К ней подошел официант и предложил шампанского. Она взяла бокал, залпом выпила его и решила еще немного побродить по дворцу. Из зала с гобеленами она попала в длинный коридор с затянутыми шелком стенами. На барочных подставках стояли китайские вазы, и Соне понравилось это нарочитое смешение стилей. Сюда почти не доносился шум праздника, и, проходя мимо одной из закрытых дверей, Соня услышала голоса.
- Я не избегаю тебя, Федерика, - сказал мужской голос. - Пожалуйста, не вынуждай меня оправдываться.
- Я месяцами тебя не вижу, не знаю, где ты, - раздался женский голос, - скажи, что происходит?
- Не забывай, дорогая, я работаю, мне приходится надолго покидать Милан.
- Что это за тайная работа? Я звонила в Бостон, и твоя американская секретарша заявила мне, что ты в Милане. Я позвонила в твою миланскую контору, и мне ответили, что ты на Лазурном берегу, твоя же мать уверяла меня, что ты в кругосветном путешествии. Кому верить? Может быть, у тебя другая женщина?
Наступило молчание, потом снова послышался голос женщины:
- Джулио, если ты разлюбил меня, имей мужество сказать мне об этом.
Дверь неожиданно распахнулась, и на пороге появился мужчина в черном бархатном камзоле, на фоне которого ослепительно сиял кружевной белоснежный воротник его рубашки. Из-под небольшого бархатного берета выбивались густые темные волосы. Мужчина на мгновенье повернул голову, и Соня узнала профиль человека, который когда-то проехал мимо нее на белой "Альфа- Ромео". "Джулио де Брос", - холодея от внезапного страха, подумала Соня, но мужчина уже заметил ее.
- Чезаре Борджиа, герцог де Валентинуа, - с изысканным поклоном представился Джулио де Брос. - А ты, если не ошибаюсь, моя любезная сестричка Лукреция?
Тыльной стороной ладони, едва касаясь, он провел по ее щеке и улыбнулся. В этой улыбке были и удивление, и восторг, и желание.
Соня ничего еще не успела ответить, как рядом с Джулио появилась женщина уже не первой молодости, в которой Соня узнала постоянную клиентку Лидии Мантовани Федерику Ровести, красавицу жену Антонио Ровести, известного миланского издателя.
- Я пытаюсь выбраться в сад, - покраснев от смущения, пробормотала Соня.
- Федерика Ровести, - представил свою спутницу де Брос.
- Шарлотта д'Альбре, герцогиня де Валентинуа, - поправила его Федерика, - сестра короля Наваррского и законная супруга Чезаре Борджиа или, как его еще называют, герцога Валентино. Впрочем, не думаю, чтобы нашей юной незнакомке были интересны все эти исторические тонкости, у нее, наверное, другим занята голова.
Соня почувствовала исходящую от Федерики ненависть.
- Значит, вы хотели попасть в сад? - проигнорировав реплику своей любовницы, спросил Джулио.
- Да, я заблудилась, - еле слышно ответила ему Соня.
- Пойдемте, я провожу вас, - с улыбкой сказал Джулио и, взяв Соню под руку, повел ее по длинному коридору, все дальше и дальше от звуков бала и ненависти глядящей им вслед женщины.
ГЛАВА 14
Соню охватило волнение. Работая у Лидии Мантовани, она успела уже повидать многих мужчин - богатых, красивых, блестящих, но все они оставили ее равнодушной. Джулио де Брос, едва она взглянула на него, вызвал сладостную боль, по телу горячей волной прошла дрожь. Ей казалось, что у нее подкашиваются ноги, и, вместе с тем, возникло ощущение полета, точно за спиной выросли крылья.
Джулио с деликатной настойчивостью повлек ее по нескончаемым коридорам. В голове у Сони вертелись обрывки фраз, сказанных когда-то Вирджинией: "Женщины буквально вешаются на него… хозяйка злится, что он не хочет жениться… он исчез… странная история…"
Уж кого она совсем не ожидала встретить на этом балу, так это Джулио де Броса, тем не менее он здесь, рядом с ней, и она будто вернулась назад, в свою юность, когда, влюбившись с первого взгляда в незнакомца, мечтала о счастье.
