- Я лишь хотел сказать, - продолжил он, - что там вращается много денег, мам. У нашего Джорджио много деловых интересов. Его бухгалтер - известное лицо в Сити. Не думаю, что это хорошая идея - надолго откладывать занятия бизнесом. Им и так не занимались почти девять месяцев. И чем скорее начнешь разбираться с делами, тем лучше. Джорджио может управлять делами и из тюрьмы, действуя через Донну.
- Я не знаю, смогу ли я, Стефан…
- Конечно, сможешь, Донна! Джорджио будет на седьмом небе, если увидит, что ты присматриваешь за делами и в его отсутствие, - решительно произнесла Нуала. - А мы поможем какими угодно способами.
- И когда он выиграет дело после подачи апелляции, все вернется в нормальное русло! - Голос Патрика был исполнен не вполне обоснованного энтузиазма.
- Я выпью за это. - Стефан поднял стакан молочно-белого узо. И все поддержали его тост.
- За возвращение Джорджио!
Донна подняла стакан с вином и усилием воли сдержала слезы. "У меня есть эти люди, они - моя семья. Мы вместе, а значит, все не так уж плохо".
- Восемнадцать лет? Грязные ублюдки! - Долли говорила тихо, но чувствовалось, что она потрясена. - Я услышала об этом в местных новостях. Чуть не рухнула в обморок, правда. А как это восприняла его мать?
Донна отхлебнула чаю из кружки.
- По правде говоря, на удивление спокойно, Долли. Маэв - сильная. Сильнее, чем могут думать о ней люди. Папа Брунос воспринял все гораздо тяжелее, но этого и следовало ожидать. Джорджио был его гордостью, светом в окошке. Живым доказательством всего того, что могла предложить им страна, которая приняла их. Было несколько звонков с Родоса. Газеты донесли ему историю и туда. Ну, и пошли разговоры. Я чувствую, что от этого ему сейчас не по себе - стыдно.
Долли в сомнении покачала головой.
- Джорджио подставили, он сам так говорил. Как только мы докажем это, все опять пойдет прекрасно. Хочешь капельку шотландского виски в чай, дорогая? Ты такая бледная….
Она налила в чашку Донны изрядную порцию дешевого виски "Теско".
- Придется принять это на свою шею, девочка. Предстоят несколько тяжелых месяцев… Да, пока не забыла: Дэви Джексон звонил. Он заедет в воскресенье утром.
Донна пила теплый чай, и шотландское виски щипало ей язык.
- Что мне делать, Долли? - с отчаянием спросила она. - Не могу даже думать, что Джорджио в тюрьме: все мысли только о том времени, когда он вернется домой. Как они могли поверить Уилсону? Все же знают, кто он такой! Пусть в костюме, с вымытыми и подстриженными волосами он и выглядел респектабельным. А что он говорил про Джорджио? Что Джорджио якобы приказывал стрелять и убивать. Мол, он угрожал, что, если они сорвут это дело, он убьет их. Убийство, все про убийство! Но я знаю Джорджио: он и мухи не обидит. Боже Всемогущий, он плакал, когда мы хоронили старину Сэма. Он так любил эту собаку… - Голос у нее сорвался, и она судорожно сглотнула, ощущая подступившие слезы комом в горле.
- Уилсон спасал свою задницу, любимая. Полагаю, Лоутон провернул огромную работу, чтобы сократить ему срок согласно приговору. Когда-нибудь Уилсон получит свое. Никто не любит шестерок.
Донна улыбнулась сквозь слезы:
- Ты говоришь с таким знанием дела, Долли. Как записная тюремная штучка!
- Прожив долгие годы со своим стариком, я кое-чему выучилась. Например, мне знаком любой жаргон, милая. А теперь, когда он получил восемнадцать лет, это даже моим панталонам на смех. А как насчет того, чтобы приготовить тебе чудную ванну и положить туда немного ароматической соли? Пока ты будешь отмокать, я приготовлю легкий ужин. Скажем, омлет. Тебе надо есть, чтобы быть сильной. Рассмотрение апелляции займет какое-то время, да и дел будет по горло… Пойдем, я приготовлю ванну, пока ты разденешься.
