* * *
Дина коснулась уха - она в этих же сережках. Ну да, они же были с Костей при полном параде… А первые года два она их почти не снимала.
И только однажды Дине стало неловко за то, что она в бриллиантах…
Вера
Как-то, зайдя после работы в гастроном, Дина уловила краем глаза смутно знакомое лицо. Толпа тут же поглотила его, но Дина приметила голубую вязаную шапку с широким отворотом, которую женщина безрезультатно пыталась удержать на лбу, а та сползала и сползала на самые брови. Отстояв в очередях и сделав покупки, Дина пробиралась к выходу и нос к носу столкнулась с этой шапкой…
- Вера? - неуверенно произнесла она.
Женщина подняла на нее изможденный взгляд:
- Турбина?.. Динка? - Она вмиг оживилась, и не осталось сомнений в том, что это та самая Вера, только изрядно измотанная и сдавшая за последние пятнадцать лет.
Они, не сговариваясь, протиснулись в пустое пространство за раскрытыми стеклянными дверями и поставили тяжелые сумки на узкий низкий подоконник. Только тут Дина заметила Верин большой живот, едва умещавшийся в не предназначенное для него зимнее пальто.
- Вот это да! - воскликнула Вера и не стала вдаваться в подробности, что она имела в виду: неожиданность встречи, Динину внешность или что-то еще.
- Вот это да! - повторила Дина. - Ты спешишь? Может, зайдем ко мне?.. Я тут рядом.
- И не погнушаешься? - спросила Вера в своей обычной манере. - Такая вся шикарная… И в брюликах…
- А ты все та же язва! - засмеялась Дина. - Нет. Не погнушаюсь. Стереги сумки, я в кондитерский. Тебе торты не противопоказаны? - И она нырнула в водоворот толпы, пристроившись к потоку входящих в магазин.
Пока Дина готовила чай, Вера осматривалась в квартире. Ее восклицания состояли по большей части из непечатных выражений, что Дина сразу отметила, но не стала акцентировать на этом внимания, пропуская их мимо ушей. Даже если этот лексикон на самом деле присущ Вере, то здесь она употребляет его отнюдь не потому, что не может отказаться от него. Скорей всего, это была защита. Притом что на нее никто не нападал и нападать не собирался - и сама Вера это прекрасно понимала. Защита загнанного в угол существа, демонстрировавшего всем и каждому - а по сути и в первую очередь себе - свою независимость и неуязвимость.
- Значит, вот так ты, Турбина, и живешь! - сказала Вера, размешивая в чашке сахар. - А чё брюлики-то сняла? - Она заметила, что на Дине уже нет сережек. - Боишься, что сорву с тебя? - И она криво усмехнулась.
- Не говори глупостей, - сказала Дина, но ей стало неловко за свой не менее глупый поступок, который она мотивировала тем, что лучше будет не раздражать Веру и снять сережки. - Вот так, Вера, и живу. А ты как живешь? Это у тебя второй? Или первый? - Она кивнула на Верин живот.
- Это у меня, Турбина, третий. И я горжусь своим вкладом в дело прироста населения великой страны!
- Вер, расслабься, будь как дома. Мы с тобой сто лет знакомы. Ну что ты кривляешься?
- Ладно, не буду. - Вера понемногу сдавала свои позиции. - Это я так, нервы…
- Когда рожать?
- Через пару недель… Если раньше не попросится.
- Что ж ты такие сумки тягаешь, в час пик по магазинам ходишь?.. Затолкают ведь и не заметят.
- А кто мне продукты купит, если не я? - зло ответила Вера и с жадностью откусила кусок торта.
Дина решила больше не касаться этой темы и тоже принялась за торт.
- А можно мне еще чайку? Я такого даже не нюхала… вкусный. - Вера отвалилась на спинку стула. - Расскажи, как живешь? - Она заметно подобрела, оттаяла.
- Живу хорошо.
- Ну да, понятно… Все счастливые семьи счастливы одинаково… Рассказывать, типа, не о чем.
- Почему… Рассказывать есть о чем. Просто в двух словах так и есть: все хорошо. Не начинать же со дня сотворения мира.
- Чья хата? Твоя?
