Я встряхиваю головой, будто отметаю все ее сомнения, и смеюсь очень взрослым смехом, как человек, который все держит под контролем. Говорю ей, что она, должно быть, шутит, и все-таки, почему же он до сих пор не позвонил? Номер моего мобильника записан на автоответчике дома, и я могла бы позвонить, чтобы проверить сообщения, но тогда потом не смогу нажать 1471, чтобы узнать, кто звонил последним. Может, он один из тех, кто ненавидит мобильники и автоответчики, поэтому позвонил, но не оставил сообщения? Боже мой, Либби, заткнись. Кажется, ты сходишь с ума.
- Почему ты думаешь, что у нас не может быть просто секса? - наконец спрашиваю я. - Знаешь, просто секс - без всяких обязательств?
- Потому что у тебя это не получится, - твердо говорит Джулс.
- Вот тут ты ошибаешься. У меня давно не случалось таких отношений, но раньше была куча коротких романов с мужчинами без всякой эмоциональной привязанности. Они мне нравились, но не более того, и я понимала, что они мне не подходят.
Джулс на минуту задумалась.
- И когда это было в последний раз?
- Может, пять лет назад, но я могла бы тысячу раз иметь такие отношения, если бы захотела.
- Так почему не захотела?
- Просто не захотела, и все.
- Ты не думаешь, что есть разница между женщиной двадцати трех лет и женщиной двадцати восьми или девяти и то, что было легко раньше, сейчас, когда нам под тридцать, уже невозможно?
- Что ты имеешь в виду?
- Причина, по которой женщины перестают заводить короткие романы, или спать с кем попало, или как ты там это называешь, в том, что они понимают, что, чем старше становишься, тем труднее спать с кем-то постоянно и не хотеть большего, когда ты уже в таком возрасте, что все, к сожалению, говорят тебе, что пора выходить замуж и иметь детей.
- Нет, - я качаю головой, - я считаю, что или ты способен на отношения без обязательств, или нет, и я лично способна.
Джулс ничего не говорит. Она просто смотрит на меня.
- Да, я точно знаю, - настаиваю я.
Она продолжает смотреть. И в конце концов я говорю:
- Ради бога, хватит на меня пялиться.
Она пожимает плечами и меняет тему разговора.
В пять часов вечера мы идем обратно по улице, и я ни капли не возражаю, потому что дорога под горку и даже мое не приспособленное к физическим нагрузкам тело может справиться с практически пологим склоном. Сажусь в машину и еду домой; когда вхожу в квартиру, на автоответчике три сообщения. Нажимаю на воспроизведение и молю, чтобы это был Ник.
Первое сообщение - от моей матери: "Привет, Либби, это твоя мама". Так я и знала.
- Давай быстрей! - подгоняю я ее.
- Просто звоню, чтобы поболтать, - говорит она, - и поинтересоваться, не заедешь ли ты завтра выпить чаю. Позвони позже, если сможешь, или утром, и, если ты куда-нибудь идешь сегодня вечером, желаю хорошо провести время. А если останешься дома, сегодня в девять часов будет очень интересный документальный фильм о журналах, который мы с папой будем смотреть…
- Заткнись! - кричу я автоответчику.
Неужели она думает, что я жалкая отщепенка, которая сидит дома в субботу вечером? Даже если мне будет абсолютно нечем заняться, я все равно пойду куда-нибудь, просто чтобы потом сказать всем, что я не сидела дома. Пить кофе у Джулс и смотреть "Свидание вслепую" или "Звезды в их глазах" тоже считается выходом в свет, потому что я же выходила из дома и могу просто сказать, что "ужинала с друзьями".
Сообщение номер два - от Джо Купера, и я, как всегда, начинаю паниковать. Нет, не поймите меня неправильно, мне очень нравится Джо, я его обожаю с самого первого момента, как мы встретились, но каждый раз, когда мне звонят с работы, у меня случается приступ беспокойства. Мне кажется, что случилось что-то ужасное и ничего исправить уже невозможно, но, к счастью, Джо всего лишь нужен чей-то телефон и в конце сообщения он говорит, что позвонит кому-нибудь еще.
