- Шон, у Монацелли есть сетевики, есть интеллектуальщики, параллельщики… но ты хакер и я хакер. Мы делим одну ветку и одних заказчиков, при всем том, что ты известнее и лучше. Я не спорю с этим. Но мне нужны деньги. Очень. И срочно.
- Карина, сколько нервов ты потратила на эту речь, сколько времени ее придумывала и репетировала? Пустое. Мой вопрос не меняется: за-чем?
Я поставила перед ними по чашке кофе, и Карина свою опустошила залпом, хотя я даже вазочку со сладостями не успела принести. Почувствовала себя прислугой, которую никто даже не замечает.
- Кое-кто болен. Кое-кто, кто мне безмерно дорог.
- Вот видишь как все просто. - После этих слов Шон постучал по столу пальцами и, наконец, произнес: - Хорошо. Забирай.
- В-всех? - у нее глаза расширились и стали квадратными.
- Половину. Мне тоже нужно на что-то жить.
- Это смешно. Ты на легальной части срываешь больше, чем я на нелегалке!
- Пани, я не собираюсь выходить из игры, - кивает Шон. - Всех я тебе не отдам, забирай половину или проваливай ни с чем.
Она несколько смутилась.
- Хорошо, спасибо.
Шон лишь кивнул.
- Зачем ты приехала?
- Поговорить…
- Разговор пятиминутный и вполне себе телефонный.
- Если подслушают…
- Меня не подслушают!
- Меня подслушают.
- Значит среди хакеров тебе не место. - Пани так посмотрела на Шона, что, клянусь, еще чуть-чуть, и у нее бы волосы как змеи зашевелились.
- Ты знаешь, что это не так.
- Хватит устраивать пляски с бубнами, я задал вопрос.
- Я приехала, потому что мне нужен друг! - выпалила она, наконец.
- И ты решила меня записать в категорию, прости, друзей? Я друг Алексу, тебе я не друг, не был и не собираюсь становиться. Ты поступила с Алексом как последняя дрянь, назови хоть одну причину, почему я не должен вышвырнуть тебя пинком под зад, а лучше за волосы затащить в самолет и отправить в твой гребаный Лондон или где ты теперь ошиваешься?
- Скажем, потому что меня так часто пинали под зад и таскали за волосы, что ты не встанешь в один ряд с другими ублюдками, считая себя особенным? - иронично поинтересовалась она. И нее еще и чувство юмора имеется. Я чуть не взвыла.
- Причина достойная, - признал Шон. - Но жилетку из меня сделать не выйдет, как ни старайся. Мне хватает той парочки идиотов, которые кончают от счастья, что получили статусы моих друзей. Но на деле я терплю их девчачье нытье, потому что изредка они бывают исключительно полезны.
- Как Алекс?
- Подумываю понизить его приоритет, так как он не только идиот, а еще и наркоман. И толку от него в последнее время ноль. На самом деле я молча терплю все его закидоны только потому что в его срыве виновата ты…
- Думаешь, мне так хотелось взять и уехать? - прервала она монолог Шона. И я попыталась прикинуть, что это за любовный треугольничек получился такой. Более странной ситуации не придумать. То есть Шон и Алекс дружат, хотя как минимум один из них увел у другого девушку, а ненавидят оба теперь, пардон, ее? Это возможно, только если пани - последняя стерва. Стало быть, я не ошиблась в ее оценке.
- Да, именно так я и думаю. Сколько я тебя помню, ты всегда собиралась уехать, то куда-то, то откуда-то.
- Я похоронила родителей, меня чуть не убили, и я решила, наконец, построить собственную жизнь без вмешательства толпы мужиков, размахивающими стволами в дело и не в дело!
- А я был уверен, что ты раздвигаешь ноги, как только слышишь слово "мафия"! Неужели надоело?
- Так все, с меня хватит.
Она встала и собралась уходить, но Шон схватил ее за запястье и потянул в гостиную. А я осталась сидеть на кухне с двумя пустыми чашками перед собой и нетронутой вазочкой конфет. Я почувствовала на себе взгляд Шона и повернула голову. На секунду наши глаза встретились, а затем он резко отвернулся и с грохотом захлопнул за ними обоими дверь гостиной. А затем раздался плач пани, который было никаким замком не скрыть.
