Губарев подумал, что пришла пора побеседовать с Русланом. Близким другом Анжелы. Алина сказала, что у него с Викентьевым были дела по бизнесу. Губарев позвонил в приемную президента "Алрота" Авроре Сеульской в надежде, что, возможно, она знает координаты Руслана.
- Руслана Мансурова? - переспросила секретарша неестественно высоким голосом.
- Да, очевидно, его. Молодой человек с темными волосами. Рост выше среднего, худой…
- Сейчас дам его телефон. Мобильный.
- У него совместный бизнес с Вячеславом Александровичем?
- Об этом мне ничего не известно.
- Спасибо.
На допросе Руслан Мансуров держался спокойно. Уверенные манеры, чувство собственного достоинства. Проницательный взгляд. С ним ухо надо востро держать, подумал Губарев. Такого с налету не расколешь. Себе на уме. И выдержка отменная. Психовать и дергаться не станет.
- Вы - Руслан Магомедович Мансуров, 1976 года рождения?
- Да.
- Какие отношения вас связывали с Анжелой Викентьевой?
- Мы были друзьями.
- Любовниками?
- Да.
- Как давно вы знали Анжелу?
- Около полутора лет.
- Вы ссорились, ругались?
Легкая ирония скользнула по лицу Руслана.
- Нет. Мы не ссорились. Просто когда между нами случались… недоразумения, мы прекращали общение. На некоторое время.
- Что было причиной ваших недоразумений?
- Разные обстоятельства.
- Например?
- Они носили чисто личный характер и никакого отношения к следствию не имеют.
- Позвольте мне решать, что имеет отношение к следствию, а что нет.
Мне не всегда нравилось, что Анжела возражала мне. Спорила. Иногда капризничала. Я этого не люблю. И не привык к такому поведению.
- Какие отношения были у вас в последнее время?
- Нормальные. Как всегда.
- Вы в курсе конфликта между Анжелой и племянницей Натальи Родионовны - Фонаревой Алиной?
- Да. Она говорила об этом.
- Это послужило причиной ее бегства из родительского дома?
- Не только. Она всегда хотела жить отдельно. Просто появление в доме Алины явилось толчком.
- Она рассказывала вам о своем отношении к Фонаревой?
- Да.
- И что конкретно?
Усмешка скользнула по губам Руслана и тут же пропала.
- Ничего хорошего.
- А что она говорила о матери?
- Жалела ее.
- Как она относилась к отцу из-за этой любовной истории?
- Злилась на него. Но до прямых ссор дело не доходило.
- Почему?
Руслан выразительно посмотрел на Губарева.
- Деньги, - кратко сказал он. - Она жила за счет отца.
- Какие дела связывают вас с Викентьевым?
- Мы бизнес-партнеры. Являемся пайщиками сети предприятий в Краснодарском крае.
- Как давно вы работаете с Викентьевым?
- Где-то года полтора. Если быть точным: год и восемь месяцев.
Вы познакомились и подружились с Анжелой из-за того, что она - дочка вашего компаньона? - спросил Губарев, многозначительно выделяя слово "подружились".
- Нет. Она понравилась мне сама по себе. Отдельно от отца.
- Как Викентьев относился к вашей… дружбе?
- Нормально. Мы не говорили на эту тему.
- Вы хорошо знаете круг знакомых Анжелы?
- Нет. У нее была своя жизнь и свой круг. Мы просто иногда встречались и проводили время вместе.
- Как часто вы встречались?
- По-разному. Когда раз в неделю, когда - чаще. Были перерывы. О чем я уже говорил.
- Вы знали, что она употребляла наркотики?
- Да.
- Вы пытались воздействовать на нее?
- Нет. Это было бесполезно. У Анжелы был твердый характер. И подчиняться она не привыкла.
- Она часто принимала наркотики?
- Нет. Я бы сказал, умеренно. Границ не переходила.
"Границ не переходила" - мгновенно отпечаталось в мозгу Губарева. Все говорили, что Анжела была вспыльчивой и эмоциональной. А тут "границ не переходила".Странно!
