- Акнир и принявшие ее сторону, хотят именно этого - чтобы вы проиграли. И вы проиграете! - Вася больше не пыталась смягчить удар. - Третий этап - поединок. Бой между Небом и Землей. Вам позволят выбрать оружие. Но, помимо оружия слепых, нужно использовать силу. И если вы хотите знать, какова сила Акнир, я скажу: она не способна, ни разрушать, ни воскрешать. У нее вряд ли хватит сил даже на то, чтобы пойти в Прошлое дальше, чем на 13 лет… Но она чароплетка! - в голосе Василисы Андреевны прозвенело отчаяние. - Со времен Великой Марины даром чароплетства не владел никто. Акнир может сплести новые чары! Чары, которых нет в Книге Киевиц. Чары, против которых нет противоядий! Кабы не это, у вас был бы шанс. Но я не знаю, я просто не знаю, на что она способна на деле… Чароплета, почти невозможно предугадать. Он меняет мир по собственному желанию. Он создает новые законы. Так же, как поступала Марина. И теперь тысячу лет все мы вынуждены подчиняться законам, провозглашенным ею. Стоит Акнир получить чуть больше сил… Впрочем, - сказала Василиса, - вы можете отказаться от боя.
- Третий вариант есть? - сухо спросила Катя. - Либо мы находим ведьмацкие корни, либо сдаемся?
В вопросе Дображанской таилась изрядная доля иронии - малолетка, исхитрившаяся их обмануть, с помощью союзника-кота, не была идиоткой.
Но все равно была малолеткой.
И та, чья рука, сжавшись в кулак, могла разрушить соседний дом, не могла воспринимать ее иначе, чем неприятность.
- Разве что попытаться оттянуть Суд, - задумчиво предложила Вася. - У вас есть три ночи. Предположим, сегодня или завтра над Старокиевской горой зажжется красный огонь, и от срочности решения этой проблемы будет зависит судьба Города. Тогда Суд будет отложен до окончания данного дела, и перенесется на 1 мая грядущего года. А за год ваша сила успеет прорости… За год вы совершите многое, и результаты, естественно, если они будут положительными, зачтутся вам в плюс…
- А то, что мы спасли Киев, уже ничего не значит? - обиделась Даша.
- Значит, - проговорила Глава киевских ведьм. - И очень много. Но Акнир не лгала вам. Пока мои ведьмы тряслись за свои шкуры, они были готовы признать вас кем угодно. Вы спасли Киев. Вас Трое. Казалось, пророчество сбылось. Но, увы. Закон есть закон! И отменить закон, провозглашенный Мариной не в силах даже мы - ни я, ни Хозяин. Так было тысячу лет. Киевица должна быть потомственной ведьмой и ее утверждает Суд между Небом и Землей. Хотя, если бы Небо и Земля не признали вас достойными, вы бы никогда не победили Кылыну.
- Подождите, - прервала ее Маша. - Вы говорите Небо и Земля. Тогда почему Киевица должна быть именно ведьмой, а не…
- О, вы совершенно правы, Мария Владимировна! - Несмотря на подчеркнуто уважительное сочетание слов, ответ Василисы прозвенел неподобающе саркастично. - Простите, что я забыла уточнить этот важный нюанс. Если в вашем роду есть святые, чудотворцы или угодники, это, безусловно, решит все наши проблемы!
*****
- Маш, ты не знаешь к чему чешется левое полупопие?
Даша Чуб изогнулась на надувном матрасе и почесала упомянутое место.
- Ладонь - к деньгам, нос - к выпивке, грудь - к сексу, бровь - к гостям, локоть - спать на новом месте. А попа?
Пляжный матрас возлежал на верхней площадке ступенек музея истории Украины.
Музей в свою очередь стоял на Старокиевской горе - той самой, где тысячу пятьсот лет тому основали Град трое братьев - Хорив, Щек и Кий, давший свое имя Киеву.
Той самой, где тысячу лет назад стоял Город князя Владимира, и его княжий терем, где пировали три легендарных богатыря - Илья, Добрыня и Алеша.
