Подняв голову, он пристально посмотрел на меня, прежде чем поцеловать. Я ответила ему с такой страстью, которой Калеб очевидно от меня не ожидал. Его лицо стало напряженным, глаза казались подернутыми дымкой и теплее, чем раньше. Он откашлялся, так по-человечески, что я улыбнулась, все-таки странный способ для вампира проявить свою людскую сущность.
Затянувшееся молчание я решила прервать сама.
- Так мы идем?
- Куда ты хочешь пойти? Не думаю, что стоит слишком далеко, ты не выдержишь долго на холоде и к тому же ночью.
Я хотела бы возразить, только не могла. Мое слабое человеческое тело, подводило меня как всегда.
- Может, ты скажешь куда лучше всего? Ты хорошо знаешь местность.
Искорка неудовольствия мелькнула в его глазах, когда он понял, что я говорю о местах его охоты. Но он сразу же подавил ее, и оттого лицо Калеба приняло виноватый вид.
- Хорошо, у меня есть одно место на примете, даже не нужно машины, чтобы добраться туда.
Самюель была несколько недовольна, пока не поняла, что это именно я настаиваю на ночной прогулке, и потому Калеб не узнал силу гнева Самюель. В плане морали и всего остального она бывала матерью построже многих других. В чем ее очень даже поддерживал Терцо. Хотя, по рассказам Прата, когда-то Терцо не обращал внимания на этикет. Представив себе вереницу окон, которые излазил Терцо во времена своей бренной жизни, едва смогла подавить смех. Калеб смешливо отметил мое настроение, но ничего не сказал. Вот это его понимание относительно моей юности иногда раздражало. Так смотрят на милых карапузов, когда они смеются мыльным пузырям что взрываются в их руках. Только обижаться на Калеба после долгого времени разлуки я просто не могла.
Я была слишком возбуждена, чтобы есть, и мы отправились на ночную прогулку, так давно уже запланированную мной. Мы выбрались на улицу, в холодную темную мглу, наполнившую двор быстро и не заметно для меня. Когда мы шли, Калеб взял меня за руку, и, к сожалению, сквозь перчатку я не могла чувствовать его приятную гладкую кожу. Мне казалось, что его рука, которую я сжимала, принадлежит только мне. Но это была ложь, он принадлежал до меня стольким многим, чем я отличаюсь от них? Ничем. Жалкая, беременная синеволосая девушка. Как никогда прежде я возненавидела этот глупый цвет. Решено, я просто обязана вернуть свой привычный цвет волос.
Некоторое время мы брели молча и неспеша, и я даже подумала, что он ведет меня к нашей беседке. Но обойдя ее, мы углублялись в парк. Если бы не уверенные руки Калеба ведущие меня сквозь темноту, я бы не смогла разобрать дороги. Только когда месяц взошел достаточно высоко, дорога стала намного легче.
- Расскажи о своих парнях. О трех официальных особенно.
Я удивленно посмотрела на Калеба и подумала, что он шутит, но лицо его было серьезным. Да и вообще, сегодня он был серьезным как никогда за эти две недели. Мое сердце тревожно забилось в предвестье чего-то плохого. У Калеба была привычка решать за нас, и я боялась, как бы он чего не надумал. Но глаза его светились любовью, как и прежде. Надо ему доверять, напомнила я себе. Он любит только меня!
Бредя по лесной дороге размытой осенним туманом, и едва разбирая свет, каких-то отдаленных жилищ, я принялась вспоминать, какими были мои парни, и поняла, что почти ничего не могу вспомнить, так как всех их затмевал Калеб.
- Ну, первым был… Ник Дентон. Он жил по соседству с нами некоторое время, и ходил в ту же школу, что и я. Он оказался сущим ребенком, и после месяца встреч и двух невинных поцелуев, его семья переехала, и так к счастью разорвались те глупые отношения. Мне он напоминал преданного щенка. Всегда был рядом. А может он просто оставался для меня только другом.
Я чуть не добавила, как Дрю. Разница была в том, что Ник меня не пугал.
