- Бедняжка, - заметила Элинор, усевшись в машину.
- Почему?
- А разве нет? С такой-то мамашей…
Белл развернулась на переднем сиденье и сказала, многозначительно указав на Томаса глазами:
- Давайте не будем говорить о Фанни.
- Она нам даже не помахала, - пробормотала Марианна. Глядя в окно, она в последний раз наслаждалась пейзажем, пробегавшим перед ней.
- Да уж.
- А когда я подошла ее поцеловать, она так вывернула шею, что подставила чуть ли не ухо.
- Фу, зачем вообще надо было с ней целоваться!
- И она постоянно хмыкала!
- Вела себя отвратительно!
- Все уже закончилось, - твердо сказала Белл. - Все позади.
Она повернулась и широко улыбнулась Томасу, который спокойно и уверенно вел машину, а потом, театральным тоном, воскликнула:
- Мы начинаем новую жизнь, в Девоне!
В светлой маленькой кухоньке Бартон-коттеджа, окна которой выходили на мощеную площадку с веревками для сушки белья, Элинор стояла над нераскрытыми коробками. Она взялась разбирать кухонную утварь отнюдь не из альтруизма: ей было просто необходимо остаться наедине с собой, чтобы восстановить душевное равновесие, полностью утраченное в ходе переезда из Норленда.
Первые несколько часов промелькнули незаметно. Поначалу они пребывали в нервозной эйфории от того, что наконец-то покинули дом, где от них столь откровенно стремились избавиться, однако потом Марианна вдруг притихла и побледнела, а когда Элинор, за долгие годы хорошо изучившая ее симптомы, спросила, все ли у сестры в порядке, та задышала с присвистом и хрипами, поэтому Белл в срочном порядке велела Томасу остановить машину.
Они выскочили на обочину шоссе А31, в глуши, к западу от Саутгемптона, и Элинор тут же прониклась к Томасу уважением за то, что он сразу подхватил Марианну под руки и держал ее, пока все они толкались на траве возле урны, на пятачке для парковки, а Элинор держала у ее рта голубой флакон-ингалятор и ровным голосом успокаивала сестру, как уже неоднократно делала раньше.
- Бедненькая, - снова и снова повторяла Белл, - бедненькая моя! Конечно, все дело в стрессе! Уехать из Норленда!
- Или в собаках, мисс, - прозаично заметил Томас.
- Каких собаках? Тут нет никаких собак.
- Но в машине полно их шерсти, - сказал Томас. Даже в этой ситуации он не лишился своей практичности, за что Элинор была ему бесконечно благодарна. - Собаки сэра Джона везде ездят вместе с ним. Как ни пылесось, все равно в салоне будет шерсть. У моей бабушки была астма, так они даже попугайчика не могли завести, не то что собаку или кошку.
- Извините, - выдавила Марианна между вдохами. - Мне очень жаль.
- Ну что ты, не извиняйся! Просто в следующий раз скажи пораньше.
- А что, если это дурной знак? Может такое быть?
Маргарет сказала:
- Мы проходили суеверия в школе: древние греки считали…
- Магз, замолчи!
- Но…
- Мы посадим тебя на переднее сиденье, - сказал Томас Марианне, - и откроем пошире окно.
Она кивнула. Элинор посмотрела на него: на лице у юноши она заметила знакомое покровительственное выражение, немедленно появлявшееся у молодых людей, подпадавших под обаяние ее сестры. Очень осторожно, с помощью Элинор, он помог Марианне подняться на ноги.
- Благодарю, - сказала Элинор.
Томас повел Марианну к машине, обхватив ее за плечи одной рукой.
- Не за что, - ответил он, и в голосе у него звучала гордость.
Практически весь остаток пути они провели в молчании. Томас, нахмурившись, уверенно вел автомобиль. Марианна устроилась на переднем сиденье, откинувшись на спинку и повернув лицо к открытому окну, с ингалятором на коленях. Элинор на заднем сиденье держала за руку Марианну, а Белл сидела с закрытыми глазами (хотя было видно, что она не задремала, а просто погрузилась в воспоминания), пока за стеклом проносились сначала Гемпшир, потом Дорсет и наконец, после еще нескольких, показавшихся нескончаемыми часов, - Девон.
