Вдруг ему пришло в голову, что все было подстроено и Джаду использовали, чтобы заставить его изменить свою позицию в отношении подозреваемых участников мафиозного заговора.
Босс с улыбкой повернулся к своим молодчикам.
- Заканчивайте, ребята.
Уже в дверях он обернулся и процедил сквозь зубы:
- Чтобы этому петуху неповадно было курочек метить.
Потом Джулио почувствовал укол в руку, и его сознание отключилось.
Очнулся он на железной кровати в пустой комнате. Какой-то человек мерил ему давление. Нестерпимая боль в паху точно сверлом пронизывала все тело и доходила до мозга. Вместе с сознанием вернулось воспоминание о Сальво Пеннизи и его молодчиках.
- Что вы со мной сделали? - спросил Джулио незнакомца, по всей вероятности, медика, который возился со жгутом.
- Гадкое, нехорошее дело, - низким, прокуренным голосом сказал человек.
- А вы кто? - спросил Джулио.
Боль становилась нестерпимой, мошонка горела огнем.
- Врач. Когда-то был блестящим хирургом, а потом… потом совершил непоправимую ошибку, оступился и вот теперь занимаюсь с пациентами вроде вас. Операцию я сделал тщательно, так что ваши яички… в общем, осложнений быть не должно. Через пару дней сниму швы и тогда выпущу вас из этой комнаты.
- Что вы со мной сделали? - повторил свой вопрос Джулио.
- Узнаете, когда представится случай, - ответил хирург и закурил сигарету.
Джулио опустил голову на руки и замолчал.
Соня, продолжая сидеть у его ног, посмотрела на Джулио, и он прочел в ее взгляде боль, любовь и желание.
- Я буду твоей сестрой милосердия, чудотворной целительницей, только не гони меня прочь, - воскликнула она. - Мне не нужно то, что нужно другим женщинам. Не спрашивай, почему, это моя тайна. Позволь мне просто любить тебя, любимый, прошу тебя.
Джулио опустился на пол рядом с Соней, снял с нее кимоно. Соня легла, чувствуя спиной жесткий ворс ковра. Склонившись над ее прекрасным телом, Джулио стал целовать грудь мягкими горячими губами, а его рука, медленно скользя по гладкому животу, нежно легла на лобок. Сердце ее застучало, и она, изогнувшись, открыла его руке путь в себя. Отвечая ее желанию, Джулио бережно и вместе с тем настойчиво раздвинул мягкую теплую плоть, и его палец осторожно, но уверенно устремился вглубь по узкому пространству. Вдруг он достиг какой-то глубинной точки, отчего Соню пронзила сладкая боль наслаждения. Губы Джулио обжигали ее грудь, ритмичные движения его пальца становились все чаще, и вот Сонино тело, отвечая на ласки, начало содрогаться, - высокая горячая волна впервые испытанного оргазма поглотила ее целиком. Потом волна отступила, а Соня осталась неподвижно лежать на ковре - обессиленная и счастливая.
- Я хочу, чтобы ты любил меня именно так, - сказала она, - всегда, всю жизнь.
- Ни одной женщине не достаточно такой любви, - с горечью заметил он.
- А мне достаточно, - твердо сказала Соня.
- Забудь меня, Соня, все это ни к чему.
- И даже не надейся. Тебе не удастся от меня отделаться до конца твоей жизни.
ГЛАВА 19
Ирена открыла дверь и с искренней радостью обняла Соню.
- Я знала, что ты придешь, - сказала она.
- Правда? - недоверчиво улыбнулась Соня.
- Мне трудно объяснить, почему, но я всегда заранее чувствую, если ко мне должны прийти, особенно когда дело касается близких мне людей.
На Ирене были хлопчатобумажные брюки и свободный желтый свитер, с которым великолепно сочетались бусы из крупного янтаря. На груди лежала туго заплетенная толстая коса. Соня заметила, что Ирена босиком, и залюбовалась ее на редкость изящными ногами с сухими ступнями, красивой линией высокого подъема, узкими щиколотками, украшенными золотыми цепочками.
