Раньше дома у меня бывала только Бет и Ева, потому сначала я сделала маленькую экскурсию. Самюель, соблазнительная и шикарная, блистала в своем шоколадно-медном платье, задрапированном спереди, словно у гречанки. Терцо не отставал от нее в черном костюме с красным галстуком. Они двое выглядели так, будто сошли с глянцевых странниц, любимых журналов Оливье. Все мои подружки, первые красавицы школы, выглядели посредственно по сравнению с Самюель. Да и я тоже. Не место грустить, напомнила я себе, раз в пятый показывая где туалет.
- Ты сегодня замечательно выглядишь. - повторяли мне друзья.
Комплименты ссыпались вполне искренне, и сомневаться не было смысла. С украшениями, подаренными Калебом и новой прической, я действительно смотрелась красиво, наравне со своими подругами. Что подтверждал не только обожающий взгляд Дрю, но и глаза Калеба, смотрящие на меня украдкой с мерцанием серебристых искорок. Мне все время приходилось подавлять дрожь в руках и коленях, когда он так на меня смотрел через весь стол.
Я облизнула пересохший рот, мне казалось, он заполняет собой всю комнату. Словно и не было здесь гостей, а только мы одни.
Внезапно я заметила, что в своих руках он держит мой бокал, которой отличался серебряной ленточкой, привязанной Терцо для смеха. Даже отсюда я видела то место где осталась моя губная помада. Калеб сделал вид, что отпил от него, а на самом деле просто прикоснулся губами к следу.
Когда наши взгляды скрестились, я ощутила жар внутри себя. В этом было что-то необыкновенно чувственное - смотреть, как он прижимается губами к тому месту, где только что были мои губы.
Терцо развлекал молодежь не хуже шампанского, а когда появился Грем, я открыла для себя в нем талант актера. Когда смеяться было невмоготу, я скрылась на кухне, желая помочь Самюель с тортом. На самом деле мне срочно нужно было скрыть волнение от переглядывания с Калебом.
На кухне было тихо, резкий контраст с шумной гостиной. Находясь подальше от них, я поняла, как устала. Щеки мои пылали, и чтобы немного охладиться я прижалась к окну лбом. Закрывая глаза, я ничего не видела в отражении окна, а когда открыла - в кухне находился Калеб.
Не нужно было слов. Мы бросились друг к другу. И я забыла о скромности и спокойствии, притянула его голову к себе. Я тихо простонала, когда его язык проник в мой рот. Вот так и становятся извращенцами. Я, беременная на девятом месяце, отчаянно хотела его, своего любимого, и не было в моих мыслях ничего невинного. Только страсть.
Он тоже чувствовал это. С приглушенным рычанием Калеб снял мои руки со своей шеи и отступил назад.
Скрип двери привлек наше разгоряченное внимание. Слишком быстро, чтобы его остановить за дверью мелькнула голова Дрю.
Я едва сдержала крик тревоги и отчаяния, и когда мои онемевшие губы зашевелились, вырвался только шепот.
- Дрю…
И в этом слове было все: жалость, сожаление, соболезнования и даже гнев.
Калеб резко рванулся к двери и закрыл ее, я к тому времени, тревожно сжимала, и разжимала пальцы. Что будет? Дрю не будет молчать о том, что видел. Он обязательно обидеться, я ведь всегда говорила ему, что Калеб не нравиться мне.
- Он точно все расскажет Оливье. Он думает, что влюблен в меня, - в отчаянии простонала я. Но когда повернулась к Калебу, то поняла, что он вовсе не расстроен.
- Рано или поздно все равно все должны были узнать.
- В моем положении, лучше поздно. Снова пойдут сплетни.
Даже и не стоило напоминать ему теперь о своей беременности.
Неожиданно лицо Калеба скривилось, но он тут же стал собранным и замкнутым.
- Пойдем туда, пока он ничего не натворил.
Я потянула Калеба за собой, он же остался на месте.
- Поздно.
Холодные слова, как стеклянные бусы упали на мое сознание, со звоном и дребезгом. Пришло время, когда я просто не смогла сделать ни шага.