Третье сообщение - тишина. А потом вешают трубку. Черт. Я набираю 1471.
- Номер 0.1.8.1.3.4.0.2.3…
Ура! Я не дослушиваю до конца, потому что так начинаются номера в Хайгейте, а я не знаю никого из Хайгейта, кроме… Ура! Он позвонил! У меня такой прилив энергии, что приходится бежать в ванную и готовиться, чтобы успеть до того, как он снова позвонит. Конечно, я могла бы перезвонить ему, но пытаюсь казаться недоступной, к тому же, столько лет гоняясь за мужчинами, поняла: лучше им не звонить. Никогда. По возможности. И перезванивать тоже нельзя. Только у меня не очень-то получается.
Чтобы полностью исключить вероятность того, что все-таки не выдержу и перезвоню, запрыгиваю в ванну. Только погружаюсь в воду - звонит телефон. Я подпрыгиваю, будто меня ударило электрическим током, и бегу в гостиную, оставляя за собой цепочку мокрых следов. Снимаю трубку и, пытаясь казаться спокойной, невозмутимой и сексуальной одновременно, хриплым голосом произношу:
- Алло?
- Либби?
- Да.
- Это Ник.
Глава 6
О боже, мне совершенно нечего надеть. У меня отличные кроссовки, просто потрясающие, идеальные, но с чем мне их надевать? Я пробовала джинсы и футболку, но мне не понравилось, и я еще не в панике, но все же хотелось бы выглядеть неотразимо.
Кровать завалена одеждой, и в конце концов в самой глубине шкафа я нахожу мятую черную футболку, которую не видела по крайней мере год. Обнюхиваю ее. Конечно, она немного отдает плесенью, но можно погладить ее и побрызгаться духами, тогда сойдет. Футболка облегает, идеально сидит на талии и с черными брюками смотрится просто потрясающе. Но нет, даже с кроссовками весь этот черный прикид производит слишком сильное впечатление. Недостаточно свежо, недостаточно молодо. Черт.
Через час я наконец останавливаюсь на белой футболке с забавной надписью на груди, самых старых потертых джинсах и обожаемых кроссовках. Со дна коробки из папье-маше, приспособленной под шкатулку для драгоценностей, выуживаю массивные серебряные сережки и, так уж и быть, надеваю пару огромных серебряных колец. То, что надо.
Мы с Ником встречаемся в пабе "Фляга" в Хайгейте, который я смутно помню еще по подростковым годам. Поскольку я собираюсь выпить, оставляю машину и заказываю такси. Только направляюсь к двери, звонит телефон.
- Привет, дорогая, это мама.
Так я и знала.
- Что-нибудь срочное, мам? Я опаздываю и уже выхожу.
- О, как мило. Куда ты идешь?
- На свидание. - Черт. И зачем я только сказала. Теперь она устроит настоящий допрос.
- Как мило! - говорит она.
Я практически слышу, как заработал ее мозг на другом конце провода.
- С кем же?
Я знаю, что за этим последует: где он работает, какая у него машина, где он живет и, самое главное, достаточно ли он хорош для нашей ненаглядной доченьки.
Вот основная проблема, если у вас Провинциальные Родители из Ада. Конечно, я люблю их, даже очень, но у них есть пунктик, что меня надо выдать замуж за кого-то очень, очень богатого, поэтому я стараюсь не рассказывать им о своей жизни. Вот только иногда само собой выскакивает.
- Очень хороший молодой человек, - вздыхаю я, - но мне правда пора.
- Да, - тянет она волынку, - ох уж эта молодежь - вечно куда-то спешите. Мы с папой хотели узнать, не заедешь ли ты завтра на чай.
- О, - я совсем забыла, - конечно, заеду.
- Прекрасно. Я приготовила твой любимый шоколадный торт с марципаном.
Мама почему-то думает, что мои пристрастия в еде не изменились с детского сада, и я даже не пытаюсь объяснить ей, что сейчас я стараюсь избегать шоколадно-марципановых тортов, как бубонной чумы, потому что в результате они оказываются не в желудке, а на бедрах.
