Алану совсем не хотелось разорвать Тима на части со дня драки на ступенях Уайднеровской библиотеки. Но когда Тим сказал ему, что женится на Диане, старые чувства тут же вернулись. Тим разглагольствовал о том, как они решили пригласить Алана на бракосочетание, и спросил, не согласится ли он быть шафером Тима? Жгучая ярость забурлила в груди у Алана.
- Что скажешь? - поинтересовался Тим. - Или собираешься держать меня в неведении?
- Ты просил ее выйти за тебя и она ответила "да"?
- Нет, - сказал Тим, его глаза сверкнули. - Мы просто смеха ради хотим прогуляться к алтарю. Да что с тобой такое?
- Ничего, - стараясь успокоиться, ответил Алан.
- Ври больше. Уж я тебя знаю. - Тим шумно выдохнул и принялся мерить шагами кабинет Алана.
- А не рано ли? - спросил Алан. - Ты же ее почти не знаешь.
- Я знаю ее достаточно хорошо. Послушай, это случаем не из-за того, что ты встречался с ней? Потому как у меня сложилось впечатление, что между вами ничего особенного не было. Поправь меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, вы и ходили всего-то на одно свидание.
- Да, - сказал Алан. - Одно свидание.
- Ну, так в чем тогда проблема?
Проблема была в том, что Алан упустил свой шанс. Мир мог измениться в течение одного свидания, и когда он ужинал с Дианой, то понял, что встретил потрясающего человека. Глядя ей в глаза и целуя ее в машине, он сгорал от любви и был готов поклясться, что она испытывала то же самое. Но потом он работал допоздна в больнице, звонил Диане, когда ее не было дома, и потерял возможность узнать, существовала ли та привязанность на самом деле или же ему всего лишь померещилось.
- Так в чем проблема? - опять спросил Тим.
- Ты хочешь жениться на ней и остепениться?
- Ага.
- Точно? - спросил Алан, изображая напускное сомнение, дабы Тим не заметил, что изнутри его буквально пожирала ревность.
- Насколько смогу, - ответил Тим. - Ей все известно о катере, лицензии на вылов и том факте, что я работаю в море. Не думаю, что это ее волнует.
- Она не видела, как ты появляешься и тут же уходишь, - сказал Алан. - Последние десять лет.
- Эй, ты сам виноват. Ты мог бы стать океанографом. Но ты выбрал медицину.
- Я знаю.
- Диану моя работа не коробит, - сказал Тим. Он ухмыльнулся, обнажив щербатый передний зуб. Шесть лет назад, в открытом море, он пытался поднять ловушки для рыб и получил по лицу рукояткой лебедки. Алана выводило из себя то, что Тим не пошел к дантисту и не поставил на зуб коронку. Он словно решил, что с таким видом ему будет проще играть некую роль.
- Значит, ей нравится рыбак-скиталец, - сказал Алан. - Да?
- Еще как нравится.
- Беглец, который вернулся домой из далеких морей.
- Эй… - сказал Тим, сразу распознав сарказм.
- Надеюсь, что ты ей не разонравишься, когда тебя не будет дома, - сказал Алан. - Когда тебе вздумается направиться в Ньюпорт, вместо того чтобы плыть обратно в Хоторн.
- Те дни давно в прошлом, - сказал Тим. Он снова осклабился и подмигнул брату. Алан опять почувствовал приступ ревности и желание набить брату морду. Тим был прав: Алан приглашал Диану на свидание только один раз. Но нравилось ему это или нет, Алан до сих пор ощущал то особое чувство. Алан знал брата и не хотел, чтобы он причинил ей боль. Сделав шаг, он оказался с Тимом лицом к лицу.
- Лучше бы оно так и было, - сказал он.
Тим смерил его взглядом, в глазах у него вспыхнула искра, и стало ясно, что он готов к драке. Братья не забыли свой последний поединок в Кембридже, и Алан чувствовал, как от кожи Тима поднимается жар. Каждый ждал, кто первым нанесет удар.
- Она не похожа на нас, - сказал он. - В ее семье все заботятся друг о друге. Ты это понимаешь?