Той самой, где каждую ночь должны были дежурить Трое, пришедшие в Киев в третий раз - Катя, Маша и Даша.
Ибо Книга Киевиц гласила:
Да пребудет сила с тобой, когда ныне, как и в любую иную ночь, стоя на горе, породившей Город, ты, завидев на небе красный огонь, полетишь туда, чтобы остановить то, что может нарушить Истину.
Вот только стоять на горе, запрокинув голову и рассматривая небо над ней, в надежде увидеть там "красный огонь" дольше пятнадцати минут было совершенно невыносимо. Шея затекала и ныла.
И вчера Дашу озарило: матрас!
- Так ты не знаешь, к чему чешется левое полупопие? Хорошо б задница чесалась к чему-то полезному, - проканючила Чуб.
Ее рука оставила попу в покое и успокоилась на лежащей рядом верной метле, с двумя прикрученными к древку велосипедными седлами.
Это означало готовность №1.
Метла была Дашиной любимицей, уже не раз за их недолгую совместную жизнь, выручавшей свою хозяйку из самых безумных передряг.
Но на небе ничего не горело.
- Ну че там? - спросила Чуб у Маши.
- Ниче.
- Че, совсем ниче? И у меня совсем…- Даша недовольно заерзала.
Сидя на ступеньках, держа в левой руке карманный фонарик, Маша штудировала большую бухгалтерскую тетрадь, в мягкой обложке, найденную в открывшемся им тайнике.
Листы были исписаны идеально-ровным почерком, - знакомым, красовавшимся на всех банках, пакетах, коробках в их шкафах, - почерком аккуратистки Кылыны.
Даша, отыскавшая в обширной библиотеке Башни книгу "Тайны Зодиака" решительно утверждала: Кылына была рождена под знаком "Девы"!
"Только "Девы", и еще "Весы"… Это я, Маша, имею в виду тебя. Только вы двое - такие фанатичные системщики. Вам бы все по полочкам разложить, по баночкам, по пунктам, пока нормальные люди (Чуб имела в виду себя) просто живут и наслаждаются жизнью".
Но в данный момент Даша не наслаждалась - вертелась и нервничала.
- Нет, они меня умиляют! - проворчала она. - Сначала они делают нас Киевицами, как будто мы их просили. Потом мы в срачке спасаем их от Змея, как будто нам больше нечего делать. Потом они закидывают нас золотом и называют королевами… А потом, тыц-пиздыц. Вызывают на Суд и требуют, чтобы мы доказали, что мы те, кем они сами нас сделали! Где логика? - вопросила она. - Нету! Ну ни-че, ни-че! - злорадно пообещала Землепотрясная. - Я знаю, к чему моя задница чешется. Она у меня всегда чешется к приключениям! Чую, сейчас на небе что-то ТАКО-ОЕ зажжется, что мы всем им скажем: "А не пошли бы ли вы! У нас есть дела поважнее, чем выяснять, кто кому косматочка, а кто гадуница, - и добавила, без логического перехода. - Боже, как я по сцене соскучилась! Я ж раньше каждую ночь в клубе пела. А ты меня и не видела... Как я Катьке завидую, что она работает.
Чуб вдруг запела:
Гори, гори, моя звезда!
Голос, огромный, сильный, накрыл безлюдную Старокиевскую.
Маша подняла глаза - она не знала, что талант Даши Чуб обладает такой страстной энергетической мощью.
Звезда любви, приветная.
Ты у меня одна, заветная,
Другой не будет никогда!..
Однако, тоскливая серенада, обращенная к небу над горой, оставила его равнодушным.
"Заветная" звезда не загорелась.
- Да оставь ты эту тетрадку в покое! - разозлилась певица. - Говорю тебе, малая случайно ее уронила, когда деньги тырила. Если б тетрадка что-нибудь значила, она б взяла не бабки, а ее.
- Логично, - Машин ответ прозвучал устало.
Хотя конспект Кылыны был пролистан ею больше чем наполовину, содержание оного так и осталось полнейшей загадкой.
На первой странице тетради стояло одно-единственное число - аккуратно зачеркнутое.