Но, несмотря ни на что, пусть Шон был груб и с ней тоже, и пусть она заплакала, жалкой себя почувствовала именно я. И, признаться, ни до того момента, ни после я НИКОГДА больше не чувствовала себя никчемной настолько.
Они закрылись в гостиной. С моим нетбуком. И мне ничего не оставалось, кроме как оккупировать компьютер Шона и продолжить свою работу. Таким образом, я восстановила с нуля код, который был на нетбуке, подумала, еще что-то дописала, погрустила о собственной участи, пожалела себя (как же без этого), попереживала по поводу отсутствия всхлипов в коридоре, поразмышляла над тем, чем эта парочка может заниматься… и тут меня осенило. Я только что написала программу удаленного доступа, а в гостиной остался мой ноутбук, до которого с моим новеньким кодом можно запросто добраться. Я чуть ли не лихорадочно, наполовину интуитивно начала дописывать код, который даст мне изображение с камеры нетбука. Торопясь открыть дверь Неприятностям, я отставила тот на комод и теперь получила просто роскошный ракурс.
Шон обнимал рукой ее плечи, она прильнула к его груди, скрутилась, точно кошка. И все еще плакала, все еще вздрагивала. Учитывая, сколько я проковырялась с кодом, она могла бы уже и успокоиться! Раз, скажем, пять могла бы успеть.
А потом… я не знаю и не хочу знать, кто в этом был виноват, но Карина подняла голову и их губы встретились. Думаете, что хоть один из них остановился? Нифига подобного. Шон-падла, кажется, только этого и ждал. Их поцелуй не был страстным, по крайней мере не сразу стал. Сначала их губы двигались медленно, с чувством, с наслаждением, он долго убирал с ее лица прилипшие к мокрым щекам волосы. Но я видела, чувствовала, что он хотел ее, просто задыхался от вожделения, а ей нужно было совсем не это. У нее были проблемы, которые заставили ее плакать, и мыслями пани витала именно там. Здесь же, с ним, она всего лишь хотела почувствовать себя нужной, желанной. Вот зачем она приехала. И даже несмотря на препятствие в виде меня, она получила все сполна. Я буквально кожей чувствовала, что он ее любил, я и раньше подозревал, что именно из-за другой женщины со мной так холоден, но теперь… узнала наверняка. На примере. И все, что оставалось - постыдно радоваться, что она ему взаимностью не отвечала. Наконец, поцелуй перерос в нечто большее, пани перекинула ногу через его бедра и села верхом, обнимая затылок Шона обеими ладонями. Он целовал ее шею, жадно, но явно сдерживаясь. Будто напугать боялся. А затем начал осторожно стягивать с нее жакет. И тогда я подняла, что зрелище обнаженной Карины Граданской в объятиях Шона я не вынесу - потянулась к красному крестику, как к спасительному кругу и нажала на него.
Было и плохо, и больно, и тошно. Просто ужасно. Я не знала, что еще можно сделать, кроме как сбежать. Крадущимися шагами я скользнула в нашу с Шоном (тогда еще нашу) спальню, вывалила содержимое собственного рюкзачка на кровать, нашла права от машины, собрала всю имевшуюся наличность, подхватила первую попавшуюся кофту, оглядела все это безобразие и добавила к своим пожиткам… косметичку (я неисправима). Чтобы сделать вид, что все в порядке, что ничего не произошло, я собрала вещи обратно в рюкзачок и поставила его на место, а затем прокралась к холодильнику и чуть ли не каллиграфическим почерком (чтобы он заметил послание, написанное не своей рукой) вывела: поехала к морю.
Замирая от каждого собственного вдоха, я подошла к входной двери, сняла с крючка ключи от машины Шона (тихо-тихо, чтобы не дай Бог не звякнули) и уже порывисто засунула их в собственный бюстгальтер. Не знаю, чего я испугалась больше: что меня с ними поймают или что не удастся сбежать из этого отвратительного места! Мне оставалось только надеяться, что Шон не заявит в полицию по поводу угона машины… хотя бы до утра.
