- Чудесно!
- Дай-ка я подумаю… в Арлингтоне открылась новая галерея. У них идея - каждый раз выставлять нового художника. Если верить газетам, сейчас там картины самого яркого дарования последнего десятилетия.
- По имени Том Келли, - продолжила Фрэн.
- А, так ты уже слышала о выставке.
- Да, и мне так хочется ее посмотреть!
- Отлично. Тогда я позвоню тебе около семи, хорошо? - предложил Линд. - Мы сходим на выставку, а потом, может быть, поужинаем где-нибудь. Я знаю одно чудесное местечко за рекой.
Фрэн улыбнулась:
- Звучит заманчиво. - И, повинуясь безотчетному порыву, поцеловала его в щеку. - Значит, до вторника?
- Обязательно.
После того, как Фрэн скрылась в доме, Линд долго еще сидел в своей машине, раздумывая, что он делает и зачем.
И гордиться ему было нечем.
- Ты не сказала мне, - начал Линд, - что ты как знаток живописи думаешь о Томе Келли, как о художнике, конечно?
Фрэн немного подумала, потягивая вино.
- Ну, прежде всего, какой я знаток, хоть я и разбираюсь немного в живописи, - с заминкой ответила она. - Но мне понравилось. Он куда лучше, чем я ожидала.
- Да? - приподнял он одну бровь. - Что ты имеешь в виду?
- Я обычно мало чего жду от маленьких галерей, - пояснила она. - Им всем хочется открыть новый талант, но подлинных талантов сейчас так мало!
- Просто твой вкус испорчен старыми мастерами, - пошутил он, вспомнив картины в особняке Колби.
- Наверное, - согласилась она. - Я отдаю предпочтение французским импрессионистам. Моне, Ренуар… вот кто мне нравится. - Она посмотрела на его тарелку. - А ты почему не ешь? Такая чудесная телячья отбивная.
- Да… Конечно, она превосходна, - улыбнулся он ей. - Но как я могу думать о еде, когда рядом со мной сидит такая прелестная и обаятельная девушка?
Щеки Фрэн стали пунцовыми.
- Я польщена.
Он перегнулся через стол и взял ее за руку.
- Ты совершенно особенная девушка, Фрэн Колби, - ты знаешь об этом?
- Я чувствую себя особенной, когда я с тобой, - призналась она смущенно.
- Приятно слышать, - нежно произнес он. - Какое это для меня счастье - видеть тебя!
- Для меня тоже, - сказала она.
В течение полугода Линд виделся с Фрэн почти каждый день. Они посещали художественные выставки и облазили все маленькие галереи. Катались на яхте, совершали долгие прогулки по берегам Потомака. Субботние вечера проводили в загородном "Лесном озере". Он дарил ей дорогие безделушки и ухаживал за ней, как за принцессой крови. Он видел, что замысел его осуществляется, и был доволен. Но он видел также, что Фрэнни по-настоящему любит его, и это не могло его радовать.
Мысль использовать Фрэн Колби для того, чтобы добраться до банка ее отца, нравилась Линду теперь гораздо меньше, чем при первом знакомстве с ней. Она была чудесная девушка, из нее вышла бы прекрасная жена… для кого-нибудь другого. Но не для него. Он не был создан для брака и семьи. Просто не представлял себя женатым - на Фрэн или на ком-нибудь еще - и обремененным двумя или тремя детишками. Это противоречило его характеру. Он хотел быть свободным, ничем не связанным во всех своих поступках.
Но крутить назад было уже слишком поздно.
- Ты никогда не рассказываешь о себе, Джим, - посетовала как-то Фрэн во время одной из прогулок рука об руку вдоль Потомака. - Почему?
- Да не о чем особенно рассказывать, - пожал он плечами. - Ничего романтического, работал на правительство и все.
Фрэн засмеялась, и он понял, как нелепо прозвучали его слова.
- Я имел в виду другое, - спохватился он, - я…
- Я все понимаю, Джим, - перебила она. - Просто ты выразился немного забавно.
- Да, в самом деле забавно, - согласился он, вспомнив, что именно эти слова он употребил в разговоре и с Гарри Уорнером.