- После него один старшеклассник. Не знаю даже как описать мое отношение к нему. С одной стороны с ним было весело, а с другой он был очень странным. Например, однажды не приходил ко мне целую неделю, а потом передал через друга букет роз. Когда нам, наконец, довелось увидеться, он объяснил свое поведение тем, что хотел проанализировать, что будет чувствовать, когда не увидит меня целую неделю, и как я себя буду после такого вести. Теперь, насколько я знаю, он учится на психолога. Но скорее всего мне он не понравился, потому что подарил цветы, а я же их не люблю!
Я рассмеялась, чтобы Калеб понял насколько мне все равно. Но смех замер у меня в горле, когда я заглянула в его глаза, полные печали, ему было неприятно слушать о тех других парнях, когда-то бывших в моей жизни.
Остановившись, я не позволила ему увернуться от поцелуя. Мне хотелось, чтобы он забыл, о тех других парнях, когда-то бывших частью моей жизни. Той жизни, к которой я уже не вернусь.
Раньше до Калеба я ни разу не влюблялась. Были парни, которыми я увлекалась на несколько дней. Но стоило им только открыть рот, и все очарование пропадало. Мне никогда не нравились парни из рок-групп или актеры - меня минуло тупое обожание, свойственное девочкам моего возраста. Я могла себе позволить влюбиться в героев книг, да и в них ненадолго.
И теперь мне не хотелось, чтобы ничего не значащие люди вставали между нами.
Ощущая себя все свободнее, я придвинулась к нему. Калеб больше не сопротивлялся. Он позволил своим чувствам победить сдержанность. Только ненадолго. Спустя несколько сладких мгновений он отступил. Я же осталась на месте, даже боясь пошевелиться, я не знала, чем сейчас руководился Калеб: страстью или жаждой. И очень надеялась, что не вторым.
И все же я увидела его сейчас в момент голода. Видела страшный блеск в его глазах и все же никак не могла поверить, что с ним можно чувствовать себя не в безопасности.
Он шагнул ко мне, все еще не разжимая рук…. Глаза его горели, губы приоткрылись, и я увидела клыки, еле выделяющиеся из-под верхней губы. Они не казались мне смертельно острыми, но я испугалась. Глаза действительно не предвещали ничего хорошего, он будто бы полыхал. Из его рта вырвался предостерегающий рык, когда он вновь протянул ко мне руки.
- Доверься мне - хрипло прошептал он, и исчез в темноте леса окружавшего нас со всех сторон. Бессильно прислонившись к дереву, я прислушивалась к своему дыханию.
Я подождала несколько минут, и только тогда, когда в мои мысли начал зарождаться страх перед темнотой леса я позвала его.
- Неужели ты думала, что я брошу тебя одну?
Слова Калеба раздались где-то в гуще леса, а следом за его насмешливым голосом появился и он. Совершенно нормальный, как и перед тем, ни тени кровавого огня в глазах.
- Не знаю, а может ты решил меня выкрасть для тайного венчания, - постаралась я перевести в шутку свой страх, выдавшийся в моем голосе.
Калеб рассмеялся именно так, как я любила: беззаботно и ветрено, словно нам обоим по шестнадцать лет, и мне сразу же стало легче. Смех делал его моложе и доступнее для меня, мы словно становились равными.
- Хочешь еще слушать о парнях, с которыми я встречалась? - спросила я, как только Калеб снова оказался рядом. Я немного посторонилась, но его движения не предвещали опасности. Он стоял вплотную, возвышаясь надо мной на голову, но меня его величие уже не пугало.
Сняв перчатку, я непривычно теплыми пальцами погладила его гадкую кожу, такую восхитительную и ароматную. Шелковистые потеплевшие губы поцеловали мои пальчики, и прошлись по ладони, когда я поняла что дольше не смогу стоять на ногах, приникла к нему, словно ребенок, ища защиты. Сколько любви было в его трепетных руках. Не было в этих объятьях той страстной искры, к которой я привыкла, мы, словно искали двое утешения.