- Наша. А вообще это квартира Константина Константиновича, от бабушки осталась.
- Так ты с Коконом?.. - Лицо Веры выражало не просто удивление: похоже, до такой степени ее не изумили бы даже разверзшиеся небеса.
- Ты же знала. Чему ты так удивляешься?
- Я думала, он уже давно тебя бросил!.. - Она все еще не могла прийти в себя. - Да… ни хрена себе!.. Вы что, поженились тогда?
- Нет. Мы не женаты.
- Как?.. Вы не расписаны?! А чё это так?
- Так получилось.
Верино лицо тут же приобрело прежнее выражение самоуверенности и независимости.
- У него небось жена где-нибудь и ребенок. - Добавился налет искушенности и превосходства. - Да? Что молчишь?
- Да. Именно. Только все не так просто, как ты думаешь… - Дине не хотелось объяснять Вере подробности. Ей вообще не хотелось больше разговаривать с Верой. Но не выгонять же ее…
- Ой, ладно, только не надо ничего объяснять! Кобель, он и есть кобель… - Она спохватилась и попыталась загладить вырвавшуюся, даже ей понятную, бестактность снисходительным тоном: - Не, ну сейчас он, наверно, другой стал? Да?
- Вер, давай не будем! Тебе же интересней не то, как мы на самом деле живем. Тебе интересно совсем другое. Но я тебя разочарую: мы совершенно счастливы и по-прежнему любим друг друга. Расскажи о себе. Чем занимаешься? Где работаешь?
- Там, где платят больше, там и работаю. Только наукой под названием "органическая химия" там не пахнет. Там пахнет говном и… и мочой. Моих-то детей кормить некому, кроме меня.
Дина не хотела вдаваться в подробности и спрашивать, где же их отец.
- Чего ж ты не спрашиваешь, почему их папаша не кормит? А? - Лицо Веры опять сделалось злым.
- Вер. Не надо! Хочешь рассказать, расскажи. Я тебя за язык не тяну. И успокойся. Ты же знаешь, что все это на твоем ребенке отразится.
- На моем ребенке уже отразилось все, что только можно и что нельзя.
Вера вдруг закрыла лицо руками и зарыдала - громко, зло. Потом так же резко успокоилась и посмотрела на Дину. Ее рот был перекошен, глаза смотрели с ненавистью.
Дина уже не в первый раз пожалела, что пригласила в гости человека, натуру которого знала как свои пять пальцев, с которым общего у них никогда не было и, как оказалось, быть не могло. И чем дальше во времени, тем пропасть между ними будет больше и непреодолимей.
- Вот почему… почему у тебя, Турбина, все так всегда гладко в жизни получается? - Вера вытирала мокрое лицо салфеткой, размазывая тушь по щекам. - Училась на пятерки… Оторвала самого красивого мужика!.. Живешь не расписанная… в такой квартире роскошной, в центре города… Одета всегда лучше всех… Почему?! Ну, скажи!
- Ты хочешь знать ответ или уязвить меня пытаешься?
- Ответ хочу знать. - Вера сбавила обороты. Она положила себе еще один кусок торта. - Учиться никогда не поздно. Вдруг чего в жизни пойму, умная стану. - Она снова поняла, что говорит неподобающим тоном. - Ладно, ты не бери в голову… Я психованная просто до чертиков.
- Не знаю, Вера, как тебе объяснить… Просто я хорошо знала, чего хочу, а чего не хочу.
- Ага! А я не знала, да? Я, выходит, страх как хотела за пьяницу и козла выйти, впятером в однокомнатной квартире жить на выселках…
Зазвонил телефон. Дина сказала Вере:
- Извини, пожалуйста. - Она взяла трубку: - Да?.. Да, Костюша, уже дома. Гоша в музыкалке, у него сегодня три урока… Вот-вот должен быть… В театр? Сегодня? Куда?.. Здорово! Конечно, с удовольствием! И Мишка с Машей?.. Ладно, жду тебя с ужином, и пойдем. Целую! Пока.
В Вериных глазах снова заблестели слезы, а лицо превратилось в маску ненависти.
- Костюша… в театр… целую… - передразнила она Дину. - Квартира, бриллианты… - И снова грязно ругнулась.