Оказавшись в мазде Шона, я чуть не умерла от облегчения. Знала, что даже если меня теперь уже и поймают, то не остановят. Но двери на всякий случай заблокировала. А затем действительно направила машину в сторону побережья. Потому что понятия не имела, где еще искать утешения в этом городе.
Я сидела на холодном песке, мерзла и рыдала, глядя на бликующую воду. Мои мечты, домик с белым забором, бегающие дети с ямочками на щеках - все уплывало в небытие. Я больше не надеялась, что однажды Шон проснется и улыбнется, увидев меня рядом… как я могла быть такой дурой? Как не заметила симптомов? Шон сказал, что она уехала к Алексу. Я не была с этим человеком знакома, но очень надеялась, что пани любила его, а не Шона. Даже если этот Алекс наркоман, он все равно лучше. В тот день я поняла, что не то, что не люблю Шона, я даже не понимаю, как возможно полюбить человека, подобного ему.
Впоследствии, когда мне удалось дистанцироваться от происходящего, я обнаружила, что извращенная логика в произошедшем присутствовала. Себе Шон остался верен. Приехала любимая, и он, не задумываясь, остался с ней, забыв обо мне, невзирая на мои чувства. Но лично я о своих чувствах заботиться собиралась, и еще как! Я родилась и выросла в краю, где джентльмен не обидит даму, где неподобающее отношение может вылиться в скандал городского уровня. И хотя я не совсем вписываюсь в южноамериканский антураж, моя модель семьи именно такова! И я не знаю как получилось, что я, такая белая и пушистая, попала в мир волков и шакалов. Я стала словно инородным объектом, который этот мир раз за разом пытался вытолкнуть. Будто Джоанна Конелл была признана для существования слишком розовой и мягкой. Но в тот день все изменилось. Я изменилась. Я потеряла свои розовые очки. Моя уверенность, что я самая-самая, что лучше меня, барби-американки, нет никого, растаяла как дым. Я увидела людей, которые играют с подобными мне, как с настоящими куклами. Кто я? Что я? Просто развлечение для ректора. Роберт Клегг был прав.
Спрятать такую машину, как у Шона, оказалось очень проблематично, но я попыталась. Собиралась в ней спать за неимением других вариантов. Разве что к Керри снова пробираться. В общем переночевала я прямо в машине, на побережье, в кустах. Благо, было очень тепло. Утром на треть собственных сбережений купила себе бикини. Цвета фукси, чтобы никто не пропустил! Мне это было необходимо. Чувствовать себя заметной и интересной. А потому в этом самом бикини я целый день провалялась на пляже, флиртуя с мальчиками, которые угощали меня прохладительными напитками за собственный счет, позволяя экономить оставшиеся гроши. После случившегося мне стало особенно важно, чтобы я нравилась мужчинам. Но это было ложью. Нравилась я только сверстникам и престарелым извращенцам, а целевая аудитория, как выяснилось, предпочитала женщин под зонтами в больших очках и дизайнерских бикини. Именно такой мне представлялась Карина Граданская. Я же совсем другая. Мои волосы под сиднейским солнцем выгорели до белизны, а кожа покрылась равномерным золотистым загаром. А еще я обожала валяться целыми днями на пляже и смеяться над пошловатыми шуточками Керри. В общем на VIP определенно не тянула.
И на том же самом пляже уже следующим я поняла, что не взять кредитку из дома Шона было величайшей глупостью в жизни. Я не привыкла таскать ее без надобности, не любила тратить попусту деньги родителей, и искать ее в вещах не стала. Но теперь выяснилось, что долго на своем скудном финансировании не протяну. Еще, может, пару дней - не больше. Но лучше сдохнуть, чем вернуться к Шону за ней.