- Мне почему-то не кажется, что твоя жизнь была скучной, - заметила Фрэн. - В конце концов ты герой войны, ты награжден крестом "За выдающиеся боевые заслуги". Это же так почетно!
- Да нет, работал и все, - уверял он.
- Твоя работа заключалась в том, чтобы с риском для жизни участвовать во французском Сопротивлении?
Он внимательно посмотрел на нее.
- Как ты узнала об этом?
- Ну… я бы не хотела обидеть тебя, но папа… навел о тебе справки, когда мы начали встречаться, - призналась она. - Очень уж он страшится за своих дочерей. Ему непременно надо знать, с кем мы видимся… хотя, боюсь, если бы он решил разузнать о всех поклонниках Кейт, ему больше ни на что не осталось бы времени.
- И что же он разузнал обо мне? - спросил Линд с кажущимся безразличием.
Она взяла его лицо в свои руки.
- Не сердись, дорогой, - нежно сказала она. - На самом-то деле его очень обрадовало то, что он узнал. Он говорит, что ты настоящий мужчина. - Она поцеловала его. - И, разумеется, я согласна с ним на все сто процентов.
- Я не сержусь, - уверил он. Он должен контролировать себя, он не должен дать сенатору ни малейшего повода для подозрений. Очевидно, Колби не удалось узнать ничего действительно важного. - И мне кажется, я его понимаю.
- Спасибо, - понизив голос, произнесла Фрэн. - Мне бы хотелось, чтобы вы с отцом поладили.
- Когда я пришел к вам впервые, - вспомнил Линд, - твой отец поделился со мной своей тревогой, что я могу разбить твое сердце. Давай успокоим его на этот счет раз и навсегда.
Она засмеялась:
- Но как, Джим? Папочка не успокоится до тех пор, пока не сдаст нас в хорошие руки, то есть пока Кейт и я не выйдем замуж… - Она осеклась и мгновение неподвижно смотрела на него. - И ты…
Он кивнул.
- Фрэн, я хочу жениться на тебе, - просто сказал он.
Она кинулась ему на шею и крепко обвила ее обеими руками:
- О да, Джим, да!
Линд сжимал ее в объятиях и гладил по волосам. Это успокоит Колби.
- Ты сделал предложение? - Гарри Уорнер расплылся в улыбке до ушей. - Здорово! Быстро сработано, Джим.
- Не нравится мне это, Гарри, - признался Линд. - Не нравится, что я втянул ее в свои игры. Она любит меня, черт возьми. Понимаешь, этого я совсем не ожидал.
- Значит, дотянуться до семейного бизнеса папаши будет теперь пара пустяков, - резко оборвал его Уорнер. - Мне что, напомнить тебе, как это важно? Напомнить тебе…
- Да нет, черт побери, не надо! - взорвался Линд. - Ведь я же сам все затеял, так?
- Все мы порой делаем вещи, о которых потом сожалеем, - сказал Уорнер.
- Даже ты?
- Да, и я тоже. Тебя это удивляет? - спросил Уорнер. - Мне приходилось делать уйму вещей, которые мне не нравились, когда я работал в СУ. Но я исполнял свой долг, потому что знал: у меня нет права выбора. Ты что думаешь, я с восторгом объезжал наши части и отбирал парней, зная, что почти все они отдадут свою жизнь во имя исполнения долга?
- Я никогда не думал об этом, - сказал Линд.
- А я часто думал о парнях, которых схватили и пытали, прежде чем позволили им умереть. Я чувствовал, что в этом есть и большая доля моей вины, потому что я уговорил их сотрудничать со Стратегическим Управлением, - продолжал Уорнер. - Я чувствую себя ответственным за их гибель, как, наверное, мучаются в подобных обстоятельствах и немцы, и японцы. Я не могу спокойно спать, если уж ты хочешь знать правду.
Линд молчал, размышляя.
- Нет, Уорнер, это все-таки не одно и то же. Фрэн полюбила меня.
- Половина француженок была влюблена в тебя, но ты уходил от них без всякого чувства вины.