- С чего бы тебе вдруг предупреждать меня, - ответил Тим, тыкая Алана в грудь указательным пальцем, - насчет моей собственной будущей жены?
- Я предупреждаю тебя, чтобы ты не навредил ей, - сказал Алан.
- Не переживай.
- Ее родители всегда рядом, - сказал Алан. - Они поддерживают друг друга и ее. В отличие от наших мамы с папой. И того, что произошло, когда умер Нил.
- Я поддерживал Нила, - выпятив подбородок, сказал Тим.
Алан с вызовом смотрел на него, не в силах опровергнуть то, что брат считал правдой. Но, подумав о тех далеких годах, Алан вспомнил, как Тим сидел под окном Нила.
Стояло лето, небо ярко сияло синевой, птицы заливались трелями, а Тим сидел в траве, снова и снова кидая бейсбольный мячик в перчатку-ловушку. Алан прокрался мимо родителей, чтобы побыть с Нилом. Они слышали звук, с которым мячик Тима попадал в перчатку. В темной спальне пахло болезнью и смертью, и глаза у Нила были раскрыты широко, как у совы, пока он в ужасе глядел на Алана, не зная, что ожидало его.
- Не обижай Диану, - сказал Алан, и душа у него заныла от плохого предчувствия.
- Иди ты к черту, - ответил Тим. Отступив назад, он развернулся и пошел к дверям. - Так ты будешь моим шафером или нет?
- Да, - сказал Алан, потому что Тим был его единственным живым братом. Ради него и ради Дианы, он решил расставить все точки над "i" прямо сейчас. Диана никогда не узнает об этой ссоре или о том, какие страдания терзали его душу. - Конечно.
- Не знаю, почему, - сказал Тим, - но я рад это слышать.
Алан устало прислонился к своему столу и провожал его взглядом. Тим шел, высоко подняв голову и гордо расправив плечи. А почему бы и нет? Он победил. Алану достались дипломы и степени, а Тиму катер и Диана. Подойдя к двери кабинета, он обернулся.
Голубые глаза Тима свирепо блеснули. У Алана свело желудок - он понял, что его брат праздновал победу в самой последней битве их повседневной жизни. Но помимо этого он заметил еще кое-что. Глубоко в его глазах Алан увидел страх - медленно затухавший огонь человека, которого уже нельзя спасти.
Какое-то мгновение Алан пытался придумать повод, чтобы окликнуть Тима, остановить его и выяснить отношения. В конце концов, кроме друг друга у братьев никого не было. Но когда Тим Макинтош решал уйти, никакие слова не могли остановить его.
Глава 6
В последнюю среду мая Алан ощущал непонятное напряжение во всем теле, словно перед пробежкой в двадцать миль. Но хватило его всего на три, после чего он направился в библиотеку. За конторкой миссис Роббинс не было, и этот факт его незамедлительно расстроил. Но на тележке для литературы лежало его желто-белое полосатое полотенце, свернутое в виде книги. Поприветствовав кивком помощницу библиотекаря, Алан протянул руку через конторку и достал его.
Потом он взял свои журналы, устроился за столом в читальном зале и открыл статью под названием "Криль: жизненная сила и источник пропитания голубых китов". От физической нагрузки сердце его учащенно колотилось. Недавно у него разболелось левое колено, впервые за долгие годы, - последствие давнишнего повреждения, когда на бейсбольном матче в средней школе округа Барнстейбл он со всего разбегу врезался в Тима. К тому же у него весь день побаливало горло, а теперь он еще начал чихать.
Воскресным вечером он возил в кино Рейчел Палмер, свою знакомую медсестру из больницы. После сеанса она предложила пойти выпить и поужинать. Но Алан убедил ее, что лучше прогуляться по песчаной отмели к маяку. Было очень темно. Луна не почтила небо своим присутствием, и они шли, почти не разбирая дороги.
Высокие каблуки ее туфель то и дело проваливались в холодный сыроватый песок. Но она не жаловалась, стараясь не отставать от Алана и продолжая обсуждать просмотренный фильм. Алан шел широким шагом, засунув руки в карманы пиджака. На той стороне залива был Галл-Пойнт. Казалось, канал соревновался в черноте с беззвездным ночным небом, отлив уносил воду в открытое море. За темной полосой болот призрачно мерцали огни дома Дианы.