Вот потому только он один мог почувствовать всю глубину моего отчаяния и боли, ненависти, усталости. Он один знал, и мог видеть. Потому как был таким же, как и я. Вот чем я его пленила. Он понял, что вовсе не был одинок. Больше нет.
Я повернулась к Калебу, посмотрела ему в глаза и поцеловала. Я испытала удивительную слабость, когда он поднял меня на руки. Он долго нес меня через лес, и если бы не ветер, от которого мне приходилось прятать лицо на его груди и умопомрачительная скорость, мне даже бы понравилось.
Не заметно для меня мы остановились, и я не знаю толком, сколько мы уже стояли на одном месте прежде, чем я подняла свою голову и я поняла, что больше перед глазами не мелькают деревья.
- Где мы? - еще даже не оглядевшись, спросила я.
Опустив на землю, Калеб поцеловал меня и, разворачивая к себе спиной, отозвался:
- Смотри сама.
Я не смогла вымолвить не единого звука, когда передо мной предстала уже знакомая картина. Точнее говоря, я еще не была здесь, но мне было знакомо это место по картинам Калеба. Наш маленький сонный городок можно было рассмотреть полностью с одной из возвышенностей в окрестностях самого городка. Недалеко от нас слышно было звуки проезжающих машин, по магистрали М1. Это означало, что мы не так уж и далеко от моего дома.
Город освещала иллюминация на магазинах и фонари, а также окна некоторых лунатиков, решивших не спать этой ночью, так же как и я. Только что двигало ими? Я хотела побыть с любимым, не оставлять его этой ночью одного. А они, бессонные люди, ищущие утеху в телевизоре и еде? Как мне было их жаль!
Я улыбнулась своим мыслям.
- Ты так безмятежна, что, кажется, будто на свете не существует зла, и всего того, что оно в себе несет. И тех, кто его несет! - шептал он.
- Я знаю, что в тебе нет зла, - и этого мне достаточно.
Прижавшись к нему, я хотела показать, насколько ему доверяю.
- Не знаю даже, помнит ли еще обо мне Бог! То, что я говорил Самюель, на счет церкви, было ничем иным, как ощущением вины. Знаешь, Сократ писал, что осознанный отказ от бессмертия души, не что иное, как оправдание нашим поступкам на Земле. Что мы не должны будем отвечать за свои поступки когда-нибудь. Но ведь это не так.
Я промолчала, понимая, что он не ждет от меня ответа. Он просто хотел, чтобы я знала это.
Еще недавно мне казалось, что почти все картины Калеба воплощают незнакомые места, а оказалось, то таинственное и загадочное место, так часто изображенное на его картинах, всего лишь наш городишко. Мне стало так легко и просто, когда я поняла, что постепенно мне начинают открываться все тайны Калеба. Пусть не совсем все, и путь не так быстро, как хотелось бы… и все же это лучше, чем ничего. Чем глухое Ничего.
Сколько мы стояли, так обнявшись - не знаю. Тут я бодрствовала, и внезапно в следующее мгновение меня начали будить чьи-то заботливые руки, и незнакомые и знакомые одновременно губы шептать, чтобы я просыпалась. Но мне не хотелось терять сон, в котором я не была беременна, а Калеб не был похож на вампира. Мы были простыми людьми. Только почему-то спустя какое-то время я поняла, что не хочу, чтобы мы были простыми людьми. Я даже во сне не хотела терять вечность, в которой мы будем вместе.
Глава 19. Поездка
БРОДЯЧАЯ
…Дороги длинные не нами придуманы -
Одет в них, как в кружево, весь шар земной,
Но что бы там ни было - легко или трудно нам, -
Мы возвращаемся домой…
(сл. С.Крылова.)
Я только проснулась и, открыв глаза, прислушивалась к звукам с тумбочки, но будильник звонить отказывался. Взяв его в руки, я убедилась в том, что на нем оказывается 2 часа ночи. Так как на улице было светло, ошибался будильник, а не я, и конечно же, не улица. Гадая который на самом деле час, я продолжала лениво лежать, глаза мои время от времени закрывались, и находилась я в полудреме.