- Это другое, Гарри, - настаивал на своем Линд. - Я не так уж хорошо знал их. И они не знали меня…
- Не знает тебя и Фрэн Колби, - напомнил Уорнер. - Не понимаю, с чего это ты вообразил, что причиняешь ей зло. Она тебя любит, хочет выйти за тебя замуж, - и она счастлива.
- Это так, но смогу ли я быть для нее хорошим мужем? Ты же знаешь, как трудно…
- Я верю в тебя, - убежденно произнес Уорнер.
Линд взглянул на него. Вот бы ему разделить эту веру.
- Ты и вправду этого хочешь, золотко? - спрашивал сенатор Колби у своей дочери.
Лицо Фрэн осветила улыбка.
- Папочка, ни в чем в жизни я не была так уверена, как в этом, - горячо сказала она. - Я люблю его, а он любит меня, и ни с кем я не буду так счастлива, как с ним.
- Но хорошо ли ты его знаешь? - допытывался Колби. - Я хочу сказать, достаточно ли видеться в течение полугода…
- Я знаю его настолько, насколько мне нужно, - заявила Фрэн. - Ах, ну конечно, он не рассказывает о себе много, ну и что? Ты же сам сказал, что во время войны он был героем.
- Но это еще не значит, что он будет идеальным мужем, - усомнился сенатор.
- Думаю, что ты беспокоишься напрасно, папочка, - засмеялась Фрэн. - У нас с Джимом будет прекрасный брак, вот увидишь.
- Хотелось бы верить, - вздохнул сенатор. Лишь себе он мог признаться, что никогда еще не видел ее такой счастливой. - Джим решил остаться на правительственной службе или у него какие-то другие планы на будущее?
Фрэн задумалась.
- Я, право, не знаю, мы это не обсуждали, - сказала она. - А почему ты спрашиваешь?
- Я подумываю о том, чтобы предложить ему работу.
Фрэн внимательно посмотрела на него:
- Ты хочешь сказать, в Нью-Йорке?
- У него ведь есть диплом бизнесмена, так?
- Папочка, вот было бы чудесно! - воскликнула Фрэн. - Мы тогда все смогли бы быть вместе - ах, может быть, я радуюсь прежде времени. Что еще скажет Джим?
- А ты спроси его, - сказал Колби. - Или лучше мне сделать это самому?
- Спроси сам, папочка!
- С удовольствием, - отозвался Колби. - Сегодня же позвоню ему и приглашу вместе пообедать в клубе.
- Джефферсон-клуб? - переспросил Линд. - Да, я знаю, где он находится. Когда мне там быть?.. Отлично, в час… Нет, нет, удобно… До встречи, сенатор. - Он медленно положил трубку и взглянул на Гарри Уорнера, стоявшего в дверях его офиса.
- Сенатор Колби? - поинтересовался Уорнер.
Линд кивнул:
- Позвал вместе пообедать. Сказал, что нужно обсудить одно деловое предложение.
В городе, переполненном элитарными клубами, Джефферсон-клуб был самым элитарным. Проще всего проникнуть в клуб, если ты сын одного из его членов, а если не повезло с отцом, можно заручиться рекомендациями трех наиболее влиятельных членов клуба. Но это уже была лотерея, потому что черный шар лишь одного из членов клуба означал, что путь в него отрезан навсегда.
Интерьеры клуба поражали самое богатое воображение. Над ними потрудился один из ведущих дизайнеров мира, уделив самое тщательное внимание гармонии цвета и освещения. В особенном выигрыше оказывались женщины, чья красота превосходно оттенялась мягким светом свечей. Кухня отвечала самым взыскательным вкусам, ну а винные подвалы славились на все Соединенные Штаты.
Линд разглядывал зал, пока его вели к столику сенатора. Он заметил трех сенаторов, двух членов Верховного Суда, членов Кабинета министров и несколько крупнейших промышленников, чьи корпорации сетью раскинулись по всему миру. В одном из кабинетов сидел помощник президента Трумена с известным вашингтонским обозревателем. "Если Советы вдруг захотели бы уничтожить верхушку власти в нашей стране, - мелькнула дикая мысль в голове Линда, - им было бы достаточно сбросить бомбу сюда".
Он широко улыбнулся вставшему ему навстречу сенатору.