- О'кей, мам. Увидимся в четыре.
Я уже в уме планирую свой день. Неторопливо позавтракаю в постели с Ником, потом прогуляемся в Кенвуде, потом - долгий поцелуй на прощание. Да, если я правильно рассчитаю время, как раз к четырем успею к родителям в Финчли.
- Хорошо, дорогая. Где работает твой молодой человек?
- Послушай, мам, мне пора. Такси ждет.
- Он что, не заедет за тобой? - В ее голосе ужас.
- Нет, мам. Увидимся завтра. - Тихо опускаю трубку, раздраженно вздыхаю, и тут раздается звонок в дверь, потому что такси уже действительно ждет.
О'кей. Все взяла? Чистые трусики, зубная щетка, косметика, увлажняющий крем. Да. Моя сумка от "Прада" практически лопается. Я беру жакет и бегу вниз по лестнице.
Чем ближе мы подъезжаем к Хайгейту, тем больше я нервничаю. В Королевском парке проверяю, не размазалась ли помада. В Вест Энд Лейне - не заблестел ли нос. В Хэмпстеде взбиваю волосы. В Кенвуде начинаю дергать ногами, и водитель пялится на меня в зеркало заднего вида.
- Едете в гости? - в конце концов спрашивает он с сильным восточноевропейским акцентом.
- Ммм… да, - отвечаю я.
Честно говоря, мне совсем не хочется вступать в беседу с водителем такси, к тому же мне не нравится, как он на меня смотрит.
- Отлично выглядите.
- Спасибо, - произношу я ледяным тоном, чтобы охладить его пыл.
Это срабатывает. Потом чувствую себя виноватой и, когда мы подъезжаем, оставляю два фунта на чай. Затем торчу на тротуаре, представляю себе, как все пройдет, и думаю, где сейчас Ник.
- Либби!
Поднимаю глаза и вижу его. Он сидит за столиком снаружи, в большом дворике. Подхожу к нему и чувствую, как все напряжение исчезает, потому что, в конце концов, это всего лишь Ник. Он выглядит потрясающе, и я начинаю лучиться от счастья. Все поворачиваются, чтобы посмотреть на нас. На него глазеют все женщины. Эй! Он со мной!
И вот я стою перед ним и не знаю, что же мне делать. Может, поцеловать его? Или обнять? Или просто поздороваться? Он наклоняется вперед и хочет поцеловать в губы, но я, как обычно, веду себя по-идиотски и нервно отворачиваюсь, поэтому он только проводит языком по кончику губ, - выглядит очень удивленным, но быстро находится, улыбается и спрашивает, что я хочу выпить.
Я вижу, что он уже выпил полкружки пива и моя любимая водка с клюквенным соком явно будет не к месту. Поэтому я заказываю пол-литра пива, и, по-моему, ему приятно. Он исчезает внутри, а я сажусь и поздравляю себя с тем, что все так удачно получилось.
Он возвращается, улыбаясь, ставит передо мной пиво и говорит:
- Я поражен, Либби. Я-то думал, ты пиво терпеть не можешь.
Я беру кружку, скромно отпиваю глоточек, стараясь не морщиться, и говорю:
- Нужно же соответствовать этому месту.
- А! - Он кивает. - Тогда уж лучше бы заказала джин-тоник.
- Водку с клюквенным соком! Пожалуйста! - говорю я, потому что джин-тоник, конечно, очень вкусный напиток, но всегда напоминает мне о родителях, и это единственный напиток, который я никогда не заказываю, потому что точно знаю, что он выдаст с головой мое провинциальное происхождение.
Ник смеется.
- Чем занималась на этой неделе? - спрашивает он.
Думаю, рассказать ли ему об Аманде и фотографе в аптеке, о котором она не подозревает, и решаю все-таки рассказать, потому что это забавная история. Он смеется, и мне даже веселее, чем я ожидала.
