Глава 18. Ночная прогулка
Эмили Дикинсон
Когда уходит ночь.
В преддверии рассвета.
Сон можно превозмочь,
И получить ответы.
Не упусти момент,
Сосредоточь внимание.
С небес прольется Свет,
Заполнив ожидание.
Как тонкий волосок
Бывает промежуток.
Боль просверлит висок,
И станет не до шуток.
Но сумрачный вопрос
Внезапно станет ясен.
Так будто ты дорос
До Бога в одночасье.
(Елена Косцынич перевод)
Эмили Дикинсон
Любимые не могут умереть.
Любовь в себя вмещает Вечность.
Божественную бесконечность.
Ей просто неизвестна смерть.
Влюбленность - это Жизни шанс.
Как семя, брошенное в землю,
Где цвет и плод незримо дремлют -
Любви Божественный запас.
(Вольный перевод Елена Косцынич)
Нам так и не удалось ни одной ночи провести вдвоем. Ночь охоты, в которую мы планировали быть вместе, Калеб разделил с моими родителями и Гремом. Я же промучилась ночными кошмарами. Мне снился Дрю, и его намерения относительно меня были недобрыми. То он снился мне страшным красноглазым чудовищем, то разгневанным Бредом, его братом. В любом случае следующий день в школе был мучительным. Я не могла сосредоточиться и чуть ли не засыпала на каждом уроке.
Немного приободрившись на английском, так как мое эссе было лучшим, я с тревогой в сердце шла на физику. Но вот чудо, Дрю, которого не было на предыдущих уроках, так и не появился. Оливье в школе тоже не было, и честно говоря, я посчитала это хорошим знаком. Я не казалась себе злой или противной, только потому, что заставила семью Оливье, наконец, что-то предпринимать. Шизофреники, а особенно неконтролируемые, как Дрю, очень опасны. Спасибо за информацию Интернету!
Никто кроме меня не заметил их отсутствия, и Калеб тоже, вчера я так и забыла ему рассказать о Дрю. А сегодня на это не было времени.
Он поймал меня после последнего урока, и, заведя в укромный угол, не отпускал, пока вдоволь не нацеловался. Мне его поведение показалось ребячеством. Но я не протестовала. И только после объяснил, для чего рискует нашей тайной.
- Сегодня мы не увидимся. Мне нужно разобраться с одной важной вещью.
- Что за вещь? - ревниво спросила я, видя, как глаза Калеба при этом весело замерцали. - То есть, как зовут эту вещь?
- Лари.
- Надеюсь, ты не собираешься…
Я хотела сказать убить его, но так и не смогла продолжить, при этом смех в глазах Калеба померк.
- Нет, просто проведу с ним разъяснительные работы, о том, как нужно вести себя с порядочной девушкой.
Я удивленно опустила рюкзак на пол. Машинально поправив ворот его куртки, я не знала, как спросить интересующие меня моменты.
- Неужели тебя Ева попросила?
Мне просто не верилось. Это было бы так не похоже на нее. Сегодня она даже отказалась обсуждать вчерашнее, и тут, я узнаю, что Калеб решил заняться Лари.
- Да нет, - отозвался Калеб, - не поверишь, отец меня попросил. Он сказал, что не сдержится и точно по стене размажет молодчика. Заметь, это его слова.
Я могла поверить. Грем на деле оказался намного несдержаннее сына, чье хладнокровие иногда меня пугало. Только с чего это вдруг Грем встал на защиту Евы?
Калеб с улыбкой наблюдал за моей растерянностью, и тем, как я обрабатываю полученную информацию. Когда он смотрит именно так, я как раз не о чем думать и не могла. Пришлось на миг прикрыть глаза.
- Ты же не думаешь… - я снова замолчала, не готовая произнести то, что подумала.
- Что Ева нравиться Грему? - закончил за меня Калеб, и по его скептическому выражению лица, поняла, что не думает.