По мере приближения к Бартону местность становилась все живописнее, так что путешественницы постепенно воспрянули духом и даже начали обмениваться восторженными восклицаниями касательно открывающихся их взорам пейзажей.
- Вы только посмотрите!
- Какая прелесть!
- Боже, Томас, неужели в Бартоне так же красиво?
Бартон оправдал их ожидания: свернув с шоссе между двумя каменными столбиками с декоративными вазами, они оказались на дороге, которая вилась по пологому склону холма с лесистой вершиной. Свежевыкрашенные указатели на обочинах указывали путь к главному дому, конторе, парковке для посетителей и - сразу за поворотом - Бартон-коттеджу. И вот он перед ними, такой же новехонький, необжитый, как на фотографиях у сэра Джона в ноутбуке, но стоящий на зеленом склоне, с леском позади и живописно распадающейся надвое долиной перед окнами. Увидев свое будущее жилище, они не смогли скрыть потрясения: как от изумительных видов вокруг, так и от вопиющей банальности его дизайна.
Томас глядел на них с удовлетворением.
- Мы думали, ему никогда не добиться разрешения на строительство, - заметил он. - На сто процентов уверены были. Но он доказал, что там якобы стоял когда-то домик пастуха, то есть, имелось жилье. Таков уж сэр Джон: если что задумал, будет биться до конца.
Заботливый хозяин оставил для них бутылку вина и приветственную записку на кухне, а в гостиной возле камина полную корзинку дров. В холодильнике они нашли молоко, яйца и хлеб, а на новеньком сосновом столе большую миску с яблоками. Маргарет, заскочив в ванную, отрапортовала, что там имеется целый рулон туалетной бумаги, а в душе висит свежая шторка с золотыми рыбками. Элинор никак не могла понять, почему такая доброта со стороны, по сути, незнакомых людей и зрелище практичного небольшого домика в окружении живописных видов вызывают у нее одно желание: спрятаться где-нибудь в укромном уголке и дать волю слезам. Однако Марианну надо было скорее проводить в дом, а Белл с Маргарет уже взялись на все лады превозносить достоинства (младшая) и сокрушаться о недостатках (старшая) их нового жилища, так что возможности всплакнуть Элинор пока не представилось: такая роскошь, как уединение и возможность привести в порядок свои мысли, как обычно, выпадала ей на долю в последнюю очередь.
Но вот, наконец, момент настал: Элинор была одна в кухне, заставленной нераспечатанными коробками с посудой. Забавно, что именно ей пришлось взять на себя распаковку кухонной утвари, в то время как остальные, при живом одобрении и поддержке Томаса, решали, где какие картины лучше повесить, и из какого окна открывается наиболее вдохновляющий вид для игры на гитаре. Маргарет обнаружила во дворе дерево, на нижних ветках которого индикатор сети в ее мобильном показывал все пять делений, и Томас тут же обещал построить для нее там домик; с не меньшим энтузиазмом он подхватил идею Белл о том, что коттедж можно расширить, пристроив к гостиной оранжерею с южной стороны, и взялся раздобыть информацию о местных архитекторах. Элинор в ответ негромко поинтересовалась: "А как же я?"
Белл и головы не повернула, продолжая обозревать пространство, где планировалась оранжерея.
- А при чем тут ты, дорогая?
- Ну, - ответила Элинор, - большинство архитекторов начинало как раз с пристроек к собственным домам. Даже Ричард Роджерс…
Белл бросила на дочь короткий взгляд.
- Но ты же еще не архитектор, дорогая.
- Уже почти. Моих знаний вполне достаточно.
Белл улыбнулась, но отнюдь не Элинор.
- Я так не думаю, дорогая. Мне хотелось бы найти профессионала, который строит оранжереи тысячами каждый год.
Элинор зажмурила глаза и медленно досчитала до десяти. Затем открыла их снова и сказала, стараясь, чтобы голос звучал как можно ровней:
- Ты кое о чем забываешь.
Белл в этот момент любовалась видом из окна.
- Да?
