Марина Никандровна улыбнулась краешками губ.
- Так мы, психологи, называем между собой средства, которые позволяют не поддаваться гипнозу.
Она подошла к подоконнику и открыла белую пластмассовую коробку, стоявшую в углу. Вынула оттуда металлический браслет, испещренный геометрическими фигурами, и дала мне.
- Возьмите, противомагнитный браслет. Он поможет вам держать ситуацию под контролем.
- Спасибо.
- Перед тем как включить кассету, наденьте его на руку. Не забудьте. Главное, будьте уверены в себе, и у вас все получится! - напутствовала меня Марина Никандровна.
Легко сказать! Но как это сделать?
Подходящий момент наступил не скоро. Через три дня. Вечерами я караулила мать, как кошка мышь. Как назло, отец безвылазно торчал дома. То он шляется где-то целыми днями, то сидит за своей ширмой как приклеенный и строчит "гениальные" идеи. Он тоже стал каким-то странным. Говорил со мной тихим голосом, не задирал и не подкалывал. А раньше чуть что - ив крик! Нет, Ника" права, все перевернулось вверх тормашками.
Когда отец ушел по вызову - чинить компьютер, я опрометью бросилась к матери. Предварительно надев противомагнитный браслет. Но как заманить ее к себе? Или притащить магнитофон на кухню? Я решила придумать предлог и пригласить ее в комнату.
- Мам! - крикнула я. - Помоги мне подвинуть стол!
- Зачем?
- Так будет удобнее. А то он стоит слишком близко к окну.
Войдя в комнату, мать направилась к столу.
- Тебе не тяжело? - спросила я.
Мать ничего не ответила. Я вставила кассету в магнитофон и включила его, выкрутив регулятор громкости на минимум. Музыка была странной. Монотонно-заунывной. С редкими ритмичными ударами в бубен. Изредка раздавались чьи-то гортанные возгласы. Потом музыка стала напоминать мерный рев прибоя. Как будто бы глухие тяжелые волны бились о причал.
Я перевела взгляд на мать. Она опустилась на кровать, смотря прямо перед собой отрешенным взглядом в одну точку. Ее губы шевелились, она что-то шептала. Я наклонилась к ней, но слов разобрать не могла.
Я почувствовала в голове странную тяжесть. Она как будто бы налилась свинцом. Мне вдруг показалось, что стена напротив меня покрылась ковром из черного плюща. Я тряхнула головой, отгоняя видение. Мать по-прежнему что-то шептала. Я дотронулась до браслета и ощутила, как стало легче. Я подошла к магнитофону и прибавила громкость. Мать стала раскачиваться из стороны в сторону. Я села рядом с ней на Никину кровать.
- Мама! Ты помнишь, как мы с Никой появились на свет. Роддом, палата… Твоя новая знакомая Наталья Родионовна.
Какое-то время мать молчала, потом медленно, словно ей было трудно говорить, сказала глухим голосом:
- Помню.
- Наталья Родионовна, Наталья Родионовна, - твердила я, как заклинание. - Что там было? Как вы познакомились?
- Она лежала рядом. У нее тоже была двойня. Как и у меня… Мы разговорились… - Слова вырывались у матери толчками. Память открывалась медленно, как тяжелые заржавевшие ворота. - Она говорила о своем муже. Какая она счастливая, как она его любит… а он ее. Счастливая… а я… я… - мать приложила руку ко рту.
Я испугалась, что сейчас она замолчит.
- Вы лежали рядом, - тихо повторила я, дотрагиваясь до материнской руки.
- Да… рядом… мы должны были вскоре родить… Нинка все контролировала, успокаивала, утешала. Была рядом.
- Нинка… это кто?
- Моя подруга. Работала в роддоме. - Мать с силой качнулась вперед, чуть не согнувшись пополам. - Мы родили. Наталья первая, я потом… девочки слабенькие … в боксе… мы лежали ночью… спали… Мне внезапно стало плохо. Поднялась температура. Я лежала вся горячая. Я пошла в туалет. - И здесь мать широко раскрыла рот, словно ей не хватало дыхания. - Ив боксе я увидела, - брови матери сдвинулись у переносицы… - я увидела… увидела…
- Да? Что? - Я сидела, замерев от волнения.
