Небрежно опустившись в кресло, он поерзал, устраиваясь поудобней.
Губы изогнулись в так знакомой мне, ненавистной саркастической ухмылке.
– Помнишь, что такое многоходовка, куколка? Конечно, помнишь! Как тебе понравилось сотворённое папочкой зеркало? Кстати, ты не собираешься поблагодарить меня за то, что я устроил вам свидание?
– Благодарю. За оба свидания, которыми тебе обязана. Они принесли незабываемые впечатления.
– Принимаю твою благодарность, – небрежно кивнул Миарон. – "Эллоиссент не такой, как ты", – передразнил он меня, смеясь. – Ну что? Ещё одной иллюзией меньше?
– Да уж, – согласилась я. – Чем меньше иллюзий, тем лучше.
Не похоже было, чтобы моя сговорчивость Миарона радовала.
– Этот хлыщ тебе так дорог? – нахмурился он. – Да что с тобой?! Ты словно неживая?
– Разве не этого ты хотел? Ты мастер добиваться поставленной цели. Ты желал меня сломить – тебя получилось.
– Н-да уж! Похоже на этот раз я малость перестарался.
– Видно, Эллоиссент хорошо тебя ублажил, раз ты готов снизойти до извинений? Ты крутой мужик, Миарон, но есть у тебя одна слабость – любишь трепаться.
К моему удивлению, он выглядел уязвлённым:
– Маленькая дурочка! Ты так ничего и не поняла!
– Тут нечего понимать.
– Мы оба сделали свой выбор. Осталось только вынести последствия.
– Возможно. Только давай делать это порознь? Прощай, Миарон.
Какое-то время он глядел на меня, а потом склонив голову, покачал ею:
– До встречи, Одиффэ.
Глава 24
АЛЫЕ АЛТАРИ
Двустворчатые двери распахнулись, пропуская в комнату девушек-служанок.
– Нам приказано служить вам, – горделиво склонила голову одна из них.
– Это честь для нас, – склонилась за ней её товарка.
С этими словами служанки сложили к моим ногам заранее приготовленный наряд.
Костюм состоял из кожаных штанов, обтекающих бедро словно вторая кожа, жилета, застёгивающегося на "молнию" и сапог на высоких острых каблуках. Случись делу дойти до драки, прыгать и бегать на таких будет крайне неудобно, но выглядели они, безусловно, эффектно.
Тёмный коридор, по которому меня повели, освещали факелы. В воздухе от них распространялся тяжелый, удушливый чад. Камень довлел со всех сторон.
Когда ступени начали круто уходить вниз отчаянно захотелось нарисовать знак священного Круга Жизни – самого сильного оберега против нечисти. Оставалось только решить вопрос, по какую сторону от линии окажусь я сама?
С каждой новой ступенькой мрак сгущался плотнее. Алое, безумно мечущееся под порывами сквозняка, освещение, даримое факелами, искажало форму предметов.
Неприятные, резкие крики, то ли боли, то ли экстаза, раздражали слух и заставляли сжиматься сердце.
Я была готова к смерти. Но неизвестность меня пугала. Я пыталась успокоиться мыслью о том, что даже самая страшная боль не может длится вечно. В этом наше, смертных, преимущество перед бессмертными. Человеческая плоть хрупка. Со смертью уходит все. Страшнее выжить, утратив душу.
"О, Светлые Силы, помогите. Сохраните во Мраке!", – прошептала я короткую молитву.
Интересно, слышат ли Боги молитвы демонов? Наверное, слышат. Ибо мы тоже их творение, хоть и тёмное.
Безликие фигуры склонились передо мной в низком поклоне, распахивая двустворчатые двери.
Доски, по которым я шла, не сбавляя шага, источали характерный пьянящий аромат крови.
Стоило выйти из тайного коридора на возвышение, словно актриса на сцену, воцарилась тишина, сжатая, точно пружина.
Затем она взорвалась криками:
– Хвала Матери Тьмы!
– Осанна!
– Тьма и её дети!
Часть меня, древняя и сильная, откликнулась на эти призывы. Заворочалась, довольная, уверенная в том, что всё правильно – я там, где и должна быть. Происходит то, ради чего я пришла в этот мир.
