Несмотря на резкость слов мистера Чана, я была ему очень благодарна. Дрю меня теперь не просто доставал, он стал навязчивым и дотошным. И вел себя так, словно мы с ним имели какие-то отношения. Иногда Дрю мне казался больным, а учитывая его разговоры о кровавых фильмах, будто бы они реальность, это могло показаться правдоподобным.
После урока Дрю попытался проводить меня сначала в библиотеку, а потом чуть не поссорился с Бет, прося ее поменяться с ней местами, чтобы сидеть со мной. Мы слушали его удивленно и с легким испугом, так как вел он себя очень агрессивно. Спасло нас только то, что в класс вошла Оливье, желая найти меня и обсудить нечто связанное с днем рождения Бет. Она почти силой выволокла брата из класса. Когда он вернулся, примерно на середине урока, то опять стал спокойным.
- Знаешь, - злясь, прошептала Бет, - его поведение уже становится похожим на преследование. Иногда он такую чушь мелет. Вчера заявил нашим парням, что ты подумываешь начать с ним встречаться.
- Но ведь это неправда!
Бет зашипела на меня, чтобы я тише говорила. Математик посмотрел на нас долгим взглядом и продолжил урок, и только тогда мы вновь возобновили разговор.
- Думаю, тебе стоит переговорить с ним, - жестко сказала Бет, и я понимающе кивнула. Так продолжаться не может. Дрю меня действительно пугал.
Только урок закончился, я поспешно сложила вещи, и подошла к Дрю, виновато вытиравшему доску, в наказание за опоздание, так как он отказался сказать, где был.
- Дрю, по-моему, нам нужно с тобой кое-что обсудить.
Дрю насторожено повернулся ко мне. Весь он подобрался и был похож на одного из тех зверьков, что он с братом и отцом убивали на охоте и чьи фотографии как трофеи украшали стену его комнаты. И как ему это ощущение почувствовать себя мелким животным?
- Что?
- Я не могу понять твоего поведения. Зачем ты всем говоришь, будто бы я подумываю с тобой встречаться? Ты прекрасно знаешь, я тебе еще месяц назад сказала, что люблю другого, ты для меня только друг.
- Но ты со мной продолжала заниматься, и я подумал…
Начав достаточно самоуверенно, Дрю сник под моим тяжелым взглядом.
- Я продолжала с тобой заниматься, потому что считала своим другом, и хотела помочь, но не больше.
- Помочь? И только? Но мне казалось тебе со мной весело.
Как же, - мрачно подумала я, - отпадно весело, особенно когда ты рассказываешь о кровавых охотах, в которых принимал участие, и о том, как выглядит кровь животных на руках, и еще о многих мерзостях связанных со смертью.
- Мы просто друзья. И то, - с ударением сказала я, - если ты перестанешь вести себя как оскорбленный поклонник. Я не буду с тобой встречаться, пойми это.
Внезапно Дрю поймал меня за руку и угрожающе прохрипел:
- А если бы я был таким как Калеб Гровер, тогда бы встречалась?
- Причем здесь Гровер, я говорю о тебе!
Только я сказала эти слова, как рука Дрю стала угрожающе сжиматься на моем запястье. Я пробормотала ругательство, вне себя от боли и негодования, вырвав руку. Мне показалось, Дрю совсем сбрендил. Кажется, ему и самому пришла в голову та же мысль, он испугано покосился на красные полосы, оставленные его рукой на моем запястье, и лицо его перекосилось. Я заволновалась, как теперь объяснить, неминуемые синяки родителям, а хуже всего Калебу. Я начала бояться за жизнь Дрю. Калеб его просто в порошок сотрет. Хотя сейчас стоило думать не о его сохранности, а о своей злости.
- Ты что спятил? Да что с тобой такое вообще! Больше никаких занятий вместе! Я не шучу, Дрю!
Я кинулась из класса прочь, и не хотела больше даже видеть его. Права была Бет, Дрю нужно остерегаться, кто знает, какие еще мысли могли бродить в его голове.
