* * *
– Всерьёз предлагаешь тащиться через пустыню на своих двоих?
Против воли губы брезгливо кривились.
– Нет, конечно? – оскалился Санрэно. – Ты считаешь меня большим идиотом, чем я есть на самом деле. С минуты на минуту должен подоспеть ваш торжественный эскорт, маэра.
Он пристально вглядывался в линию горизонта, затянутого струящейся дымкой марева.
Солнце взбиралось на небосвод.
Пока оно не взошло, пески притворялись ледяными и чёрными. Когда же ослепительный жёлтый шар вскарабкался на чистую лазурь, медленно, словно краб, пески задышали жаром.
Куда не протянись взглядом, песок лежал повсюду.
Наблюдая перекаты барханов, я воображала, что некогда на этом месте плескалось прохладное море, яркое, переменчивое, капризное.
– Внимание: фокус-покус!
Из марева, струящегося над бесплодной землей, выросли, одна за другой, фигуры.
За ними высились навьюченные корабли пустынь – верблюды, которых проводники держали в поводу.
Эффект оказался отлично рассчитанным: в свете утренних сумерек невидимые предметы словно материализовались из небытия. Прекрасная имитация волшебства высшего уровня.
Я с любопытством рассматривала рыжих скакунов пустынь. Гордыми их, конечно, с их-то сваленной шерстью, не назовёшь, но они были симпатичные.
Проводники гармонично сливались с землёй. Жёлтые одеяния, золотистая кожа, нечеловеческие глаза с вертикальными зрачками, плавающими в радужке.
– Оборотни?!
Мой голос прозвучал напряженно, как перетянутая струна.
– Имеешь что-то против?
Бровь Санрэно дёрнулась вверх, уголки губ насмешливо изогнулись.
– Имею. Это что-то меняет?
– Абсолютно ничего. Если только ты всё-таки не станешь настаивать на пешей прогулке.
В самом деле, что я имею против оборотней? Глубокую устойчивую антипатию, основанную на том, что одна их половина всегда остается звериной, даже в человеческом обличье.
Этого, увы, оказалось недостаточно чтобы решиться прогнать верблюдов.
Санрэно о чём-то переговорился с желтоглазым проводником-перевёртышам. На лицо его легла тень беспокойства.
– Садись на верблюда, – скомандовал он мне. – Быстро!
– К чему такая спешка?
– С запада наступает песчаная буря. Нужно успеть добраться до скал.
Я не сомневалась, что Санрэно лжёт. Скорее всего с запада надвигалась не буря, а кто-то из Чеаррэ. Вот бы ещё иметь уверенность, что это к лучшему.
А её то-то, к печали моей, и не было.
Если кому-то уже выпадало счастье сидеть верхом на смердящем влажном мешке, передвигающемся исключительно нелепыми скачками, норовящем наплевать на любимого хозяина пенистыми белыми хлопьями, тот поймет мое "приподнятое" настроение.
Подобрав поводья, я попыталась хоть как-то управлять процессом скачки, но верблюд моих стараний не оценил.
Корабль пустыни, этот шедевр природы, ну, не в жизни не догадаешься – ещё и быстро бегал.
Не просто бегал – он меня понёс. Куда хотел сам, полностью игнорируя любые попытки хоть как-то его направлять. Магию я применить не могла из-за проклятого ошейника. Умений наездника, чтобы обуздать горбатую скотину, мне не хватало.
Всё, что оставалось, стараться изо всех сил держаться за уздечку и приложить всё усилия, чтобы не выпасть из седла.
Глава 20
ПЕСКИ
То ли верблюду приелась бездумная скачка по пустыне, то ли я, придя в себя, стала править уверенней, но в итоге мне удалось его остановить.
Оглядевшись, я приметила на востоке три горные вершины. Судя по очертаниям, до них было ещё далеко. К тому же у меня не было уверенности в том, что за ними не простираются точно такие же пески – пески без конца и без края.
Мысль о побеге я тут же отбросила прочь. На свободу хотелось, но не ценой же собственной жизни?
Перед тем, как повернуть назад, я спустилась на землю, чтобы напиться.