- Вера, - сказала Дина твердо, - я, конечно, понимаю и твое положение, и твое состояние, но… или мы разговариваем спокойно, или уходи. Я перед тобой ни в чем не виновата и оправдываться за свое счастье не намерена. Я готова тебе помочь, если смогу. Но выслушивать твои подколы и грубости не намерена.
Вера опустила голову и без вступлений начала:
- А меня мой в первый же год бить начал… беременную… - Из ее глаз текли слезы, но она их словно не замечала. Они падали на шерстяную кофту, как и пальто, слишком тесную для Вериного живота, и скатывались по ней прозрачными горошинками куда-то под стол. - Так просто бил. Силушку некуда девать было. А потом по бабам пошел… Придет с загула - меня бьет… Какой только заразы в дом не таскал… только от сифилиса мы еще не лечились…
Она взяла салфетку и высморкалась с вызовом.
* * *
Дина, конечно, не впервые становилась свидетелем исповеди несчастных жен, но понять до сих пор не могла, как можно поливать грязью своего мужа и продолжать жить с ним под одной крышей, спать в одной постели?.. Если уж о том, какой у тебя непутевый мужчина, узнал кто-то посторонний, ты должна оставить его! А по большому счету, даже если вы и расходитесь - зачем посвящать кого-то в семейные проблемы: ведь, поливая грязью свою половину, ты пачкаешь и себя! Во-первых, тем, что позволяешь себе говорить о ком-то плохо за глаза. А во-вторых, если с тобой плохо обращается муж, это вовсе не обязательно означает, что он дрянной человек: а все ли так в тебе самой, в твоем отношении к нему, в твоем поведении?..
Когда при Дине выносили сор из избы - а тем более публично, пусть даже в узком кругу, - она предпочитала выйти и не слушать: ей было стыдно и за говорящих, и за слушающих.
* * *
- Так зачем же ты?.. - Дина не знала, что сказать на такие откровения.
- А затем! - не дала ей договорить Вера. - Затем, что замуж хотелось, чтоб как у всех… Чтоб муж был, чтоб не в общаге жить… - Она понемногу успокаивалась, словно выпустила пары. - Он тоже, может, ухаживал красиво, цветы, ресторан… Когда сказала, что беременная, говорит, я жениться не собирался. Ну, я припугнула… Расписались. Привел в двухкомнатную хрущевку, а там мать с отцом и брат. Все на заводе работают… пьют, дерутся между собой… Первая родилась, болела, плакала ночи напролет… папаша гнать нас стал из дома. Мамаша похлопотала, дали трехкомнатную… разменяли сразу, нас в однокомнатную поселили, на окраине. Потом второй родился… Нервный, сволочь!.. Орал еще похлеще первой, день и ночь, день и ночь!.. Да и с чего бы ему спокойным быть, если мамаша только и ждет каждый вечер: придет его папаша или не придет? Трезвый или пьяный?..
- А ты в ЗАГС его тащила, не знала, с кем связалась? Зачем второго-то рожала? Почему не ушла?.. Если бил…
- А куда уходить? На улицу? Или в деревню родную уезжать? Думала, второго рожу, может, остепенится, козел… А нет, так хоть квартиру дадут двухкомнатную, разменяю - уйду… Ага! Дали! Догнали и еще дали! Перестройка эта говняная все…, поломала! Где у тебя туалет?
Дина показала, включила свет. Вера опять прореагировала на увиденное в своем стиле:
- Ни… себе!.. Да тут жить можно!.. Чисто, тепло…
Дина промолчала.
- Ладно, Турбина, - сказала Вера, вернувшись и усевшись за стол, - не бери в голову! Переживу! А вы-то чего детей не рожаете? Три комнаты, места полно…
- Комнат четыре. Только к рождению детей это не имеет никакого отношения.
- Четыре! - Вера присвистнула и опять отпустила подобающее словечко. - А ты бы родила еще одного-другого, может, развелся бы с той да женился на тебе.
- Вера, о чем ты? Я не понимаю, как можно рожать детей из меркантильных соображений… По причине наличия жилплощади. Или ее отсутствия… Или для штампа в паспорте. Это ведь не щенки!.. Даже щенкам любовь нужна, забота… Волчица не заводит потомство, пока норы не будет достойной… А ты в однокомнатной квартире, с пьющим отцом!.. Неужели тебе детей своих не жалко? Я тебя просто не понимаю. На что ты их обрекаешь?