Я была разочарована. Мне хотелось, чтобы Ева, как и я, нашла свое счастье. А если она влюблена так же отчаянно как я, никакого другого мужчины, кроме Грема, в ее жизни больше не будет. А еще лучше, чтобы в ее жизни не появлялись такие моральные уроды, как Лари.
- Тогда почему?
- Возможно, она напоминает ему Анну. Сестра тоже была неразговорчива, и не любила посвящать других в свои проблемы.
Что ж, очень разумно и логично. Почему я раньше не догадалась?
- Тогда надеюсь, ты тоже удержишься от размазывания Лари по стенке, - с напутствием сказала я, и, притянув его за куртку, на миг страстно поцеловала. Калеб было потянулся ко мне, но тут же отстранился.
- Сюда идут, так что до завтра.
Легкий поцелуй, и все еще ощутимый холод остались со мной, когда в коридоре появились Бет и Ева. Обе были неразговорчивы, и я решила, что у каждой была нелегкая ночка.
Сегодня я развозила их по домам, и так как разговор не клеился, мы просто слушали музыку. Такая атмосфера напрягала, особенно не привычно было слышать тишину с того места, где сидела Бет. Но подруга не была скромной, и если бы захотела поделиться, меня бы и ушные затычки не спасли. Да и все что могло случиться у Бет, это очередная ссора с Теренсом. Ничего срочного, чему стоило уделять внимание.
С Евой явление молчанки было постоянным, да и она, при надлежащем желании - высказывалась. А вот ее я сегодня хотела бы послушать. Мне хотелось услышать, знает ли она что-нибудь по поводу, так сказать научно-популярной лекции Калеба предназначенной Лари? Скорее нет, так как она была хмурой и отстраненной.
Дома помимо горячего обеда и уроков меня ожидал сюрприз. Сегодня Грем принес к нам домой их с Калебом фотоальбомы. И я приготовилась к тому, чтобы слушать громогласный постоянный смех, сменяемый окриками и объяснениями. Самюель увидев альбомы, с облегчением поведала мне, что идет на заседание комитета, а значит, присматривать за шаловливыми ребятами поручалось мне. Да, страннее занятия, чем нянчить двух вампиров, на свете не найдешь. Хотя и они пригодились мне. Грему я поручила проверить мою физику и астрономию, Терцо - французский. В итоге я сделала домашнее задание скорее, чем планировала, в пылу сражения "кто быстрее" и один и другой, просто написали мне верные решения, и никто так и не додумался, как я их провела.
Довольная собой и ими, я принялась за отложенную довольно давно разборку комнаты (я намерено не смотрела фотоальбомы, так как хотела просмотреть их вместе с Калебом, желательно с комментариями!). Здесь мне тоже пригодилась сила и умение отца и Грема.
Устроившись на кровати, я командовала, что и куда передвигать. Когда мебель встала именно так, как мне хотелось, я соблаговолила им вместе со мной просмотреть мои коробки с Чикаго. Наблюдая за Гремом, я жалела, что ему не нравиться Ева как девушка. Вот было бы здорово, стань она со временем, как и я, вампиром. Тогда мне не придется оставлять в прошлом хотя бы одного друга.
Дура, - резко оборвала себя я, - эгоистичная дура! Ты подумай, кроме нее у родителей и бабушки никого нет! И все же эта мысль неотступно преследовала меня весь вечер.
- Тебе нужно все это старье? - Терцо вытащил из шкафа вывалившийся пакет с вещами, и я сначала не обратила на него внимание, пока в его руки не попал один заветный, черный кулек. Я яростно вырвала его из рук Терцо.
- Я ничего пока не выкидываю!!!
Терцо и Грем, недоумевая, смотрели на меня, а я чувствовала, как предательский румянец разливается по моему лицу. Им не была понятна причина моей злости, но я с ужасом представляла себе, то, как Терцо открывает пакет и вытаскивает оттуда порванную, грязную одежду, которую я сберегла после изнасилования.