Неправда. Все неправда. Дрю не мог! Или мог?
- Вот теперь идем.
Постояв несколько минут без действий, Калеб подхватил мою руку и почти силком потащил в гостиную. Я понимала, если сейчас туда войду, случится что-то плохое. Хотя если все уже знают, что может быть хуже. Злость других, - подсказал тоненький вредный голосок.
Когда мы вошли в гостиную, стояла тишина.
- Это правда?!
Сразу же несколько голосов обрушились на нас со стороны стола. Оглядев нервные выжидающие лица, я поняла, что Дрю все рассказал. Его злобный и ехидный взгляд, неожиданно придал мне сил. Да кто они такие чтобы осуждать меня? Делаю, что хочу и люблю того, кого хочу. Кто из них смеет меня судить!?
Я почувствовала злость, готовую вырваться в крик, и опешила, когда Калеб опередил меня. Причем со свойственным ему спокойствием.
- Да, как любезно известил вас Дрю, мы с Рейн встречаемся…уже месяц.
Гробовую тишину нарушил звук отодвигаемого стула, и спустя мгновение из дома выбежал Дрю. Его сестра успела лучше справиться со своими чувствами, но меня ей было не провести. Пусть, когда она говорила, выглядела спокойной, но уже знакомый гневный огонь бушевал в ее глазах.
- Какой неожиданный сюрприз. И когда вы думали нас просветить?
Я виновато посмотрела на Бет. Как она была зла! По ее виду можно было понять, что чувствовала она себя обманутой.
- Сегодня.
Единственное лицо, которое не было удивлено, принадлежало Еве. Скорее она светилась от счастья.
Неправдивые слова Калеба, почему-то вызвали облегченные вздохи. Не помню уже как, но ситуацию взял в свои руки Терцо, и спустя полчаса, вечер снова вошел в колею, будто ничего не случилось. Калеб занял место около меня, но я не решалась отвечать на его пожатие руки. Мне не хотелось при всех целоваться или обниматься.
Ближе к полуночи, к моему несказанному облегчению, все разъехались, все кроме Калеба. Он помогал во всем, меня же заставили, почти насильно, идти спать. Я старалась, очень даже, не заснуть, ожидая Калеба, но он все не шел, а я была так измучена… и все же мои старания оправдались.
Ненадолго, но Калеб заглянул ко мне.
- Я люблю тебя. И теперь все знают, что ты моя!
- Но каким ужасным образом, - отозвалась я, мне не хотелось, чтобы Бет и Ева так узнали о нас с Калебом. Все случилось как-то неправильно.
В субботу мы не пошли в кино с друзьями. Я чувствовала себя больной и разбитой. Поэтому ссорилась с Калебом, он же терпеливо все сносил.
Когда он начал собираться домой, я виновато вышла с ним к двери.
- Прости, сегодня я сама не своя. Все это выбило меня из колеи.
- Я понимаю.
- Тогда завтра после службы.
- Да.
Легкий поцелуй, показал мне, что я наказана. Когда Калеб злился на меня, наша телесная близость сокращалась. Вот таким образом мне добавился еще один повод для страдания. Я не стала никому звонить, не желая знать, что обо мне думают.
Самый ужас начнется с понедельника, когда уедет Калеб. Вот тогда для меня откроется огромное поле для самобичевания.
Терцо и Самюель ни как не прокомментировали пятничный вечер, и я была им благодарна, хотя и немного удивлена - Самюель любила быть в курсе всех моих дел. Ее настырность раздражала. Но сегодня они оставили меня в покое.
В воскресенье утром в церкви Бет поздоровалась холодно, и я поняла, что кроме Дрю на меня кто-то обижен еще посильнее. Настроение падало все ниже.
Я слушала проповедь отца Грегори, когда ощутила рядом знакомый запах. Открыв глаза, я чуть повернулась в бок и увидела Калеба. Его глаза светились и горели. Он сдался. Пришел. Ради меня.
Пришлось отвернуться, чтобы скрыть слезы в глазах, которые я не хотела, чтобы он видел. Моя поддержка и опора.