Они встали, и Донна порывисто схватила пожилую женщину за руку.
- Я так рада, что ты у меня есть, Долли. Этот дом опустел без него.
- Я знаю, милая малышка. Поверь мне, я понимаю.
Дэви Джексон заехал в воскресенье в половине девятого. Донна была в оранжерее, пила кофе и курила сигарету, когда услышала пронзительный голос Кэрол Джексон. Она утомленно прикрыла веками глаза: "Дэви Джексон прав, я могу иметь с ним дело. Но Кэрол Джексон - совсем другое, это та еще штучка…" Донна невзлюбила Кэрол, а та, как казалось, ненавидела Донну.
- Как ты себя чувствуешь, Донна? Держу пари, паршиво. Они все мешки с дерьмом! Все! Мешки с вонючим дерьмом!
Донна с удивлением разглядела на лице Кэрол неподдельную тревогу.
- Садись, Дэви, а то ты меня нервируешь, маяча над нами. Я скажу тебе кое-что, Донна. Мы с тобой ни разу не говорили с глазу на глаз, но если тебе нужно плечо, девочка, что ж, мое - всегда у тебя под рукой.
Донна испытывала несказанную благодарность. За последние девять месяцев она постепенно потеряла большинство своих друзей. Банти и Гарри Робертсон приезжали к ней всего неделю назад, а потом, когда она встретила их в деревне и сказала им: "Привет!", - они проигнорировали ее. Донна тогда густо покраснела от смущения и обиды. В течение многих лет они оба пользовались дружбой Джорджио. А теперь они не хотели иметь никакого дела с ним или со всеми, кто был связан с ним. И даже соседи Донны перестали махать ей рукой, проезжая мимо нее на машине, когда она встречалась им по пути.
- Спасибо, Кэрол, я оценила это. - То, что она сказала правду, было видно по ее голосу, и Кэрол улыбнулась.
- Друг познается в беде, девочка. Я помню, как мой брат по-крупному вляпался. Двенадцать лет! Представляешь, он совершил ограбление - его поймали с поличным, с пушками и деньгами. Но, если все лишнее отбросить в сторону, его жена на самом деле была не менее него причастна. Сейчас могу сказать: она свалила из дома через шесть месяцев. Бывают же такие женушки! Да, им одиноко, я понимаю. Но надо чем-то занимать голову, да и ноги, девочка моя. Теперь вся грязь полезет наружу. Несколько приятелей Джорджио могли бы положить на тебя глаз ныне, когда он сидит. Они думают: вот, мол, дорожка открыта. Так что будь осторожна, когда мужчины начнут предлагать тебе помощь. Когда будет апелляция? Я так полагаю, вы уже подали ее?
- О да. Как только нам назначат дату, я дам знать. Могу я предложить тебе что-нибудь освежающее?
Кэрол Джексон рассмеялась громким, слегка квохчущим смехом.
- Могу я предложить тебе что-нибудь освежающее? Ну ты и разбойница, Донна! Если бы ты только знала… Чуть позже я, пожалуй, выпью чашечку чая. Вот только загляну к Долли, повидаюсь с ней. Оставляю тебя с Дэви, чтобы вы разобрались с делами.
Донна проследила взглядом, как пышная фигура Кэрол, затянутая в лайковую кожу, на невероятно высоких каблуках выплыла из оранжереи. Ее длинные высветленные волосы, расщепленные на кончиках, были зачесаны назад и уложены во множество рельефных узелков.
Дэви наконец заговорил.
- Она и вправду неплохая девчонка, моя Кэрри. Просто нужно ее узнать, чтобы принять такой, как есть. Она хорошая жена и отличная мать.
Донна кивнула.
- Я давно это поняла. Тебе не нужно защищать ее передо мной, Дэви. На самом деле она одна из тех немногих, кто искренне переживает за меня и Джорджио.