1230311284
Следующие страниц двадцать занимали непонятные и длиннохвостые формулы, столь заковыристые и бесконечные, что от обилия чисел, иксов, дробей и математических прогрессий, у студентки исторического факультета закружилась ее гуманитарная голова.
На двадцать первой странице задачка оканчивалась значком:
=
А на соседнем листе стояло еще одно число, трижды обведенное ручкой, так эмоционально и криво, точно, вычислив его, скрупулезная Кылына утратила от счастья контроль над собой.
= 201911
Двести одна тысяча девятьсот одиннадцать.
Маша расширила глаза. Потом сощурила.
Не помогло.
Под 201911 поместилось непонятное:
К+2 верт.
ААА не прольет. БД не пойдет. Вор не будет. Ц остается. (БМ очень тревожно?). Реф. 3, 10, 15 - дата сместиться.
Студентка пролистала еще пару страниц - они были схожими.
Страницы слева занимали подсчеты.
Страницы справа - слова и сокращения.
Сие сильно смахивало на словесную расшифровку левой - математической части.
Но расшифровать расшифровку так же не представлялось возможным.
Ковалева вернулась к началу:
К+2 верт.
ААА не прольет. БД не пойдет. Вор не будет…
"Кто не будет вором? Тот, кто получит двести тысяч?" - подумала она, и в недоумении закрыла тетрадь.
- А я вот тут думаю, не записаться ли мне в астрологическую школу Глобы, - оповестила ее Даша Чуб.
- Тебе? Киевице? - удивилась подруга. - Ты способна увидеть на небе такое, что Глобе и не снилось.
- Да, - согласилась та. - Но только на одну минуту. А сколько часов я должна тупо на небо пялится? Так, может, хоть астрологию изучу. Еще мне физиогномика нравится. Это читать характер человека по чертам лица. Ты вот видела морщину у Кати на лбу? Так это огромная редкость! Обычно у всех нормальных людей две продольные морщины, а у нее одна, точно посреди лба. Такая же была у Черчилля. Из этого можно увидеть, что она сильная натура, помешанная на власти.
- А разве это без морщины нельзя увидеть?
- На Кате? Можно.
"К+2".
"Катя плюс мы двое…" - предположила Маша.
"Вряд ли. Но, допустим. Тогда, что такое "верт"? Вертихвостка? Вертеп? Вертеть? Вертолет?
Вертолет мог бы подойти…"
Как раз неподалеку от них, на Ярославовом валу, во дворе дома №15 сын известного киевского психиатра - авиаконструктор Игорь Сикорский построил и опробовал в 1911 году первую в мире модель вертолета. Потом он переехал в Америку и сконструировал свой вертолет S-29A уже там.
В 1911 году.
201911
Кабы не прилепившаяся впереди двадцатка…
1911 год зашевелился в уме, и из него, как из скорлупы обещало вылупится нечто знакомое.
Но обещание свое не сдержало.
"При чем тут вертолет?"
- Даш, - отрывисто позвала студентка, - помнишь, ты говорила "В Киеве всегда летали".
- А то! - оживилась Чуб. - Я ж мечтала стать космонавтом! И мне предки книжку купили - с картинками, про воздухоплавание. Я ее все детство читала. Так первую в мире "мертвую петлю" летчик Петр Нестеров сделал в Киеве. Первый вертолет изобрел наш Сикорский. Первый в мире спутник земли, первую ракету в космос запустил наш Королев. А еще до него киевский инженер Гешвенд придумал "паровоз-самолет" для полетов в космос. Теперь его считают основоположником аэронавтики… И даже первую атомную бомбу изобретали наши! В Америке Кистяковский - он в революцию сбежал из Киева в США, и был советником Кеннеди. В Москве - наши Курчатов и Александров. Один из Крыма, другой из Киева. Теперь-то ясно чего. Просто Киев город такой - летательный. Столица Ведьм. Мы тут тысячу лет на метлах рассекали… Ладно, - заявила она, - ложись, твоя очередь бдить.
Вздохнув, Маша отложила конспект и, согласно сложившемуся ритуалу смены караула, задрала горло к небу.