- Да, - сказала Элинор, на этот раз более твердо. - Да. Как насчет оплаты?
Даже сейчас, расставляя на кухне сковородки, развешивая на крючки кружки и деревянные лопатки, которые сотрудники компании по перевозке упаковали в плотную бумагу с той же казенной скрупулезностью, что и пастушек из мейсенского фарфора, она не могла не думать о деньгах. Деньги занимали все ее мысли. Им необходимо купить и содержать машину - иначе как Маргарет будет добираться до новой школы в Эксетере? Надо платить за аренду коттеджа, за электричество и воду, одежду и еду, по возможности позволять себе хоть какие-то минимальные развлечения, а их средства, даже при самом выгодном инвестировании, дадут не больше семисот фунтов дохода в неделю - то есть, подсчитывала она, с грохотом заталкивая огромную суповую кастрюлю Белл на полку рядом со сковородами, меньше тридцати фунтов в день. И это на четверых женщин со смехотворными шансами найти себе заработок, одна из которых еще в школе, вторая никогда не работала, а у третьей слабое здоровье и нет никакой профессии. Иными словами, остаюсь я, Элинор Дэшвуд, всю жизнь парившая в облаках в уютном гнездышке в Норленде и предававшаяся глупым, нерациональным мечтам об архитектуре. Она выпрямилась и обвела взглядом кухню. Зрелище - яркая новенькая мебель и их наваленная кучей старая рухлядь - было неутешительным. Мало того, положа руку на сердце, оно просто пугало. Ей такое не осилить. Ни одной из них не осилить этих перемен. Они бежали в Девон, повинуясь импульсу - это была реакция на скорбь и отвержение, через которые им пришлось пройти, - ухватились за протянутую им дружескую руку, не подумав о последствиях.
Элинор закрыла глаза. Ей нельзя паниковать. Ни в коем случае. Они справятся - иначе и быть не может. Что, если обратиться к сэру Джону; а может, он и сам уже догадался… Возможно… За окном она заметила какое-то движение: это Томас тащил доски к дереву, которое Маргарет выбрала в качестве переговорного пункта. Так скоро! Они только вчера переехали, а строительство домика на дереве уже началось. Элинор выхватила из открытой коробки крышку от сковороды и в отчаянии швырнула об стену кухни. Кто будет платить за домик, черт побери?!
- Великолепно, - воскликнул сэр Джон. Он стоял в распахнутых дверях Бартон-парка, придерживая их гигантские створки, и широко улыбался гостьям.
- Проходите, проходите. Знаете, я ведь хотел сразу вас позвать на ужин, еще вчера, но Мэри мне не позволила. Сказала, вы наверняка устали с дороги. Пожалуй, оно и верно. Женщине ведь виднее.
Захлопнув за собой двери, он наклонился и расцеловал каждую в обе щеки.
- Она сейчас наверху, с ребятишками. Укладывает их спать. Это целое событие, занимает кучу времени. И так каждый вечер. А потом они начинают бегать вниз, под всякими дурацкими предлогами. Никакой дисциплины. Ни малейшей! Боже, благослови их. Потрясающие малыши.
- А вы не помогаете жене? - спросила Белл, высвобождаясь из его объятий.
- Укладывать карапузов? Ну нет. Я играю с мальчишками в Тинтина, по субботам. Я, знаете ли, придерживаюсь патриархальных взглядов. И горжусь этим. Ну ладно, - сэр Джон развернулся, обводя рукой просторный холл. - Как вам моя избушка?
Гостьи молча поглядели по сторонам. Холл был громадный, даже больше, чем в Норленде, с нишами для статуй и причудливой гипсовой лепниной в виде позолоченных гирлянд. Он выглядел настолько парадно, что внушал чуть ли не благоговейный ужас, радикально отличаясь от норлендского как внешне, так и по духу, и напоминал не то музей, не то какое-то учреждение, оформленное по всем историческим канонам. Элинор заметила, как Марианна невольно поежилась.
- Жуть, верно? - жизнерадостно продолжал сэр Джон. - А эти мраморные уродины - ими, понимаете ли, украсили дом к визиту королевы Виктории. Просто идиотизм! Столовая вмещает тридцать шесть персон. Тридцать шесть!