Вернувшись домой, я все никак не могла успокоиться. Мне почему-то стало страшно, когда я снова перебрала в памяти события этой ссоры, и теперь я могла с уверенностью утверждать, что Дрю болен. Его глаза горели неуправляемой силой, и я уже начала переживать, как же завтра мне выдержать физику с Дрю. Недолго думая я схватила телефонную трубку, и набрала домашний номер телефона Оливье и Дрю.
К счастью мне попалась Оливье.
- Мне нужно с тобой поговорить, - сходу заявила ей я.
- Да, конечно, - Оливье явно смутилась. - Что-то на счет вечеринки для Бет?
Я чуть не расхохоталась. Оливье была так узколоба - ее тревожил лишь сегодняшний день. Интересно как она отреагирует на мой вопрос?
- Скажи мне Оливье, что такое творится с Дрю? Он болен? Я имею ввиду психически.
- Кто тебе такое сказал, - пусть тон Оливье не очень изменился, но я поняла, что она занервничала.
Неужели я права? - испугалась я, а если так, тогда его болезнь многое сможет объяснить.
- Никто. Но он придумывает разный бред, постепенно начинает в него верить, и предъявляет мне странные претензии. А сегодня он сжал мою кисть до синяков, потому что я потребовала объяснений. Говорил какую-то ерунду про Гровера, будто бы будь Дрю таким, я бы выбрала его. Но я ему доходчиво объяснила, что люблю другого человека, к тому же давно уже объяснила.
Оливье грубо выругалась.
- Я тебе расскажу, но при условии, что никто ничего не узнает?
- Нет, никто не узнает, при условии, что Дрю оставит меня в покое, - жестко отрезала я. Мне не хотелось говорить Оливье, как меня пугает ее братец.
- Да, конечно, понимаю,… думаю, родители сделают с этим что-то, просто раньше он не был таким агрессивным… - Оливье пыталась увильнуть от ответа.
- Что с ним?! - я безжалостно прекратила ее попытки.
- Шизофрения, - устало отозвалась Оливье, после минутного молчания. - Дед тоже болел. Но у Дрю болезнь серьезнее, и, когда он перестает пить лекарства, вырывается наружу. Паранойя, связанная у него с тобою тоже из-за шизофрении. Он иначе интерпретирует твои слова и действия, чем ты.
- Разве шизофрения не лечиться? И почему он учиться с нами, разве это не опасно?
- Опасно, если не пить таблетки.
- Но ты сказала, что, таким как теперь, он становится, когда не пьет их. Значит, как раз теперь он опасен, я правильно поняла?
Снова минутная тишина.
- Не переживай, я тебе обещаю родители этим займутся.
- Знаешь Оливье, не думаю, что именно мне стоит переживать.
- Да, конечно, - сухо согласилась Оливье. И на этом мы распрощались.
И хотя я пообещала Оливье хранить их секрет, был один человек, с которым я просто обязана поделиться.
Калеб ждал меня, впрочем, как всегда, но нашему времяпровождению помешал нежданный гость. Только я зашла в его дом, и Калеб поцеловал меня, раздался звонок в дверь.
- Ты же слышал, что кто-то идет! - я обвиняюще ткнула его в бок, и поморщилась от неприятного ощущения, когда смещаются суставы. Он был намного крепче остальных парней.
Калеб улыбнулся беззаботной мальчишеской улыбкой и нарочито медленно пошел к двери, чтобы я успела юркнуть в гостиную. И следом за мной здесь появился он и Ева, причем настолько расстроенная, что даже не поинтересовалась, почему я в доме Калеба.
- Что случилось?
Я немало встревожилась, когда Ева упала на диван и разрыдалась. Минут пять прошло, прежде чем мы смогли получить вразумительный ответ.
- Лари, свинья!
Ничего удивительного, это я поняла еще в день нашего приезда с кемпинга, хорошо хоть она тогда послушала меня. Но стоило мне это почти четырех дней укоризненного молчания.