Не отрывая глаз от серебряных звезд, она вслепую переместила себя на освобожденный матрас, пока Даша, придерживая напарницу за ягодицы, направляла их на середину ложа.
Небо должно было оставаться в поле их зрения каждую секунду! Поскольку, если на нем загорался "красный огонь", "завидеть" точное местонахождение оного, чтоб "полететь туда" было возможно лишь в самое первое мгновенье.
- Все. Ложись, - разрешила Даша.
Маша Ковалева легла.
От нечего делать, Земплепотрясная открыла тетрадь с "математикой".
- Фигня какая-то, - прокомментировала она минуту спустя. - Слушай, Маш, а ты ведь так и не сказала, чего у тебя такой паршивый настрой? Из-за суда? Да?
- Да, - согласилась Маша. Потом подумала и сказала правду: - Нет.
- Конечно, нет, - подтвердила Чуб. - Оно у тебя давно паршивое. С тех пор, как ты с Купальского шабаша слиняла. Я ведь знаю, куда ты помчалась.
- Знаешь, - не стала спорить та.
- Но я честно молчу.
От удивления Ковалева на миг оторвала взор от жизненно важного неба и взглянула на Дашу.
Даша, честно молчавшая почти трое суток, - была явлением невероятным!
- К своему художнику побежала в Х1Х век. К Врубелю. Верно?
- Верно.
- Ну и че, не сложилось? - соболезнующее, сказала подруга.
- Не сложилось.
- Я так и поняла, - удовлетворенно кивнула Чуб. - И у меня с Демоном не сложилось. В смысле с моим Демоном - с Яном. На шабаше все вроде было туда-сюда… Точно не помню, я пьяная была. А когда протрезвела, дошло: то был уже совсем другой Ян. Холодный какой-то. Странно. Я ж ему нравилась - точно!
- Не нравилась ты ему, - неожиданно жестко сказала Маша. - Ни ты, ни я, ни Катя. Поверь. Я с ним говорила.
- С моим Яном?!
- Нет. С моим Деном.
Тут автор, обязан кое-что объяснить.
С тем, кого Глава киевских ведьм Василиса Андреевна уважительно величала Хозяином, кого Книга Киевиц именовала "Стоящим по левую сторону руки" и кого Даша и Маша, по присущей людям привычке называли Демоном, - с Демьяном, Яном, Дементием Киевицким у без году неделя Киевиц сложились сложноподчиненные отношения.
Начать с того, что каждая из Трех - видела Своего Демона.
Пред Катей он являлся в облике ледяного блондина.
Пред Дашей - в лице разбитного рыжего парня (в которого Землепотрясная Даша не примянула замедлила влюбиться по самые уши).
Маша же водила знакомство с ночноглазым и черноволосым, представшим перед ней поначалу веселым и добродушным. Но очень скоро давшим понять: то была только маска, призванная смягчить случайным избранницам переход в Киев иной.
И Маше первой довелось встретиться с его непроницаемым взглядом, с губами, говорящими загадками и полунамеками. И его пренебрежением.
Не то чтобы Демон отказывался им помогать.
Но ранг его в Киеве был слишком высок, чтобы он счел нужным скрывать: он уважает не их, а их власть, они же - люди, слепые, вызывают у него такое же высокомерное презрение, как слепые котята, у людей не склонных умилятся глупым зверькам.
- Нет, я не верю!- от переизбытка чувств Чуб вскочила на ноги, зазвенела серьгами. - Не верю, что я Яну совсем разонравилась. Вася ж говорила: Демон за нас! Ян верит: мы - истинные. Он нам поможет. Не понимаю, почему он не появляется?
- Он сказал мне, как его найти, - Маша без энтузиазма смотрела на небо. - В любом случае, придется с ним встретиться. Может, он посоветует, как быть с Акнир. Хотя… - Она помолчала. - Знаешь, я не уверенна, что так уж хочу быть Киевицей.
- Ты? - звякнула золотом Чуб. - Ты ж больше всех хотела?!
- Не знаю, - выдохнула Маша. - Тут как-то сразу все наложилось. И то, что я из дому ушла. И то, что мы не можем в церковь войти. Я мимо Владимирского собора сегодня шла, - меня как ударили! И то, что Мир погиб…
- Ты че по этому придурку тоскуешь? - возопила Даша. - Он был сатанист!