Маргарет, до этого в изумлении крутившая головой, вдруг остановилась и спросила:
- Тогда почему вы тут живете?
Сэр Джон расхохотался.
- Это же родовое гнездо! Мое наследство и все такое. Не могу жить ни в нем, ни вдали от него.
Марианна натянуто заметила:
- Это нам знакомо.
- О да. Точно. Радуйтесь, что вам повезло оттуда вырваться; будете жить в коттедже со всеми современными удобствами. А теперь пойдемте-ка пропустим по рюмочке. - Он остановился перед дверями в огромную, ярко освещенную гостиную, заставленную мягкими диванами, и заговорщицки прошептал:
- Сейчас познакомлю вас с тещей.
- Так-так, - воскликнула Эбигейл Дженнингс, поднимаясь с одного из диванов в вихре цветастых шалей и комнатных собачек, - вот и знаменитые барышни Дэшвуд!
Она распростерла руки и радостно рассмеялась.
- Джонно говорил, что вы все красотки, и на этот раз оказался абсолютно прав. Вообще-то он редко бывает прав, уж хотя бы потому, что родился мужчиной, благослови его Господь, а мужчины всегда не правы по определению, но про вас он сказал, что вы восхитительны, и это чистая правда. Бог ты мой, вы прелестны!
Она обернулась к высокому худощавому мужчине, стоявшему рядом с ней, и больно ткнула его локтем между ребер.
- Ты со мной согласен, Билл?
Мужчина улыбнулся, но предпочел промолчать. Гостьи стояли рядком на пороге гостиной - Белл на шаг впереди - и, потупившись, смотрели в пол.
- Это невыносимо, - сквозь стиснутые зубы прошипела Марианна, обращаясь к Элинор.
- Тише!
- Она толстая, - злорадно заметила Маргарет, - и вообще стерва - сразу видно.
- Магз!
- Я же говорила, что не хочу тащиться на этот ужин, я хотела посмотреть…
Элинор подняла голову.
- Извините.
Высокий мужчина понимающе посмотрел на нее. Потом перевел взгляд на Марианну, и Элинор заметила, как на его лице появляется хорошо знакомое ей выражение восхищенного потрясения, определенно связанное с загадочной комбинацией черт, придававшей личику Марианны необъяснимое очарование, и - напротив - никак не связанное с застывшим на этом личике выражением ослиного упрямства.
Сэр Джон вытолкал тещу в центр гостиной, словно она была призом, которым ему хотелось похвастаться, не обращая внимания на собак, с лаем крутившихся возле их ног.
- Белл, познакомьтесь с Эбигейл, моей тещей. Проклятие всей моей жизни, но я ее, как видите, просто обожаю. Девушки, представляю вам миссис Дженнингс. Она у нас частая гостья - можно сказать, и не уезжает. Дети от нее в бешеном восторге. Когда она тут, джин течет, словно вода из крана. - Он ласково обхватил Эбигейл за плечи одной рукой. - Правда, Эби?
- Было бы правдой, оставайся после тебя хоть капля! - вскричала Эбигейл.
Она сбросила его руку и поспешила к гостьям, чтобы их расцеловать.
- Белл, добро пожаловать, дорогая! И девочки - до чего хороши! Дайте-ка я вас рассмотрю. Ты, должно быть, Элинор? А это Марианна, знаменитая музыкантша? Да-да, знаменитая, деточка, именно так! Билл - вон он - тоже играет на гитаре. Мы в Бартоне все-все знаем про гитару - вот увидишь. А вот и Маргарет. Ну-ну, крошка, не пугайся, я вовсе не ведьма. С моим весом меня не выдержит ни одна метла. Так, Джонно, ты собираешься представить Билла?
Сэр Джон махнул рукой в сторону высокого мужчины, который неподвижно стоял у необъятного мраморного камина и до сих пор не вымолвил ни слова.