- Одна девочка была мертвой… моя… синенькая, без движения…
- Почему твоя? - спрашиваю я громким шепотом. От напряжения мои зубы выдают мелкую дробь. Меня колотит и трясет.
Она лежала на месте, где были мои девочки… мои… Я услышала скрип двери и отпрянула назад. Мелькнуло что-то белое. Белая фигура. Руки. Они взяли мою девочку. Я хотела кричать, но не могла. - Мать приложила руку к горлу, где раздавалось яростное клокотанье - Мне было плохо… в туалете вырвало. - Речь матери была бессвязной. Но я старалась выхватить из ее рассказа суть. Главное. - Я пошла обратно. И тут я успокоилась, я поняла, что мне померещилось. Мои девочки лежали рядом. Как всегда. А у Натальи лежала одна девочка. Одна… второй уже не было. Не было… - Мать раскачивалась из стороны в сторону, обхватив себя руками. Как будто бы ее знобило. - А наутро стало ясно, что одна девочка умерла. Наташина. Я думала, что она сойдет с ума. Она ни слова не сказала, только как окаменела. Мне даже неловко было. У меня обе живые. А у нее - одна мертва. А перед выпиской она сказала, что хочет подарить мне зеркало.
Я вздрогнула точно от удара. Зеркало! Вот откуда в нашей квартире появилось старинное зеркало.
- Наталья сказала, что это - старинное зеркало. Оно переходило из рода в род. В него нельзя было смотреть во время беременности. Не положено. А она нарушила запрет. Думала, что обойдется. А после этого она не могла больше видеть зеркало. Захотела избавиться от него. Отдать мне. Я не соглашалась. Дорогой подарок. Но она настояла. "Вам оно еще пригодится, а мне уже - нет", - сказала Наташа. Я не хотела принимать этот подарок. Но она настояла. Настояла…
Мать повторяла слова, по-прежнему раскачиваясь. Она прикрыла глаза. Ее движения замедлились.
Я уменьшила громкость магнитофона. Мое лицо горело от волнения. Я прикоснулась к тайне, которую так долго и тщательно скрывали. Во всем этом еще предстояло разобраться. Значит, у Натальи Родионовны были две девочки. И одна из них умерла…
Мать постепенно приходила в себя. Ее взгляд становился все более и более осмысленным, она почти перестала раскачиваться. Я выключила магнитофон и убрала его под стол. Наконец мать остановила на мне свой взгляд.
- Ты меня звала?
- Нет. Мы уже все сделали.
- Что все?
- Подвинули стол.
- Да?
- Спасибо, мамочка. - Я наклонилась к ней и чмокнула в щеку.
Не сказав ни слова, она вышла из комнаты. Я посмотрела на часы. Восемь часов вечера. Звонить Губареву уже поздно. Перенесу звонок на утро.
Губарев предложил мне снова подъехать к Марине Никандровне и все рассказать ей.
- Хорошо, - согласилась я. - Только после работы. Часиков в семь.
- Договорились.
Марина Никандровна сразу предупредила нас, что у нее мало времени. Ее мать попала в больницу с переломом ноги, и ей надо было еще успеть к ней.
- Мы надолго не задержимся, - сказал Губарев. - Постараемся быть краткими и точными.
Я рассказала Марине Никандровне то, что узнала от матери. Та слушала внимательно, слегка нахмурившись.
- Я так и думала, что ваша мать испытала в роддоме потрясение. И моя догадка подтвердилась. Она увидела, как подменяли младенцев.
- Подменяли? - воскликнула я, приподнимаясь со стула, на котором сидела.
- Конечно! Судите сами. Сначала она видит, как на месте ее девочек лежит другой ребенок. Один. А потом… Она видит, что ее девочки снова лежат на своем месте. Вы рассказывали, что ваша сестра очень похожа на дочь Викентьева. Значит?..