Алан остановился у маяка. Луч света метнулся над водой, указывая путь к Диане. Рейчел взяла его за руку. Она была стройной и чертовски привлекательной в своем облегающем бежевом свитере. Алан уложил ее на влажный песок и с таким остервенением стал стаскивать с нее одежду, что она вскрикнула. Но свой кружевной лифчик она сняла сама. Потом был час бурной страсти. Алан прижимал ее к себе, пытаясь совладать с чувствами. Словно желая извиниться за свои мысли и за то, что не мог отвести взгляд от дома Дианы на другой стороне канала, он накинул ей на плечи свой свитер и пиджак.
- Позвони мне, - сказала она, когда он отвез ее домой.
- Обещаю, - целуя ее, сказал Алан. Она протянула ему его одежду. Дрожа от ночной прохлады в одной футболке, он бросил пиджак со свитером на заднее сиденье. Она была разведена, работала в пункте скорой помощи и воспитывала шестилетнего сынишку. Алан чувствовал себя негодяем, который заслуживал подхваченной простуды. Он знал, что никогда ей не позвонит. Когда речь заходила о романтических отношениях, у Алана редко что получалось. Он вспомнил, как притворился, будто простил Тима за то, что тот украл у него Диану, хотя на самом деле готов был убить его.
Он снова чихнул.
- Gesundheit! - громко прошептала библиотекарь из справочного отдела.
- Будь здоров, - одновременно с ней сказала миссис Роббинс, выйдя из-за угла с большой стопкой свежих журналов.
- Спасибо, - сказал Алан им обеим.
- Ты случаем не заболел? - спросила миссис Роббинс.
- Скорее всего, простыл на работе, - ответил он.
- Тогда тебе не следует бегать.
- Мне нужно поддерживать форму, - сказал он.
- Форму! Не смеши меня. Отправляйся домой и отлежись денек в постели, - строго сказала она, но потом ее лицо смягчилось чудесной улыбкой. - Если, конечно, доктор не возражает.
Алан еще раз чихнул. Горло болело, а в груди ощущалась странная тяжесть. Миссис Роббинс положила ладонь ему на лоб. В тот момент она напомнила ему его бабушку.
- Друг мой, у тебя температура, - сказал она.
- А как поживают Джулия с Дианой? - как бы невзначай спросил он. - С Эми у них все наладилось?
- Не волнуйся за Джулию и Диану, - ответила миссис Роббинс. - Не переживай за Эми. Иди выспись и постарайся для разнообразия немного позаботиться о себе. Хорошо?
- Хорошо, - согласился он. Внезапно по его спине пробежали холодные мурашки, и он поежился. Он действительно заболел. И было так непривычно ощущать чужое участие. Ему опять вспомнилась бабушка. Дороти сделала все, что было в ее силах, после того как родители Алана погрузились в свои страдания. Но она жила далеко отсюда, на Нантакете, и Алан почти не виделся с ней.
- И чтоб позвонил мне утром! - с шутливой суровостью добавила миссис Роббинс.
Наверное, бабушка Дороти сказала бы то же самое.
Вернувшись домой, Люсинда Роббинс направилась прямиком на кухню и взяла из буфета две банки куриного бульона. Когда болел Эммет, она брала целую курицу и сама готовила бульон. Но теперь она обошлась консервами, бросив в кастрюлю немного шалота, морковки, сельдерея, перца, лаврового листа и тимьяна из собственного сада. Потом она накрыла ее крышкой и поставила на медленный огонь.
Девочки были в мастерской Дианы. Сегодня они слушали Карли Саймон: любовные баллады витали в воздухе, вплывая в открытое окно Люсинды. Диана обожала Карли. Всегда. Она слушала этот голос - с неудержимой страстью поющий о потерянной любви, разбитом сердце, счастье ее детей и надежде на завтрашний день - так, словно лишь Карли было под силу выразить в звуках глубоко скрытые чувства Дианы.