Дело в том, что с той ночи, которую мы вместе провели, каждый раз, вспоминая о Нике, я думала только о сексе, а не о том, что он за человек, потому что у сексуальных объектов нет характера, ведь так? Но сидя здесь теплым вечером, я была удивлена, что он на самом деле такой милый, с ним так легко.
Потом Ник рассказывает, как он провел неделю. Он снова разослал письма, на этот раз восьми издателям, с первыми тремя главами своего шедевра и уже получил один отказ, в котором говорилось, что концепция интересная, но "не для нас".
- Ты никогда не хотел попробовать себя на другом поприще? - отваживаюсь спросить я, надеясь понять, почему он так настойчиво продолжает заниматься своим романом, если у него ничего не получается.
- Нет. - Он качает головой. - Ну, может быть, - если бы появилось какое-нибудь интересное предложение. Но я всегда мечтал быть писателем.
- Но как же ты живешь?
- Что ты имеешь в виду?
- Как ты зарабатываешь на жизнь?
- Сижу на шее у Ее Величества, - гордо отвечает он.
Чувствую, как меняюсь в лице.
- Ты хочешь сказать, что живешь на пособие?
- Да.
Я теряю дар речи, сижу и думаю, что бы сказать дальше. Представляю себе, как расхохоталась бы Джулс. От Джона, с его "маздой Эм-Икс 5", до этого. О боже, что я тут делаю?
- Я ничего не имею против, - говорит он и смеется мне в лицо. - Хотя ты, по-моему, не в восторге.
- Не то чтобы я возражала, - отвечаю я и решаю не говорить ему, что раньше не встречала никого, кто жил бы на пособие. - Просто мне кажется, ты зря растрачиваешь свой талант.
- Но я не растрачиваю талант. Я просто жду, пока меня признают.
- Ну, тогда ладно.
- Так, - говорит он после четвертой кружки (я выпила только две, чтобы не быть слишком расточительной, учитывая, что он на пособии), - ты проголодалась?
И я понимаю, что проголодалась. Очень.
- Тут за углом есть отличная пиццерия. Может, прогуляемся и поужинаем?
- Угу. - Я оживленно мотаю головой, может, даже слишком оживленно, потому что пиво ударило мне в голову. - Звучит заманчиво.
Мы встаем и идем. Оказывается, что пиццерия не за углом, а чуть ли не на другом конце Лондона, и спустя двадцать минут я говорю:
- Ник, еще далеко?
- Мы почти пришли, - отвечает он. - Ты безнадежна.
- Вовсе нет, - отвечаю я и игриво шлепаю его.
Он поворачивается, хватает меня в охапку и говорит:
- Не вздумай шлепать меня!
Я хохочу, а он говорит, что в наказание я должна поцеловать его. Быстро чмокаю его в губы, а он откидывается назад и облизывает их.
- Нет, - говорит он, - это не настоящий поцелуй.
Я снова целую его, чуть дольше, но он качает головой, поэтому снова придвигаюсь к нему. На этот раз он открывает глаза и смотрит на меня, пока я целую его, - не успеваю опомниться, как мы целуемся и обнимаемся. Это так приятно, так волнующе, что я чувствую, как у меня в животе все переворачивается.
И я забываю обо всем. Следующие двадцать минут пути вообще не замечаю, потому что мы держимся за руки и каждые несколько минут останавливаемся, чтобы страстно поцеловаться. Мы хихикаем, как дети, я забываю о том, что проголодалась, что у меня болят нога, и вдруг Ник поворачивается ко мне и спрашивает, не устала ли я.
- Нет, - отвечаю я: я перестала ныть в ту самую минуту, когда он меня поцеловал.
- Хочешь, я тебя подвезу?
- Ты с ума сошел! Нет, не хочу!
Но он уже хватает меня, перебрасывает через плечо и бежит вниз по улице, а я восторженно кричу и колочу его по спине, чтобы он опустил меня, потому что волнуюсь: а вдруг ему тяжело меня тащить? Но вместе с тем мне хочется, чтобы он нес меня вечно, потому что так весело мне уже давно не было.
