- Я так скучаю по тебе, Джулс. Я очень тебя люблю и не хочу жить без тебя.
И это почему-то придало Джулс сил: она вдруг почувствовала, что контролирует ситуацию, что может быть сильной, посмотрела на него и решила, что заставит его страдать.
Она все еще не была уверена, примет ли его обратно, но зато точно знала, что, каково бы ни было ее решение, он ей за все заплатит.
Она сказала, что он причинил ей невыносимую боль, разрушил все ее представления о браке и растоптал мечты о будущем. Их будущем.
Джейми не проронил ни слова.
Она сказала, что еще слишком рано и она не может решить, позволит ли ему вернуться. Она даже не может решить, хочет ли вообще его видеть.
Джейми постоянно извинялся и со стыдом опускал голову.
Она сказала, что ей нужно время. Джейми кивнул и тихо ушел. Он повернулся, чтобы поцеловать ее, когда выходил из дверей, но она отдернула голову и вышел чмок в воздух.
- Господи, Либби! - закончив рассказывать, выпалила она. - Мы катим тележку по супермаркету "Сейнсбери" - я опять улизнула с работы чуть пораньше. Это было так тяжело, ужасно тяжело. Мне просто хотелось перевести часы назад, чтобы все было как прежде.
- Ты думаешь, это возможно?
- Кто знает? Но я уверена, что не готова принять его обратно, пока не заставлю страдать так, как я страдала. - Она замолкает. - А вечером мне надо идти на эту паршивую вечеринку на работе. Джейми тоже должен был прийти, и я умираю от страха.
- Тебе обязательно идти?
- К сожалению, да. Слишком много можно завязать полезных знакомств, я не могу упустить такое. В любом случае, - продолжает она, вздыхает и пытается улыбнуться, - скажи мне, что заставило тебя решиться на это?
"Это" - знакомство Эда с моими родителями.
- Все равно, Джулс, - с показным раздражением говорю я, - рано или поздно это случится, так лучше сразу отделаться, и все.
- Но это же твои родители!
Джулс знает моих родителей. Они оба обожают Джулс и думают, что она - идеальная женщина. Моя мать не раз сравнивала меня с ней, естественно не в мою пользу. И Джулс любит моих родителей, а как же иначе, ведь каждый раз, когда она к нам приходит, моя мать начинает кудахтать вокруг нее, как наседка, твердить, какая же она худенькая и как ей надо хорошо кушать.
Я пыталась рассказать ей, что моя мать просто катастрофа, но Джулс продолжает думать, что она очень даже славная. Наверное, я тоже бы так думала, не будь она моей матерью. Чужие родители всегда кажутся более вменяемыми.
- Ты же не думаешь, что Эд пригласит твоего отца прогуляться в саду и попросит твоей руки? - шутит она.
Я бросаю в корзинку упаковку шпината.
На самом деле именно этого я и боялась. Не могу поверить, что Джулс это тоже пришло в голову. Я в изумлении поворачиваюсь к ней.
- Неужели ты думаешь, он способен на такое? Правда?
Она пожимает плечами.
- А ты как думаешь?
- Это приходило мне в голову. Черт. Мне нужен шоколад для шоколадного мусса, но забыла какой.
- "Бурневилль", - говорит она и бросает в корзину пару больших плиток. - И что, ты бы согласилась?
И вдруг я понимаю, что точно согласилась бы.
- Думаю да.
Она ловит ртом воздух и застывает на месте.
- Да? Ты серьезно? Вы же едва знакомы!
- Но, как ты всегда говоришь, я бы почувствовала, что настало время.
- Я так никогда не говорила.
- Ну ладно. Значит, кто-то другой. И, по-моему, это правильно.
- Значит, секс с ним отвратителен, тебя безумно раздражает, когда он пытается говорить по-французски, а ты хочешь провести с ним остаток жизни?
- Джулс! - возмущенно восклицаю я. - Секс не отвратителен. Согласна, в первый раз это было ужасно, но теперь все намного лучше, - кстати, с воскресенья я ночевала у Эда каждый день и у нас была куча времени попрактиковаться, - а французский, конечно, слегка меня раздражает, но не так чтобы очень. Да, я готова провести с ним остаток жизни.