Вода из бурдюка оказалась тёплой и противной, что не помешало мне сделать несколько жадных глотков.
Утробное рыкание, раздавшееся из-за ближайшего бархана, заставило меня застыть столбом на месте. А мой верблюд, напротив, испуганно метнулся, вырывая поводья из моей ладони.
В следующее мгновение что-то огромное и жёлтое промелькнуло перед глазами. Сверкнули острые, как ножи, львиные зубы, с хрустом разрывающие верблюжьи позвонки.
Наблюдая за тем как лев терзает добычу, я отрешённо размышляла о том, что очередь за мной. И помешать зверю мне нечем – оружия нет, а магия надёжно блокирована чертовым ошейником.
Меня уже сжигали заживо. Кажется, пришёл черёд быть живьём съеденной.
Тяжёлое дыхание хищника терзало слух и нервы. Я не могла оторвать взгляда от жёлтых, как пески пустыни, глаз.
Пытка длилась.
Лев неторопливо доканчивал останки несчастного верблюда. Облизывая куски мяса, он не забывал поглядывать в мою сторону с выражением голодной жадности во взоре.
Раздавшийся свист и воинственные крики заставили хозяина песков встрепенуться. Лев повернул голову, оскалился, мотнул головой, а потом сделал огромный прыжок в сторону.
Хвала Двуликим, не в мою.
Он уходил. Тяжёлые лапы пружинисто стучали о землю, взметая в воздух облачка пыли.
Бешенном аллюром выскочил небольшой караван, возглавляемый моим отцом. Его сопровождении погонщики.
Силы оставили меня, колени подломились, и я упала бы, не подхвати меня Санрэно на руки.
– Ты цела?! – тряхнул он меня с такой силой, что у меня клацнули зубы. – Не ранена?! Двуликие, Одиффэ! Ты же могла погибнуть!
– Сними… – тихо прорычала я в ответ. – Сними с меня чертов ошейник, ты!.. Меня чуть не сожрали живьём по твоей милости!
Санрэнно без возражений достал ключ и освободил меня от ненавистного артефакта.
Я тут же почувствовала, как ничем не сдерживаемая больше сила вновь забурлила во мне.
– Зачем ты пыталась сбежать? – хмурясь, спросил он.
– Сбежать? – фыркнула я.
После получаса, проведённого в сомнительной компании голодного льва, выглядывающего во мне закуску, нервы были взвинчены до предела. Я боялась, что, если начну долго говорить, сорвусь на крик.
– Если в этой ситуации кто и виноват, так это тот верблюд. Но он уже понёс заслуженное наказание. Так что инцидент исчерпан.
Совершенно неожиданно Санрэно вдруг заключил меня в объятия, что нежностью легко могли поспорить с медвежьими.
У меня аж дух занялся и рёбра хрустнули.
– Не отходи от отряда ни на шаг, – грозно велел он мне. – Ты поняла?
* * *
Бури в пустыне поднимаются внезапно.
Песок задвигался как живой. Потом глухо застонал, будто в недрах его просыпалось нечто огромное. Пространство заполнилось воем, словно разом застонала сотня неуспокоенных душ.
И только потом с запада надвинулась чёрная тяжёлая тень.
Смертоносные вихри воронок торнадо протянулись от земли к небу, и погонщики принялись поспешно разворачивать шатры.
Санрэно провёл магический ритуал Защиты.
Его магия каким-то образом меняла свойства материи. Стоило спрятаться в палатке, и непогода оставалась за чертой круга, как если бы от неё тебя отделяла не тонкая ткань, а толстые каменные стены. Мелкие песчинки, подобно дождевым каплям, барабанили по преграде, сотворённой скорее магически, чем рукотворно. В ответ те содрогались, но внутри палатки не ощущалось ни дуновения.
Я едва успела растянуться на циновке, брошенной прямо на песок, как следом вошёл Санрэно, видимо твердо решивший скоротать вечер в моей компании.
– Песчаные бури опасны? – спросила я, отчасти беспокоясь, отчасти чтобы поддержать беседу.