Не дожидаясь Самюель и Терцо, я нашла после службы Калеба, и, устало к нему прислонившись, попросила:
- Забери меня отсюда.
Игнорируя удивленные и порицающие взгляды прихожан, я потянулась к Калебу и поцеловала его страстно и с отчаянием.
Вот теперь будь что будет!
Глава 22. Отношения. Отъезд
Сомнение
(Arisen)
Ты рисуешь на рухнувшем небе
Дорожки лунные для грез,
Забываясь тихонько, и небыль
Ложится бутонами роз.
И шаги твои словно тонут,
Лепестки сминая в грязи,
Легкой дымкой сомнения тронут,
И отчаянье в жестах сквозит.
Верный пес и прямая дорога,
Что же давит так на виски?
Обязательства, вера? Немного -
И рассыплются в прах лепестки…
В понедельник утром, я никак не могла заставить себя выйти из машины. Слезы горели в глазах у меня, и я ничего не могла с ними поделать. Я видела эти обжигающие взгляды, чувствовала ненависть и непонимание.
Новость разнеслась с быстротой, несвойственной, большому городу. Но что я хотела? В нашем милом городке, было особое радио. Оно поставляло новости, медленно переходящие в сплетни, с добавлением от каждого дольки драматизма.
Над моим окном промелькнула тень, и я с раздражением подумала, кому может хватить наглости заглядывать ко мне в окно. Резко повернувшись, я уже хотела сказать что-то грубое, но слова замерли на губах, а мое сердце радостно и быстро забилось. Если бы я сейчас поставила на него ладонь, показалось бы, что оно просто под кожей.
Знакомая теплая улыбка за стеклом моей машины, в момент растопила мой ужас и страх. Калеб не уехал!!!
И в этой гипнотической улыбке читалось сожаление.
- Я во всем виноват.
Когда я выскочила из машины и повисла у него на руках, мне было все равно кто виноват. Единственная мысль билась в сознании. Он рядом.
- Почему ты здесь? У тебя на десять самолет. Даже ты уже не успеешь.
- Я остаюсь на неделю.
Улыбнувшись при виде моего недоумения, Калеб насмешливо спросил:
- Неужели ты думала, я оставлю тебя одну, когда все узнали что мы вместе? - он прям таки негодовал. Глаза искрились, а губы безуспешно старались побороть улыбку.
Я не могла скрыть счастливого взгляда:
- А как же твоя выставка?
- Я перенес ее на неделю. Ты для меня куда важнее!
Мне не удалось сдержать слез, когда я бросилась ему на шею и крепко-крепко обняла. Мне хотелось сейчас кое-чего другого, но я сдержалась от искушения хорошенько его поцеловать. Теперь сердце билось так ускоренно совершенно по другой причине. Калеб выглядел таким притягательным, со своей холодной отстраненностью.
- И к тому же, должен же я застолбить свои права на тебя. Чтобы больше ни один Бред не посмел иметь на тебя виды.
- Все будут ждать, когда пройдет три недели, - пробурчала я, когда Калеб напомнил мне о сложившейся ситуации. Теперь уже даже его улыбка не смогла заставить меня улыбнуться в ответ.
- Тебе нечего переживать, мы вместе уже дольше.
- У меня всегда будут причины переживать, - отозвалась угрюмо я.
Калеб, не отвечая, вытащил из машины мою сумку, и, не отдав ее, взял меня за руку.
Калеб бесстрастно шагал вперед, окружив себя аурой абсолютной отстраненности в сочетании с угрозой, не понятной людям, пока они, не встретились бы с его взглядом. Я семенила рядом, зная или точнее говоря, подозревая, о чем он сейчас думает. Обо мне, о моих словах, о нас.
Когда мы шли вместе через весь двор, остальные ученики в недоумении расступались, некоторые даже поспешно уходили. Выражение лица Калеба, кого хочешь, приведет в ужас. Поделом им.