- И вы с этим мирились?
- Я не собирался в дальнейшем связывать свою жизнь с Анжелой и поэтому не вмешивался в ее дела.
- Вы знали кого-нибудь из ее окружения? Подруг, знакомых?
- Нет. Никого.
- Она вам жаловалась на то, что за ней следят?
- Нет.
- Когда вы видели Анжелу в последний раз?
- Десять дней назад.
За шесть дней до убийства, высчитал Губарев.
- Где вы были вечером второго августа?
- Дома.
- У вас есть свидетели?
- Нет. Я был один.
- Вы не переписывались с ней по электронной почте?
Руслан на секунду замешкался.
- Нет.
- Пока вы свободны. Если понадобитесь, я снова вызову вас.
Руслан покинул кабинет, а майор позвонил Витьке.
- Приходи сюда срочно. Сделаем перекур. А то голова кругом идет.
Но перекура не получилось. Позвонила секретарша Викентьева и сказала, что подъехал Вячеслав Александрович. Губарев попросил его соединить с ним. Викентьев согласился на встречу. Голос его был усталым и далеким. Словно он говорил из другого города.
- Не пивши, не жрамши, - ворчал Губарев.
- Надо с собой иметь стратегический запас продуктов. На непредвиденный случай.
Но Губарев только махнул рукой.
Они с Витей пришли в приемную президента "Алрота" в строго назначенное время - два часа. Сеульская позвонила по селектору, и их пригласили в кабинет.
Они сели за стол, поставленный перпендикулярно большому массивному столу Викентьева. В кабинете было приятно прохладно. Работали кондиционеры. Сам президент "Алрота" выглядел неважно. Помятый темно-серый костюм, щетина на подбородке, припухшие глаза.
Викентьев откинулся на стуле и посмотрел прямо перед собой.
- Вы хотите побеседовать со мной насчет Анжелы…
Возникла пауза.
- Да. Мы понимаем, что вам тяжело… Вячеслав Александрович покачал головой.
- Задавайте все вопросы, какие вы сочтете нужным.
- Мы пытались связаться с вами…
- Меня не было, - резко сказал Викентьев. - Я уехал из города. На несколько дней. Приходил в себя.
Снова пауза.
- Какие у вас с дочерью были отношения в последнее время?
- Я не буду скрывать от вас, что они разладились. Анжела всегда была трудным ребенком, но когда Наташа… Наталья Родионовна была здорова, она влияла на нее. А когда жену парализовало, Анжела совсем отбилась от рук. Сначала просто не приходила ночевать, а потом стала снимать жилье. Я всегда боялся за Анжелу. По этой причине запретил ездить на машине. Раньше у нее был автомобиль, но после того, как она чуть не попала в аварию, я продал его. Так она стала брать машины у друзей… - Викентьев махнул рукой. - Я жил в вечном страхе, что она влипнет в какую-нибудь историю…
- Что послужило причиной ее ухода из родительского дома?
Углы губ Викентьева опустились вниз.
- Трудно сказать. Наверное, взыграл характер. Решила доказать свою самостоятельность. Правда, она выбрала для этого не самое лучшее время. Больная мать, которая переживала за нее.
- Вы поддерживали дочь после того, как она покинула ваш дом?
- Материально?
- Да.
- Я давал ей небольшие суммы денег. На жизнь. Любопытно, подумал про себя Губарев, что он имеет в виду под "небольшими" суммами?
- Она звонила вам? Приходила домой?
- Звонила. Но в основном мы встречались вне дома.
- Когда вы встречались в последний раз? Викентьев посмотрел в органайзер, лежавший перед ним.
- Месяц назад.
- Вы передавали ей деньги?
- Да.
- Сумма оставалась неизменной? Викентьев поглядел на Губарева с удивлением.
- Нет. Я уменьшил Анжеле финансовую помощь. Но какое отношение это имеет к теме нашей беседы?
- Имеет. И намного уменьшили? Президент "Алрота" ответил с легким раздражением:
- Анжела получала достаточно, чтобы ни в чем не нуждаться. А поощрять ее экстравагантные траты и причуды я был не намерен.