- Она права в том, о чем говорит, Донна. Ты привлекательная женщина, так что будь осторожна. Не забывай, что даже сотрудники Джорджио сейчас находятся под колпаком. Вот почему я сегодня приехал с Кэрол. Джорджио будет информирован обо всем: кто сюда приезжает, кто - нет. И не спрашивай меня, как он об этом узнает. Просто поверь мне, что так оно и будет…
Дэви перевел дыхание и затянулся сигаретой, а потом продолжил:
- Если какие-нибудь его деловые партнеры решат заехать к тебе, убедись вначале, что ты в доме не одна. Или позаботься о том, чтобы они взяли с собой своих жен. Если возможно, лучше встречайся с ними в пабе или в ресторане. Отныне ты живешь по новым правилам - по законам того времени, когда твоего старика подцепили. И особенно остерегайся типов, которые начинают заводить долгие разговоры. Не пускай их дальше порога. Братья Джорджио присмотрят за тобой, так что не слишком беспокойся. Просто будь настороже. Ты понимаешь?
Донна была ошеломлена. Дэви говорил с ней так, слово она - любовница какого-то гангстера. Будто Джорджио и в самом деле являлся отпетым негодяем.
Кэрол приплыла в оранжерею с двумя кружками чая. Она дала одну из них Дэви и уселась за стол с другой. Закурив сигарету, взяла у Донны со стола газету "Санди таймс" и принялась листать ее.
- А что происходит с автомобильным аукционом, Донна?
Донна покачала головой.
- Не знаю. Правда, не знаю, Дэви. Стефан хочет посмотреть бумаги и все такое. Он думает, что я должна заняться этим…
Дэви молча смотрел на Донну, пока та говорила. Овал ее лица с высокими скулами напоминал сердечко. Пышные и тяжелые каштановые волосы свободно ниспадали на плечи, а глубоко посаженные голубые глаза были обрамлены густыми черными ресницами. Ее нежные полные губы во время речи изящно двигались. Обычно скупая на слова и жесты, а теперь оживившаяся, Донна Брунос была прелестна. И, глядя на ее красивое лицо, Дэви почувствовал, как внутри у него что-то сладко сжалось.
Кэрол Джексон отметила, какими глазами ее муж смотрит на Донну, и невольно вздохнула…
Она ни в чем не обвиняла его. Относясь с некоторой долей зависти к внешности Донны, к ее королевской осанке и природной грации, Кэрол и не пыталась никогда опровергнуть тот факт, что Донна прелестна. Теперь же, когда "старушка Донна" оказалась предоставлена самой себе, стало заметно, что она зелена, как травка. "Мне надо присмотреть за ней, - подумала Кэрол, - а заодно присмотреть и за парнишкой Дэви. Он ничего особенного собой не представляет, - призналась она себе, - однако он мой".
Женщины весьма уязвимы, когда их мужчины ходят на длинном поводке. А Донне к тому же никогда не приходилось самой решать свои проблемы.
- Мне кажется, тебе нужно научиться бизнесу, Донна, - вступила в разговор Кэрол. - Мы продаем, по крайней мере, одну машину в месяц. Это когда дела идут не очень хорошо. Но и тогда при продаже самой дешевой машины получается почти двадцать тысяч дохода, что не так уж плохо. Тебе ведь надо чем-то заниматься. Поверь мне, я знаю это не понаслышке, а по собственному опыту. Если уж я смогла разобраться в делах, то уверена, и ты сумеешь.
- Все постоянно мне внушает, что я должна заняться делами Джорджио. Но я не думаю, что приспособлена к чему-либо такому…
Кэрол вальяжно махнула рукой:
- Никто не узнает, к чему он приспособлен, пока сам не попытается разобраться. Твоя проблема заключается в том, что никогда раньше тебе не приходилось зарабатывать себе на жизнь. Что ж, надо сделать первый шаг. Возможно, ты сама себе удивишься. Ты, по чести говоря, хочешь провести весь следующий год, лишь приглядывая за домом, таким прелестным, как этот? Но очень скоро ты просто взбесишься. В общем, жду тебя на автомобильном аукционе завтра утром, в девять. В дальнейшем, коль скоро ты осмотришься, я советую взглянуть на некоторых строительных деятелей. И показаться им. Джорджио станет намного счастливее, если будет узнавать о своих делах из первых уст. Подумай об этом. Ты можешь всем управлять, получая указания и рекомендации от него. Будто я не знаю Джорджио! Ему необходим человек, которому он мог бы доверить рулевое колесо…
Донна внимательно всматривалась в лицо женщины, сидевшей за столом напротив нее. Это было жесткое лицо. И в то же время Донна не могла не видеть излучаемой им доброты.