- Что? - спросила я внезапно севшим голосом.
- Значит, одно из двух. Либо это - дети Натальи Родионовны, либо - вашей матери. Но то, что вы с сестрой неродные, - очевидно.
Эта мысль приходила мне в голову и раньше, но почему от нее так тошно и горько?
- Да… - растерянно пробормотала я. У меня стрельнуло в висках. - Неродные. Но как узнать, чьи мы дети? Кто из нас родился у Натальи Родионовны, а кто - у моей матери.
Марина Никандровна пожала плечами.
- Может быть, это знают работники роддома.
- А подменяли намеренно? - задал вопрос Губарев.
- Если исходить из рассказа матери Авроры, да. Намеренно. Белая фигура. Руки, которые брали младенца.
- Но зачем? - прошептала я. - Зачем?
- Это нам и предстоит выяснить, - сказал Губарев. - И незамедлительно.
Выйдя из института Сербского на улицу, я внезапно почувствовала головокружение. И пошатнулась. Майор поддержал меня.
- Э, да вы совсем бледная. Как полотно. Может, вызвать такси и вас отвезут домой?
- Не надо. Лучше доведите до ближайшей лавочки. Я посижу, отдышусь и поеду домой. Переутомилась на работе.
- Ну смотрите, вам виднее. Может, все-таки помочь?
- Нет, спасибо.
Мы перешли дорогу, и в первом попавшемся дворике Губарев усадил меня на скамейку.
- Я скоро приду в себя.
- Давайте я принесу вам воды. Не возражайте. Через пять минут Губарев вырос предо мной с бутылкой минеральной воды.
- Вот. Выпейте, будет легче.
- Спасибо.
Мы распрощались. Я пила воду жадными глотками, но во рту все равно был привкус горечи. От того, что я узнала. Ника - мне не сестра. Я не могла еще осознать этого факта. Все это казалось мне чудовищной ошибкой, недоразумением, которое легко исправить. Я заварила эту кашу, ввязалась в расследование. Для чего? Зачем? Мной двигало простое любопытство. Я узнала правду? Или часть ее? Но этого достаточно, чтобы понять старую и проверенную истину: "не будите спящую собаку". Я выпустила на свободу демонов, и теперь мне предстояло пожинать плоды своего легкомысленного поступка. Мы с Никой чужие друг другу. Чужие! Я чувствовала себя предательницей и убийцей. Я словно предавала наше детство, прогулки - ладошка в ладошке, мороженое на двоих, Бабульку, секретничанье под большим клетчатым пледом… Я отрекалась от какой-то части самой себя. И это было просто невыносимым.
Я склонила голову и уткнулась лицом в ладони: что же я наделала?! Зачем я стала раскапывать прошлое? Зачем? Ника, Ника…
Зазвонил мобильный. Это был Руслан.
- У меня есть одна идея. Приезжай ко мне.
- Не могу.
- Это срочное дело.
Внезапно я подумала, что мне так тошно - хуже не бывает. Может быть, встреча с Русланом немного встряхнет меня.
- Продиктуй адрес.
- Я встречу тебя у метро "Маяковская".
- Хорошо.
Дома Руслан усадил меня на диван и принялся готовить кофе.
- С корицей любишь? - донеслось до меня из кухни.
- Люблю! - крикнула я, хотя никогда не пробовала.
Кофе был замечательный. Как и в прошлый раз. Руслан сел рядом.
- И какая у тебя идея? - спросила я, помешивая ложечкой сахар.
- Никакая! Просто захотелось увидеть тебя. Мои брови взлетели вверх. Я ему не доверяла.
Ни на йоту. Он просто хотел использовать меня по полной программе. Получить два в одном флаконе. Я была нужна ему в качестве связующего звена между ним и Никой. Он подозревал Нику в убийстве. Думал, что какие-то важные сведения она утаила от меня. Или я не все рассказала ему. Руслану позарез было необходимо знать все. И для этого в ход были пущены методы даже запрещенного характера. Он думал, что я растаю от его внимания и расколюсь. Ситуация была опасно-непредсказуемой. И это неожиданно взволновало меня. Я подумала, что терять уже нечего. Я потеряла сестру, не знала, чья я дочь. И что по сравнению с этим сексуальные уловки и приманки? Пыль и пепел. Мне нужна была хорошая встряска. И этот человек мог мне ее дать. Так в чем же дело, Аврора! Бери то, что плывет тебе в руки. Авось развеешься!