Какой-нибудь захудалый психолог подумал бы, что это я оставила на память, не имея сил разорвать влияние насильника на меня. Но нет, я оказывается, была более хладнокровной и трезвомыслящей. Я оставила вещи как напоминание о том, что он со мной сделал. И чтобы когда я стану вампиром, память, ставшая не моей, не украла у меня мое желание мстить. К тому же здесь должен остаться его запах. Я даже теперь, сквозь пакет ощущала его - тошнотворный запах одеколона Логана. Приторный, смешанный с запахами той ночи, и ощущением вины.
Под окаменевшие взгляды я вернула пакет на место, плотно накрыв его другими такими же пакетами.
- Осталось еще желание помогать? - слабо улыбнулась я, и мы продолжали так, словно ничего не случилось.
Только я ощущала напряжение, исходившее от отца. Я ощущала, как шарниры в голове Терцо крутятся, взвешивая все за и против, стоит ли рисковать моим доверием и потом по-тихому достать пакет и посмотреть что там. Мне становилось все тяжелее сдерживать дрожь страха, от чего знакомая головная боль медленно расползалась от шеи к вискам.
Свет взрывался мелкими брызгами в глазах, и я знала, что нужно сделать, чтобы боль прекратилась. И даже не смотря на то, что я хотела узнать, о чем думает отец - не могла себе позволить такое наглое вторжение на его территорию. Хотя если учесть, что он, скорее всего, хочет сделать то же самое относительно моей комнаты, я буду не хуже него.
Но момент был утрачен. Взрослые еще несколько минут пробыли в моей комнате, и когда им надоело, они решили пойти вниз. Намечался матч по гольфу, который хотели посмотреть Грем и Терцо. Я же была рада возможности перепрятать вещи и выпить таблетки от головной боли.
К тому времени, когда вернулась Самюель, я чувствовала себя почти хорошо и только бледность выдавала мое плохое самочувствие. Странным образом Самюель ничего не стала спрашивать, хотя я точно поняла, - она заметила мое изменившееся настроение. Она молчала и я тоже. Поспешно поев, я вновь спряталась в комнате. Когда поблизости был отец, я начинала нервничать, и головная боль возвращалась.
Как всегда, поцеловав меня на ночь (словно мне три!), родители вернулись к Грему, и невозможно было не заметить тревожного взгляда Терцо. По его раскаянному виду, я поняла, что он решил все же проверить пакет. Значит он не оставлял мне шанса.
Проворочавшись часов до двух, я никак не могла уснуть. Сомнения и тревога терзали меня. А также страх. Меня осенило, что я слишком спокойно воспринимаю свои неожиданные способности, как что-то обыкновенное, доступное каждому. А ведь вряд ли найдется кто-то похожий на меня. Только чем они вызваны? Впервые такое со мной случилось лет в 10, именно тогда когда в нашей жизни снова появились Сторки. Я ходила злая, испуганная, и чем ближе приходил день, когда они должны были прийти, тем отчетливее мне удавалось услышать мысли мамы, а она слышала, как я звала ее.
Тогда ни Терцо, ни Самюель не стали обострять ситуацию и обращать мое внимание на этот факт, а я была еще мала, чтобы что-то толком понять. Следующей вспышкой способностей стало время после изнасилования. Я ходила по школе как привидение, и мне даже не нужно было поднимать голову, чтобы понять, кто сейчас идет на встречу и что обо мне думает. Только тогда я не принимала головную боль всерьез так же, как и возможность слышать чужие мысли, или точнее чужое сознание. К тому же все ощущения в то время были такими слабыми, не в сравнение с теперешними.
Так и не заснув, в три я выбралась из постели и, побродив несколько минут по комнате, решила спуститься вниз. Грем, Терцо и Самюель сидели перед телевизором и смотрели какой-то старый фильм.
- Помню когда фильм только вышел, - прокомментировал Грем, - эту актрису считали самой красивой женщиной Англии. Патриция и Анна старались одеваться как она.