- Вот и сад, который вы искали, - сказал Джулио, открывая стеклянную дверь в ночь, откуда ворвался порыв холодного ветра.
- Как там холодно, - вздрогнув, сказала в ответ Соня.
Джулио закрыл дверь и повернулся к ней лицом. Он был выше ее на целую голову. Положив руки на ее обнаженные плечи, он спросил:
- Вы и в самом деле искали выход в сад?
- Может быть, я искала тебя, - ответила она, как во сне, - я давно уже ищу тебя.
Джулио посмотрел на нее внимательно, с каким-то серьезным любопытством. Его губы были совсем близко, и Соню обожгла ревность, когда она представила себе, сколько женщин их целовали. Его руки, скользнув по спине, притянули ее, и, когда Джулио наклонился к ее лицу, Соня почувствовала запах его духов, свежий и немного резкий, новый, незнакомый ей запах. Соня опустила веки, ожидая поцелуя, но Джулио вдруг начал тихо читать стихи:
Уезжая против воли,
Об одном тебя молю,
Вспоминай меня без боли,
Я тебя не разлюблю.
- Кто это написал? - спросила Соня.
- Герцог Валентино. Мне лучше не выразить тех чувств, которые ты вызываешь у меня, желанная моя Лукреция.
Он поцеловал ее в щеку и ушел чуть раскачивающейся походкой. Соня еще некоторое время стояла, не в силах шевельнуться. Потом она опрометью бросилась бежать. В ее душе было смятение, в ней боролись самые разные чувства, и только одно она знала наверняка: она несчастна, очень несчастна. Почему встреча с этим человеком так подействовала на нее? Откуда у него такая власть над ней?
Соня вбежала в зал, ища глазами Пиппо Мелеса: она хотела, чтобы он немедленно отвез ее домой. Бал был в разгаре, и Соня сразу же очутилась в объятиях какого-то кондотьера, который увлек ее танцевать ча-ча-ча. К счастью, Пиппо пришел ей на помощь.
- Увези меня поскорей из этого сумасшедшего дома, - попросила Соня.
Время приближалось к полуночи, когда Соня переступила порог квартиры Лидии Мантовани. Хозяйки дома не было. Они с Командиром развлекались на другом светском приеме. Соню встретили супруги Стелио и Мади - верные слуги Лидии, славные люди.
- Ваша комната готова, синьорина Соня, - сказала Мади, но, заметив, что Соня расстроена, участливо поинтересовалась: - Что-нибудь случилось?
- Все в порядке, - ответил за Соню Пиппо Мелес. - Скажи Стелио, чтобы приготовил мне свой знаменитый травяной отвар, а сама помоги Соне переодеться. Я подожду в гостиной.
Соня чувствовала себя совершенно разбитой. В элегантном темно-зеленом платье она устало вошла в гостиную, волоча за собой по полу черное норковое манто, и, небрежно бросив его на кресло, подошла к Пиппо, который ждал ее со стаканом виски в руке. Следом вошел Стелио и, подавая графу отвар, спросил Соню:
- Не очень веселый был бал, синьорина Соня?
- Просто я устала, Стелио, - ответила ему Соня.
Пожилой слуга вышел, и Пиппо спросил:
- Зачем тебе манто? Разве ты не останешься здесь ночевать?
- Нет, я поеду домой.
- Что случилось, детка?
Вместо ответа Соня вдруг весело расхохоталась.
- Час от часу не легче. Что тебя так рассмешило? - с беспокойством спросил граф Мелес.
- Ты даже не представляешь себе, как забавно смотреть на папу Александра VI Борджиа, потягивающего виски в этой современно обставленной комнате!
- Мне много известно, ведь я старый опытный царедворец, - с грустной иронией сказал граф. - Ты даже не представляешь себе, как хорошо я ориентируюсь в той среде, к которой принадлежишь теперь и ты. Без ложной скромности могу заверить тебя, я крупнейший специалист по высшему обществу. Так что спрашивай, не стесняйся! Что тебя беспокоит?
