И вдруг я поняла, что должна рассказать ему правду. Как я появилась в офисе Викентьева. Точнее, что привело меня туда. Желание разгадать тайну: почему Ника так похожа на Анжелу? И я рассказала. Все. И почувствовала невольное облегчение. Выслушав меня, майор посерьезнел.
- Да… здесь явно что-то не так. Но что? Это семейство умеет хранить свои тайны.
- А потом… - Я набралась храбрости. - Не подумайте, что я… ну… у меня не все в порядке с головой, но… - Я набрала в грудь воздуха и выпалила: - Когда я смотрю в зеркало, у меня возникают странные… видения. Но я не знаю, как вам это объяснить, - уже упавшим голосом сказала я.
…Но, к моему удивлению, майор отнесся к моим словам вполне серьезно.
- Я знаю, что ЭТО бывает, - сказал он, подчеркнув слово "это". - У меня есть одна знакомая. Специалист по магии. Я могу направить вас к ней. Она поможет вам, проконсультирует.
- Хорошо. - Я внезапно почувствовала робость и смятение. Я столько времени жила с этой тайной, а когда мне представилась возможность разгадать ее, стушевалась.
Майор что-то написал на листе из блокнота и, вырвав, протянул его мне.
- Вот ее адрес и телефон. Сошлитесь на меня. Я взяла лист бумаги и прочитала: "Миронова Маргарита Александровна. Салон "Кассандра".
- Спасибо.
- Когда что-то узнаете, приходите ко мне. Там решим, полезна ли эта информация для следствия. Договорились?
- Да.
- Всего доброго.
- До свидания.
На другой день, предварительно созвонившись, я договорилась о встрече с Маргаритой Александровной. Гадалка оказалась приятной молодой женщиной. Я ожидала увидеть какую-нибудь страшную бабку или ясновидящую из рекламы: тяжелый гипнотизирующий взгляд, одутловатое лицо. Но здесь не было ничего подобного. Во всем облике Маргариты Александровны сквозила легкость, а взгляд был доброжелательным и участливым.
- Рассказывайте, что у вас случилось? - В комнате, где я находилась, был полумрак. Мы сидели за круглым столом, на котором веером были разложены карты Таро.
Я ощутила непонятное волнение.
- Даже не знаю, как вам все это объяснить. - Мой голос внезапно сел.
Маргарита Александровна взяла меня за руку и крепко сжала ее.
- Не волнуйтесь. Сделайте глубокий вдох и успокойтесь.
Я сделала, как она сказала. Мне действительно стало легче. Маргарита Александровна встала, прошла в другую комнату, а потом вернулась оттуда с зажженными свечами.
- Выберите одну свечку, смотрите на кончик пламени и рассказывайте.
Пламя свечи оказало на меня странный гипнотический эффект. Монотонным ровным голосом я рассказала гадалке все. А потом замолчала и подняла на нее глаза. Маргарита Александровна сидела, задумавшись.
- Перстень при вас?
- Да.
- Покажите его мне.
Я достала из сумки перстень. Маргарита Александровна взяла его в руки.
- Старинный. Красивая работа. - Она поднесла перстень к глазам. - Изумруд… - тихо сказала она как бы самой себе. - Магический камень… С очень сильной энергетикой. Ваш камень заговоренный. Я это вижу. - Она положила перстень на стол. - Женщина, которая подарила вам этот камень, обладала магическими способностями?
- Она часто угадывала мои мысли. А потом… однажды она сказала, что многие женщины в их роду могли предсказывать будущее.
- Дар ясновидения самый сильный. Этим владеют очень немногие люди. Раньше вы видели два облачка, а теперь они приняли очертания двух младенцев?
- Да.
- Совершенно очевидно, что между всеми этими событиями существует определенная связь. Ваша мать лежала в той же больнице, что и Наталья Родионовна. Вы не задавали матери вопрос: были ли они знакомы между собой?