- Вы знали, что она употребляла наркотики? Кадык Викентьева судорожно дернулся.
- Да, - отчеканил он.
- Вы принимали какие-нибудь меры?
- Я предлагал ей лечь в хорошую клинику. Но она отказалась.
- Вы хорошо знали окружение вашей дочери?
- Увы! Я старался контролировать ее, но… Анжела не хотела этого.
- У вас есть какие-нибудь версии насчет того, кто мог убить ее?
- Никаких! Может быть, молодые люди, с которыми она общалась…
- Вы знаете Руслана Мансурова, у которого были близкие отношения с вашей дочерью?
- Руслана? Да.
- Что вы можете о нем сказать?
- Я знаю его с положительной стороны. У нас с ним совместный бизнес. Дела идут неплохо.
- А как человек что он собой представляет?
- Ответственный, обязательный. Хороший аналитик. Разница в возрасте не позволяет нам быть друзьями. Мы коллеги. И все.
- Вы одобряли его роман с Анжелой?
- Руслан - неплохой парень. Пусть уж лучше с ним, чем с другим.
- Простите, еще один вопрос деликатного характера. Что послужило причиной болезни Натальи Родионовны? Появление в вашем доме Алины Дмитриевны?
Брови Викентьева сдвинулись. Раздражение шло по нарастающей.
- Это здесь ни при чем. Ее парализовало раньше.
- Но все же должна быть какая-то причина болезни вашей жены?
Викентьев нахмурился:
- Все было так внезапно…
Губарев понял, что больше президент "Алрота" ничего не скажет.
- Спасибо за беседу, - сказал майор, вставая. - Мы свяжемся с вами, когда понадобится.
- Да, да. Обращайтесь. Секретарь соединит меня. В срочном порядке.
- Что-то он не договаривает, - сказал Губарев, когда они ехали в машине.
- Что именно? - спросил Витька.
- Понятия не имею. Если бы знать!
- Почему у вас такие мысли?
- Интуиция.
- Это касается Анжелы?
- Нет, его жены. Натальи Родионовны.
- Натальи Родионовны? - переспросил Витька.
- Да.
- Странно! Она-то здесь при чем?
- При том! Мне пришла в голову одна мысль: почему ее парализовало? Должно же быть этому какое-то объяснение. Не старая еще женщина… и вдруг - паралитик!
- Разные случаи в медицине бывают.
- Бывают. Но все равно, мне кажется, за этим что-то стоит.
- Может быть, вам только кажется?
Улица стояла, водители задыхались в пробке, оглашая воздух нетерпеливыми гудками.
- Нет, - упрямо мотнул головой Губарев. - Не кажется. Я знаю: так оно и есть. Я уверен в этом.
- Раз вы уверены…
- Не иронизируй, Вить! Вспомни, когда мы спросили об этом Наталью Родионовну, ее всю передернуло. По лицу словно тень пробежала.
- А вдруг ей этот вопрос был крайне неприятен. Все-таки напоминание о болезни… Кому это понравится? А потом, она сама говорила, что переживала из-за дочери-наркоманки. Да и характер у Анжелы был, судя по всему, не сахар. Какая мать это вытерпит?
- Все это так. Вить. Но что-то мне не дает покоя. Вспомни, когда мы спросили, давно ли испортились ее отношения с дочерью, она сказала что-то вроде: умирание всегда происходит постепенно. Наталья Родионовна произвела на меня впечатление трезвой, рассудительной женщины. Я думаю, что она давно уже не питала насчет Анжелы никаких иллюзий. Это Викентьев боролся как мог: поучал, воспитывал. Ее не могло парализовать из-за Анжелы. Она понимала, что дочь фактически потеряна.
- Умом все можно понять, но она же мать. Сердце-то болело.
- Все равно я убежден в своих словах. Ее болезнь явилась результатом какого-то стресса. Вопрос: какого?
Губарев вытянул шею, смотря поверх блестящих крыш автомобилей. В воздухе реял едва различимый смог, окутывавший город легчайшей серой завесой.