Как только мы оказались около входа в школу, к нам подошла Оливье, не устрашенная аурой враждебности, исходящей от Калеба. Остальные с интересом разглядывали нас, хотя честно пытались скрыть разинутые рты и очумевшие взгляды. Надолго бравады Оливье не хватило, она видимо чувствовала себя не уютно, только почему, не могла понять. Мне ее страхи тоже были совершенно не понятны, даже не смотря на то, что Калеб был зол, я не ощущала и тени страха.
- Так-так голубки вместе. А как же твоя выставка?
- Ради Рейн я ее перенес. Удивляет?
Лицо Оливье действительно удивленно вытянулась. С ней Калеб еще не разговаривал подобным образом. По-моему он так еще ни с кем не разговаривал.
Когда Калеб повел меня дальше, Оливье посторонилась, больше ничего не сказав, очевидно переваривая информацию. Стало даже жалко смотреть на нее, такую красивую и ухоженную, вдруг с потерянным лицом, будто бы ее только что бросили или ударили.
Мы дошли вместе до моего класса, Калеб подчеркнуто вежливо поздоровался со всеми, как и я, и, поставив мою сумку на кресло, на миг привлек меня и поцеловал. Как всегда когда наши губы прикасались, я забыла обо всем. Даже о том, что этот поцелуй всего лишь, чтобы показать, кому я принадлежу.
Когда Калеб выходил из класса, повисла странная тишина, спустя мгновение нарушенная чьим-то смешком.
Я оглянулась и увидела за партой Бет. Сегодня ее настроение кардинально отличалось от вчерашнего. Она улыбалась, и я заинтригованная села рядом, забыв об остальных учениках в классе. Когда ее кудряшки тряслись от смеха, все входило в норму.
- Значит, я все-таки была права и Калеб тебе нравился?
- Конечно, нравился, а кому он может не нравиться? Ты во всем была права! - со вздохом покорно согласилась я.
- Теперь вздохами ты не отделаешься. Я хочу знать все! Ты мне задолжала.
Энергия и азарт били из Бет ключом. Попробуй тут отвертеться!
На протяжении уроков я рассказывала Бет обо всем, или почти обо всем, не уточняя в некоторых случаях деталей. Начиная все от самого первого дня в школе и заканчивая днем рождения.
А на переменах повторялась одна и та же картинка. Калеб забирал меня с одного урока на другой. Когда это случилось в первый раз, я почувствовала себя неловко.
Калеб зашел в класс и медленно направился ко мне. Протянув руку, помог мне подняться, и наверняка почувствовал, как сильно бьется мое сердце. Я нервно облизала губы. Все смотрели на нас, даже учитель.
Вот это сенсация, наверное, - думала я, смотря, как Калеб собирает мои вещи, и безвольно следуя за ним.
К концу дня страсти поутихли. Но я не сомневалась, всю неделю будут обсуждать наши отношения. Мусолить, переливать грязь, и добавлять пикантные моменты, которых конечно не было. И главное, начали ставить ставки, через сколько он меня оставит, включая ту неделю, когда он уедет во Францию. Как раз именно это раздражало больше всего. Потому что и я сама непроизвольно начинала думать в таком плане. А если Калеб уедет на неделю во Францию, и найдет там прекрасную незнакомку, и все мысли обо мне утратят над ним силу? Так же как это было с его женой?
Вторник был еще хуже. Оливье принялась разыгрывать из себя верную подругу. Точнее говоря, так она объясняла всем причины, по каким все время пытается повеситься Калебу на шею. Будто бы она хочет открыть мне глаза на Калеба.
Мы как раз направлялись в столовую, после истощительной самостоятельной работы по физике (мистер Чан превзошел сам себя!), когда Бет остановила меня.
- Может, не будем заходить, потом поедим?
Ее поведение показалось мне странным. Бет не смотрела в сторону столовой, и явно пыталась заставить меня сделать то же самое. Ее лицо стало каким-то раздражительным и гневным. Нос подрагивал, а ресницы бешено хлопали, стараясь скрыть неестественный блеск глаз.
- Что с тобой, ты только что стонала, что голодна. - Мне было все равно, что она там выдумала. Я хотела есть, к тому же на улице снова пошел снег, и стало холодно.
- А я передумала.