- Он что-то с тобой сделал?
Раньше мне не приходилось видеть Калеба таким собрано-холодным, и в то же время злым. Укол ревности на миг затуманил мой разум, но потом я заставила вспомнить себя, что они почти как брат и сестра, Калеб любит меня, а Ева - Грема.
Стоило подумать о Греме, как он появился в доме, радостно насвистывая и неся в руках пакеты еды, которую, как и предыдущую, придется съесть мне. Он быстро оценил ситуацию, и тоже вклинился в группу поддержки. Лучше бы он этого не делал. Увидев лицо, любимого ею человека, Ева разревелась пуще прежнего. Но у меня не было никаких доводов, чтобы удалить отсюда Грема, и я просто забрала Еву в ванну.
- Так что все-таки случилось? - я яростно умывала распухшее красное лицо Евы, и просто уже не могла ждать, когда икота и отдышка у нее пройдут.
- Он рассказывает обо мне всякую ерунду. Будто бы мы с ним спали!
Это еще не худшее, - подумала я, человек о котором говорили и более ужасные гадости, но не стала такого говорить вслух. В данный момент для нее худшим было как раз то, что произошло.
- После того, как узнали о моей беременности в той школе, я тоже узнала о таких толпах парней, с которыми спала, что мне пришлось бы с ними спать, начиная от детского садика, чтобы заполнить все ночи.
Ева нервно хихикнула, и я поняла, что меня ожидает еще минут пять истерики. И смех не худшее из того что я могла выбирать.
- Ну что будем делать? - осведомилась я, желая узнать, как Ева будет бороться с этим. - Можем попросить Калеба вырыть яму на заднем дворе, а потом похороним его живьем.
Ева сначала не поняла, шучу я или же говорю правду. Спустя миг она разразилась хохотом, и мне опять пришлось ее умывать. Пока она смеялась, я выглянула в коридор - там ожидал Калеб.
- Сделай крепкого, сладкого чаю, - скомандовала я, и он бросился выполнять. Мне не хотелось бы, чтобы он слушал все то, что я говорю Еве.
- Нет, похоронить заживо это слишком ужасно. Ни кому не пожелаю такой смерти, - содрогнулась Ева, когда ее самочувствие пришло в относительную норму.
Мы, неспеша, покинули ванну, и я повела ее на кухню, к тому времени Евой владела отстраненность и апатия - последствие истерики.
Калеб ждал на кухне. Злой, нервный, и глаза его темнели с каждой секундой. Мне стоило бы волноваться, будь это кто-то из моих родителей, но только не за Калеба - его выдержка была железной.
- Я же просил тебя еще тогда не связываться с ним, - ворчал Калеб, помогая мне усадить ее на стульчик. - Он скользкий, разве ты этого не видишь?
- Уже вижу, - тяжело вздохнула Ева, и большего мы так и не смогли от нее добиться.
Она выпила чай, и так и не спросив, что здесь делаю я, засобиралась домой.
- Разве ты ее такой отпустишь? - Грем вышел на шум, в холл. Его брови хмурились точь в точь как у Калеба. Серебристые глаза по-доброму смотрели на Еву. Хорошо, что она этого не видела - это было не то чувство, что она ожидала от Грема. Кому как не мне это знать.
Мы как раз пытались отговорить Еву идти самой, и предлагали отвезти, но она наотрез отказывалась.
- Никаких отговорок, - воспротивился ее словам Грем. Отставив книжку, что держал в руках, он схватил свою куртку и ключи от машины Калеба. Когда Ева поняла, что везти ее домой будет Грем, протесты прекратились. Увидев удивленно изогнутую бровь Калеба, я тихо прошептала ему:
- Путь уедут, я тебе объясню.
Грем нахмурился, услышав мои слова, но я знала, что воспримет он их иначе. Подумает, я захочу рассказать, от чего плакала Ева. Ах, эти наивные мужчины.