– Конечно, опасны, – пожал Санрэно плечами, словно недоумевая над тем, что кто-то ещё способен задавать столь глупые вопросы. – Случается, они погребают под собой целые караваны. Но не беспокойся. С нами такого не произойдёт. Я не допущу этого.
Какое-то время мы оба молчаливо прислушивались к многоголосому завыванию ветра.
– Ты поведёшь меня в Фиар? – снова спросила я.
– Да. Там Заколар тебя не достанет. Тёмный Король сумеет тебя защитить.
– Зачем ему защищать меня? Что ему нужно?
– То же, что и всем остальным, Одиффэ – твоя Сила.
– Моя сила? – не сдержавшись, фыркнула я. – Не понимаю, из чего такой огород городить? Овчинка выделки не стоит.
Санрэно покачал головой:
– Сила мага словно огонь. Чем больше топлива, тем ярче пламя. Поверь, если бы ты могла использовать сейчас всё то, чем владеешь, Заколар близко не посмел бы подойти. Но пока ты слаба, пока полностью не владеешь своим Даром – ты желанная добыча. И ты уязвима.
– Ты считаешь меня слабой?
– Тебя не научили быть самой собой. Пока не научили, – добавил он после секундной паузы. Да и кто бы смог? Чеаррэ, несмотря на всё своё эгоистичное лицемерие, отчего-то продолжают считать, что стоят на Светлой Стороне. Они ни за что не станут инициировать Тёмных.
– Я не Тёмная!
– Твоя Сила и твой Дар питаются тёмными источниками.
– Нет! – отшатнулась я. – Неправда!
– Правда, – с равнодушным спокойствием отрезал Санрэно. – Пока ты не научишься пополнять свой магический резерв, ты так и останешься на среднем уровне. Ты можешь отрицать, сомневаться, даже бороться – это ничего не изменит.
– Что это значит: черпать силу из темного источника?
– Это значит отбирать человеческую жизнь. Подобная жертва сделает тебя сильнее. Человеческая боль, кровь, секс – вот то, что всегда, во все века несёт силу Темным. Ты – демон, Одиффэ! В наших жизнях твоя сила.
Он говорил всё это монотонным равнодушным голосом, так органично вплетающимся в грозный и тоскливый вой песков.
– Но я так не хочу! – вскричала я волнении. – Ненужна мне демоническая сверхсила! Всё, к чему я стремлюсь – это просто жить. Просто жить, понимаешь? Дайте мне возможность прожить человеческую жизнь. Большего мне не надо.
– Хочешь – не хочешь, не тебе делать выбор. Прости, дочь, его сделали до твоего рождения. Ты принадлежишь Тьме. Этого не изменить.
– Я под это не подписывалась.
– Ты пришла оттуда. Такова твоя судьба и предопределение.
– Не верю я ни в какие предопределения, ни в какую судьбу. Ничего нигде не предначертано, слышишь? Не за тем Двуликие дали человеку свободную волю чтобы тащить его по заранее распределённым путям. Все пророчества – блеф. Будущее мы делаем своими руками, помыслами и чувствами. Да даже если я и есть тот самый воплотившийся демон, о котором вы все твердите, с чего вы взяли, будто знаете мои планы? На что мне уничтожать мир, хоть этот, хоть любой другой?
– Одиффэ, пойми ты, я вовсе не пытаюсь заставить тебя исполнять дурацкие пророчества. Всё, чего я хочу, – чего всегда хотел – защитить моё единственное дитя. А ты можешь защищаться лишь в том случае, если примешь свою тёмную сторону, а не будешь бесконечно и бессмысленно с ней враждовать.
– Каким образом мне принять её?
– Вместе с человеческой жертвой.
– Нет.
– Ты уже убивала раньше, – напомнил он. – Значит, сможешь убить и впредь.
– Я не стану никого убивать без крайней необходимости.