- Я хочу все знать о Джулио де Бросе, - прямо сказала Соня.
Граф Мелес немного помолчал, потом покачал головой:
- Это совсем не то, что тебе нужно, - с уверенностью в голосе сказал он. - Когда ты с ним познакомилась?
- Я увидела его в первый раз еще девочкой, когда пришла в гости к своей школьной подруге. Ее родители работают в доме де Броса на улице Бильи.
- Он тебе не подходит.
- Сегодня вечером я снова увидела его, и хотя прошло несколько лет…
- Забудь.
- Он и не подозревает, что я существую на свете, но мне, пусть это глупо, хочется знать о нем все. Скажи, Федерика Ровести - его любовница?
- Вокруг него всегда полно женщин, но он не воспринимает их всерьез, так что выброси его из головы.
- Советы будешь мне давать потом, а сейчас расскажи все, что ты о нем знаешь.
- Он вращается в самых высоких кругах, но светскую жизнь не любит. Много работает. Несмотря на молодость, уже известный юрист. Как-то я встретил его на охоте в Богемии. В другой раз - на приеме у герцога Марлбрука в Лондоне.
- В миланских барах он тебе не попадался? - попробовала пошутить Соня.
- Несколько месяцев назад у него, похоже, были проблемы. Он вдруг исчез. Поскольку в то время он занимался каким-то мафиозным преступлением, поговаривали даже, что его похитили. Потом он появился - так же неожиданно, как и исчез. Это все, что я знаю. С тебя достаточно?
- И на том спасибо. А поскольку больше ты ничего не знаешь, то я еду домой.
Когда на "Роллс-Ройсе" графа Мелеса она подъехала к остерии, то увидела перед входом фургон для перевозки лошадей.
- Я никак не пойму, что надо этому типу, - явно обрадованный появлением Сони, сказал отец.
- Я привез Мандрака, - объяснил человек, стоящий около фургона. - Вам прислал его синьор Савелли.
Даже здесь бросались в глаза следы отшумевшего карнавала: мостовая была засыпана конфетти и бумажными пакетиками, несколько гуляк в женской одежде приставали со своими шутками к запоздалым прохожим.
- Передайте, пожалуйста, синьору Савелли, что я очень тронута его вниманием, но, к сожалению, не могу принять такого подарка. Спокойной ночи, - сказала Соня человеку у фургона и обратилась к отцу: - Пойдем домой, папа, а то при такой погоде и простудиться ничего не стоит.
Фургон отъехал, а отец с дочерью вошли в пустой зал остерии, где было тепло и уютно, и сели за стол друг против друга.
- Что это за история? - спросил отец, который только сейчас перевел дух: он никогда не слышал, чтобы люди делали такие подарки.
- Ты о чем?
- Я говорю о лошади.
- Ах, о лошади! - с равнодушным видом ответила Соня. - Вирджиния когда-то сказала мне, что все богачи чокнутые. Наверное, она была права.
- Ты очень изменилась. Я смотрю на тебя и не узнаю. Куда делась моя маленькая девочка, которая принимала все так близко к сердцу, моя дочка, которой я когда-то подарил Боби?
- Я такая же, как была, папа, - постаралась успокоить отца Соня. - Только внешне, может быть, изменилась. Сядь лучше поближе к рефлектору, а я пока подогрею молоко.
Она слукавила, потому что знала, что очень изменилась. Особенно после встречи с Джулио де Бросом.
ГЛАВА 15
Соня еще со школьных времен привыкла рано вставать. Отец же никогда не поднимался раньше десяти даже теперь, когда со смертью жены работы в остерии прибавилось. Он хронически не высыпался, поскольку каждый вечер кто-нибудь из посетителей засиживался допоздна, не в силах оторваться от карт, вина и задушевной беседы. Только с помощью заверений, что завтра можно будет посидеть подольше, удавалось деликатно выпроводить полуночников на улицу.
Синьора Бамбина всегда вставала раньше всех и первым делом поднимала жалюзи и открывала ставни. Потом шла в кухню составлять меню.
В первое воскресенье Великого поста Соня по примеру матери поднялась в семь часов, обслужила первых посетителей и отправилась на кухню проверять содержимое огромного холодильника.