Я воплотилась, чтобы сбылось древнее пророчество, исполнения которого так жадно предвкушали копошащиеся внизу твари: открыть Врата Бездны и пусть этот мир захлебнётся ужасом, которого достоин.
– Литуэль! Литуэль! Литуэль! – неслось из мрака, слегка согретого свечами.
Сотни тел тянулись ко мне. Сотни рук.
– Хвала Матери Тьмы!
– Осанна!
– Тьма и её дети! Хвала тебе, Тёмная Богиня! Литуэль! Литуэль! Литуэль!
Скандировали вокруг.
И было непонятно, то ли они призывают кого-то, более могущественного и сильного, чтобы забрать меня. То ли приветствуют свою тёмную богиню в моём лице.
Скрюченные пальцы продолжали тянуться из мрака. Блики огня рисовали на них алые полосы.
– Да разверзнется Бездна!
Крик нарастал, переходя в истошный, экзальтированно-истеричный визг, когда один из безликих жрецов подтащил к моим ногам тощую девчонку с испачканным лицом и огромными от ужаса глазами.
Острый жертвенный нож перерезал несчастной горло. Кровь фонтаном брызнула из разорванной артерии.
– Хвала Тьме! Хвала Тьме! Да разверзнется Бездна! Литуэль! – скандировали голоса.
Жрец потянулся за второй жертвой, подтягивая её ближе к себе, то ли чем-то опоенную, то ли просто потерявшую от ужаса волю к сопротивлению.
Я его опередила, не позволив совершиться новому убийству. Ударом ноги мне удалось выбить нож из его рук.
Монотонный речитатив: "Да разверзнется Бездна", – сбился.
Барабаны продолжали гудеть, а пламя – разбрасывать алые отблески.
Я попробовала призвать Силу и, – о, чудо! – она пришла!
Ненавистный ошейник, по-прежнему тяжёлой гирей давящий на грудь, змеёй оплетая шею, больше ничему не препятствовал. Уж одни Двуликие знают – почему.
Взмах рукой и пламя, как полноводная река, метнулось вперед, прорубая проход в гуще человеческих тел. Пылая, оплывая, фигурки истошно вопили, отступали и почему-то дрались между собой.
Немедля, я бросилась в открывшийся проход в расчёте найти выход.
– Стой! – долетел знакомый голос.
Обернувшись, я узнала в одном из жрецов, бесцеремонно отбросившем капюшон с лица, Заколара.
Тёмное людское озеро вокруг меня дрогнуло в нерешительности, не зная то ли убегать, то ли догонять, спасаться или преследовать?
– Fatru un costrum, – прокричал заклятый враг.
Вокруг меня замерцали зеленые огни, поднимаясь с пола в виде осязаемого силового поля, через которое пройти невозможно.
Заколар подошел неспешно. Его чёрные одеяния контрастировали со светлыми волосами, отчего правильное лицо казалось исполненным высокой печалью. Обманчивая иллюзия, как и много другое в этом мире.
– Рад, что ты не приняла силу, которую тебе хотели подарить Адепты Тьмы, Мать Кошмаров.
В ответ я зарычала и бездумно ударила Огненной плетью. Идиотка! При ударе магического пламени о силовое поле отдача была такой, что меня почти парализовало.
Послышался глухой звук падения и между мной и Заколаром выросла фигура. В следующий момент капюшон с лица её был отброшен, позволяя рассмотреть бритую голову и лицо сурового воина.
– А, Сирэнно? Наконец-то! – злорадно ухмыльнулся Заколар. – Знал, что рано или поздно ты обязательно явишься на защиту своего отродья. Жаль поздновато. Не думаешь?
Отец выхватил меч.
Рука Заколара, затянутая в белую перчатку, тоже со звоном выхватила шпагу из ножен. Сталь блеснула, как серебряная молния.
Шпаги скрестились. Лица противников дышали непримиримой злобой. Они бились молча, не произнося ни слова.
В первый момент перевес силы как будто был на стороне Санрэно. Он не переставал вертеть шпагой во все стороны, каждую минуту делая с десяток выпадов. Казалось, Заколар не выдержит взятого им темпа.
Отец нанёс Заколару три контрудара и все они достигли цели – из трёх ран на груди Заколара потекла кровь. Но торжествовать победу было рано. Подобных ран недостаточно для того, чтобы убить или хотя бы остановить Чеаррэ.
Разъярившись, Заколар бросился на Санрэно с удвоенным энтузиазмом.
Отец, поскользнувшись, невольно, всего на краткий миг взглянул вниз, себе под ноги, но и этого оказалось достаточно – шпага Заколара вошла ему в грудь наполовину длинны.
Заколар беспощадно дёрнул её на себя, вырывая из раны.
Отец, шатаясь, сделал три шага назад, затем повернулся кругом, одарив меня прощальным взглядом, полным горечи поражения.
Затем упал навзничь и больше не дышал.
На краткий миг мне показалось, что я вместе с ним падаю в глубокую тёмную яму. Переставая видеть и чувствовать.
А потом боль обернулась дикой яростью, желанием крушить, убивать, ломать. И начать я хотела с Заколара. Но заключённая в очередную клетку, где прутьями на этот раз выступали зелёные лучи, я ничего не могла сделать.
Возбуждённый, разъярённый, словно дикий зверь, мой враг повернулся ко мне.
Глядя в его пустые, серые глаза я процедила:
– Выпусти меня, трус! Дай хоть шанс сразиться, бесчестная тварь!
Он шагнул ко мне, держа шпагу наизготовку, намереваясь отправить меня следом за отцом.
Но дорогу ему заступили вновь.
– Ты не сделаешь этого, дядя.
– Нет? – протянул Заколар. – Уж ни ты ли мне в этом помешаешь?
– По крайней мере, я сделаю всё, от меня зависящее, чтобы помешать, – сказал Эллоиссент.
– Езё один шаг, и мы скрестим шпаги, – предупредил племянника дядя. – Не глупи. Тебе против меня не выстоять. Не становись на волосок от смерти, прошу тебя! Ради чего? Ты же едва знаешь эту девчонку, – процедил Заколар.
Эллоиссент покачал головой в знак несогласия.
У Заколара дёрнулась щека:
– Прочь с дороги! – бледность его была бледностью мертвеца.
Шпаги снова скрестились.
Эллоиссент сделал быстрый выпад, к которому Заколар оказался не готов, нанеся удар в горло. Зака спасло только то, что расстояние между ними было слишком велико – он отделался глубокой царапиной.
В первый момент я была удивлена тем, что в драке они используют холодное оружие, а не магию. Потом поняла причину – ни один из них не стремится убить другого, только остановить, чтобы вывести из игры.
Ведя поединок, Заколар, видимо, утратил концентрацию внимания. Зелёное свечение вокруг меня стало менее интенсивным. Оно лишь слабо пульсировало.
Я задержала дыхание, боясь надеяться, боясь, что мне всего лишь показалось. Но свечение действительно стало тусклым, едва заметным. Вытянув руку, я ощутила всего лишь сильное жжение, вполне переносимое.
Следовало рискнуть? Сейчас? Или ещё подождать?
Пока шпаги противников со свистом описывали круги, мой взгляд был безотрывно прикован к зелёному сиянию. Я ждала момента, когда смогу вырваться на свободу. И дождалась.
Зелёный свет в очередной раз мигнул, и я решилась. Рванулась вперёд.
Ох уж это пьянящее чувство свободы! Злая радость. Ощущение, будто за спиной реют чёрные крылья.
Оттолкнувшись от пола, я взлетела, чтобы ястребом упасть на намеченную жертву, которую я ни за какие блага в мире не намерена была щадить.
Огонь взял нас обоих в плотное кольцо.
Заколар закричал, истошно, отчаянно-яростно и зло, когда я стала забирать его силу, впитывая ладонями через поры кровь.
Солёную, горячую, необыкновенно сильную кровь древнего мага!
О, этот божественный вкус разрываемой плоти! Конвульсивные содрогание жертвы в моих руках! Хрупкие толчки сердечной мышцы! Ритмично бьющийся в преддверии агонии пульс.
Что владело мной в тот момент больше? Жажда мести? Желание? Похоть?
Не знаю. Не берусь судить.
Извращенное желание демонов не сходно с людскими – вонзить когти в тело, вонзить когти в душу. И жрать, тянуть – вытягивать, словно жилы. Брать, не щадя.
Людское тепло и чувства лучшие наркотик, лучшая сладость, наивысший оргазм. После которого от человека, увы, ничего уже не остается – одна груда пепла. Но плата ли это за наивысшее демоническое наслаждение, которое людям не доступно? С этим ещё предстоит определиться.
Пламя поднималось всё выше. Треск, отчаянный и грозный, заглушал голоса. Я слышала только рёв огня, его равномерный гул. И мне мерещилось, что в огненных языках неистовствуют злобные духи – неукротимая маленькая певунья из Белых Рос, когда-то прельстившая собой второсортного мага, пытавшего в обмен на душу своего ребёнка получить сомнительного рода могущество.
Лёжа подо мной Заколар затих, перестав шевелиться.
Эллоиссент остался где-то далеко, но его голос всё же сумел пробиться к моему сознанию:
– Нет, Одиффэ! Остановись! Не делай этого! Не убивай его!
Ярость, торжество и Сила схлынули, как волна. Чёрные крылья опали, и я увидела перед собой лицо Заколара, по которому стекали струйки крови.
Не убивать его? Это, интересно, почему? Эта тварь прикончила бы меня без сомнений. Как не колеблясь убила моего отца.
Чтобы не говорил мне сейчас Эллоиссент о милосердии – мне плевать. Я его прикончу. Потому что, если я не сделаю этого сейчас, он придёт за мной завтра снова.
– Одиффэ!!!
Зарычав, словно дикий зверь, схватив Заколара за голову, я с силой ударила ею об пол. Снова и снова, изо всех сил стараясь выбить из него душу. К каждому удару добавляя Силу.
Забывая, как дышать, я била и била, пока, тяжело дыша, не выросла над распростёртым телом.
Двуликие, как же много крови! Не хочу смотреть на это. Не хочу!
Пришлось зажать рот рукой. Я боялась, что меня сейчас вырвет.
Лицо Заколара было до такой степени разбито, что представляло собой сплошное кровавое месиво – ни глаз, ни рта, ни даже носа не различить.
– Одиффэ?..
Эллоиссент поймал мою ладонь.
Мне хотелось стряхнуть его руку, освободиться. Но тогда я осталась бы совсем одна. А полного одиночества боятся даже демоны. По-крайней мере я – боялась.
– Ты в порядке? – спросил он.
Я покачала головой:
– Нет, не в порядке. Как я могу быть в порядке?
Вокруг всё было охвачено пламенем. Жар становился невыносимым. Сам воздух превращался в огонь. А ведь даже драконы выдыхают, а не вдыхают пламя.
Чуть помедлив, Эллоиссент склонился над любимым дядюшкой. Перевёл взгляд на меня, потирая щеку, оставляя на ней кровавые следы.
Повисла гнетущая тишина.
Мы оба, не отрываясь, глядели на дело рук моих – окровавленную груду, в которую я превратила Заколара.
Потом Эллоиссент заключил меня в объятия.
Я была ему за это благодарна. По-крайней мере, Заколара я больше не видела.
– Забудь о нём, – шепнул он мне. – Главное, что мы живы. Всё будет хорошо. Посмотри на меня! Просто – посмотри.
Я посмотрела.
На тот момент я напрочь забыла о фамильных способностях Чеаррэ. Про то, что они способны не только читать мысли, но и манипулировать чужой волей.
Стоило только увидеть глаза Эллоиссента как сознание словно затянуло туманом.
Всё ушло, кроме мысли о том, какие же они красивые – глаза Эллоиссента Чеаррэ. Я могла бы бесконечно долго смотреть в них, как иные глядят на волны в океане или языки пламени в камине.
– Я не могу позволить тебе убить Заколара, как не мог допустить того, чтобы он убил тебя. Придётся рискнуть, любовь моя. Ничего не поделаешь. Если не получится… прости, ладно?
Я слышала его слова, даже осознавала их, но они ничего для меня не значили. Какая-то пелена, словно туман, искривляла восприятие действительности.
Эллоиссент пристально глядел мне в глаза, и я тонула в сияющем взгляде.