Естественно, это не совсем так: в своих фантазиях я дальше дня свадьбы не продвинулась, но зато какая у меня будет свадьба! Я уже все спланировала - и платье от Брюса Олдфилда, и наряды подружек невесты. И даже представила себе восхищенные взгляды своих знакомых, потому что это будет не скромная свадьба, а прямо-таки свадьба столетия.
Джулс качает головой.
- Слушай, Либби, я знаю, что с Джейми у нас ничего не вышло, но я по крайней мере его любила. Я действительно любила его. Ты уверена, что понимаешь, что ты делаешь?
- Ради бога, Джулс. Все равно он вряд ли сегодня сделает мне предложение, по-моему, мы слегка опережаем события. Даже если мы и обручимся, свадьба состоится еще не скоро.
- Когда же?
- Через год.
- Обещаешь?
- Обещаю.
Джулс подбрасывает меня до дома, чтобы я забрала кулинарные книги. Когда она уходит, я звоню матери, чтобы проверить, верно ли она записала адрес. Судя по голосу, она прямо-таки умирает от любопытства и волнения.
- Мой зеленый костюм точно подойдет?
- Мам, какая разница, что ты наденешь, мы же никуда не идем.
- Но, дорогая, я хочу произвести хорошее впечатление.
- Мне все равно, мам. Зеленый костюм так зеленый.
- Папе обязательно надевать галстук?
- Нет, мам, - вздыхаю я. - Не обязательно.
- Я подумала, может, ты захочешь, чтобы я принесла мусс из лососины на закуску. Я сегодня утром приготовила, давай захвачу?
- Ты думаешь, я не умею готовить, да?
- Нет, дорогая. Я просто пытаюсь помочь.
- Забудь, мам, я уже составила меню.
- Ты уверена?
- Да, мам. Уверена.
- Мне ничего не стоит…
- Мам! - Боже, ну зачем, зачем я согласилась на это? - Кстати, я говорила, что вчера Эд дал мне запасной комплект ключей и сказал, чтобы я оставила их у себя?
Я вхожу в дом, волоча за собой пакеты с едой, и иду на кухню. Есть что-то зловещее в этом огромном пространстве, где я совсем одна, поэтому включаю свет, настраиваю свою любимую радиостанцию и переставляю некоторые вещи с места на место, чтобы стало поуютнее. Надо поговорить с Эдом и сменить обивку диванов.
Открываю кулинарную книгу на том месте, где заложила рецепты, и начинаю читать. Вчера я еще раз просмотрела их и записала на уголке страницы фирменный рецепт Джулс для главного блюда. На сладкое я выбрала фирменный рецепт от Делии Смит. На закуску Джулс посоветовала попробовать брускетту: надо просто поджарить хлеб в тостере, натереть чесноком и оливковым маслом, а потом сверху положить помидоры, оливки и свежий базилик. Даже полный идиот может такое приготовить.
И вот я варю шпинат, приправляю куриные грудки и устраиваю жуткий свинарник на кухне, но тут же пытаюсь все прибрать, потому что, говорят, так делают настоящие повара. И тут звонит телефон.
Я испытываю смешанное чувство - все-таки это дом моего бойфренда. На минуту мое сердце останавливается, - а вдруг это другая женщина и сейчас она оставит чувственное, сексуальное послание?
Но тут я вспоминаю, что Эд совершенно без ума от меня и о чем мне совсем не стоит беспокоиться, так это о других женщинах. Включается автоответчик, и я застываю и слушаю, кто звонит.
- Либби? Ты там? Возьми трубку.
Это Эд.
- Привет, дорогой. Я готовлю.
- Ммм… что-нибудь вкусное?
- Это сюрприз.
- Не нужно ничего купить?
- Нет. Мы с Джулс ходили за покупками.
- Кстати, мне нужно как следует познакомиться с Джулс. Давайте как-нибудь втроем поужинаем.
- Было бы здорово, - говорю я.