Значит фильм годов эдак сороковых, - решила я. Три головы так и не повернулись, когда я прошла на кухню и, несмотря на то, что я не издавала шума, все равно они меня слышали. Пока грелось молоко, я достала какао и насыпала в кружку, больше то заняться и не было чем. В непонятном для себя порыве, я выпила две таблетки успокоительного, и только когда горький вкус во рту от них растворился, поняла что сделала. Успокоительное, позволяло мне расслабиться, и от этого мой мозг начинал функционировать на той волне, с помощью которой я могла проникать в чужое сознание.
Прошло несколько минут, и я в ожидание тупой ноющей боли застыла возле плиты. И она пришла, так же скоро, как и в прошлый раз в школе, когда я попала в медпункт. Свет перед глазами ставал все отчетливее, но при этом я не утратила способности двигаться и видеть все вокруг. Я смогла подойти, выключить молоко и залить ним какао, и контролировать при этом боль в голове.
- Не спиться?
Когда на кухне появилась Самюель, я чуть не застонала - ее сознание активно давило на мое воспаленное восприятие.
- Да.
Я с трудом сглотнула, и постаралась сесть, чтобы она не видела моего лица. Но Самюель выжидающе обошла стол и села рядом.
- Вы поссорились с Калебом?
Усмехнувшись, я заметно расслабилась. Значит, Терцо пока что с ней не говорил, если она думает, что мое настроение упало из-за Калеба.
- Нет. Наверное, давление.
Мое многострадальное давление в последнее время отдувается за всех.
Красивое лицо Самюель тревожно нахмурилось. Ей хотелось понять говорю ли я правду или же что-то скрываю. И пока что она была склонна мне верить. Тряхнув серебристыми прядями, она решительно встала со стула и принялась мыть посуду, которую я оставила после ужина. Так она обычно поступала, когда не знала как себя вести со мной.
Сердце мое сжалось, ведь мне приходилось скрывать от нее многие вещи. И все же через несколько месяцев наша жизнь измениться кардинально. В мою жизнь прочно войдет Калеб. У них будут дети, к которым я постараюсь не иметь отношения, чтобы они были только их. Мы уже не будем той семьей, что и раньше. Терцо и Самюель потеряют тот контроль над моей жизнью, что имеют теперь. Я не стану любить их меньше, но пришло время отдалиться от них. Может потому я, и могу сегодня немного предать Терцо, просмотрев его сознание и намерение.
Словно прочитав мои мысли на кухне появился Терцо. В смешных штанах, некогда принадлежавших Ричарду, и мастерке он был похож на простого отца, ничем не отличающегося от других, ну может только что красивее во много раз. Я его любила и все же не хотела, чтобы он вмешивался в мои планы. Я себе представляла, какая будет у них реакция, если они увидят ту одежду. И не могла позволить такому случиться.
- У нас сегодня пижамная вечеринка?
Я слабо улыбнулась его словам, так как сдерживать головную боль, когда их стало в кухне двое, было трудно. Если бы сейчас пришел сюда Грем, я не смогла бы удержать короткие отрывки картинок в своей голове, льющиеся из них. Видя их тревожные переглядывания, я испытывала раздражение и зависть, так как они столько времени могли проводить рядом, а вот для меня и Калеба ночь оставалась разлукой. Все решено - завтра же, наконец, мы совершим ночную прогулку, о которой я мечтаю уже две недели. Мне казалось, что ночные часы тянутся слишком медленно для него, ведь я спала, мне снились сны, и его отсутствие не было так болезненно заметно. И потому хотелось сделать что-то приятное для Калеба. Провести постоянно одинокие для него часы, вместе.
Пока Терцо и Самюель о чем-то говорили, я поняла, что у меня появился шанс, который упускать нельзя. Отставив немного кружку, я глубоко вздохнула несколько раз, сосредоточилась. Комната потеряла свои конкретные очертания и перед моим мысленным взором предстали два светящихся шара. Такими я увидела сознания родителей. Как оказалось, проникнуть в них было значительно легче, чем в сознания моих друзей.
