
Они направились к лестнице, высеченной в утесе. Ханна медленно шла за Зейлом, боясь споткнуться на каблуках. Ее элегантные босоножки совершенно не подходили для крутого спуска, а края брюк запачкались. Но далеко внизу маняще поблескивала бирюзовая гладь моря, ласкающего песчаный пляж.
Зейл ждал ее внизу лестницы. Он снял ботинки и закатал рукава, обнажив загорелые мускулистые предплечья.
– Спускаться по лестницам больше не придется.
– Это хорошо. А то сейчас мне было страшновато, – ответила Ханна, снимая босоножки.
Она думала, что они уже на месте, но Зейл завернул за угол, и они оказались на другом частном пляже. На песке было расстелено большое разноцветное одеяло. С одного его конца стояла корзина с едой, а с другого – переносной холодильник.
– Шеф-повар позаботился обо всем. Тут вино, пиво, вода, сок. Что вы предпочитаете?
– Пиво, – ответила Ханна, садясь на одеяло.
– Пиво?
– Люблю выпить холодного пивка жарким летним днем. А вы?
– Я тоже, но мало кто из женщин любит пиво. – Он достал две охлажденные бутылки и стакан.
– Стакан мне не нужен, – сказала она, беря у Зейла из рук одну из бутылок. – Как сюда привезли все это? – Она указала жестом на корзину и холодильник.
– Мои охранники привезли их рано утром.
– Это семейный остров?
Зейл расстегнул рубашку, открывая перед Ханной свою загорелую грудь.
– Нет, я выкупил его, когда зарабатывал на жизнь футболом. Я хотел найти место вдали от толпы, папарацци и назойливых болельщиков.
Ханна едва удержалась, чтобы не облизнуться. Он выглядел великолепно – упругие грудные мышцы переходили в накачанный пресс.
– Вы привозили сюда своих подружек?
– Только одну, и ей не понравилось. Она сочла остров слишком пустынным.
– Так что же вы делаете, приезжая сюда?
– Сплю, читаю, отдыхаю.