Нет. Мать вообще неохотно говорит о прошлом. Это для нее запретная тема. Ее молодой человек погиб, купаясь в море. Утонул у нее на глазах. Мать до сих пор не может примириться с этой потерей.
- Тогда понятно, почему она не хочет ничего вспоминать. Для нее это слишком болезненно.
- Потом она вышла замуж за моего отца. Через год. А затем… появились мы с Никой.
- Настоящее таится в прошлом, будущее тоже, - тихим голосом сказала Маргарита Александровна. - Вам нужно узнать от матери: что произошло в роддоме двадцать лет назад. Тогда все станет ясно.
Я была немного разочарована.
- А… разве вы не можете узнать это? Гадалка пристально посмотрела на меня.
- Могу. Но есть вещи, до которых вам нужно дойти самой.
- Почему?
- Потому, что только в этом случае произойдет естественный ход вещей. Я не могу в него вмешиваться. Нельзя корректировать судьбу. Только в крайних случаях можно это делать. Когда есть угроза для жизни.
Все это было для меня слишком туманно и непонятно. Я молчала.
- Но кое-что я могу сказать вам уже сейчас. Маргарита Александровна перевела взгляд на пламя свечи, потом смешала карты Таро и стала раскладывать их. Я, как завороженная, смотрела на ее руки: тонкие, красивые, с золотым браслетом на запястье.
- У вас все кончится хорошо, - с легкой улыбкой сказала она мне. - Но, к сожалению, я действительно не могу вам сказать ничего больше. Хотелось бы, но карты показывают, что пока вам знать ничего не положено.
В моей душе зашевелился червячок сомнения. А настоящая ли это гадалка? Всегда удобно сослаться на то, что "знать не положено". Но что я могла сделать?
- Единственное, что я могу сказать: вся тайна заключена в двух младенцах. И не случайно именно вам выпала задача разгадать ее. Видения в зеркале имеют очень важный смысл. Вы… - гадалка осеклась. - Приходите ко мне потом. И я подскажу вам то, что вы уже никак не сможете разгадать без моей помощи. Наступит у вас и такой момент.
Я послушно кивнула. Я чувствовала себя усталой и потухшей.
- Вы придете ко мне?
- Да.
- Возьмите обратно свой перстень. Это очень дорогой подарок.
Я спрятала перстень с изумрудом обратно в сумочку. Затем встала. Мой взгляд скользнул по свечам, по картам Таро, которые раскладывала гадалка. Сверху лежал король кубков, а справа - дама жезлов. Я поправила сумку на плече.
- До свидания.
- Я провожу вас.
Маргарита Александровна вышла за мной в коридор.
- Не волнуйтесь. Мы еще с вами обязательно встретимся, - пообещала она.
Складывалось впечатление, что иногда в мелких делах фортуна становится на мою сторону. И мне остается только не зевать и не пропускать удобного случая. Мать была дома одна. Но на мой вопрос об отце она сказала, что он пошел в магазин и скоро вернется.
- Мам, я хочу тебя спросить, - приступила я к разговору.
- О чем?
Я решила рубить с плеча.
- Когда ты лежала в роддоме, ты была знакома с женщиной по имени Наталья Родионовна Викентьева?
И тут кастрюля с грохотом падает из рук матери.
- Да. - Мать смотрит на меня, уставившись во все глаза. - А как ты об этом узнала?
- Узнала. Вы лежали в одной палате?
Она молчит, глядя на меня невидящим взглядом.
- Мама. - Я подхожу к ней и легонько трясу ее. - Мама! Очнись!
- Да… - Она снова смотрит на меня.
- Это она подарила тебе зеркало? Ну то самое, старинное, которое находится в моей комнате.
- Она, - шепчет мать.
- За что?
- Просто так…
Я не знаю, как вывести мать из этого столбняка.
- Расскажи, что там было? - кричу я ей, словно глухой. - Расскажи-и!