Это отличная идея, и мне бы хотелось, чтобы Джулс получше узнала Эда, хотя, может, сейчас и не самое подходящее время. Больше всего мне необходимо ее одобрение, - хоть она и была со мной в тот вечер, когда мы познакомились, ей не довелось близко общаться с Эдом. Мне хочется, чтобы она поняла, что мы с ним подходим друг другу. И я молю бога, чтобы у них с Джейми тоже все наладилось, чтобы все вернулось на круги своя.
- Тут еще в офисе дела, но потом я приеду домой. Так здорово, когда тебя дома кто-то ждет. Я представляю, как вхожу домой, а там пахнет вкусным ужином. Надо почаще так делать.
- Заставлять меня готовить ужин к твоему возвращению? - в шутку говорю я.
- Вот именно, - отвечает он. - Что может быть лучше домашней еды.
- Хочу тебе сказать, что я специально пораньше ушла с работы, чтобы все приготовить. Если это будет повторяться слишком часто, меня уволят.
- Я позабочусь о тебе, - говорит он. - Тебе не надо будет работать.
- Именно об этом мечтает любая девушка, - говорю я и не могу поверить своему счастью.
Я не совсем уверена, как отжимать шпинат, и вообще, что значит "бланшировать"? Варю его пятнадцать минут, потом откидываю на дуршлаг и кладу в сковородку вместе с куриными грудками. В рецепте Джулс сказано - "четыре больших красных перца"; но я забыла купить их в супермаркете, поэтому заехала в магазинчик на углу. По закону подлости у них не было больших перцев, только маленькие, и я посчитала, что четыре маленьких равняются одному большому. И вот я нарезаю шестнадцать красных перчиков и бросаю их в соус.
Самое легкое - это шоколадный мусс. Я взбиваю белки, пока рука не затекает до боли, и, поскольку не имею понятия, что значит "готовить на водяной бане", то просто растапливаю шоколад, масло и сахар в сковородке и туда же кидаю белки (в рецепте указано - "медленно вливая и помешивая ложкой", но и так сойдет).
Джулс сказала, что брускетту можно приготовить перед самым приходом гостей. Эда еще нет, а сейчас без пятнадцати восемь, - значит, мои родители придут с минуты на минуту. Я запихиваю хлеб в духовку и начинаю складывать в раковину всю грязную посуду.
Раздается звонок в дверь. Смотрю на часы - без десяти восемь. Удивительная точность. Открываю дверь: мать с отцом стоят на пороге. Мать нетерпеливо улыбается, а отец, похоже, чувствует себя не совсем комфортно в костюме и галстуке.
- Где Эд? - спрашивает мать сценическим шепотом.
- Он вот-вот будет дома. Задержался на работе. Проходите. - Я целую обоих родителей в щеку и отхожу в сторону, приглашая их войти: у моей матери, судя по всему, первый раз в жизни язык отнялся, когда она увидела, какого размера прихожая. Я с довольным видом провожаю их на кухню.
- Потрясающе! - шепчет она. - Смотри, пап, - она толкает отца локтем, - у него кухонный стол из натурального мрамора! Да он небось кучу денег стоит!
- Тебе провести обзорную экскурсию? - Я не могу удержаться, мне так хочется еще хоть немножко побыть в центре внимания. - Снимайте пальто. Я покажу вам дом.
- Думаешь, можно? - спрашивает моя мать. - Может, подождем, пока Эд вернется?
- Не волнуйся. Все в порядке, - говорю я и вешаю пальто в гардеробную, которая, кстати, размером примерно со спальню моих родителей.
Я показываю им дом, и они охают и ахают, останавливаясь в каждой комнате. Даже мой отец, который никогда особенно не отличался красноречием, признает, что это прекрасный дом.
- Не просто прекрасный, - поправляет его мать, - это дворец. - И тут она поворачивается ко мне, и, можете мне не верить, у нее в глазах слезы! - О, Либби, - произносит она мелодраматично, - я так за тебя рада!
- Мы еще не женаты, мам, - говорю я.
- Пока нет, - уточняет отец и улыбается так же широко, как и мать.
- Только попробуй на этот раз все испортить, - говорит мать, открывая шкаф Эда и рассматривая его одежду. - Отвечать будешь передо мной.
- Мам, ты можешь хотя бы сегодня не придираться?