- К вам посыльный, синьора, - сообщил официант, просовывая голову в дверь кухни.
- Забери у него, что он там привез, - попросила Соня, занятая подсчетами.
- Он говорит, что должен передать вам лично, - снова появившись в дверях кухни, сказал официант.
- Хорошо, иду, - раздраженно сказала Соня. - Можно подумать, он привез мне что-то сверхценное!
В остерии ее поджидал человек лет шестидесяти, с черной кожаной сумкой в одной руке и с квитанцией в другой.
- Доброе утро, синьора, я из ювелирного магазина Роберто Кортезини. У меня для вас пакет.
- Для меня? - удивилась Соня. - Думаю, вы ошиблись.
- Вы синьора Соня Бренна?
- Да.
- Значит, никакой ошибки нет, - учтиво улыбнувшись, сказал посыльный и, положив на стол сумку, принялся ее открывать.
- Нет, вы что-то спутали, - продолжала настаивать на своем Соня. - Я ничего не заказывала в вашем магазине.
- Синьора, разрешите мне все же вручить вам пакет, - вежливо, но твердо заявил посыльный и вынул из своей сумки небольшой белый пакет, перевязанный голубой шелковой лентой.
Соня сразу же подумала о Джулио. Кто, кроме него, аристократа до мозга костей, мог в такой изысканной форме выразить ей свое восхищение? Фирма Роберто Кортезини славилась уникальными драгоценными изделиями и редкими, великолепными камнями, поэтому, развязывая ленту, Соня не сомневалась: Джулио прислал ей какую-то изящную вещицу.
- Синьора, - заволновался посыльный, - сначала распишитесь в получении, а потом посмотрите.
- Минуточку, - спокойно ответила Соня и открыла белую замшевую коробочку, которая лежала в пакете.
На черном бархате лежало ожерелье из бирюзы. Каждая бусинка размером с миндальный орех была оправлена в бриллианты, вокруг каждой сверкало как бы миниатюрное ожерелье - из чистейших, изумительнейших камней. Два огромных, почти с грецкий орех, бриллианта украшали серьги каплевидной формы из такой же бирюзы. В коробочке лежала карточка. Соня взяла ее в руки и прочла: "Лошадь - подарок не слишком практичный. Это тебе больше подойдет. Надеюсь на твое "да", желанная моя Лукреция".
Соня положила карточку на место, закрыла коробочку и протянула ее посыльному.
- Пожалуйста, верните это обратно в магазин Роберто Кортезини, - твердо сказала она.
Посыльный не верил своим ушам. За свою жизнь он много вручал пакетов от фирмы Кортезини, но не мог припомнить, чтобы кто-нибудь хоть раз отказался от такого королевского подарка. Неужели молодая синьора не понимает, что этот роскошный гарнитур стоит не меньше роскошной квартиры в центре Милана?
- Синьора, - словно разговаривая с ребенком, объяснил он. - Мое дело - вручить вам пакет. С вашей стороны требуется только взять коробочку и расписаться в получении.
- Я прекрасно понимаю, в чем заключается ваша работа, однако принять этот пакет не могу.
- Моя дочь, кажется, ясно объяснила, - раздался вдруг у них за спиной голос Антонио Бренна, который слышал весь диалог и видел содержимое коробочки. - Разве вы не слышали?
- Если хотите знать мое мнение, - не сдавался посыльный, - такой подарок не надо отсылать обратно. В конце концов, вы всегда успеете это сделать, разве не так?
- Благодарю вас за совет, но мое решение осталось неизменным. Всего наилучшего. - И Соня, положив на стол коробочку, вернулась в кухню.
Два официанта, свидетели этой сцены, с ухмылкой переглянулись. В городке про Соню болтали разное.
Отец вошел в кухню следом за Соней и прикрыл за собой дверь. Соня уже сидела за пишущей машинкой и печатала меню.