– Когда на кону стоит твоя жизнь против чужой – это считается вопросом крайней необходимости? Оглянись вокруг. Всё сильное существует за счёт слабого. Это нормально – убивать, чтобы жить. Жертвовать кем-то и чем-то ради чего-то. Оставлять прошлое, чтобы идти в будущее. Тебе понадобится вся твоя Сила – она твоя по праву рождения. Когда враги придут ты должна будешь им противостоять. И их не одолеть ни мольбой, ни молитвой. Единственный язык, понятный таким, как они и я – это язык силы и могущества. Только так – никак иначе. Прости, что говорю сейчас с тобой так, но у меня нет времени на то, чтобы преподнести тебе правду под сладким соусом. Либо ты станешь чудовищем – либо умрешь. Можешь ненавидеть меня, если хочешь, но мне первый вариант нравится больше, чем второй.
Я не знала, что сказать.
Мне было тошно слышать всё это. Страшно даже допустить мысль о том, что он может оказаться прав. Но какая-то часть меня ему уже верила. Верила против воли.
Хотим мы того или нет, так устроена жизнь: мы верим своим родителям, даже если они этого не заслужили. Да и кому верить в этом мире, как не тому, кто подарил тебе жизнь?
– Одиффэ? – окликнул он меня. – Ты куда?
– Не беспокойся. Вдохну свежего воздуха и вернусь.
Воздух ещё не успел освободиться от колючей пыли. С трудом удавалось рассмотреть другие шатры, напоминавшие небольшие песчаные холмики. Но на небе уже разгорались звезды.
Буря миновала.
* * *
Следующий день представлялся бесконечным. Солнечный диск преследовал нас, словно хищник – добычу. После полудня пески раскалились до такой степени, что в воздухе парила дымка.
Из состояния полусонного забытья меня вывела вибрация под ногами. Она пульсировала, словно навязчивая мелодия.
– Что это такое? – спросила я у проводника. – Землетрясение?
– Здесь не бывает землетрясений, – заверил меня он.
Но выглядел при этом обеспокоенно.
До того, как раздались пронзительные людские крики, слух различил странное треньканье, отдаленно напоминающее стрекотание кузнечика или сверчка.
Не сговариваясь, погонщики развернули животных так, что образовалось нечто вроде живого щита.
Но то, что напало на нас, разметало эту призрачную защиту в одну секунду. Караван подвергся нападению тварей, о существовании которых я никогда раньше даже не подозревала.
Они напоминали мифических драконов. Семи с половиной футов ростом, словно сплетенные из жил, упругих мускулов и перепончатых когтистых лап.
Животные передвигались на задних конечностях. Хвост их одним ударом мог переломить хребет буйволу.
По крайней мере, верблюду эта гадость перешибла спину одним ударом, перед тем, как коротенькими, тонкими когтистыми конечностями, отдалённо напоминающими руки, разодрать горло. Пасть, распахивающаяся точно у крокодила, от уха до уха, была усеяна множеством острых клыков.
За одной тварью скачками рвалась вторая, третья – с полдесятка жутких монстров.
Люди в поисках спасения бросились врассыпную кто куда. Крики тех, кто успел попасться прожорливым монстрам на зубок больно били по нервам.
– Беги! – крикнул мне отец.
Я не стала заставила упрашивать себя дважды. Его приказ полностью соответствовал моим желаниям.
Я неслась стрелой, почти что летела.
Против воли краем глаза выхватила момент, когда зверь склонился, щёлкая огромной пастью и голова человека исчезла. На её месте тянулись алые жилы и фонтаном брызнула кровь.
Чья-то рука обхватила меня за талию, утягивая за одним из каменных валунов.
Я рванулась в отчаянной попытке освободиться.
– Ну вот и я, Одиффэ, – улыбнулся мне Заколар оскалом гиены. – Видишь, ты даже не успела соскучиться.
Я даже как-то не слишком удивилась, увидев его в общей свалке. Ужас перед зубастыми ящерами слишком сильно затуманил мне мозги, и я неправильно расставляла приоритеты в опасности.
– По тебе? – зарычала я в ответ. – Не в этой жизни.
– Тс-с! Не стоит, – ухмыльнулся мне в лицо Заколар, подставляя острое лезвие меча к шее. – Не огрызайся. Будь хорошей девочкой. Идём, – крепко схватил он за руку меня.
– Нет, – мотнула головой я.
– Я сказал – идём!
Людская кровь продолжала литься ручьями, хотя погонщики не оставляли попыток обороняться.