Придя в пиццерию, мы садимся за маленький, уютный столик в углу, в центре которого стоит свечка в бутылке, покрытой потеками воска. Все в этом месте похожи на Ника: молодые, модно одетые, улыбающиеся, но бедные, и я думаю, смогу ли привыкнуть к этому миру, далекому от крутых выпендрежных ресторанов и баров, в которые хожу. Здесь все кажутся такими естественными, их не заботят модные шмотки, которые надевают, чтобы произвести впечатление. В конце концов, этот образ жизни не так уж плох.
К нам подходит официант, чтобы принять заказ. Они с Ником знакомы: пожимают друг другу руки и говорят о том, как приятно снова встретиться. Ник делает заказ, хотя сначала надо было спросить, чего я хочу. Мне достается пицца "Фьорентина" и салат, а Нику - бутылка домашнего красного вина.
Как только официант уходит, Ник делает серьезное лицо и вздыхает.
- В чем дело? - спрашиваю я.
Он молчит.
- Ладно, - наконец произносит он, - тебе не кажется, что самое время поговорить?
О черт. Черт. Черт. Черт. Я знала: все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Сейчас он скажет, что больше не хочет меня видеть.
- Ну, - неуверенно говорю я, - не думаю, что нам есть о чем говорить, но, если у тебя есть какие-то мысли, давай, сбрось груз с сердца.
- Хорошо, - он кивает. А потом вздыхает. А потом молчит.
Меня начинает тошнить.
- Послушай, - говорит он, - дело в том… - Он останавливается, смотрит на меня и берет мою руку.
Через две секунды я ее отдергиваю, потому что знаю, что мне не понравится то, что он скажет, и не хочу держать его за руку, пока он будет это говорить.
- Боже, - говорит он, - это так трудно.
- Ради бога, - взрываюсь я, от нервозности мой голос звучит громко и визгливо, - говори уже!
- Хорошо, - он кивает. - Дело в том, что я не готов к серьезным отношениям.
Я молчу. Что тут сказать? Не в первый раз слышу такое.
- Но, - он поднимает глаза, - мне очень хорошо с тобой.
- И в чем же проблема?
- Не знаю. - Он вздыхает и качает головой. - Думаю, ты должна знать: я не готов взять на себя обязательства, не готов начать серьезный роман. Какое-то время у меня никого не было, мне нравится быть одному, и я не собираюсь от этого отказываться.
- И все?
- Нет, - говорит он. - Ты мне очень нравишься, и я хочу встречаться с тобой, но не хочу, чтобы ты неправильно меня поняла.
- Но, Ник, я тоже не готова к серьезным отношениям, - говорю я, и это правда. - У меня тоже давно никого не было, и я в таком же положении.
У него на лице написано облегчение.
- И я знаю, что ты не Любовь Всей Моей Жизни и я не Любовь Твоей Жизни, но это не значит, что мы не можем наслаждаться друг другом.
Его лицо становится еще более довольным. Клянусь, я вижу, как у него расслабляются плечи.
- Так ты ничего не имеешь против? - говорит он.
- Ничего, - решительно киваю я. - Нам хорошо вместе, у нас потрясающий секс, так что давай расслабимся и будем наслаждаться так долго, как получится.
- Либби, - говорит он, тянется через стол и целует меня, - ты невероятна!
Я краснею и думаю, что не так уж плохо все получилось. По крайней мере теперь я точно в него не влюблюсь. Не то чтобы раньше могла влюбиться, просто теперь в этом нет смысла.
Мы проводим прекрасный вечер. Кажется, ужин очень вкусный, хотя я не замечаю вкуса еды, меня гораздо больше занимают поцелуи через стол. Я держу его руку, и мы отлично проводим время.
Знаете, что самое приятное? То, что в субботний вечер я с парнем и притворяюсь, что мы - пара. Притворяюсь, что ничем не хуже других женщин, сидящих здесь, что у меня тоже есть парень. Я больше не жалкая одинокая женщина, у которой никого нет, и потому в субботу вечером уже не приходится идти куда-нибудь с подружками.