В дверь постучали, я вздрогнула от неожиданности. Он. Забыв все, о чем только что думала, я надеялась, что это он. Я села на кровати, но не произнесла, ни слова, так как сухость в горле не позволяла. Может быть, он подумает, что я уснула, решила я? И начала лихорадочно собираться.
- Ты проснулась?
Но нет, это была всего лишь мама. Ей хотелось знать спущусь ли я вниз, ведь пришел в гости Грем. Калеб будет через 10 минут, по словам Грема, которые заботливо мне передала мама.
За десять минут мне надо было успеть сделать то, на что всегда уходило полчаса. Хотя нет, поесть я смогу даже когда он придет. Подскочив к окну, чтобы убедиться, что его еще там нет, я замерла на месте - выпал снег! Неужели вчера я пропустила тот момент, когда начался снегопад? Я застонала, от мысли, что у меня всегда все некстати. А ведь могла увидеть, как падает первый снег!
Вчера я так и заснула у него на руках, и, проснувшись дома, так и не поняла, как оказалась в своей кровати. Сегодня я ожидала от Самюель слов типа "Я же тебя предупреждала". Но когда я спустилась вниз, настроена она была миролюбиво, шутила и смеялась, Грем так же подтрунивал надо мной, называя "сонной ночной птицей", а я не обижалась. Вчера вечером Калеб открылся мне с еще одной стороны, со стороны веры, раскаяния, самоотверженности и жертвенности. Он смог сдержаться, тогда когда его жажда была очень сильна. Не знаю только, что ее вызвало, но то, что сила воли Калеба огромна, я смогла убедиться воочию. Мне теперь не страшно быть с ним наедине постоянно. И со временем он перестанет бояться нашей близости.
Когда в доме появился Калеб, я как раз говорила с Ричардом по телефону.
- Что тебе подарить на день рождения?
Я задумалась. Единственным подарком, который я хотела от Ричарда, был его приезд. Так как это было невыполнимо, можно задуматься о материальной стороне.
- Может водный скутер?
Вопрос был невинный и чисто теоретический, но в один миг на меня с обеих сторон вылился такой ушат негодования. Неожиданный смех среди этого привлек мое внимание. Прислонившись к каминной полке, стоял Калеб. Сложив на груди руки, он внимательно и в то же время весело смотрел на меня. Одетый в коричневый вельветовый пиджак и простые элегантные брюки, он не был похож на того школьника в которого я влюбилась. Передо мной стоял мужчина, роскошный и элегантный, не чета мне.
- Это Ричард? - спросил он.
И так, еще не отойдя от того, что вижу его таким красивым, я просто кивнула и покорно отдала ему трубку. Переведя взгляд на Самюель, я увидела в ее глазах не только гордость, но и одобрение. Они вели себя так, словно я выиграла породистого скакуна, которого нужно показать всем родственникам. Грем выглядел не менее гордым, словно этого же скакуна мне и отдал.
Калеб заговорил слишком быстро и тихо, чтобы я могла разобрать хоть слово, и спустя лишь время уловила, что он говорит на каком-то языке, которого я не знаю. И по его лукавому взгляду я поняла, что он поступает так специально. Он смеялся и о чем-то спрашивал моего брата, так продолжалось несколько минут, и, не выдержав, я развернулась и пошла на кухню. Меня снедало нетерпение. Мне хотелось знать, о чем они так долго говорят, если им на речь уходит раза в три раза меньше времени, чем нам простым людям.
От раздражения я вылила в хлопья сок, и случайно чай, но в кухню вошел Калеб, а я так хотела знать, что они там обсуждали с Ричардом, что автоматически принялась есть. Что и говорить такой гадости мне есть, еще не приходилось. Да уж гордость страшная вещь!
Наблюдая за веселым лицом Калеба, я силилась отгадать, отчего он так светиться, и что такого Ричард мог обо мне рассказать. Но лукавые глаза Калеба блестевшие из-под прикрытых век, не давали мне раскрыть рта, я должна была дождаться, что он сам мне расскажет об их разговоре.