И еще надо мной висела грозная тень понедельника. Что делать? Идти в университет? Просить общежитие? Шел декабрь, конец семестра, нужно было где-то жить, на лето я собиралась поехать с Керри в Ньюкасл и снять там квартирку, чтобы не напрягать ее родителей, но и одной не оставаться. Но сейчас-то где жить? Кто согласится сдать на месяц недорогое жилье одинокой студентке без особых денежных средств?
Ответ на вопрос как жить дальше после того, как твой мирок рухнул, упорно не находился. Не странно, ведь я впервые искала выход из, казалось бы, неразрешимой ситуации.
Можно, конечно, было послать к черту образование и стать официанткой (но это не по мне), позвонить и пожаловаться папе, он бы помог материально (но это стало бы ударом по их с мамой бюджету, особенно если учесть, что они только что в очередной раз переехали, и маму государство не спонсировало), или встретиться со своими демонами лицом к лицу (последнее было бы идеально, не будь я такой трусишкой). Но решение вдруг само ко мне пришло. Оно было спонтанным, безумным, но, как выяснилось, просто гениальным.
Моя первая пара была у Шона, разумеется, я на нее не пошла, окольными путями добралась до аудитории этажом выше и постучала в дверь.
- Простите, профессор, можно поговорить?
Роберт Клегг согласился выслушать рассказ о моих неприятностях, ради такого дела даже отпустил пораньше своих студентов и нашел нам пустую аудиторию, без "ушей". Прерывая рассказ усердными всхлипываниями, я коротко поведала преподавателю о возвращении Карины Граданской и попросила помочь мне заполучить комнату в общежитии снова.
В общем, когда я упоминала гениальную идею, то… короче, это была не она. Потому что, забегая вперед, как только ненавистный Шону Роберт Клегг сунулся с просьбой к администрации, общежитие стало закрыто для меня навечно. Я тогда еще не знала и давней и лютой ненависти главного хакера и главного параллельщика университета, а то бы, конечно, такой глупости не сделала. Вот как я осталась без возможности иметь в Сиднее собственное жилье по приемлемой цене. Но с этим разберемся после. А пока Роб - а впоследствии именно так я и стала звать своего сиднейского друга и научного руководителя - рассказал мне о студенческих временах Карины. Из его слов выходило, что без Шона она была никем, ничего бы не добилась самостоятельно, все, чем она обладала на сегодняшний момент, было его заслугой. И начинала она да, совсем так же, как я. С должности предмета мебели в его домике. Только я определенно не собиралась повторять ее подвиги. Я вообще не хотела иметь с этой женщиной ничего общего. Я собиралась уйти от Шона Картера. Навсегда, насовсем.
А вот с вопросом "куда" мне как раз и помогли.
Роберт и Мадлен Клегги были людьми прекрасными. Чуть старше Шона, то есть не в возрасте моих родителей, но больше чем на десять лет старше. Он был отличным мужем, образцовым. Она - настоящим подарком любом мужчине (поправка, любому, кроме Шона). Мягкая и добрая женщина, домашняя до мозга костей. Я влюбилась в нее с первого взгляда. И в их отношения тоже. Впервые я познакомилась с Мадлен Клегг именно в тот самый понедельник. Роб сразу понял суть моей проблемы и предложил пожить у них, пока мне не вернут комнату в общежитии. Собственно, может, оно и выглядело странно, но в некоторых ситуациях приходится из двух зол выбирать меньшее, не могла же я прятаться от управления общежитиями у Керри под кроватью, тем более что у нее появилась новая соседка. Да и вообще, представьте себе новость: бывшая подружка ректора становится приживалкой черт знает где, просто потому что к нему вернулась прошлая пассия. Так что Роберт Клегг своим предложением, считай, спас мне жизнь!
А Мадлен Клегг приняла меня очень тепло, словно потерянную родственницу. Она выделила мне персональный диван и отвлекала болтовней от грустных мыслей весь вечер. Уж не знаю, что именно рассказал ей обо мне Роберт, но она ни одним косым взглядом меня не наградила.
Только все это не помогло мне уснуть, я все время гоняла мысли о том, что подумает Шон, когда увидит на стоянке перед университетом собственную машину с ключами на водительском сидении.