- Девочки, познакомьтесь с моим старинным приятелем. Белл, это Уильям Брэндон. Последний из "Молниеносных драконов". Так назывался наш полк. В нем служил еще мой отец. - Внезапно посерьезнев, сэр Джон взглянул на мужчину у камина. - Мы вместе воевали в Боснии, Билл и я. Так ведь, старина?
Он снова повернулся к Белл.
- А потом он остался в армии и дослужился до командира полка. Теперь вот занимается общественной работой, Господь ему в помощь, и наезжает сюда ради денька нормальной жизни и отличного кларета. Это его второй дом, правда, Билл? - Жестом он подозвал мужчину к себе. - Ну же, Билл, иди сюда! Вот так-то лучше. Познакомьтесь с полковником Брэндоном, Белл.
Она с улыбкой протянула руку. Уильям Брэндон шагнул вперед и пожал ее с легким поклоном.
- Добро пожаловать в Девон.
- Он такой старый, - прошептала Марианна Элинор.
- Ничего подобного, на вид ему…
- Они все старые. И старомодные, и…
- Скучные, - сказала Маргарет.
Миссис Дженнингс развернулась к ним и посмотрела на Маргарет, а потом опять расхохоталась.
- А кто же для тебя не скучный, дорогая? Мальчики?
Щеки Маргарет стали пунцовыми. Марианна обхватила сестру за плечи.
- Ну же, рассказывайте, - продолжала смеяться Эбигейл. - Наверняка у вас уже есть кавалеры.
Марианна, изумленная, уставилась на нее.
- Нет, - пробормотала она.
- Нет есть! - выпалила вдруг Маргарет.
- Да что вы?
- Замолчи, Магз!
Полковник Брэндон шагнул к ним и предупреждающим жестом положил руку на плечо Эбигейл.
- Не хотите ли чего-нибудь выпить? - успокаивающим тоном спросил он.
Белл с признательностью взглянула на полковника.
- С удовольствием. Кстати, вы играете на гитаре?
- Очень плохо.
- Зато часто, - вмешался в разговор сэр Джон. - Он у нас как заноза в заднице!
- Может быть, попозже вы нам сыграете? - спросил полковник у Марианны.
Та не удостоила его взглядом.
- Я не захватила с собой гитару, - безапелляционно заявила она.
- Мы можем за ней послать! - сказала Эбигейл.
- Может быть, в другой раз? - перебил ее полковник.
Марианна улыбнулась с отсутствующим видом.
- Да-да. Как-нибудь в другой раз.
- Тем хуже для нас, - вздохнула Эбигейл, - тем хуже. Мы-то хотели устроить вечеринку. Так ведь, Джонно? Но у нас нет ни кавалеров, ни музыки…
Сэр Джон обогнул стоящую в центре гостиной группу и обнял Маргарет.
- Ничего, мы это быстро поправим! - Улыбаясь во весь рот, он склонился к ее лицу, чуть ли не упершись в ее нос своим. - Так ведь? Начнем с торжественного открытия твоего домика на дереве!
Маргарет постаралась откинуть голову как можно дальше - насколько позволяли его объятия.
- Откуда вы знаете про домик?
Указательным пальцем свободной руки он нажал ей на кончик носа.
- Ничего в Бартоне не происходит без моего ведома. Ничего! - Он подмигнул теще, и оба они разразились оглушительным хохотом. - Это точно!
- Второй раз мне такого не вынести, - позднее тем же вечером пожаловалась Марианна.
Она сидела в ногах материнской кровати, среди полуразобранных коробок, грея руки о чашку с мятным чаем.
Белл отложила в сторону книгу.
- Да уж, вечер был не из легких.
- Просто ужас! Их жуткий смех и шуточки - совсем не смешные…
- Никто не хотел нас обидеть. У них самые благие намерения, Марианна.
- Которыми вымощена дорога в ад.
Белл рассмеялась.
- Брось, дорогая. А как же доброта?
Марианна отпила из кружки.
- Ее светлость вовсе не показалась мне доброй.
- Ну не знаю. По отношению к нам она вела себя безупречно.
Марианна посмотрела на мать.
- Мы ей совершенно безразличны. Она просто во всем соглашается с мужем - предпочитает плыть по течению. Кстати, она оживилась только тогда, когда пришли дети.