Время шло, гадкой каши в тарелке становилось все меньше, а Калеб молчал, игнорируя то, как я сверлю его глазами, и только улыбался. Под давлением этой ленивой улыбки я не могла устоять, он знал такую мою слабость. И я поняла, что Калеб ничего мне не скажет, как бы я не расспрашивала, значит, разговор был точно обо мне. Можно будет спросить у Самюель, но Калеб ее предупредит, а она не вмешивается в наши отношения. Возможно, брат с Калебом говорили о моем дне рождения. Уже несколько дней Калеб выпытывал, что мне подарить, а я настаивала, что мне хватит той картины, нарисованной им.
- Так что идем? - со сладкой улыбкой пропел Калеб, и, забрав со стола посуду, отправил ее в посудомоечную машину. Для меня оказалось настоящим шоком видеть такого импозантного и красивого Калеба, занимающегося посудой.
Я молчала, мне было тяжело переключиться с мыслей о разговоре брата с Калебом, на поездку. Я просто напросто надулась. И как мне было объяснить Калебу, что я терпеть не могу сюрпризы! Так было всегда, даже в то время когда я жила с Фионой. Просто сюрпризы никогда не сулили ничего хорошего. И эта мысль постепенно может испортить всю радость от дня рождения.
Он помог мне одеться, и к тому времени как мы вышли в холл в доме кроме нас никого не осталось. Предатели, подумала я. Они все знают, но мне никто ничего не скажет. А ведь Самюель должна помнить, как я отношусь к сюрпризам. Если мне подарок не нравится, то мне с трудом удается скрыть свою настоящую реакцию. Не хочется, чтобы Калеб подумал, будто я мелочная. Хотя лучше уж пусть сейчас узнает о плохих чертах моего характера.
Как всегда галантно, Калеб помог мне сесть в машину, не забыв при этом и на себя накинуть пальто, чтобы было заметно, что и он ощутил упавшую температуру. Я продолжала дуться на него, потому что он меня так еще и не поцеловал, и от этого мне болезненнее было смотреть на него, такого сегодня красивого и осознавать какой я еще ребенок около него. Даже теперь внешне выглядело, что он старше меня лет на десять. Смешная тинэйджерка и светский лев.
- Так и не будешь со мной говорить? - поинтересовался Калеб, как только мы проехали дом сестер Стоутон, специально немного замедлившись около него, чтобы я помахала милым старушкам, конечно же, совершенно случайно вышедшим на ступеньки. Сняли хотя бы бинокль, едко подумала я.
- Расскажешь, о чем вы говорили?
- Нет. И поэтому ты не будешь со мной говорить? - я не могла взять в толк, что же так веселило Калеба.
- Ну почему же, буду. Со своим адвокатом, - буркнула я. И все же не смогла долго злиться. Как это возможно когда Калеб с такой очаровательной усмешкой постоянно поглядывает на меня, от чего мое сердце бьется сильнее.
Мы уже почти выехали за линию города, к магистрали М1, когда Калеб резко остановил машину и потянулся к ремешкам безопасности. Я непонимающе уставилась на то, что же он такое делает. И только когда Калеб отодвинув свое сидение назад, перетянул меня на свои колени, я понимающе уткнулась в ворот его пальто, усеянного мелкой влагой оставленной снегом. И все же не решалась поднять голову, для поцелуя. Он сам заварил эту кашу, так пусть и расхлебывает.
От обиды у меня выступили слезы, и теперь я боялась, что он увидит их. Поэтому, когда Калеб взял мой подбородок и хотел его приподнять, я не сразу же решилась. Увидев слезы, он так понимающе улыбнулся и, поцеловав поочередно каждый глаз, нежно прошептал мне на ушко:
- Ты не привыкла, чтобы тебе в чем-то отказывали.
Я кивнула. Это было правдой. Немного эгоизма во мне осталось, но только из соображений самосохранения. И так как я привыкла получать от Калеба то, что хочу, мне теперь пришлось очень трудно, когда он неожиданно отказался отвечать.
- Я не люблю сюрпризы, - отозвалась я, и как могла, стараясь удержаться от слез.