- Да, дорогая, - поддерживает меня отец. Я в изумлении смотрю на него. - Либби и так нервничает.
Моя мать смотрит на нас с непонимающим видом, потом качает головой и направляется к шторам.
- На подкладке, - бормочет она себе под нос. - Наверное, кучу денег заплатил за все эти ламбрекены.
- Пойдем вниз.
Меньше всего мне хочется, чтобы Эд застал нас, пока мы рыскаем по его спальне. Спустившись вниз, я готовлю родителям джин-тоник.
- Ты тут прямо как у себя дома, - фыркает моя мать. - Знаешь, где что лежит.
Я никак не реагирую.
- Но мне не нравятся эти диваны, - продолжает она, потому что ей обязательно надо к чему-то придраться. - Я бы сменила обивку.
- А мне нравятся! - твердо заявляю я. - Я их не трону.
- Ну, как хочешь, - вздыхает она. - О вкусах не спорят. Что у нас на ужин?
- Брускетта и… Черт! Черт! Черт! Черт!
Я вскакиваю на ноги, а моя мать снова презрительно фыркает.
- Мне это кажется или пахнет горелым, Либби?
Дерьмо. Дерьмо, дерьмо и еще раз дерьмо. Я открываю дверь духовки и вижу восемь дымящихся черных угольков. Я постанываю, потому что точно знаю, что скажет моя мать. Мне даже не надо возвращаться обратно в столовую, чтобы услышать это, потому что она уже стоит здесь, у меня за спиной.
- Так я и знала, что надо было принести лососевый мусс.
Меня спасает только то, что в этот момент в замочной скважине поворачивается ключ. Мы все замираем, когда слышим, что Эд топает по лестнице и зовет:
- Э-э-эй! Есть кто-нибудь дома?
Он морщит нос, заходя в кухню, но, видимо, решает воздержаться от комментариев, - кажется, не так он себе представлял свое возвращение и домашний ужин - и пожимает руки моим родителям.
- Большое спасибо, что согласились прийти, - говорит Эд.
Его произношение выпускника частной школы вдруг резко бросается в глаза по сравнению с провинциальным акцентом моих родителей, как бы они ни старались его сгладить. Но, похоже, он этого не замечает, и я решаю не делать из мухи слона.
И потом, они меня, конечно, доводят, но это же мои родители, и, наверное, если меня припрут к стенке, я, так уж и быть, признаюсь, что люблю их.
- Большое спасибо за приглашение, - отвечает моя мать. Она старательно выговаривает слова, пытаясь скрыть провинциальное произношение, но, по-моему, ей это не слишком удается.
- Пустяки, пустяки. Хотите еще коктейль?
- Да, благодарю, - я не могу поверить: моя мать кокетливо приглаживает волосы, - будьте так любезны.
"Будьте любезны"? "Любезны"? Да с каких пор она так заговорила? Даже папа, похоже, слегка ошарашен: я встречаюсь с ним взглядом и подавляю смешок. Он, как у нас водится, закатывает глаза.
- Вы легко нас нашли? - спрашивает Эд. - Вы на машине?
- Мы сразу вас нашли, правда, па… - она осекается: до нее вдруг доходит, что в присутствии такой важной персоны, как Эд, не подобает называть отца "папой", - Алан?
Я сначала даже не понимаю, что это за Алан, потому что моя мать всю жизнь называла папу только "папой".
- Да, Джин, - отвечает отец, делая ударение на слове "Джин": ему, как и мне, кажется странным называть ее по имени. - Никаких проблем.
Моя мать делает резкий жест головой, который означает: как бы не ляпнуть еще раз что-нибудь подобное. Мы с папой все понимаем, но Эд не замечает и просто протягивает бокалы.
- Па… Алан, тебе лучше больше не пить. Ты за рулем.
- Как жаль, - говорит Эд. - Я припас бутылку хорошего вина к ужину. Подумал, раз уж такой особый случай, надо откупорить бутылочку "Мутон Ротшильд" тысяча девятьсот шестьдесят первого года. Но вы-то попробуете, миссис Мейсон?
- О, зовите меня Джин, - хихикает мать. - Меня так все называют.