Снова раздался тот же звук, что предвещал атаку монстров и те схлынули, видимо, повинуясь какому-то приказу.
Я увидела отца, стоявшего на коленях, в окружении слуг Заколара.
Блондин неспешно приблизился к отцу, с насмешливым любопытством вглядываясь в его покрытое кровью и копотью лицо.
– Санрэно? Ты ли это? Признаться, я с трудом тебя узнаю. Годы так беспощадны к вашему людскому племени.
Отец сощурился. Ему приходилось глядеть против слепящего солнца:
– У кого-то жизнь забирает красоту, у кого-то мозги. Но тебе-то опасаться явно нечего. Ни того, ни другого у тебя никогда не было.
Пнув пленника под рёбра и заставив его болезненно охнуть, блондин рассмеялся:
– Рад видеть тебя, дружище! Ты всегда был забавным. Приятно видеть старых друзей вновь.
– Пошёл ты! – сплюнув на песок кровь, прорычал он в ответ.
– Одиффэ? – обратился ко мне Заколар, словно только что обо мне вспомнив. – Полагаю, ты уже в курсе ваших родственных связей? Ну так вот, твоего папочки не было в моих планах. И если ты попытаешься создать мне хоть малейшие проблемы, я его убью.
– Ты убьёшь меня в любом случае, – скривился Санрэно.
– Верно. Но в некоторых случаях время имеет значение. Мне-то всё равно, прикончить тебя здесь или у подножья жертвенного алтаря. Ей, возможно, тоже. Но из вежливости предоставим право выбора даме.
– Ты невыносимый ублюдок, ты это знаешь? – устало опустил голову отец.
– Всё зависит от точки, зрения. Ты же не думаешь, что убийство твоей девчонки доставит мне хоть малейшее удовольствие? Но иногда мы просто должны делать то, что должны. Как ни тошно, но убить её сейчас – меньшее из двух зол.
Он приблизился ко мне с этим своим постным, ничего не выражающим лицом и на моей шее снова сомкнулся ограничительный рабский ошейник.
– Когда я освобожусь, я убью тебя, – пообещала ему я. – И в отличии от тебя, сделаю это с удовольствием.
– Можешь мечтать о чём угодно в оставшееся у тебе время. Не имею возражений, – бросил он мне.
Глава 21
ПЛЕННИЦА
Сквозь стальные прутья клетки виднелись по-прежнему бесконечные пески. Деревянную тележку, на которую водрузили моё узилище, трясло немилосердно.
И так же немилосердно сверху палило солнце.
Заколар, заметив, что я очнулась, не говоря ни слова протянул мне бурдюк с водой. Так же молча я его приняла.
Глупо было бы отказываться. Кого бы я этим наказала?
– Долго ещё ехать? – спросила я хриплым, огрубевшим от саднящего горла, голосом.
– Скоро достигнем места, откуда телепортируемся. Потерпи ещё немного.
Я свернулась калачиком, пытаясь укрыться об беспощадной тряски и палящего солнца. Усталость куда более сильная, чем простое физическое утомление, сковала тело. Горло пересохло так, что глотать было больно.
Надо мной раскинулось небо, безоблачное и высокое – чистейшая лазурь.
Стать бы птицей, упорхнуть в его безоблачную синь, раствориться в ней. Улететь от всех мужчин, преследующих меня, словно стая голодных гончих. Да куда улетишь?
Перед смертью люди хотят домой. Но что мне считать домом? Бордель, где сожгли мою мать? Дом Теней, в котором я так и не смогла убить Миарона? Неведомый дворец неведомого мужа?
Куда стремиться? К чему вернуться? Ради кого бороться?
У меня ничего нет, кроме желания жить.
Закрыв глаза, я попыталась представить себе Эллоиссента.
Я рассматривала его образ со всех сторон и так, и эдак, пока неожиданно не поняла, что не могу вспомнить о нём ничего. Всё, что я помню – это его внешность: яркие, как стразы, глаза, тонкие пальцы, шелковистые волосы – красивая, но плоская картинка.
В решающий момент за такое не зацепишься. На таком не выстоять.