Кому она будет врать? Я, не останавливаясь, зашла в зал столовой. Мне сразу же бросилось в глаза, что Калеб и Оливье сидят за столом одни. Почему-то ревности я не почувствовала. А глубокое сожаление к Оливье. Она не умела проигрывать и не могла поверить, что такая как я смогла удержать Калеба.
Самым смешным было то, как народ начал вскакивать со своих мест подальше от этого столика, только в зале появилась я. Что-то я не замечала за собой угрожающего вида. С чего вдруг они решили, что я грозная?
Калеб поднялся на ноги и собирался уйти, Оливье поспешно подалась к нему, и на миг ей удалось прижаться к его губам.
Он оттолкнул ее от себя, я двинулась вперед и остановилась, весь этот концерт, разыгранный Оливье не подействовал на меня, так как она рассчитывала.
- Как глупо Оливье, - с жалостью к ней сказала я. - Научись проигрывать.
Я стояла за спиной Калеба и могла видеть, как он весь напрягся при звуках моего голоса, лишь теперь осознав, что я стою рядом и тоже наблюдаю за этой сценой. Оливье премило улыбнулась, вытирая размазавшуюся помаду. Секунда и его нежный рот отвердел.
- Пошла вон.
Калеб грубо схватил ее за руку и оттолкнул от себя. Оливье злобно посмотрела на нас двоих.
- Думаешь, он будет с тобой? Дура! У тебя еще от силы неделя!
- Уходи Оливье, - в разговор вмешалась Бет, напуганная происшедшим, и намного более злая, чем я, - ты и так уже наломала дров.
Оливье оглянулась. Вокруг нее стояли другие ученики, и с отвращением наблюдали за ее поведением. Неожиданно, сцена, разыгранная Оливье, чтобы сделать мне больно, оказалось очень полезна.
На мою сторону стало вдруг столько людей, и в этот день я почти не слышала никаких разговоров о нас с Калебом звучащих с укоризной.
Оливье ушла из столовой посрамленная, а Калеб с трепетом ожидал, что я скажу. Его глаза, потемневшие от злости и нетерпения, замерли на моем лице выжидающе.
- Неужели ты думаешь, я поверила тому, что здесь устроила Оливье?
Калеб с облегчением взял мою руку в свою, на большее мы сейчас не рассчитывали, когда вокруг было столько людей.
- Что с ней такое? Она вроде бы уже было успокоилась.
- Иногда я думаю не только у Дрю шизофрения.
Поесть в тот день мне не довелось. Бет и Ева, как два охранника больше не отставали от меня, можно подумать, кто-то бегал за мной с топором. Оливье всего лишь посчитала меня настолько тупой и отчаянной, готовой купиться на ее бездарную игру, что я даже почувствовала себя уязвленной.
Рассказав вечером обо всем Самюель, я сразу же пожалела о сделанном. Негодованию мамы не было предела.
- Да что она о себе возомнила!
Самюель металась подобным образом по дому, когда вернулся Терцо. Благо он оценил ситуацию, и взялся за ее успокоение. Ему тоже не понравилось поведение Оливье, но он смотрел на ситуацию с мужской точки зрения.
- Да уж, помню, было время, и по мне так девушки сохли, как по Калебу.
Самюель не обрадовалась его изречениям. Для нее, Оливье повела себя совершенно не по-дружески, и очень не красиво поступила с ее ребенком. Терцо, как мужчине, было не понять Самюель.
В гости наведался Грем, но, сразу же уловив скандальное настроение Самюель, решил предоставить возможность супругам уладить свои дела. Не знаю как, но Терцо заставил Самюель выйти на прогулку. И наконец-то, впервые за несколько дней, я была предоставлена сама себе. Никто ни о чем меня не расспрашивал, не интересовался, я не перед кем не отчитывалась. Вот это благодать!
Но через полчаса такой тишины, я отчетливо ощутила нехватку Калеба рядом.
Увидеться нам довелось только в среду, потому вечер вторника я посвятила урокам, перепиской с Доминик и Ричардом, и, конечно же, как всегда страданию. Целый вечер, который мы могли пробыть вдвоем, пропадал!