Только я поняла, что выбрала нужный свет, принадлежащий Терцо, боль отступила. Я увидела то, о чем говорили родители, только глазами Терцо. Он с такой любовью смотрел на Самюель, и в то же время с тревогой наблюдал за мной. А я этого даже и не замечала.
Советуясь с ней на счет поездки в Лондон, он в то же время думал, как ей рассказать о дневном событии со мной. Стоит это делать или нет? И нужно ли проверять тот пакет, может в нем только воспоминания о Чикаго, друзьях? Возможно, тогда дочь не все сожгла из своих вещей?
Только я поняла, что Терцо отказался от мысли проверять пакет с вещами, сразу же покинула его сознание, даже не смотря на то, что могла увидеть те картинки, о его прошлом и запретном, так просившиеся ко мне. Словно я была обязана их увидеть. Честно говоря, мне просто было страшно увидеть, что-то на подобие того, о чем рассказывал Калеб. Одно дело знать, как твои родители любят друг друга, а другое увидеть воочию некоторую сторону их жизни.
- Пойду-ка я спать.
Решительно встав, я поставила в раковину кружку с недопитым какао, и, обняв каждого по очереди, поспешила в свою комнату. Выйдя в гостиную, я увидела, что Грема нет в доме, возможно именно этим объяснялось нетерпение на лицах родителей.
Улыбнувшись, я смогла добраться до своей комнаты без каких-либо сопротивлений со стороны своего сознания. Сон пришел слишком быстро, чтобы я могла о чем-то подумать.
С утра я облегченно вздохнула, при том, что чувствовала себя так, словно не спала уже много лет - на улице не было туч, только солнце. Так я не увижу Калеба в школе. Зато ночью это сулило безоблачное небо, полное звезд. Что и говорить, я не знала, как пережить сегодняшний день, чтобы он прошел скорее. Я неохотно ела и говорила в школе, потому Бет тараторила за двоих. Ева же ходила сияющая, ни чем не похожая на постоянно сдержанную Еву. Я приблизительно понимала причину ее настроения, и потому не стала расспрашивать, так как я скорее узнаю все подробности от Калеба, чем от нее. Меня немного волновало, что Калеб не звонил вчера вечером, и все же нужно доверять Калебу. Он лучше из всех знакомых мне вампиров, контролирует себя, так что я не боялась каких-либо усложнений. В худшем случае Лари мог обделаться, и никаких кровавых последствий.
Когда я позвонила ему на мобильный, включена была только почта. Оставив сообщение о ночной прогулке, решила довериться. Зная теперь Калеба, я догадывалась, что он может просто рисовать, и потому не замечает ничего вокруг.
Первым делом, прилетев из школы (Дрю по-прежнему не появлялся!) я пошла купаться. От Самюель я не услышала никаких намеков на вчерашнее настроение, и потому решила, что даже если Терцо и говорил с ней, - то они решили, что в том пакете какая-то важная для меня вещь. А так как сегодня я радовалась жизни, и весело напевала, сомневаться в своих догадках они не стали. Просто они не знали, как я жду вечера. Быть без Калеба так долго, было для меня в новинку. Потому я соскучилась просто до ужаса. И как раньше я могла без него жить?
Я долго простояла перед шкафом, гадая чтобы такое одеть, и решила - чем теплее, тем лучше. У меня были подходящие лыжные штаны, которые, к сожалению, я не могла застегнуть до конца, из-за моего живота, и теплый свитер Ричарда, достаточно широкий, чтобы в нем могла поместиться еще одна, такая как я пузачка.
Когда на улице зазвучал знакомый мне звук машины, я наконец перестала ходить взад вперед по комнате от возбуждения. Странно, что на мои пробежки не прилетела еще Самюель. Схватив одежду, я насколько возможно при моей теперешней комплекции, слетела вниз, успев как раз застать Калеба в дверях.
Мы смотрели друг на друга жадными глазами, прежде чем он заключил меня в свои крепкие объятие, из которых я без его желания не смогла бы выбраться.