- Значит, завтра утром увидимся. - Произнеся эти слова, Донна сразу же почувствовала себя лучше: "Решение принято. Я займусь делами. Джорджио будет гордиться мной. В конце концов это - самое важное". Я все сделаю ради Джорджио! И, как все говорят, ему будет намного спокойнее, если на место рулевого сядет тот, кому он доверяет.
Когда человек принимает то или иное решение, у него делается легче на душе. Впервые за последнее время Донна вдруг почувствовала, как внутри у нее закипает жизнь: "Я буду работать на Джорджио, пока не решится вопрос с апелляцией… Потом, когда он вернется домой, я снова стану просто Донной Брунос, его женой".
Больше всего она сожалела о том, что акт принятия ею важного решения не сопровождается акколадой со стороны ее матери.
Глава 3
Джорджио стоял в душевой под струями холодной воды и яростно натирал себя кусочком темно-зеленого мыла. Он сжал зубы от холода, но упорно пытался разогнать кровь и избавиться от пупырышек гусиной кожи, покрывавших все тело. Белый кафель душевой давно растрескался, плитка побилась, а образовавшиеся щели почернели от грязи многолетнего запустения. Джорджио на несколько секунд закрыл глаза и представил, как он блаженствовал бывало в ванной комнате своего дома. Обычно он выскакивал из постели, шел под горячий душ, а потом спускался вниз к Долли, чтобы выпить кофе и съесть несколько круассанов… Если сказать этим местным типам, что он имел обыкновение есть на завтрак, они сразу заподозрили бы его: он, дескать, просто голубой, гомик.
Его вернул к реальности голос Петера Пирсона, соседа по камере, который бормотал себе под нос:
- Какой позор, Джорджио, восемнадцать проклятых лет. Вопиющий позор! Я бы перестрелял всю эту шваль… - Голос прервался булькающими звуками, поскольку Петер подставил голову прямо под насадку душа.
Джорджио ничего не ответил: ему нечего было сказать.
Он выключил душ, стер полотенцем лишнюю влагу с тела и, обернув полотенце вокруг бедер, вышел из душевой. Джорджио склонился над раковиной и только начал чистить зубы, как почувствовал резкое и обжигающее прикосновение к ягодицам. Он выпрямился и осторожно потрогал себя сзади рукой. Когда спустя мгновение Джорджио посмотрел на свои пальцы, они оказались запачканными кровью. Он негодующе сжал кулаки и сорвал полотенце; затем, повернувшись спиной к обрамленному пластиком зеркальцу, висевшему над раковиной, поглядел в него: по обеим ягодицам проходил рубец, сочащийся кровью, - примерно дюймов десять длиной. Это была довольно глубокая рана, но понял, что зашивать ее не потребуется… Рана будет гореть некоторое время, в течение которого он не сможет отдыхать сидя. В этом, по-видимому, и заключался смысл нанесенной ему травмы.
Гардеробщик мистер Гэнтри улыбнулся и медленно покачал головой:
- У меня такое впечатления, что тебя здесь не любят, Джорджио. Не могу понять: почему так? - Он повернулся лицом к парню лет восемнадцати, который тщательно брился у соседней раковины, но при этом следил за обстановкой, и заорал: - Хочешь поцеловать его, не так ли?!
Парень испуганно затряс головой.
- Тогда заканчивай бриться и выметайся отсюда!
Джорджио с усилием прижимал полотенце к ране, чтобы остановить кровотечение. Когда юнец подхватил свои бритвенные принадлежности и опрометью выскочил из душевой, Гэнтри сквозь стиснутые зубы прошипел:
- Это наркоман от Левиса. Левис просил меня сказать тебе, что ты ему не нравишься. И перед тем, как тебя будут отправлять на Остров, он хочет с тобой поговорить.