- Ничего, переживут… - Вера подбирала крошки с тарелки, она уплела почти полторта. - Мне тоже в детстве досталось. И ничего… Живая, как видишь…
- Ты такие страшные вещи говоришь… Ты что, хочешь отыграться на собственных детях за свое тяжелое детство?! Такого даже врагу не пожелаешь…
- Ой, харэ меня жизни учить, Турбина! - Вера говорила лениво, без эмоций. - Из любовниц сначала выберись в законные жены, а потом мораль читай! А может, - перебила она сама себя, - может, так интересней, когда любовница?.. А мы вот с Валькой сразу в ЗАГС своих потащили… Они друзьями были, мы так вчетвером и женихались… свадьбу вместе справили, родили сразу… Забеременели еще до свадьбы. А потом… пошло-поехало… Они оба погулять любили, друг друга выгораживали… Козлы! Валька думала разводиться, я отговаривала. Говорю: рожай второго, как я, глядишь, остепенится.
- И что, остепенился?
- Хрен тебе!.. Остепенился. Ее из роддома забрал и неделю где-то пил… А у нее мастит…! Я со своей к ней… пожрать, попить у свекров из холодильника таскала… Мы жили тогда рядом, через дом.
- Я не понимаю, зачем за таких цепляться, а тем более детей рожать?
- Да, тебе не понять. У тебя все как по маслу. - Вера снова начала злиться. - Ё…! Она любовница, а он ей верный!.. И не пьет?.. И что, не бил ни разу?
В этот момент в кухню вошел Гоша.
- Здравствуйте, - сказал он гостье и подошел к Дине. - Мам…
Дина обняла его:
- Познакомься, Гоша, это тетя Вера, мы учились вместе.
Вера смотрела на Гошу со смешанными чувствами: с удивлением, восхищением, завистью…
- Здравствуйте, - повторил Гоша. - Очень приятно. Мам, я уроки сделал, можно порисовать?
- Лучше бы погулять пошел.
Гоша скуксился.
- Ну ладно, иди порисуй, только кисти не забывай вытирать. Скоро папа придет, поужинаем пораньше. Мы сегодня в театр уходим. Чаю не хочешь с тортиком?
- Не, спасибо, - ответил Гоша и ушел довольный.
- А моих домой…, не загонишь… - сказала Вера. - Конечно, что они там не видели? Папашу пьяного и мамашу в слезах?
- А третьего для чего ты решила родить? - Дина не знала, зачем задает этот вопрос.
- Вальке назло! - сказала Вера.
Такого ответа Дина не ожидала. Она уже изрядно устала от этого сюра. Она с трудом верила в реальность происходящего, и Верины откровения казались ей порой диким розыгрышем.
- Валька-то со вторым ушла от своего. Дали ей какую-то вонючую общагу. Алиментов с мужика никто выколотить не может. Так она на работе на полторы ставки да еще общагу моет. Меня все подбивала тоже бросить этого козла. А я сказала:… вам! Рожу третьего, и хата моя! Слышь, - без перехода спросила Вера, - а ты чё тут, без прописки, что ли? Если не жена?..
- С пропиской.
- Как это?..
- Как субквартирант.
- Ну, б…, умно! Хотя это ж как… это ж без права на метры? А сын хоть прописан? А на чьей он фамилии?
- Боже мой, Вера… У нас совсем другая история. - Ей хотелось, чтобы поскорей ушла Вера и унесла с собой этот чуждый мир с его нелепыми принципами и уродливыми правилами, с наглым напором и желанием подмять под свое грязное брюхо все, что попадалось на пути другого, непохожего. - Мы метры не делим. Мы вообще ничего не делим. Мы складываем. Понимаешь?
- Ну-ну… куда уж нам, убогим, понять вашу высшую математику!
- Ладно, Вера, прости. Я устала обороняться. И не понимаю, почему это делаю… Сколько твоему младшему?
- Тебе-то что?
Дина повторила спокойно:
- Вера, сколько твоему младшему?