Я поставила чашку с кофе на журнальный столик и посмотрела на Руслана долгим призывным взглядом.
- В самом деле?
- Да… ты мне сразу понравилась, как только я тебя увидел. Я еще подумал: какая классная девчонка!
То, что мужики неоригинальны, - об этом я где-то читала. В книжке по женской психологии.
- Приятно слышать!
Руслан подвинулся ко мне ближе. Врать самой себе я не могла. К тому же считала это глупым. Я отдавала себе отчет в том, что он мне нравился. И его присутствие, запах волновали. Я чувствовала себя как в старом анекдоте: когда на женщину нападает насильник, лучшее, что она может сделать, - расслабиться и получить удовольствие. Я цинично подумала: мне представляется удобный случай последовать этому совету.
Руслан взял меня за руку. Он медленно гладил мои пальцы, и эта ласка ноющим блаженством отдавала в теле. Я не решалась посмотреть на Руслана, но, когда подняла глаза, меня, как магнитом, потянуло прикоснуться к его губам, сильным рукам, черным блестящим волосам. Меня тянуло раствориться в нем. До конца. До того момента, когда я перестану чувствовать свое тело. Ничего подобного раньше я не испытывала, но сейчас мне вдруг показалось, что, возможно, я познаю те эмоции и наслаждения, о которых только читала… Под гипнотически-пристальным взглядом Руслана я медленно откинулась на спинку дивана, не в силах больше сопротивляться тому томлению, которое охватило меня. Я ощущала себя покорной чужой воле. Мне хотелось отдаться мужской силе, ощутить ее каждой клеточкой своего тела. Руслан провел рукой по моей груди и скользнул ниже. Одежда мгновенно слетала с меня, и спустя минуту я ощутила приятную тяжесть его тела.
Ласки Руслана были словно лед и пламя. Мягкие, нежные, расслабляющие сменялись яростными и неистовыми. Глубокое наслаждение охватило меня. И из моей груди раздался тихий стон: не то от удивления, не то от благодарности.
Когда все закончилось, я приподнялась на локте и посмотрела на Руслана. Его глаза были прикрыты, но дыхание было прерывистым, шумным. Он быстро открыл глаза и посмотрел на меня.
- Тебе понравилось? Я тихо рассмеялась:
- Да.
- Мне тоже. - Он запустил руку в мои волосы и стал перебирать их.
Мы лежали, тесно прижавшись друг к другу. Я взяла Руслана за руку.
- Какие красивые пальцы!
- Я хотел стать пианистом, но не получилось. - И он рассмеялся, обнажив красивые ровные зубы.
- Научиться никогда не поздно. Как ты думаешь?
- Точно так же.
- Я представляю, как ты сидишь за фортепиано в черном фраке и играешь при свечах "Лунную сонату" Бетховена. Вечером.
- А что? Площадь позволяет. - Он обвел рукой комнату. - Куплю инструмент и буду играть Бетховена.
Я хотела спросить: позовет ли он меня послушать музыку, но промолчала. Мы слишком мало знали друг друга, чтобы я могла задавать такие вопросы. Я вздохнула.
- О чем вздыхаешь?
- Ни о чем.
- Жизнь прекрасна и удивительна. Иногда бывают такие моменты и минуты, которые оправдывают ее в целом.
- Я пойду? - полувопросительно-полуутвердительно сказала я.
- Зачем? Оставайся до утра.
Ночь была поистине волшебной. Я подумала, что, если даже наутро мы расстанемся навсегда, жалеть я ни о чем не стану. Буду копить впечатления на старость. Кто знает: будет ли в дальнейшем моя жизнь щедра на подобные встречи?
Утром Руслан заварил свой фирменный кофе.