Джорджио посмотрел гардеробщику прямо в лицо и без околичностей заявил:
- Вы знаете, здесь происходит много всякого. И не всегда из-за жуликов. Скажите тем, кто разрезал мне задницу, что я с ними разберусь. И можете держать пари на деньги, мистер Гэнтри, что я разберусь и с вами.
Гэнтри демонстративно расхохотался, обнажив дорогие протезы вместо собственных зубов:
- Тебе крышка, Джорджио. Приговор уже вынесен. Теперь, в свою очередь, рассмеялся Джорджио. И улыбнувшись своей обворожительной улыбкой, ответил:
- Мне - крышка? Да я еще не начинал, мать твою!..
Гэнтри усмехнулся:
- Я бы сказал: уже начал. И некоторое время тебе следует ходить с опаской.
Лицо Джорджио вдруг сделалось серьезным, даже суровым.
- В таком случае, мистер Гэнтри, вам тоже нужно остерегаться. Передайте Левису: чтобы меня запугать, нужно нечто большее, чем сопляк с бритвой в руке. Будь я на его месте, я бы ровненько перерезал бритвой заказчику горло. Право же, я с удовольствием сделал бы это сам, но уступаю честь ему…
Джорджио прошел мимо Гэнтри, слегка толкнув его. Вернулся в душевую и взял другое полотенце с вешалки. Обернувшись им вокруг талии, спокойно вернулся в камеру. Он понимал, что все ждут его реакции. Именно поэтому Джорджио беззаботно насвистывал и непринужденно улыбался.
Оказавшись один в камере, без посторонних глаз, он раздраженно потер лицо рукой… Левис выступил открыто. У него, похоже, длинные руки. Сам он отбывал сейчас двадцать лет в тюрьме "Паркхерст". И все же смог устроить Джорджио такой радушный прием в "Скрабсе" всего лишь спустя сутки после вынесения тому приговора.
"Одно ясно, как день: мне надо убраться отсюда, - заключил Джорджио. - Что бы ни случилось, мне надо выбраться! Как только я попаду на Остров, меня можно считать покойником".
В камеру, ухмыляясь, вошел Петер Пирсон. Поскольку Джорджио не улыбнулся сразу ему в ответ, Петер хлопнул приятеля по плечу и весело произнес:
- Выше нос, Джорджио! Ты слишком похож на жулика с ободранной задницей!
И, как ни был взволнован Джорджио, он не смог удержаться от смеха.
Его смех услышали во всем крыле. Скорее всего отметили и прокомментировали. Джорджио знал: не пройдет и часа, как на него пойдут в атаку.
Но, по крайней мере, его не застигнут врасплох.
Донна оделась строго: темно-серый костюм, черные туфли на низком каблуке и перехватила волосы сзади черной бархатной лентой. Но стоило ей появиться на автомобильной стоянке, как ей тут же приветственно свистнул проезжавший мимо мотоциклист.
Дэви покачал головой. Он уже сожалел, что попросил ее прийти сюда: "Она будет альбатросом у меня на шее…"
Несмотря на все усилия Донны по приданию себе вида деловой особы, она выглядела такой, какой была: красивой и беззащитной женщиной. Ее открытое, бесхитростное лицо меньше всего подходило для дел, связанных с торговлей автомобилями, и к тому же особыми автомобилями - так называемыми машинами-двойниками, которые Дэви по случаю поставлял грабителям банков или даже похитителям детей. Он увидел, как рабочие в мастерской улыбаются вошедшей Донне, и снова вздохнул. А эта глупая кобылка улыбнулась им в ответ да еще и помахала рукой.
Едва она вошла в небольшой офис, он радушно воскликнул:
- Ну вот ты и здесь!
Донна улыбнулась ему во весь рот. На ее невинном лице даже не было макияжа. И у Дэви заболело из-за нее сердце.
- Да, я здесь, Дэви. Хотя, по правде говоря, пока не знаю, чем буду на самом деле заниматься.