Но мать уходит в свой панцирь и, подняв кастрюлю с пола, демонстративно поворачивается ко мне спиной. Она словно не замечает меня.
И, кипя от бешенства, я выхожу из кухни. Мне хочется кричать, топать ногами и крушить все подряд.
…Я бегу к телефонному автомату и звоню Губареву.
- Ничего не получилось! - зло бросаю я ему.
- Что вы имеете в виду?
- Ну… с вашей гадалкой! Ничего она мне не помогла, только…
- Маргарита Александровна звонила мне, - перебил меня майор. - И рассказала о вашей встрече. Так что я в курсе. Вам удалось поговорить с матерью?
- Нет.
- Почему?
- Она ничего не хочет говорить.
- Тяжелый случай, - пробормотал майор. - И узнать больше не у кого. Единственная женщина, которая тоже могла бы пролить свет на эти события, мертва. Я говорю о Наталье Родионовне.
- Что же делать?
- Я все понял. Думаю. - Какое-то время мы молчали. Очевидно, в голове майора шел сложный мыслительный процесс. - Давайте встретимся с вами завтра в восемнадцать тридцать и кое к кому заглянем.
- В цирк к иллюзионисту, - мрачно пошутила я. - Или к чревовещательнице.
- Не совсем. К одному психологу.
Я даже не удивилась. Мне стало казаться, что майор Губарев, как фокусник, вытаскивает из шляпы разных людей, которые, как он думает, могут помочь ему в расследовании запутанного дела. Что ж, психолог так психолог! Может быть, в следующий раз мы направимся к глотателю шпаг или к пожирателю огня. Я была готова и к этому!
Глава 11
Встретившись на другой день с Губаревым, я поинтересовалась: куда мы идем?
- В институт Сербского.
- В психушку? - испугалась я. - Но со мной все в порядке. Я вас сразу предупредила, что я - нормальная. Я не знаю, почему у меня возникают видения.
- А я и не говорю, что вы сумасшедшая. Просто надо сообразить, как разговорить вашу маменьку. Иначе мы ничего никогда не узнаем.
- А…
Я уже переговорил с одним психологом по телефону и вкратце обрисовал ситуацию. Она вызвалась нам помочь. Зовут ее Марина Никандровна. Это моя старая знакомая.
- Как и Маргарита Александровна? - не удержалась я.
И тут я увидела, что Губарев улыбается.
- Маргарита Александровна мне так и сказала: по-моему, я здорово разочаровала Аврору, но у меня еще будет шанс реабилитировать себя.
- Посмотрим, - пробормотала я. - Честно говоря, я по правде подумала, что она… - Я запнулась.
- Шарлатанка? - закончил за меня майор.
- Что-то вроде этого.
- Нет. Это не так. Свой дар она неоднократно доказывала мне. На деле. Но я ни в чем не буду убеждать вас. И переубеждать. Вы все увидите и поймете сами. В свое время.
В кабинете психолога пахло пирогами. С капустой.
За столом сидела маленькая рыжая женщина и разговаривала по телефону. Увидев нас, она прикрыла трубку рукой и сказала:
- Минутку, сейчас освобожусь.
Мы сели на стулья около небольшого столика с блюдом пирогов.
- Правильно, молодец, - говорила она с кем-то.
- Пироги - во! - и Губарев поднял вверх большой палец.
Марина Никандровна, услышав слова майора, улыбнулась.
- Не перехвалите, - сказала она ему. - Вдруг пироги окажутся неудачными?
- Такого не бывает. Проколов в пирогах у вас еще не было. Как и в работе.
- Спасибо за комплимент.
Закончив разговаривать, Марина Никандровна повернулась к нам.
- Проверяла у сына домашнее задание. По русскому языку. К сожалению, приду поздно. Работы много. И не успею проверить дома. Поэтому приходится общаться по телефону. И заочно проверять уроки. Я изо всех сил стараюсь, чтобы это не вошло в систему.