А вскоре на семью Викентьевых обрушился еще один удар. Умерла Наталья Родионовна. От передозировки лекарств. Я пришла, как обычно. В семь вечера. Дверь мне открыла Марина Семеновна. Она неприязненно посмотрела на меня, но не отошла в сторону, пропуская внутрь, а застыла в дверях.
- Я к Наталье Родионовне.
- Она умерла.
- Когда?
- Сегодня. Днем.
- Как? - Я задавала вопросы машинально. Сам факт смерти еще не доходил до меня.
- От передозировки лекарств. Мне некогда с вами разговаривать. Всего доброго. - И она захлопнула дверь у меня перед самым носом.
Я снова нажала на кнопку звонка.
- Девушка, перестаньте хулиганить, - подчеркнуто громко сказала Марина Семеновна. - Как вам не стыдно. У нас траур, а вы…
Я вдруг поняла, что мне действительно уже нечего делать в этой квартире. С кем мне здесь разговаривать? С Алиной? С Мариной Семеновной, которая невзлюбила меня с первого же дня?
Я медленно повернулась и, притихшая, побрела вниз по лестнице.
Я шла по улице и плакала. Прохожие смотрели на меня с удивлением, но я не сдерживала слез. Мне было абсолютно все равно. Мне было так жаль несчастную Наталью Родионовну. Столько на нее свалилось за последнее время: предательство мужа, смерть дочери. А теперь ее уже нет. И я никак не могла смириться с этой мыслью. Я привыкла к ней, к нашим разговорам. К ее острому языку. А теперь… Я свернула в какой-то двор, села на скамейку и разрыдалась. Достала из сумки носовой платок, и что-то упало на землю. Перстень! Перстень, который подарила мне Наталья Родионовна! Изумруд в серебре. Старинная ювелирная работа. Такой дорогой подарок! Невольно я поднесла перстень к губам и поцеловала его. Меня как будто бы ударило легким током. Я прикрыла глаза. Куда мне идти? Домой - не хотелось, к Верунчику… Я уже давно с ней не общалась, да и о чем сейчас я могла с ней говорить? Последний раз я была у нее полторы недели назад, получила гонорар от редакции "Планеты женщин" за фотосъемку, потрепалась полчаса и уехала домой. Все.
Несколько часов я бесцельно бродила по улицам. Постепенно голова моя стала бездумно-легкой. Пустой. Я чувствовала в себе какую-то отупляющую легкость. Не хотелось ни есть, ни пить, ни думать… Ничего не хотелось.
Когда я пришла домой, Ники не было. Она опять ударилась в свои загулы. Тогда, после убийства Анжелы мне показалось, что между нами возникло понимание. На какой-то миг она стала прежней. Моей Никой. Любимой сестрой. Но это впечатление было обманчиво. Я снова осталась одна. Никогда мы уже не станем по-настоящему близкими людьми. Слишком многое разделяет нас…
Мать и отец были дома. И я в который раз подумала, что люди могут годами жить под одной крышей и быть бесконечно далекими и чужими друг другу. Я бросилась ничком на Никину кровать и зарылась лицом в подушку. Наконец я подняла голову. За окном полыхал закат. Сполохи густо-алого цвета пробегали по зеркалу. Я встала и подошла к нему. Посмотрела на себя и скрестила на груди руки. Мне почему-то захотелось надеть перстень Натальи Родионовны и посмотреть, как он выглядит на мне. Я надела перстень, подняла руку вверх и залюбовалась камнем. Потом перевела взгляд в зеркало. И туту меня перехватило дыхание, а в глазах потемнело. Я поняла, что сейчас опять возникнет видение. Я приложила руку к горлу. Дыхание стало учащенным. По зеркалу пробежала темная рябь. Темные полосы чередовались с густо-алыми сполохами. Зеркало как будто бы задышало. Мне стало невыносимо страшно. Поверхность зеркала словно заливала КРОВЬ! И вот из глубины этой темно-алой массы появились два белых облачка. Они вибрировали и медленно приближались ко мне. Два легких невесомых облачка. И здесь случилось нечто удивительное. Они стали быстро менять очертания. Я напряженно всматривалась в зеркало. В этом месте облачка обычно исчезали. Но сегодня… Они принимали странные формы. Напоминая то непонятных зверушек, то диковинные распустившиеся цветы. У них появились маленькие ротики. А потом глазки! Я невольно вскрикнула. И сразу зажала рот себе рукой. Могли прибежать родители. Но, к счастью, они ничего не слышали.