С деревом Диана творила настоящие чудеса. У нее было отцовское мастерство, его здравый смысл и терпение. Терпение, помимо всего прочего, было залогом качественно выполненной работы. Оно включало способность делать аккуратнейшие замеры, вплоть до мельчайших долей дюйма, чтобы плотно подогнать друг к другу деревянные детали, не оставив ни зазора, ни щели. И веру в то, что она, отпиливая так тщательно, правильно и точно, ни за что не испортит дорогую доску по собственной небрежности.
Работая с деревом, Диана в полной мере проявляла свое терпение и веру.
Но она не верила в любовь. И это было понятно. Иногда Люсинда оглядывалась на жизнь Дианы и гадала, где она взяла силы, чтобы побороть свое отчаяние? Быть безумно влюбленной, как Диана была влюблена в Тима, выйти за него замуж, сиять счастьем на великолепной свадьбе, родить от любимого мужа ребенка и быть брошенной им, когда ребенок оказался не таким, как все, необычным и нуждавшимся в особой заботе.
Диана чуть не умерла. Те первые дни после бегства Тима Люсинда провела в хлопотах о маленькой Джулии, пока Диана была не в силах даже выбраться из постели. Да и позже, когда она осознала все проблемы, которые от рождения получила Джулия, на нее накатила мрачная депрессия, и единственное, на что Диана была способна, так это непрестанно рыдать. Но все же Джулия помогла ей. Одиннадцать лет назад эта не пожелавшая сдаваться малютка, со всем ее ужасными злоключениями и бедами, не дала своей матери умереть от любви.
Но и Алан Макинтош был рядом с ними. Он навещал их каждый день. Редкие врачи соглашались на домашние приемы, но он даже и не помышлял о том, чтобы отказать им. Он простил Диану за то, что она оставила его ради Тима. По окончании рабочего дня он спешил к ним, чтобы помочь Диане справиться с особенностями организма Джулии. На третьей неделе жизни ребенку сделали операцию по выправлению перекрученного кишечника и временно вывели толстую кишку на стенку живота, где закрепили небольшой калоприемник для сбора ее испражнений.
Обезумевшая от горя Диана неумело возилась с этим пакетиком. Она оторвала клейкую полоску, которой к коже был прикреплен калоприемник, - от самого уязвимого места на крохотном животике, - и, почувствовав жуткую боль, Джулия разразилась дикими воплями.
Люсинда хорошо помнила тот кошмар. Джулия визжала, Диана рыдала. Алан вошел на кухню, поставил на стол свой черный портфель и взял Джулию из рук Дианы. Он держал младенца возле груди и тихонько утешал. Мелкие подтеки желтоватых детских фекалий запачкали его голубую рубашку, но он не обратил на это никакого внимания.
- Я сделала ей больно, - всхлипывая, сказала Диана.
- Нет, с ней все в порядке, - ответил Алан.
- Когда я меняла пакет, то дернула слишком сильно, и крепление оторвалось! Ее кожа такая тонкая, она уже столько вытерпела…
- Ты не причиняла ей боль, - твердым голосом сказал Алан. - Это все равно что снимать повязку - ничего особенно страшного. Пощиплет минутку и пройдет. Мы прицепим ей новый, а пока подготовь ее.
Осторожно передав Диане ее дочурку, он порылся в своем портфеле. Потом открыл упаковку. Не прошло и двух минут, как он прочистил Джулии ранку, прикрепил новый пакет и укутал ее в одеяльце.
Люсинда ошеломленно наблюдала за его умелыми действиями. Она вырастила здоровую дочь и не имела ни малейшего представления о том, как менять калоприемник и как помочь Диане не сойти с ума. От пережитого ужаса она не могла пошевелить ни рукой ни ногой.
Мужество Алана не позволяло им опустить руки и сдаться. Хотя он никогда не притворялся, что считает Джулию нормальным ребенком, он тем не менее относился к ней как к одной из своих обычных маленьких пациентов. Диана родила три недели назад, на той же неделе, когда уехал Тим. В своем синем больничном халате она выглядела словно буйно помешанная, образ которой дополняла давно немытая голова и бледное, как у покойницы, лицо. Боясь подойти к своему ребенку, она стояла в углу и готова была рвать на себе волосы.