- Ну и жизнь! - вздохнул майор.
- Куда же от нее деться! Чай поставить? С пирогами?
- Не отказывайтесь! - подмигнул мне майор.
- С удовольствием, - сказала я, подыгрывая ему.
- Это Марина Никандровна, талантливый психолог. Моя старинная приятельница. Она часто помогала и выручала меня в трудных ситуациях. Надеюсь, что поможет и на этот раз. А это Аврора, о которой я вам говорил.
- Очень приятно, - с улыбкой откликнулась Марина Никандровна. - Угощайтесь. А потом поговорим.
Пироги были восхитительными. Чай тоже. Крепкий, с мятой.
Марина Никандровна обратилась к Губареву:
- Вы вкратце рассказали мне по телефону, в чем тут дело. Как я поняла, ваша матушка, - перевела она взгляд на меня, - не хочет раскрывать вам свое прошлое. И поэтому следствие топчется на месте. Я верно схватила суть вашей ситуации? - Теперь она снова смотрела на майора.
- Совершенно верно, - подтвердил Губарев. - Все так и есть.
- Что же происходит с вашей матерью? Расскажите поподробнее.
- В молодости у нее погиб молодой человек. Купаясь в море. Прямо у нее на глазах. Потом… через год она вышла замуж за нашего отца. Потом родились мы с сестрой…
- И что же вас тревожит?
- Нас интересуют события, которые произошли в роддоме двадцать лет назад, - сказал майор. - Там одновременно лежали две женщины. Одна из них уже мертва. Вторая знает нужную нам информацию, но - молчит. Как разговорить ее?
- Сложный случай. В связи с трагическими событиями у нее произошла блокировка памяти. Она не хочет или не может ничего вспомнить. Но, с другой стороны, рождение дочерей уже не связано с какими-то потрясениями. Хотя… - Марина Никандровна замолчала. - Простите, Аврора, за деликатный вопрос. - А мать вас любит? Кстати, как ее зовут?
- Валентина Александровна.
И здесь я поняла, что должна сказать правду. Все как есть. Ничего не приукрашивая и не ретушируя.
- Нет. Меня - нет.
- А сестру?
- Нику любит.
- Любит или балует? Я раскрыла рот.
- А разве это не одно и то же? Психолог тихо рассмеялась.
- Конечно, нет. Люди часто принимают за любовь гиперопеку.
- Что это? - спросил Губарев. Ему вдруг стало интересно.
Гиперопека возникает в результате чувства вины, которое родители могут испытывать к ребенку. Они понимают, что не любят его, но признаться в этом не могут. Потому что это означает признать чудовищный факт - нелюбовь к собственному ребенку. Хотя это случается гораздо чаще, чем мы думаем. Зачастую мы все живем в плену стереотипов. Мы считаем, что родители должны обязательно, я подчеркиваю, обязательно любить своих детей. А дети в свою очередь обязаны любить родителей. И так далее. Между тем у достаточного количества женщин отсутствует привязанность к детям. Они просто не созданы для материнства. Но говорить в открытую об этом не принято. Это неудобно, неправильно. Поэтому большинство людей играют в очень сложные игры с окружающими, со своим "я". Они не могут быть искренними даже наедине с собой.
- Отчего это происходит? - задал вопрос майор.
- Я уже сказала: из-за подспудного чувства вины. Родители понимают, что должны любить ребенка. Так положено. Но любви нет, тогда возникают внешние формы привязанности. Стремление опекать, контролировать, баловать. А потом, часто в семьях, где двое детей, существует негласное разделение. Мать любит или опекает одного ребенка, отец - другого.
- Нет, у нас не так. Отец тоже любит Нику.
- Как отец относится к вашей матери? Какие между ними отношения? Простите, что я задаю такие откровенные вопросы, но без них мы не можем узнать правду.
- Я понимаю, - пробормотала я. - Отец… любит мать, мне так кажется, - поправилась я. - В молодости он носил ее на руках. Так рассказывала мать.