Когда со двора отъехал синий джип, Калеб в насмешливом жесте притянул меня ближе и обнял.
- Думал никогда не смогу тебя уже обнять.
Пару минут мы так постояли, но стоило вернуться к представшей картине.
- Что это было? Ева не хотела ехать с нами, а когда предложил Грем - согласилась.
- И какие у тебя предположения? - усмехнулась я. Калеб был мастером по догадкам, так пусть разгадает и это.
- Еве нравиться Грем?
- Можно подумать раньше ты такого не замечал? - парировала я.
Калеб нахмурился. Лицо его посуровело, и утратило на краткий миг свою не природную привлекательность, и он стал похож на простого, ужасно красивого парня.
- Несколько раз мне казалось,…но я не мог и поверить в такое!
- Ну вот, тебе не показалось.
Мы все же, наконец, попали в мастерскую, но складка между его бровей так и не исчезла. Больше мы про случай с Евой в этот вечер не разговаривали. Точнее говоря в этот вечер, мы почти ни о чем не разговаривали. Когда Калеб начал работать, его как будто вдруг не стало в комнате. Мой улыбчивый и веселый Калеб, уступил место сосредоточенному старику.
- Какой ты меня нарисуешь?
- Увидишь, - Калеб улыбнулся, но его голос был ровным, лицо бесстрастным, и, смотря на этот бледный благородный профиль, я ощущала, какая пропасть времени разделяет меня и его. Могли ли мы действительно быть вместе, как о том говорит он?
Во время работы, темные волосы упали на лоб, придавая ему совсем мальчишеский вид. Ну как можно быть таким притягательным и равнодушным, одновременно? Наверное, я всегда буду сомневаться в его любви. Ну, зачем ему я?
Для меня существовал только один Калеб, но я знала, что их двое. Один которого я знала и видела каждый день, и при виде которого мое сердце замирало. И другой Калеб, которого я все же не могла любить меньше, но которого не знала. Тот другой обитал в том мире, в котором и все подобные ему. В мире жажды и крови, и ежедневного выбора - убивать человека или нет. И не знала я его таким, каким он был на охоте. Тот Калеб просто обязан был убивать, и проявлять свои инстинкты. Мой же Калеб, всегда был трепетен ко мне, нежен, внимателен.
Теперь это был другой Калеб. Хладнокровный художник, отстраненный, не замечающий никого вокруг, и думаю в этот момент, он совершенно забыл обо мне, словно перед ним был простой натюрморт.
Я задумалась, почему же Калеб не понимает моего страстного желания стать такой же, как он, как родители? Разве я так много потеряю? Я не хочу знать, когда и как время изменит меня. Даже представлять не хочу, что однажды утром посмотрев на себя в зеркало, больше не увижу себя прежней. Но страшней всего не это, а, то, что старея внешне, мы еще и перестаем быть теми, кем были в душе. А и, правда, зачем одеваться, слушать музыку, ходить в кино и понимать молодых, если и сам уже стар?
Мне хочется соответствовать Калебу. И по-прежнему оставалась причина, о которой Калеб до конца не знал - месть! Я, как и раньше, хотела мести, только теперь, месть не была единственной двигающей силой. Главным для меня был Калеб, и чтобы вечно обладать им я смогу выбрать его образ жизни!
Такого молчаливого вечера у нас еще не было. Выглядело все так, словно Калеб впал в транс и не замечал меня. Когда он вновь начал двигаться и говорить я с облегчением вздохнула и лишь теперь поняла, в каком сидела напряжении. Ноги и руки затекли, шею и поясницу ломило, но увидев его искрящийся взгляд, забыла обо всем. Мне редко приходилось видеть Калеба столь счастливым.
- Я могу увидеть? - когда мне, наконец, довелось встать, то я первым же делом хотела видеть, ради чего выдержала несколько часов полного молчания, скрашенного музыкой.
- Нет, это будет подарок и сюрприз.