Люсинда никогда не забудет, что произошло потом. Стояло лето, и на болотах оживленно стрекотали сверчки. В черном небе сияли далекие звезды. И звуки воя дикой кошки напомнили Люсинде о собственной дочери. Алан прошагал через кухню и попытался вложить Джулию в руки Диане. Но она отказалась брать ее.
- Это твой ребенок, - сказал Алан.
- Она мне не нужна, - плача, причитала Диана.
Ты думаешь совсем иначе, хотела сказать Люсинда. Но может быть, она ошибалась. Диана лишилась мужа и много чего еще: уверенности в том, что любовь способна преодолеть все на своем пути, что мир безопасен, что у хороших людей рождаются здоровые дети.
- Но ты нужна ей, - сказал Алан.
- Мне нужен Тим, - взмолилась Диана. - Пусть он вернется ко мне!
- Он сбежал, Диана! - чуть ли не закричал Алан, тряся ее за плечо. - Ты нужна ребенку!
- Я не гожусь быть матерью, - ответила Диана. - Мать должна быть сильной. А я не могу, я не…
- Кроме тебя у нее никого нет, - спокойно сказал Алан.
- Унеси ее, - заплакала Диана.
- Твоя дочь хочет есть, - сказал Алан. Подталкивая Диану в спину, он отвел ее к креслу-качалке у окна и силой усадил туда. Потом самым нежным движением, что Люсинде доводилось видеть, он раскрыл халат Дианы. Сначала она сопротивлялась, но теперь перестала. Она просто сидела, замерев на одном месте, словно кукла.
Алан приложил Джулию к груди Дианы. Диана рыдала в тусклом свете кухонной лампочки и отказывалась смотреть на своего ребенка. Снаружи в ночи мерцал Млечный путь. Она устремила взор наверх, словно желая оставить эти мучения и превратиться в звезду на поясе Ориона. Она упорно не хотела прикасаться к дочери. Опустившись перед ней на колени, Алан поддерживал Джулию, пока она посасывала грудь Дианы.
Прошло немало времени. Минуты тянулись, будто часы. Наконец Диана взяла девочку. Ее руки сомкнулись с двух сторон, двигаясь, словно по собственной воле, без ее участия. Обхватив Джулию, она дотронулась до руки Алана. Люсинда видела, как они соприкоснулись лбами, глядя вниз на младенца. Их лица были рядом, руки соединились. Джулия громко чмокала.
Стоя у плиты, Люсинда погрузилась в воспоминания. Бросив взгляд на стол, мысленным взором она увидела их, как тогда: Диану, Алана и Джулию.
Люсинда перелила бульон в большую стеклянную банку, оставив крышку открытой, чтобы он немного остыл. Затем она положила в пакет свежий хлеб с маслом и налила в кувшин лимонаду. Покончив с этим, она направилась через задний дворик к своей дочери, чтобы сказать ей, что доктор сильно простудился, и что сейчас ее очередь совершить выезд на дом. Бывали времена, ворчала она про себя, когда Диана не замечала того, что творилось у нее под носом.
Диана с порога отмела предложение матери. Сборка чердачной площадки для крыши ее нового игрушечного домика, созданного по подобию приглянувшегося ей в Стонингтоне особняка, требовала от нее предельной сосредоточенности и внимания. Но Люсинда настаивала на своем, сказав, что сварила для Алана куриный суп, который Диана должна отвезти ему.
- Ты хоть знаешь, когда я в последний раз была у него? - спросила дочь.
- Что ж, - сухо ответила мать. - У тебя в записной книжке есть его адрес. А если ты забыла, где он живет, то поищи его улицу в справочнике.
- Справочники это по библиотекарской части, - огрызнулась Диана.
- Библиотекари мало чем отличаются от плотников, - сказала она. - У каждого свои рабочие инструменты.
- Я знаю, где он живет, - нехотя ответила Диана.
- Джулии очень повезло, - неожиданно сказала Эми.
Они вдвоем обернулись и посмотрели на нее с недоумением. Эми принесла сегодня шашки и играла с Джулией в какой-то новый вариант, придуманный по собственному вкусу.