Антонио Бренна посмотрел на дочь так, будто увидел ее впервые. В голубой кофточке из ангорской шерсти, с материнским жемчугом на шее, она была удивительно хороша. Чистое благородное лицо словно светилось каким-то внутренним светом. Да, она совсем не была похожа на девушек, которых он видел вокруг, и ему это нравилось, но вместе с тем внушало опасение. Он не одобрял ее общения с богачами и аристократами, такая публика не вызывала у него доверия.
- Вчера лошадь, сегодня драгоценности, что все это значит? - стоя перед дочерью, строго спросил отец, и Соня с удивлением посмотрела на него: таким тоном он разговаривал с ней впервые.
- Мне самой все это неприятно, папа, так что не будем об этом говорить.
- Что за жизнь ты ведешь? - раздраженно продолжал отец. - Уходишь днем, возвращаешься бог знает когда, да еще на этой американской машине… Люди называют твое имя с усмешкой, когда я вижу это, то готов сквозь землю провалиться от стыда. Куда ты скатилась? Учти, мое терпение скоро лопнет!
- Что-что ты сказал?
- То, что слышала. И вот еще: вчера я сказал тебе, что ты изменилась. Нет, ты и прежде такой была. Мама правильно говорила, тебя надо всегда держать на коротком поводке. Если бы я следовал ее примеру и был с тобой построже, ты бы до сих пор жила со своим мужем, и никто не посмел бы присылать тебе в подарок такие драгоценности. - Не помня себя от ярости, Антонио Бренна со всей силой ударил кулаком по столу.
- Ты действительно так считаешь?
- Да, я в этом убежден.
- Тогда мне ничего не остается, как покинуть этот дом навсегда, - стараясь говорить сдержанно, заключила Соня и встала из-за стола.
- Вот и прекрасно. Уходи сама, пока я не вышвырнул тебя за порог, - сказал Антонио, в сердце которого боролись злоба и боль за любимую дочь.
- Прощай, папа, но запомни, посланий на грифельных досках больше никогда не будет.
Расстроенная и обиженная до глубины души, Соня вышла, схватив на ходу с вешалки норковое манто. Ее "Фиат-600", купленный на первые заработанные деньги, стоял во дворе. Соня решительно открыла дверцу машины. "Ресторан Сант-Антонио" с сегодняшнего дня - законченная глава в ее жизни.
ГЛАВА 16
Резко вскочив, Соня дрожащими пальцами зажгла лампу на тумбочке и с ужасом прошептала:
- Что тебе надо, Лидия? Ты сошла с ума?
Она соскользнула с постели и заметалась в поисках халата, который спросонья не сразу нашла.
На краю кровати сидела Лидия Мантовани, совершенно голая. Ее маленькие близорукие глазки были в черных подтеках размазанной туши.
- Пожалей меня, Соня, я так несчастна и одинока, - хныкала она, как маленькая девочка, которой приснился страшный сон.
- Можешь не стараться меня разжалобить, на меня такие слова не действуют, - холодно отрезала Соня.
Наконец ей удалось завязать пояс на халате, и она, закурив дрожащими пальцами сигарету, стала быстро ходить по комнате взад и вперед, еле сдерживаясь от злости.
- У меня даже в голове не укладывается… - продолжала она. - Скажи, ты лесбиянка или на тебя это только сейчас нашло из-за твоих отношений с Марио?
- Лесбиянка, но и, конечно, из-за Марио тоже.
- Вот это да! - с брезгливой улыбкой сказала Соня. Такая женщина не вызывала в ее душе ничего, кроме презрения.
- Пожалуйста, потише! - взмолилась Лидия. - Командир может услышать, да и слуги тоже. Умоляю тебя, никакого шума!
Она сдернула покрывало с кровати и накинула его на себя.
- Наплевать мне и на слуг, и на твоего мужа, - выкрикнула Соня и с отвращением посмотрела на тело Лидии.
Казалось, перед ней была совсем другая женщина - с дряблым, оплывшим телом, которое словно растеклось по кровати.
- Какая мерзость! - вырвалось у Сони, и она даже передернулась. Первый раз в жизни приходилось ей пережить подобное.
Лидия вдруг с неожиданной легкостью вскочила и, кутаясь в красное покрывало, сказала незнакомым Соне холодным, даже циничным тоном: