- Ты не дура, ты просто все неправильно понимаешь. - Костя пошел к ней, но Рита подняла сковородку над головой, а оладьи полетели на пол.
- Не подходи ко мне! - предупредила она. - Негодяй. Следующий твой шаг станет последним.
- Пусть последним, но я его сделаю.
Костя придвинулся чуть ближе и замер, поскольку Рита действительно взмахнула сковородой. Сейчас она походила на амазонку.
- Я ухожу, - сказала она. - Больше ты меня, лжец подлый, не увидишь. Можешь собрать с пола оладьи и сожрать. Пусть у тебя брюхо лопнет.
- Рита! - выкрикнул Костя, но в это время над его головой пролетела сковорода, врезавшись в стенку.
Рита быстро повернулась и побежала по коридору. Хлопнула дверь. Костя с огорчением выругался.
Он прошелся по комнате, поглядел в окно на падающий снег, посвистел какую-то модную мелодию и стал одеваться. Через час он уже сидел в квартире своих родителей на кухне и поглощал нормальные блины со сметаной. Елизавета Сергеевна и Петр Давидович с умилением смотрели на него.
- Чертовски вкусно, - сказал Костя, облизываясь. - А Ритка совершенно не умеет готовить.
- Я это знала, - ответила мама. - И Ольга твоя тоже. Тебе, сыночек, не везет с девушками. А вот у нас в библиотеке работает одна студентка-заочница, и из приличной семьи, и миленькая…
- Мама! - остановил ее Костя. - Не надо меня ни с кем знакомить. Тем более с архивными крысками. У меня на книжную пыль аллергия.
- А на этих шалав аллергии нет? - спросила Елизавета Сергеевна. - От них вообще желтуху и прободную язву заработаешь.
- Он уже взрослый мальчик, пусть сам разбирается, - вставил Петр Давидович.
- А ты помолчал бы, коли не понимаешь, - обрубила его супруга. - Ребенок под откос катится из-за этих мегер. Ну скажите мне, за что ему такое наказание? Одной он алименты платит непонятно на каком основании, другая также наверняка готовит какую-нибудь пакость. Наверное, тройню родить хочет. От соседа. А Костик будет за всех чужих детей платить. Он ведь у нас миллионер! Ходорковский! Нефтью промышляет. Вот только в медицинский никак не поступит, потому что денег не соберет. Все к этой Ольге и Ритке утекают, сквозь пальцы. Зла не хватает!
- Мама, Рита сама неплохо зарабатывает, - сказал Костя. - К тому же, кажется, мы с ней расстались. А у Ольги, между прочим, мой сын. И твой внук.
- Это еще доказать надо! - возмутилась Елизавета Сергеевна. - Необходимо пока не поздно сделать генетическую экспертизу.
- Ага, экспертиза эта под две тысячи баксов стоит. У тебя есть?
- А мне кажется, Костя поступает очень благородно, как настоящий мужчина, - вновь вставил Петр Давидович. - Одинокой женщине с ребенком надо помогать.
- Одиноких женщин с детьми в России по статистике семнадцать миллионов, - усмехнулась Елизавета Сергеевна. - На всех нашего Константина не хватит.
- А я им все равно горжусь, - упрямо сказал муж. - Вот увидишь, он пробьется в жизни и все будет хорошо. Главное ведь не деньги, а состояние души. Есть некоторые ценности, которые остаются незыблемыми всегда: любовь, например, доброта, справедливость, порядочность…
- Эх, Петя, Петя, - покачала головой Елизавета Сергеевна. - Ты так и не выбрался из прошлого века, продолжаешь спать. Сейчас иная эпоха.
- Времена, может быть, и другие, а люди те же. Человек не может измениться и стать зверем. Вернее, одни становятся, а другие нет. И последних всегда будет больше. Иначе мир бы уже давно рухнул.
- Папа прав, - сказал Костя, отодвигая тарелку. - А теперь я бы хотел у вас немного вздремнуть на моем любимом диване. Нет ничего лучшего, чем возвращение в детство. Хотя бы во сне.
Ольга отвезла Антошку к своей матери, а сейчас просто бесцельно шла по улицам города, безучастная ко всему, думая о своем и порой натыкаясь на прохожих. Она слегка подкрасила губы, наложила тени и выглядела гораздо привлекательнее, чем утром. Красила ее и белая шубка "под песца". Но ей, собственно, было все равно, что думают о ее внешности посторонние. Все мысли были поглощены иным. Антон, его хрупкая жизнь, - вот что тяготило ее душу. Поэтому она даже не заметила, что переходит дорогу на красный свет и едва не угодила под автомобиль. "Опель" резко затормозил, все же толкнув ее бампером, Ольга упала на мокрый асфальт. Из машины выскочил взбудораженный водитель.
- Ну куда ты, разиня, под самые колеса лезешь?! - закричал он.
Ольга поднялась на ноги и только сейчас испугалась.
- Из-звините, - заикаясь, сказала она.
Шофер, средних лет блондин, несколько смягчил тон, внимательно глядя на девушку:
- Нельзя же так - прямо самоубийство какое-то! У вас все цело, не зашиблись?
- Вроде нет. Я пойду.
- Садитесь в машину, - твердо сказал он. - Я вас отвезу куда надо.
- А куда мне надо? - растерянно спросила Ольга. До встречи с Костей оставалось еще часа три.
- Я не знаю. Куда угодно.
- Мне надо в больницу. Вернее, в кафе.
- Очень хорошо. Так в кафе или в больницу?
- Домой.
- Вот что. Вижу, вы сами не знаете, куда ехать. Я отвезу вас в свою клинику, я врач. Выпьете там кофе, соберетесь с мыслями, успокоитесь. Вы, по-моему, немного не в себе. Я помогу вам.
- А вы какой врач, детский? - с надеждой спросила Ольга.
- Нет, я психотерапевт. Зовут Леонид Максимович. А вас?
- Оля.
- Вот и отлично. Похоже, что вы именно мой клиент.
- Почему?
- По лицу видно. На вас его просто нет.
Ольга испуганно потрогала себя за лоб, щеки. Улыбнулась.
- На месте, - сказала она.
Леонид Максимович рассмеялся.
- Конечно, на месте. И очень даже симпатичное. Но чем-то сильно расстроенное. Поехали, по дороге вы мне расскажете то, что сочтете нужным. Не забывайте, что моя профессия - выводить человека из тупиков и лабиринтов.
Что ж, - произнесла Ольга, как-то сразу доверившись этому спокойному доброжелательному мужчине, чей взгляд как бы проникал в ее сознание. - Поехали.
Через полчаса они были в медицинском центре, где Леонид Максимович занимал отдельный кабинет. По дороге Ольга уже кое-что рассказала ему из своей прошлой и нынешней жизни, а теперь "досказывала":
- Я не хочу быть ручной болонкой, но получается так, что меня вся время кто-то водит на поводке. И поэтому порой мне просто жить не хочется. Если бы не Антон… Но если не будет его - не станет и меня. А вы уже знаете, что с ним может стрястись.
- Да, ситуация сложная, - произнес Леонид Максимович. - Но прежде всего, Оля, вам нужно укрепить свои собственные силы, только так на духовном уровне вы поможете сыну и себе, кстати. Вам надо не бороться с собой и со своими проблемами, не гипертрофировать их, не раздувать и тем более не возиться с ними, как с любимыми болячками. Проблемы есть и будут всегда. Главное, ясно видеть причину и корень своего душевного заболевания, постараться изменить свой внутренний уклад, образ жизни, а то и смысл самого своего существования.
Секретарша Леонида Максимовича принесла две чашечки кофе и орешки. Из магнитофона лилась легкая тихая музыка. Ольге было тут хорошо и спокойно. Она даже не представляла, что можно так расслабиться и хотя бы на время позабыть о грядущих бедах. А Леонид Максимович продолжал:
- Это нормально, что вы решились встретиться с отцом вашего ребенка. Другого выхода, пожалуй, нет. Но вы должны отдавать себе отчет в том, что вас может захлестнуть другая опасная волна - из прошлого. Вы говорили о ненависти к нему. Судя по всему, у него к вам такие же чувства. Столкновение отрицательных зарядов опасно. Это уже законы физики, но они действуют и в психиатрии. Не дайте вашим эмоциям овладеть вами. Вы поставили себе цель - ее и придерживайтесь. И сразу возвращайтесь "в себя". Не то опять окажетесь на столь ненавистном вам "поводке". И в любое время звоните мне или приезжайте. Я смогу корректировать ваши действия. А учитывая то, что я вас чуть не сбил, - бесплатно.
- Хорошо, - откликнулась Ольга.
Они проговорили еще минут сорок, потом Оля взглянула на часы и стала торопливо прощаться. Леонид Максимович проводил ее до самого выхода и бросил вслед:
- Главное, помните - не увлекайтесь собственным отчаянием!
Про себя же, постояв минуту-другую в коридоре, он добавил: "Кажется, мы еще непременно встретимся. И не раз…"
Перед тем как отправиться в кафе, Константин решил заглянуть в свою больницу, навестить дедулю. Он купил на рынке бананов и, помахивая сеткой, вошел в приемный покой. Дежурный врач, теперь уже другой, не Климакович, при виде его сурово произнес:
- А тебя, Костя, главврач вызывает!
Прозвучало это, как вызов на прием к Борману. Хорошего не жди. Делать нечего, Костя поспешил в соседний корпус, где располагалась администрация больницы. "Интересно, - подумал он, сидя на кожаном диване в приемной, - меня сразу уволят или дадут отгулять отпуск? В любом случае направление в медицинский институт я теперь вряд ли получу". Секретарша с любопытством поглядывала на него, виртуозно играя на клавишах компьютера.
- Ну чего смотришь? - проворчал он. - На мне узоров нет, ты с ритма не сбейся, Галя.
- А мы уже все наслышаны, как ты старика спас, - откликнулась она. - Только об этом и говорят. Как только решился!
- Ну, и что говорят-то? Осуждают?
- Кто как. Но видимо, добром это для тебя не кончится. Ты, Костя, не в свою сферу влез. А у нас этого не любят. Каждый сверчок должен знать свой толчок. Теперь все будет зависеть от Геннадия Васильевича, - и она кивнула головой в сторону кабинета главного врача, где на двери висела золоченая табличка "Г.В. Красноперов". - Старик своего мнения еще не высказал.
- Может, пронесет?
- Вряд ли. Или наградят, или вышибут.
Константин с равнодушным видом стал насвистывать привязавшуюся с утра мелодию. Галя продолжала бесшумно печатать.
- Не свисти, денег не будет, - бросила она.
- Они меня и так не слишком-то любят, - отозвался Костя. - Ненавидят просто. Готовы убить. Но я придумал план, как ограбить нашего кассира. Деньги привезут завтра. Я гримируюсь и притворяюсь паралитиком. Ты везешь меня на каталке. Навстречу кассир с мешком денег. Он, конечно же, интересуется: "Галочка, что за идиота ты везешь и куда?" Ты отвечаешь: "В морг. А может быть, он еще не умер? Поглядите…" Кассир наклоняется, тут я его…
Костя не успел договорить, из кабинета быстро вышел главный врач больницы. Метнув взгляд в сторону санитара, он коротко произнес:
- Зайдешь ко мне завтра, сегодня некогда.
- Геннадий Васильевич! - остановил его Костя, встав на пути в коридор. - До завтра я не доживу. Неопределенность хуже китайской пытки. Скажите честно: вы меня увольняете?
- О, вот ты, оказывается, какой! - с некоторым изумлением уставился на него главврач. - А ну прочь с дороги.
- Нет, Геннадий Васильевич, мне знать надо. Я не хочу бессонницей мучиться. Если - да, так я пойду вещички собирать. У меня там горшок старый, личный, я его из дома принес, и обувь сменная, галоши.
Галя прыснула от смеха, а Красноперов сурово посмотрел на нее.
- Галочка, он всегда такой забавный? - спросил главврач.
- Почти всегда, Геннадий Васильевич, - ответила секретарша.
- Ну что ж, такие люди нам нужны. Смех и оптимизм - лучшее лекарство от всех болезней. Это еще Авиценна сказал. Нет, Щеглов увольнять мы тебя не будем, не надейся. Выговор, конечно, за превышение полномочий я тебе влеплю. Но и направление в мед вместе с характеристикой дам самое отменное. Заодно поговорю с ректором, чтобы тебя без экзаменов взяли. Достоин, чую. И кстати, со следующей недели перевожу тебя на должность старшего санитара. Будешь бригадой командовать. Доволен?
- Вообще-то, я бы хотел, чтобы вы меня сразу кардиохирургом назначили, - состроил гримасу Костя. - Но пока спасибо и на этом. На безрыбье, как говорится…
- Наглец! - развел руками Красноперов. - Ну почти как я сам в молодости. А теперь брысь с дороги!..
- Спасибо! - еще раз крикнул вслед широко шагающему главврачу Костя и победно посмотрел на секретаршу: - А ты знаешь, жизнь, оказывается, чертовски интересная штука! И мир в принципе прекрасен.
- А ты сомневался? - улыбнулась Галя. - Так ты не дорассказал свой план. Значит, кассир наклоняется над каталкой и тут ты…
- Тут я ему и говорю: "Хочешь, тебя Галя на каталке с горки покатает, а я пока твой мешочек с деньгами посторожу?" Отказаться он, разумеется, будет не в силах. Перед твоей красотой даже мертвый зачешется и встанет. И деньги наши.
- Вали отсюда, - кокетливо засмеялась секретарша, продолжая свой сольный концерт на клавишах.
Константин послал ей воздушный поцелуй и "свалил" в отделение сердечников, где в одной из палат разыскал деда. Там на стульчике возле постели больного сидел его сын Лавр, а у капельницы стояла медсестра Катя, меняя физраствор. На соседних койках лежало еще трое мужчин.
- A-а, архангел Константин! - улыбнулся старик, увидев санитара. - Привет, милый.
- Запомнил, значит, как меня зовут? - сказал Костя, пожимая его свободную руку. Лавр поднялся, уступая ему свой стул. При этом как-то многозначительно посмотрел и даже слегка подмигнул правым глазом. - Ну, как наши дела?
- Непривычно что-то, - ответил старик. - Я ведь никогда в жизни в больницах не валялся. Все на ногах. А если простужусь когда, то лечение у нас одно - стакан водки с перцем и медом, и потей всю ночь под тремя одеялами. К утру простуду как рукой снимет.
- Вот и допотелся, - вставил Лавр.
- А здесь холодно чего-то, - продолжил дед. - Мерзну.
- Ну, это дело поправимое, - сказал Костя. - Катя, принеси фельдмаршалу еще одно одеяло.
- Ладно, - кивнула медсестра. - Твоему крестнику я могу и вторую "утку" поставить. Не жалко.
- Говорят, это ты меня с того света вытащил? - спросил дед.
- Ты сам, дедушка, крепким орешком оказался, почти как Брюс Уиллис. Молодым еще сто очков вперед дашь. Такие так просто не ломаются.
- Куда там! В крематорий пора. Вот уж где точно согреюсь.
- Брось, дед. А почему же в крематорий-то? Ты что, из Индии родом? Это там сжигать принято. И пепел над Гангом.
- Да так уж Лаврик мой порешил, - ответил старик, поглядев на сына. - Место, говорит, на кладбище очень дорого стоит.
- Да-да, - кивнул сын. - Это огромные расходы.
- Глупости! - сказал Костя. - Хоронить надо по-христиански, на кладбище. А что такое крематорий? Огонь, ад! Ты, Катя, хотела бы, чтобы тебя сожгли?
- Я бы хотела, чтобы меня в крутом кипятке сварили, - отозвалась она, укрывая деда вторым одеялом. - Какая разница? Мне в общем-то будет уже все равно.
- Вот! - поднял вверх указательный палец Лавр. - Слова не девочки, но… жены!
- Да, девочкой Катю, конечно, не назовешь, - согласился Костя. - Но и она иногда ерунду мелет. В качестве жены. А вам что, денег на нормальные похороны жалко?
- Да оставьте вы эту погостную тему, - бодро сказал дед. - Я ведь, если честно-то, еще лет двадцать пять пожить собираюсь. Чего-то мне умирать расхотелось. Вот слышал, что в МГУ один старик студентом стал, на философском учится, а я его на два года моложе. Так, может, и мне поступить? А что?
- Папа, я тебя умоляю! - всплеснул руками Лавр.
- Ну, если не в МГУ, то в загс, - продолжил дед. - Вон, Катеньке предложение сделаю.