Сюрпризы я не любила, как и цветы, сказать же ему такое сейчас, когда его лицо сияло - я не посмела. Сюрприз, так сюрприз, смирилась я.
- Хочешь домой, - промывая кисти в растворителе, сочувственно спросил Калеб. - Понимаю, тебе тяжело было сидеть так долго, к тому же я не разговорчив, когда рисую.
- Это мягко сказано, - фыркнула я, и чтобы избежать искушения смотреть на работу, выскользнула в туалет, а из него на кухню. Запахи краски и растворителя нагоняли на меня не тошноту, а голод.
Спустя несколько минут ко мне присоединился Калеб. Он ласково обнял меня, и мне стало все равно, что он так долго со мной не говорил. Его глаза, потемневшие за те две недели, что мы провели вместе, не утратили яркости. И даже теперь я смогла рассмотреть в них те вспыхивающие искорки, по которым различала, что он хочет меня поцеловать.
Совершенно легкий подразнивающий поцелуй перешел в бурное проявление наших чувств. Мы так долго сдерживались и старались держать дистанцию в последнее время, что теперь я просто потеряла над собой контроль.
Когда мы оказались в спальне Калеба, я даже и не подумала останавливаться, он тоже. Калеб прежде ко мне не прикасался, так как сегодня. Его рука мягко прошлась по моей груди, а мне показалось, что в комнате в этот миг засветилось сотни лампочек.
Забыв, насколько близка опасность, я прогнулась навстречу его ищущим рукам, но простонав, он отстранился и сел ко мне спиной.
- Калеб? - от разочарования и напряжения мой голос дрожал.
- Прости меня, - хрипло произнес он. - Ты же понимаешь,…нам нужно сдерживаться…и это очень трудно…
Я коснулась рукой его спины, и его тело откликнулось на это прикосновение. Он хотел меня, мы оба это знали. Но он был прав, все это так рискованно, и не допустимо.
- Больше ничего не будет, - уверено сказала я, чтобы изгнать из его сердца чувство вины. Мне было больно видеть, как он страдает. - Мы потерпим, и со временем все измениться.
- Не успокаивай меня, я действительно виноват. Все контролировать должен я, а не ты, моя хрупка маленькая девочка.
- Думаю, наша бесконтрольность о многом говорит, - я лукаво улыбнулась.
Калеб лег рядом на диван, но нас разделало достаточно расстояния, что я могла протянуть руку.
- Что после рисования тебе меня лучше не видеть, ты тогда слишком…страстен.
Калеб мягко рассмеялся, словно я сказала какую-то шутку. А раз он не был зол, все в порядке.
Я смогла еще доесть разогретую мной еду, и только потом Калеб проводил меня к машине. Со мной он не поехал, так как сегодня была ночь охоты, и на нее идут все. Ему же хотелось еще приготовиться, и не мелькать лишний раз около моего дома.
Следя за дорогой, я невольно вспоминала все, что между нами было, и сравнивала с теми короткими объятиями и поцелуями, что были у меня когда-то с моими парнями. Они не шли ни в какое сравнение с тем, что я чувствовала рядом с Калебом, и тем как его руки прикасались ко мне.
Как же все изменилось.
Я решилась позвонить Ричарду и немного рассказать ему о нас с Калебом. Он знал уже многое из рассказов родителей, и все больше жаждал познакомиться с возлюбленным сестры, но и он, и я, и даже родители знали - только не в этом году. Мизери уже намного лучше реагировала на людей. Но не настолько чтобы тащить ее в город полный свежей крови. В данный момент в ее теле шло умирание плоти, и она должна была чувствовать себя не лучше, чем я во времена первой тошноты.
Меня охватила тревога, я понимала, со мной будет то же самое, когда и я решусь измениться. И значит, на долгое время нужно будет уехать от родителей, детей, друзей, но это ничтожная плата, особенно если любимый будет рядом.
Еще никогда ранее я не была так уверена в себе и своем выборе.