- Он меня спас, - мягко возразила ей Ковалева. - Но дело не только в этом.
- А в чем? - Чуб с любопытством вгляделась в обращенный к небу профиль подруги. - Ну, колись! Я ж чую подвох. О чем ты там думаешь втихаря?
Маша стремительно втянула воздух, намереваясь сообщить самое главное - Тайну.
Но вместо главного выкрикнула совсем другое:
- ОГОНЬ!!! Даша, ОГОНЬ!!!
*****
Землепотрясная молниеносно подняла голову вверх.
И увидела то, что ей доводилось видеть всего раз.
Как небесные звезды рассыпались бусами…Сплелись в гирлянды.
Гирлянды слились в серебристые нити.
И из линий родился сверкающий чертеж.
Карта Киева!
Улицы, дома, берега…
И тревожный красный огонь в правом углу!
Секунду звездная карта их Города сияла на небе над Старокиевской горой.
А потом небо упало. Полетело на Дашу.
И Чуб снова почудилось: то не небо летит на нее, а она с невыносимой быстротой падает вниз - на землю с небес.
Вычерченный из звезд схематичный Киев с устрашающей скоростью становился реальным. Обретал размер и объем.
Даша падала… Чуть не разбилась о какую-то крышу. Пролетела мимо горящих окон серого, "хрущевского" дома, отмеченного невзрачной особой приметой - магазином "Хлеб". И, пролетая, поспела приметить, стоявшую у окна женщину, с высосанным жизнью лицом. Ее стоячие пустые глаза. Белый журнал в ее руке…
Смертельно-черный асфальт понесся на Дашу.
"Сейчас разобьюсь! Все…"
Иллюзия паденья исчезла.
Землепотрясная обнаружила себя на ступеньках музея и быстро справилась с потрясением.
Заорала:
- Маша, ты видела? Где это? Где?! - жарко надеясь, что женщина с остановившимся взглядом и окажется тем, важным делом, ради которого все их неприятности отложатся на долгий год. - Где это ты не знаешь?!
- Ка-ж-ж-ется, знаю, - сказала Маша, рассыпчато выговаривая буквы. - Боже, как страшно! - прижала она к сердцу ладонь. - Как страшно падать.
- Страшно - по фиг. Где это?
- По-моему, Харьковский массив. Там моя крестная жила. На улице Ахматовой.
- Ахматовой? - Даша вытащила из сумки реальную карту и, озарив ее фонарем, отыскала нужную надпись.
- Ахматова-Хлеб. Найдем. На метлу! - издала победный клич труболетка.
Глава третья, в которой Даша и Маша решают поменятся мамами
"В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть…"
Евангелие от Иоанна
Маша непреодолимо боялась высоты.
Точнее, высоты боялось Машино тело, не оставляя самой Маше выбора, боятся ей или нет.
Стоило телу приблизится к краю высокого, Машины ягодицы исполосовывал страх, живот устремлялся вверх, разум исчезал.
Маша боялась высоких, крутых лестниц и глубины пролетов. Боялась перекидываться через перила балконов и до смерти боялась смотреть с обрывов вниз…
А вот летать не боялась.
Совершенно!
Стоило ей взлететь в воздух, ее окутывала немыслимая естественность - привычность происходящего. В глубине души Маша всегда верила: люди способны летать! Иногда эта вера граничила с уверенностью так близко-близко, что, стоя на балконе, она разводила руки, закрывала глаза, ощущая: еще чуть-чуть, и она поймет, как это сделать.
И теперь, сидя на заднем седле метлы, прижимаясь к уверенной спине Даши Чуб, подумала вновь:
"Летать так легко… Так ПРИВЫЧНО! Как во сне". И испытала такое безбрежное, невесомое чувство свободы, что впервые за сегодняшний день испугалась: через два дня у них заберут эту силу, - и она, как и все на свете не-ведьмы, снова будет снова летать лишь во сне...
Днепр - широкий и черный остался позади.