- А сколько вам? - усмехнулась та.
- За восемьдесят с гаком.
- Правда? Никогда бы не дала.
- Не дала бы… Да мне у тебя и попросить-то совестно!
- Шалун, - сказала Катя, поправляя ему подушку. - Веселый у нас больной появился.
- Вы еще не знаете, что он у нас дома вытворяет, - произнес Лавр. Он украдкой постучал себя по лбу и вновь подмигнул Косте, на сей раз левым глазом: - Мало того, что свет в туалете забывает гасить, так как-то раз баллончиком с краской все обои разрисовал. Граффити, говорит. У молодежи насмотрелся. Он, знаете ли, с подростками дружбу водит.
- Так это же хорошо, - сказал Костя. - Может быть, в нем просыпается Марк Шагал? Или Казимир Малевич?
- Нет, пусть уж спит лучше, - ответил Лавр. - Шагал пусть шагает из нашего дома, а Малевич малюет в другом месте, не на австрийских обоях. Можно вас на минутку?
Он взял Костю под руку и вывел в коридор.
- Так когда же? - заговорщески проговорил он, опять мигнув глазом.
- Что - когда? - переспросил Костя.
- Ну… вы меня понимаете? - Лавр подмигивал уже обоими глазами поочередно.
- Сходите к невропатологу, - посоветовал Константин. - У вас с глазами что-то. То один дергается, то другой.
- А как же с нашим… уговором? Понимаете?
Костя взглянул на часы. Он уже опаздывал на встречу с Ольгой.
- Простите, спешу! - сказал он и побежал к выходу.
Глава пятая
Сделай мне ребенка!
Войдя в кафе, которое, находясь рядом с больницей, не могло носить иного названия, кроме как "Доктор Дизель", Костя не сразу признал в сидящей за дальним столиком девушке "свою" Ольгу. Она рассеянно поглядывала в окно и курила сигарету. Заметив Константина, сделала попытку улыбнуться, но вышла лишь какая-то кривая гримаса.
- Хорошо выглядишь, - сказал он, усаживаясь за столик. - Но давай сразу расставим точки над "i". Все, что между нами было, теперь уже не имеет никакого значения. Мы летаем по разным орбитам, и они больше не пересекаются.
- Конечно, - кивнула Ольга. - Только у одной из этих планет на орбите есть маленький спутник. Ребенок.
- Старая песня, - ответил Константин. - Так и знал. Но ребенком ты меня не прижмешь. Зачем вызывала?
- Сделай сначала заказ.
К столику подошла официантка.
- Кофе, две рюмки ликера "Бенедиктин", шоколадное мороженое, - сказал Костя.
- Помнишь, что я люблю, - усмехнулась Ольга.
- Мне и самому этот ликер нравится.
- А у тебя усталый вид. Много работаешь?
- Приходится крутиться. Я ведь еще иногда на товарной станции вагоны разгружаю. Мне деньги нужны на учебу. Образование сейчас платное.
- Намек поняла. Но ты можешь больше не пересылать мне деньги. У меня появился богатый друг, бизнесмен. Возможно, мы с ним скоро поженимся. Он и Антона любит.
- Антон - это кто? Твой друг - бисексуал, что ли?
- Дурак, Антон - это твой ребенок. Даже имени не помнишь…
- Прости, а ты мне и не говорила.
- А тебе это и не нужно.
Они поглядели друг на друга, оба начали закипать.
- Я тоже скоро женюсь, - с вызовом сказал Костя.
- На дочке губернатора? Из Гарварда? - язвительно спросила Ольга. - И отправитесь в Англию. В туманный Альбион. Не заблудитесь там.
Официантка принесла заказ, и Константин сразу же с ней рассчитался. Тут только он подумал о том, что Рита от него ушла и, может быть, больше не вернется. Но точно так же в эту минуту подумала о Ренате и Ольга. Обоим стало несколько грустновато, и они потянулись к рюмкам.
- Твое здоровье! - сказал Костя, чокаясь.
- Да и твое тоже! - ответила Ольга, делая маленький глоток.
- Ликер надо немного подержать во рту, прокатать языком по небу, чтобы он впитался, почувствовать аромат…
- Я помню.