Водяной столб забил перед нами. Каскад воды раздвинулся, напоминая взметнувшийся занавес в театре.
Мы вошли внутрь.
По непонятной причине Бездна выпустила нас из своей пасти.
Огня больше не было. По другую сторону водяного полога нас встретила приятная прохлада ночи.
Глава 25
НОЧЬ В ГОСТИНИЦЕ
Какое-то время мы блуждали по незнакомому городу в поисках убежища на ночь, пока не остановили выбор на гостинице "Три розы".
Эллоиссент прямо с порога нагло затребовал отдельные апартаменты не меньше чем в две комнаты и, разумеется, со всеми удобствами. Он обещал хозяину двойную плату за то, чтобы тот последил за постояльцами и в случае, если кто-то покажется ему подозрительным, немедленно доложил об этом нам.
Судя по тому, что у хозяина гостиницы не возникло ни малейшего неудовольствия нашими желаниями, без ментальной магии тут не обошлось.
Впрочем, мне было плевать. Лишь бы поскорее добраться до места.
Комнаты нам подобрали просторные, светлые, с хорошими подходами и смежные между собой – всё, как требовалось.
Я была до того уставшей и вымотанной, и эмоционально, и физически, что принимала ванну и переодевалась через силу.
Особенно неприятно было смывать с себя кровь. Но, по крайней мере, это было возможно.
Если бы так же легко можно было отмыться от воспоминаний?
Когда я вышла из ванной, Эллоиссент зажигал свечи. За огоньком лицо его выглядело уставшим, серьёзным и сосредоточенным.
Свеча оплывала воском, огонёк колыхался.
– С лёгким паром, – улыбнулся он.
Я прошла к кровати, присела на край, достала щётку и стала расчёсывать спутавшиеся волосы.
– Всё молчишь? – вкрадчиво поинтересовался мой спаситель. – За всё время, что мы вместе, ты не сказала мне ни слова.
– Что ты хочешь услышать? – вздохнула я.
Эллоиссент пожал плечами:
– Разве тебе совсем нечего мне сказать?
– Однажды я слишком много тебе наговорила. Помнишь, чем всё закончилось?
– Если бы тогда я не отпустил тебя одну, сколько неприятностей можно было бы избежать, правда?
– Надолго ли? – позволила усомниться себе я. – Произошло то, что должно было произойти. Тебе не за что себя винить. Лучше скажи, что планируешь делать дальше?
– Доставлю тебя к Стальной Крысе, а уж дальше пусть он решает, что да как.
– Удобно, – кивнула я не без иронии. – А если я не хочу, чтобы меня отводили к Стальной Крысе? – вскинула я голову. – Если попрошу отвезти меня в другое место, ты скажешь: "нет"?
– В нашем положении ни к чему лишние риски.
За время моих странствий по соли да пустыне я успела подзабыть те чувства, что вызывал во мне Эллоиссент.
Он мне нравился, да. Но ещё ужасно бесил. Прямо-таки до зубовного скрежета.
И с нашей последней встречи ничего не изменилось.
– Одиффэ, Двуликих ради, перестань так смотреть на меня! После того, как рискуешь жизнью ради прекрасной дамы надеешься увидеть в её нежном взоре нечто иное, чем злость.
– У меня действительно нежный взгляд?
– Нет, конечно. Но я не теряю надежды на то, что когда-нибудь всё возможно.
Эллоиссент налил коньяка в бокал и, подойдя к кровати, непринуждённо растянулся рядом.
Я остро ощущала его присутствие и его тепло.
Хоть что-то живое в этом мире, кажущимся сегодня таким мертвяще-холодным.
– Ты любишь стихи? – неожиданно спросил он.
– Сложно сказать. Я плохо разбираюсь в поэзии.
– Жаль. А я её люблю.
Ну да, конечно. А ещё – музыку, живопись и, судя по тому, что я недавно видела, Миарона Монтэрея. Всё то, что для меня тайна за семью печатями. В чем я ни черта не понимаю.
– Выпей, – протянул Эллоиссент бокал мне.
Алкоголь – ещё один пункт в списке того, что недоступно моему пониманию.
– Сегодня был трудный день, – добавил он.