- Хорошо, что ты быстро согласился встретиться со мной, Джим, - сказал сенатор, когда они уселись. - Я боялся, что у тебя окажутся более важные дела.
- Вообще-то, я редко хожу днем обедать, - признался Линд. - Дел всегда так много, а времени так мало!
- Тебе нравится правительственная служба? - спросил Колби. - Тебе не хотелось бы переключиться на что-то другое?
Какое-то мгновение Линд изучал его.
- Я не очень-то задумывался над этим, - осторожно начал он. - После войны я искал работу, мне предложили эту…
- А ты бы смог отказаться от нее, если бы тебе предложили кое-что получше? - спросил Колби.
Линд рассмеялся:
- Боюсь, я был бы последним дураком, если бы этого не сделал. - Он усмехнулся. - Но все зависит от предложения.
- Ты согласился бы жить в Нью-Йорке? - продолжал допытываться сенатор.
Линд поколебался и потом прямо спросил:
- Вы предлагаете мне работу, сенатор?
- Возможно.
- Что-то подсказывает мне, - улыбнулся Линд, - что Фрэн рассказала вам о наших планах.
- Да, да, рассказала, - признался сенатор. - Фрэн ведь выросла в Нью-Йорке и так его любит.
- Об этом она часто рассказывает, - кивнул Линд.
- Как ты знаешь, после истечения моего срока в сенате я подаю в отставку, чтобы возглавить фирму отца Коллин. Эта фирма объединяет международные банки, она была основана давно, еще до Великой депрессии.
- И сумела устоять?
- Да, к счастью. - Колби надолго замолчал, вглядываясь в Линда, прежде, чем продолжить. - Мне как раз нужен способный молодой человек, вроде тебя, да и Фрэн будет счастлива, живя в Нью-Йорке рядом с нами.
- Думаю, вместе с Фрэн мы были бы везде счастливы, - улыбнулся Линд.
Колби опять помолчал.
- Надеюсь, что это так, - согласился он наконец, - и все же полагаю, стоит подумать над моим предложением. Для тебя это великолепная возможность сделать карьеру в одной из важнейших сфер. И тогда Фрэн будет по-настоящему счастлива.
- О’кей, - улыбнулся Линд. - Предположим, я принимаю ваше предложение, считая его общим для нас с Фрэн. Теперь расскажите мне, в чем будут состоять мои обязанности, сколько мне будут платить и все такое прочее. А я обговорю это с Фрэн, и мы дадим вам ответ, скажем, в течение недели, идет?
- Идет! - И Колби пустился в объяснения, а с интересом слушавший Линд старался не выказать своего нетерпения.
Он не хотел, чтобы Колби догадался, что он для себя все уже решил.
Глава 4
О помолвке Фрэнсис Колби с Джеймсом Виктором Линдом официально объявили в декабре, перед самым Рождеством. Как и ожидалось, фотографии появились в нью-йоркских и вашингтонских газетах вместе с извещением, что ее свадьба состоится в апреле, в доме Колби в Нью-Йорке, на Лонг-Айленде.
Хотя Линд предпочел бы свадьбу безо всякой помпы, он отдавал себе отчет, что у людей круга Колби скромных свадеб не бывает. Как правило, затеваются грандиозные приготовления, устраиваются пышные празднества с оркестрами, с едой из лучших ресторанов города, толпы подружек невесты, разодетых в самые модные бальные платья и шляпки. У них ведь все самое лучшее, и они приглашают полштата полюбоваться на себя. Разумеется, приходит весь высший свет, а также репортеры светской хроники, словно весь этот шикарный спектакль пропадет даром, если не попадет на газетные полосы. Как будто все время будешь находиться на экране, с неприязнью подумал Линд. Все это было ему неприятно, но он сдерживал себя, понимая, что назад дороги нет.