- Ну, восемь. А что?
- У меня много хорошей одежды есть для мальчика. Гоша растет быстро, не успевает снашивать… А мне отдать некому. У друзей девочка, а младший еще совсем маленький. Возьми своему…
- А! - Вера криво усмехнулась. - Роскошные обноски незаконнорожденного ублюдка… Давай… Мы люди не гордые…
Дина не поняла в первый момент сказанного Верой. Когда до нее дошел смысл ее слов, она произнесла спокойно:
- Я могла бы прогнать тебя… И должна была бы. Но жалко мне тебя. А детей твоих еще больше. Идем, возьмешь и сразу уйдешь. Я больше не хочу тебя видеть и слышать.
Дина отдала ей давно приготовленные для подобного случая вещи.
Одеваясь в прихожей, Вера вдруг сказала:
- Помнишь то письмо?
- Какое письмо? - Дина не сразу поняла, о чем она.
- Которое тебе принесли, когда ты к родне ушла.
- А… И что?
- Я его прочла.
- Кто бы сомневался. - Дина была спокойна и ждала одного: поскорее закрыть дверь за этой несчастной, которой помочь она ничем не смогла бы, даже если бы очень захотела.
- Там…, - последовало непечатное выражение, - там такое признание в любви было, что украсило бы любой семейный архив!.. - Она тяжело дышала, с трудом застегивая "молнию" на сапоге. - Я так чуть не кончила, когда читала… Только я почему-то порвала его. Ты уж прости. - Она говорила жестко, без нотки раскаяния.
- Бог простит. Тебе дать денег на такси? Тяжело ведь. И далеко.
- Дай, - сказала Вера.
Дина достала из кошелька пятерку и протянула Вере.
- А чё это ты такая добрая, Турбина?
- Мне так нравится.
- А дай тогда еще десятку! - Вера смотрела с вызовом.
Дина снова открыла кошелек и достала еще две пятерки.
- Возьми.
- Добренькая… - Вера криво усмехнулась, но больше ничего не сказала, взяла деньги, сумки и ушла, не поблагодарив и не попрощавшись.
А Дина помолилась вслед о ее несчастных детях, о ней самой, о ее муже… Она представить себе не могла такой жизни… Она не могла представить себе жизни без любви. Ради чего тогда вообще жить?.. И почему одним "везет", а другим - нет?
"Ты правильно ответила Вере", - сказал Внутренний Голос.
"Что ты имеешь в виду?"
"О том, что ты знала, чего хочешь, а чего нет".
"Да, я понимаю… Но и она ведь права: она же тоже не о такой жизни мечтала…"
"Мечтать и делать выбор - далеко не одно и то же".
"Объясни!"
"Я, конечно, объясню… - Голос усмехнулся. - Только ты ведь и сама все прекрасно знаешь. Вот ответь мне: ты чаще следуешь за своим сердцем или за умом?"
"Наверное, чаще за сердцем".
"Мы уже говорили как-то с тобой очень давно на эту тему".
"Напомни мне, пожалуйста".
"Ты как-то сказала, что не всегда тебе нравится исход ситуации, в которой ты следуешь моим советам, зато совесть у тебя чиста".
"Да, помню… И что?" Дина пока не понимала, к чему клонит Друг.
"Теперь, когда ты давно уже не ждешь моих советов в чистом виде, ты руководствуешься своим сердцем. И оно тебя не подводит. Так?"
"Так…"
"А если бы ты делала выбор только умом, не слушая сердце?"
"А-а!.. Кажется, я поняла".
"Ну-ка!" Внутренний Голос часто поступал с Диной так: он помогал ей "усвоить пройденный материал", заставляя повторить его.
"Вера строила свою жизнь только умом: нужно остаться в городе, а значит, "затащить" кого-нибудь в ЗАГС, нужно получить квартиру, а значит, родить двоих, троих детей… Фу, какой ужас!" Дина содрогнулась.
"Да… А ведь ее мечты почти не отличались от того, о чем мечтает любая девушка: муж, дети, благополучие… Не о том ли мечтала и ты?"
"О том же. Только ты забыл одну малость". Дина решила, что настал ее черед объяснить Внутреннему Голосу то, чего он не понимает.