- Твой кофе - чудо!
- Я вообще хорошо готовлю.
- Странно! Я думала, что восточные мужчины не готовят.
- Почему? Это - ошибочное мнение.
- Теперь - знаю.
- В следующий раз я угощу тебя пловом.
Тут раздалось мяуканье, и к моим ногам подкатил черно-белый комочек.
- Рикки! - воскликнула я и, взяв на руки котенка, принялась его тормошить. - Рикки, где же ты был раньше?
- Он спал в коридоре. Такой соня. Только и делает, что спит целыми днями.
- Может быть, он отходит от стресса?
- Какого стресса?
- Убитой хозяйки, - серьезно сказала я и опустила Рикки на пол. И воспоминания того вечера встали перед моими глазами. Я сидела, уставившись в одну точку.
Руслан прищелкнул пальцами.
- О чем задумалась?
- О том, что я видела тогда, - тихо сказала я. - Об Анжеле.
Руслан сел ко мне.
- Аврора! Я хочу, чтобы ты поняла: я - твой союзник. Мне кажется, ты видишь во мне врага. Но это не так. Мы с тобой оба заинтересованы в том, чтобы найти убийцу Анжелы. Ты - чтобы спасти сестру.
- А ты? - спросила я, глядя на него в упор. Во взгляде Руслана что-то мелькнуло: не то раздражение, не то настороженность.
- А у меня свои счеты. Мы с Анжелой были… друзьями. Ну ты понимаешь: когда твою девушку убивают, у тебя возникает естественное желание покарать убийцу.
- Даже если отношения уже расстроились, - бросила я наугад, вспомнив слова Ники.
- Да. Даже если они и расстроились. Я не собираюсь тебя ни в чем убеждать. Да, у нас с Анжелой все было далеко не безоблачно, но я не могу смириться с тем, что ее хладнокровно убили и убийца гуляет на свободе.
Я сделала вид, что поверила ему.
- Но что я могу сделать?
- Сказать правду!
- Я уже все сказала. Клянусь. - И для большей убедительности я приложила руку к сердцу." - Зачем мне что-то от тебя скрывать, ведь у нас одна цель?
- Да. - Руслан соскочил с дивана и заходил по комнате. - Одна цель… Попробуй еще раз поговорить с Никой.
- Хорошо. - Я почувствовала, как впечатления прошедшей ночи постепенно рассеиваются. И поняла, что пора уходить.
Я пойду. Мне пора. - Я поднялась с дивана. - Спасибо за гостеприимство. - Здесь я встретилась с насмешливым взглядом Руслана. - И за все… остальное.
- Всегда рад доставить удовольствие красивым девушкам.
Рикки отчаянно мяукал, и я снова взяла его на руки. Крохотные блестящие бусинки смотрели на меня. Котенок зевнул. Я почувствовала, как что-то защипало в носу, и я зарылась лицом в котенка, чтобы скрыть свое смятение, тоску и отчаяние.
Праздники жизни кончаются быстро. Они пролетают с космической скоростью, оставляя чувство опустошенности и мимолетности. Были они или не были? Руслан, его объятия, жгучие ласки - все было уже нереальным и далеким. Когда я открывала дверь своей квартиры, я задавала себе один-единственный вопрос: как я теперь буду относиться к Нике? Какими глазами посмотрю на нее?
Ника была дома. Молчаливая, тихая. Каштановые волосы прилипли ко лбу.
Был выходной, мне не надо было ехать на работу.
- Привет! - сказала Ника каким-то потухшим голосом.
- Привет! - Мое сердце сжалось. - Что-то случилось?
- Случилось. - Ника подняла на меня глаза. В них были растерянность и страх. - Меня вызывают в милицию.
- Зачем?
- Для допроса. Охранница вспомнила, что видела, как я приходила к Анжеле.
- Да… дела…
- Только подумать, Аврора, я, наверное, в последний раз сижу в нашей комнате…
- Что за глупости?
- Это не глупости. Это - правда.
- Ты все преувеличиваешь. Ты - всего лишь подозреваемая.