По тому, как посматривали на меня Клегги утром, я поняла, что они собирались завязать серьезный разговор, но не представляли, как его начать. Но, разумеется, удар на себя принял Роб.
- Что ты собираешься делать? - спросил, наконец, он.
- Выйду в университет, а там посмотрим, что будет. Все зависит от обстоятельств. Я у вас не задержусь…
- Не переживай, нам не в тягость, - начала отмахиваться Мадлен. И хотя это было заманчиво, я не собиралась злоупотреблять гостеприимством. Существуют грани, после которых дружба становится в тягость. А тогда еще речи не шло даже о дружбе!
- Хм, профессор? А можно деликатный вопрос? Я бы хотела сменить специализацию на параллельное программирование, - заговорила я. Роберт и Мадлен удивительно синхронно переглянулись.
- Не надо решать под влиянием обстоятельств… - начал он.
- Обстоятельства не при чем. Я просто не хочу становиться еще одной бледной тенью Шона Картера. Вы правы, я не хочу, чтобы обо мне так говорили. А раз обойти его нельзя, лучше выбрать иную область. Я не следующая Карина, черт бы ее побрал! - сорвалась я. - Вот как-то так.
Клегги снова переглянулись.
- Простите… - Кажется, в запальчивости я перегнула палку.
- Да нет, неплохой настрой, мисс Конелл. Если вы уверены…
- На все сто процентов.
- Тогда добро пожаловать. - И он протянул мне руку для пожатия.
В университет было возвращаться откровенно страшно. Я понятия не имела о том, сколько уже знают студенты. Но когда оказалась в кампусе, никто на меня заинтересованно не посмотрел (ну или не больше, чем обычно), и это придало мне сил. Я уже более твердо зашла в аудиторию и села на свое место. Джек постучал меня по плечу и спросил почему это я прогуляла университет, но сверкаю свеженьким загаром. Я честно призналась, что у меня в голове случилось временное короткое замыкание, но теперь все в порядке. Итак, они все-таки понятия не имели о произошедшем… Это было лучшей новостью за всю мою жизнь…
Среда потребовала от меня максимальных душевных затрат. Но я знала, что дальше прятаться нельзя. Да, так случилось, знала, что рискую, встречаясь с ректором, но что поделать, не бросать же учебу? Я вздохнула и, резко выдохнув, наконец, толкнула дверь аудитории. Мы с Шоном всего на мгновение встретились глазами, и я внутренне содрогнулась, но сделала вид, что ничего не происходит, и села на привычную первую парту, уставившись в свой нетбук и только. Заявление о переводе на другую специальность буквально душу мне грело.
Всю пару я старательно выдавливала из себя строчки кода, но ничего даже на пятьдесят процентов осмысленного не написала. Отчасти потому что Шон-падла стоял за моей спиной, глядя в экран и, видимо, ожидая чуда. На вопросы студентов он не реагировал вообще, его целью было терроризировать меня, и все тут. Под конец пары я начала сомневаться, что он человек: он просто простоял полтора часа, тупо пялясь в мой компьютер! Ни слова не произнес.
А вот я была вынуждена завести неприятный диалог, дрожащими руками достала из сумки сложенный вдвое лист и протянула Шону.
- Простите, сэр, у меня есть просьба, - начала я, и вся аудитория предвкушающе замерла (собственно, эти фрагменты можно и пропускать, потому что все четыре года и студенты, и преподаватели подслушивали и подсматривали за нами так, будто новость о нашем сожительстве все еще в хит-параде академических сплетен). - Со следующего семестра я хотела бы перевестись на другую специальность.
Раздался коллективный студенческий "ах". А Шон поднял глаза и уставится на меня, словно змеюка. Не мигая, парализуя. Один Бог знал скольких сил у меня ушло на то, чтобы не отвести глаз.
- Не думаю, что это возможно, мисс Конелл. Даже если бы я очень хотел вас перевести, мест в других группах нет. К тому же у меня нет ни малейшего желания вас уступать кому-либо. - И мое заявление оказалось демонстративно разорвано. Снова издевался. Да неужто ему мало? Ну сколько можно?!