- В девяноста случаях из ста обожание со стороны одного из супругов идет рука об руку с глухой ревностью к прошлому. Иногда ревность оборачивается ненавистью. В молодости отец мог любить мать, а потом его чувство трансформировалось в прямо противоположное. Судя по всему, ваша мать вышла замуж за отца с отчаяния. Не питая к нему больших чувств. Возможно, она хотела поскорее избавиться от воспоминаний. Но вряд ли ей это удалось.
- Моя мать ведет себя так странно. Она как будто бы живет в своем мире. Часто не слышит, когда к ней обращаются. Сидит с отрешенным видом.
- С годами у нее может случиться психическое обострение.
- Вы хотите сказать, что она может сойти с ума? Марина Никандровна переглянулась с майором.
- Такую вероятность не стоит сбрасывать со счетов.
- Но как нам вернуться к событиям в роддоме? Разговорить вашу мать?
- Она не хочет вспоминать о своем возлюбленном из-за его смерти. Но она также не хочет рассказывать и о событиях в роддоме… Значит, там было нечто, что сильно травмировало ее. Так же сильно, как смерть возлюбленного… - размышляла вслух Марина Никандровна. - Она может вытащить эти события из глубины памяти только при помощи сильного гипноза. Вы же пытались разговорить вашу мать?
- Да. Но это было бесполезно. Она обрывала свои воспоминания.
- Тогда мои размышления верны. У вашей матери с роддомом связана определенная психическая травма. Но какая?
- Какая? - эхом откликнулся майор.
- Что же делать? - прошептала я. Психолог потерла рукой подбородок.
- Да… задача нелегкая. Мы же не можем пригласить Валентину Александровну ко мне. Она не пойдет. Да и под каким предлогом? Прийти к вам домой я не могу. Это будет выглядеть несколько странно. Правда, я не гипнотизер, но кое-какими навыками владею. Но все равно этот вариант отпадает. Он нам не подходит.
Наступила пауза. Мы оба с майором Губаревым смотрели на Марину Никандровну. Терпеливо. Выжидательно. Наконец психолог тряхнула головой, и две шпильки с легким стуком упали на стол. Она взяла их и сжала в руке.
- Надо попробовать сделать следующее. Я дам Авроре кассету с музыкой. Психоделической. Это запись шаманских обрядов. В молодости я путешествовала в научных экспедициях по Северу. И записала музыку, под которую шаманы проводят свои обряды. Эта музыка обладает гипнотическим действием, она растормаживает информативные блоки, записанные на подкорке сознания. Не буду вас утомлять научными терминами, но скажу одно: музыка сможет ввести вашу мать в гипнотическое состояние. Она впадет в транс. И тогда вы сможете задавать ей наводящие вопросы. Но они могут и не понадобиться. Вполне вероятно, что ваша мать сама выдаст всю информацию. Иногда бывает так, что трудно оборвать поток воспоминаний. Он льется и льется. Как вода.
- Когда я должна включить эту кассету? - спросила я.
- Можно сразу. Только не на полную громкость. Начните разговаривать. Постепенно увеличивайте громкость. Когда вы почувствуете, что ваша мать уже в состоянии гипноза, приступайте к вопросам.
- А как я пойму это?
- У человека учащается дыхание, зрачки расширяются, он смотрит невидящим взглядом, речь становится монотонной, - перечисляла Марина Никандровна. - Запомнили?
- Постараюсь.
Я вспомнила, как я стояла перед старинным зеркалом в своей комнате и у меня темнело перед глазами. Учащалось дыхание. Значит, я тоже входила в транс? Но кто меня вводил в него? Зеркало? Или кто-то, притаившийся в нем?
- Чуть не забыла! Вам нужно дать противоядие, а то вы тоже поддадитесь гипнозу и не сможете контролировать себя. А тем более задавать вопросы.
- Противоядие? - испугалась я.