- Mais bien sur, - Эд тоже начинает смеяться. - Джин.
Когда я слышу, как он произносит эти три слова по-французски с жутким акцентом, мне хочется его убить, но вот на мою мать он, похоже, производит впечатление.
- О, - восклицает она, - вы говорите по-французски!
- Juste en peu, - смеется Эд. - Et vous?
- Moi?
Моя мать, видно, думает, что удачно пошутила. Не в силах больше слушать это, я иду посмотреть, как там духовка. Господи, зачем я только согласилась на это?
- Прошу к столу, - говорю я, подражая манерам изысканной хозяйки дома.
Чем скорее они съедят ужин, тем быстрее уйдут, и с этим кошмаром будет покончено.
О брускетте в качестве закуски приходится забыть, поэтому я сразу подаю курицу с рисом и овощами. Все протягивают тарелки, а Эд спускается в погреб за вином.
- Он просто прелесть, - торопливо шепчет моя мать, стоит ему выйти из комнаты. Она все еще пытается произносить слова без акцента. - Вы - идеальная пара.
Я вздыхаю с облегчением - наконец-то хоть кто-то, пусть даже это моя мать, чье мнение я спросила бы в последнюю очередь, с одобрением отнесся к Эду и сказал именно то, что мне хотелось услышать. Что мы идеальная пара.
Эд возвращается и открывает вино. Мои родители сидят и смотрят на нас - ждут, пока мы начнем есть, прежде чем взять нож и вилку. Наконец я начинаю, и моя мать тут же тоже пробует кусочек курицы.
Помните мультик, в котором персонаж съедает что-то острое и становится пунцового цвета, а из ушей у него начинает подниматься пар? Я и не думала, что в реальной жизни тоже такое бывает.
Мы все застываем с вилками в руках и пялимся на мою мать. Она взмахивает руками, опрокидывает тарелку и жадно глотает воздух.
- Вот, вот, - мой отец протягивает ей бокал вина - больше на столе никакой жидкости нет.
Она осушает его залпом.
- В чем дело? - спрашивает отец. - Не в то горло попало?
У нее из глаз катятся слезы, и мне уже кажется: не слишком ли она переигрывает? Она пытается что-то сказать, но ничего не выходит, поэтому просто показывает пальцем на курицу и грозно трясет головой.
- Миссис Мейсон? - Эд вскакивает и подбегает к ней, вид у него ужасно взволнованный. Интересно, как это моей матери всегда удается быть в центре внимания. - Джин? - продолжает он. - Вам что-нибудь принести? Это еда?
Моя мать кивает.
- Наверное, лучше я попробую, - говорит Эд, берет свою тарелку и осторожно кладет на нее вилкой крошечный кусочек, а я начинаю чувствовать себя полной неудачницей. Пробует, сидит ровно две секунды, подпрыгивает и бежит на кухню. Я слышу, как он пускает воду из-под крана.
- В чем дело? - чуть не кричу я и решаю сама попробовать злосчастную курицу. - Не так уж я плохо готовлю!
Смело глотаю целый кусок.
- Аааааааааааааа!..
Я бросаюсь на кухню, отпихиваю Эда в сторону и, наклонясь к крану, жадно хлебаю холодную воду. Чувство такое, что мой рот сейчас сгорит. Не отхожу от крана минуты три. Слава богу, сейчас у меня нет времени думать, как опозорилась, - я сосредоточена на том, чтобы охладить рот.
Наконец, убедившись, что серьезных повреждений нет и я снова могу говорить, решаю вернуться в гостиную и разъяснить ситуацию.
- Что ты туда добавила? - Лицо у моей матери красно-коричневого цвета.
- Всего четыре красных перца.
- Тут не четыре перца, - говорит она. - Какого перца?
- В рецепте было сказано - "четыре больших перца", но больших не было, поэтому я положила шестнадцать маленьких.
- Шестнадцать? - Эд в ужасе взирает на меня.
Мой отец начинает смеяться.
- Что? Что? В чем проблема? Один большой перец - все равно что четыре маленьких.
Моя мать смотрит на меня так, будто не может поверить, что я - ее дочь.