Линд искусно подогревал в себе интерес, которого ни в малейшей степени не испытывал, и старательно подыгрывал Фрэн, кипевшей предсвадебным энтузиазмом, обсуждал с ней фасон платья, специально придуманного для нее Себастианом, или фарфор и серебро для приданого, выбранные ею. Он ходил с нею на званые обеды, на его взгляд скучные и утомительные, и заставлял себя перекинуться словом-другим с людьми, которых - он не знал и знать не хотел. Никто даже не догадывался, насколько ему было не по себе, так мастерски он играл свою роль. Несколько раз он ездил в Нью-Йорк, встречаясь с членами правления фирмы, выбирая мебель для офиса, в котором не собирался проводить слишком много времени, и вместе с Фрэн заходил в их будущий дом посмотреть, как идет его отделка.
Колби отдавали им старинный особняк в колониальном стиле на берегу Лонг-Айлендского залива, на фешенебельном Саунд-Бич. Это был их свадебный подарок. Линд с Фрэн целый день провели на Манхэттене, выбирая обручальные кольца от Картье, обедая у Лэглона и строя планы, как проведут медовый месяц в Париже.
Вернувшись в Вашингтон, он сопровождал Фрэн в салон Себастиана и вполне толково помогал ей покупать приданое. Он встречался с ее подругами и их мужьями, бывал на вечеринках, специально дававшихся в их честь. Женщины были довольно молоды, более или менее привлекательны, сдержанно-элегантны и очень консервативны. Мужчины походили друг на друга, как братья, будто вылупились из одного яйца, - чисто выбритые, истинные американцы, и будто все, как на подбор, из Лиги Плюща. Некоторым из них, пожалуй, еще рановато бриться, подумал Линд не без сарказма. Ему вспомнилось, как он тоже был таким и как он взбунтовался против их устоев. Ирония судьбы - теперь он женился, чтобы столкнуться с этой жизнью вновь. И, главное, после того, как он здорово потрудился, чтобы из нее вырваться.
Линд стоял у окна и наблюдал за сбивающимися с ног слугами, декораторами и музыкантами. Гости уже прибывали. Из гостиной, которую он временно занимал в поместье Колби, Линд хорошо видел лужайку, на которой должна была состояться брачная церемония и прием. Отвернувшись от окна, он сделал несколько шагов по комнате, вынул из кармана золотое колечко и некоторое время разглядывал его. Обручальное кольцо Фрэн. Линд принялся перебирать причины, по которым он женился на Фрэн. С самого начала их знакомства он сознавал, что поступает безнравственно и нечестно по отношению к Фрэн. Но сейчас он напомнил себе, что, собственно, не он первый и не последний женится по расчету. Он делает всего-навсего то, что необходимо сделать, решил он и опустил кольцо в карман.
Линд помедлил у зеркала, провел нервным движением пальцев по своей густой рыжевато-каштановой шевелюре. Ладно, сказал он себе, глядя на свое отражение. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Отправляйся сейчас вниз и дай лучшее представление в своей жизни.
Открыв дверь и ступив в холл, он заметил Коллин Колби на верхней площадке. На ней было бледно-желтое платье, чуть светлее по тону, чем у подружек невесты. Как тонко оно гармонирует с бело-желтой гаммой, выбранной Фрэн для свадьбы, усмехнулся Линд. Да, цвета на подобных церемониях всегда подбираются особым образом. Боже избави чего-то не предусмотреть!
Спустившись с лестницы, он обнаружил поджидавшего его свидетеля - Льюиса Болдуина. Линд отдал ему кольцо.
- А Гарри здесь? - спросил он.
Болдуин кивнул.
- С чего тебе взбрело в голову выдавать Гарри за своего дядюшку?
- Видишь ли, - усмехнулся Линд, - разве не показалось бы подозрительным моим новым родственникам, если бы я не привел на свою свадьбу ни одного своего родича?
- А разве у тебя нет семьи?
- Никого, о ком стоило бы говорить, - холодно отрезал Линд. Он развернулся на каблуках и поспешил прочь; Болдуин пошел за ним.
Через широкие стеклянные балконные двери в задней части дома они вышли на лужайку, где Линд и Фрэн должны были поклясться друг другу в вечной верности. Гости уже расселись, и оркестр заиграл. Линд послал ослепительную улыбку Коллин Колби, сидевшей в первом ряду рядом с бабушкой Фрэн. Старушке было уже под восемьдесят, но выглядела она великолепно. Богачки - мастерицы по части непроходящей молодости, желчно заметил про себя Линд.