Я уже могла различать лица этих двух младенцев. И тут глазки открылись, и две пары глаз уставились на меня. Глаза взрослых людей. Меня охватил ужас. Я закрыла лицо руками и отшатнулась от зеркала. Мне хотелось бежать из комнаты. Но я стояла, как парализованная. Мои ноги словно приросли к полу, и я не могла сдвинуться с места. Я раздвинула пальцы и посмотрела сквозь них в зеркало. Все исчезло. Как будто бы ничего не было. И только перламутрово-золотистые полосы догорающего заката отражались в зеркале. Но я по-прежнему стояла как вкопанная и не могла сдвинуться с места. Наконец медленно, словно я училась ходить заново после тяжелой болезни, я сделала шаг. Потом другой. Я села на диван и слышала, как отчаянно колотится мое сердце. Что же это было? Я снова посмотрела на зеркало, потом на перстень. Сняла его, повертела в руках. И тут на внутренней стороне перстня я увидела вензель "ПЧ"! Я вскочила на ноги. Вензель наверху зеркала в точности повторялся на перстне!
Первым моим делом было пойти к матери и спросить ее о зеркале. Но я помнила, как она упорно обходила молчанием эту тему. Как же мне узнать, что связывает перстень и зеркало? Как приблизиться к этой разгадке?
Я глухо застонала. И здесь мне в голову пришла одна мысль. А что, если попробовать зайти совсем с другого конца?
Майор Губарев не удивился, когда я попросила у него об аудиенции. Правда, сделал паузу, когда я сказала, что у меня есть странные факты, которые я никак не могу объяснить. Он кашлянул.
- Вы уверены, что этот вопрос ко мне?
- Не знаю. Но он связан с делом, которое вы расследуете.
- Об убийстве Ольги Буруновой?
- Не совсем.
- Что значит не совсем?
Я поняла, что запутала Губарева.
- Это касается не Ольги.
- А кого?
- Семьи Викентьевых. И снова - пауза.
- Хорошо. Я жду вас в семь часов. В своем кабинете.
Я повесила трубку и засомневалась: а правильно ли я поступаю?
В кабинете Губарев сидел не один. С помощником. Молодым высоким человеком, которого я уже видела раньше. В приемной Вячеслава Александровича. Он приходил с Губаревым, когда убили Ольгу.
Я села на стул и поняла, что мои мысли разбежались в разные стороны. И я, наверное, буду сейчас выглядеть как дурочка.
- Я слушаю вас, - сказал Губарев и поднял на меня глаза. Они у него были красные, воспаленные. Как будто бы он не спал. - Вы сказали, что у вас есть некие сведения, касающиеся семейства Викентьевых.
Да. У меня в доме есть зеркало. Старинное. - Я замолчала. Я поняла, что если начну рассказывать о своих видениях или белых облачках, то произведу странное впечатление. В лучшем случае меня не поймут. В худшем примут за идиотку или психбольную.
- Рассказывайте дальше, - сказал майор, постукивая карандашом по столу.
- Наверху зеркала вензель.
- Тоже старинный? - В голосе майора мне послышалась легкая ирония.
- Да. Я часто смотрюсь в зеркало.
- Это естественно! В вашем возрасте. - Здесь майор уже в открытую иронизировал надо мной.
Я поняла, что выгляжу со стороны весьма глупо. Но отступать было некуда.
- Незадолго до смерти Наталья Родионовна подарила мне перстень. С изумрудом. Так вот. - Я замолчала. - Вензель на этом перстне повторяет вензель на зеркале.