- Входи же, не стой в дверях, - с улыбкой сказала Ирена и увлекла ее в квартиру.
Ирена жила в мансарде дома в стиле модерн неподалеку от Порта Виктория, Соня никогда здесь прежде не бывала. Светлый паркетный пол прихожей был натерт до блеска. На нем играли веселые разноцветные блики света, падающего из витражного окна. Приятно пахло воском. В углу у окна стояла в кадке высокая темно-зеленая пальма, а на маленьком диванчике, уместившемся в простенке между двумя дверями, невозмутимо лежал важный персидский кот.
- Я не помешала? - спросила Соня.
- Нисколько. Сегодня я закончила работу и уже заварила для нас чай.
- Ты еще кого-то ждешь?
- Нет. Я ждала тебя, и сейчас мы будем пить чай.
- Но как это может быть, что ты меня ждала? - продолжала удивляться Соня. - Я не могу в это поверить.
- Хочешь - верь, хочешь - не верь. Я говорю то, что есть.
Ирена была известной художницей по костюмам и делала эскизы для журнала "Вог". Пользуясь авторитетом в среде модельеров, она была известна и своей способностью читать в чужих душах и предсказывать будущее. Ирена никогда не смешивала два своих таланта, и если ей предлагали заплатить за ее парапсихологическую помощь, она всегда говорила: "Божий дар нельзя оценить в деньгах".
Они вошли в просторную белую кухню, на открытой полке над раковиной сверкали металлические кастрюли. Здесь тоже было окно из разноцветных стекол.
- По собственным эскизам? - спросила Соня, указывая на узор витража.
- Да. Миланское небо так часто бывает серым, что я решила добавить немного солнца в свою квартиру, - пошутила Ирена, уменьшая огонь под кастрюлей с кипящей водой.
У окна на небольшом изящном столике с гнутыми ножками, накрытом белоснежной салфеткой, стояли две фарфоровые чайные чашки.
- Садись, - пригласила Ирена гостью к столу и положила в чайник чай и еще какие-то листья.
Колдуя над ароматным напитком, она пояснила:
- Это жасмин, тебе нравится? - и добавила, оглядев Соню с ног до головы: - Ты сегодня просто ослепительна.
На Соне было прямое платье из джерси без рукавов серого цвета и жемчужное ожерелье покойной матери. В распущенных волосах проглядывала узкая голубая лента.
- Ну, рассказывай, я тебя слушаю, - сказала Ирена, разливая чай.
- Даже не знаю, с чего начать, - растерянно сказала Соня. - Все так сложно и запутанно, что голова идет кругом. Ах, Ирена, я так несчастна! Это единственное, в чем я абсолютно уверена.
- Тоже мне новость! - засмеялась Ирена. - Если хочешь знать, счастливыми могут чувствовать себя только дураки, сумасшедшие да еще истинно верующие. Для остальных неудовлетворенность жизнью - обычное состояние. Но тебе сейчас, по-моему, грех жаловаться, ты живешь с любимым мужчиной, разве не так?
- Откуда тебе известно про нас с Джулио? - снова удивилась Соня.
- Для этого не обязательно обладать даром провидицы. Милан ведь большая деревня, здесь все обо всех все знают.
Соня закрыла лицо руками, словно хотела спрятать от посторонних свою тайну, а может, это был жест отчаяния: она совершенно запуталась в своих проблемах.
- Ирена, что меня ждет? - с отчаянием спросила она, глядя на приятельницу сквозь скрещенные пальцы. - У меня в душе хаос, я ничего не понимаю.
Ирена изучающе посмотрела на Соню и решительно встала.
- Пойдем в кабинет, - предложила она.
Они вошли в небольшую комнату, застеленную дорогим ковром пастельных тонов, среди которых преобладали розовый и голубой. Стены были оклеены голубоватыми английскими обоями, а бордюр под потолком повторял узор ковра. Над тахтой, покрытой плотным гобеленом, висел превосходный натюрморт семнадцатого века. Ирена села за письменный стол, стоящий наискось от окна. Соня устроилась напротив в кресле.
- Постарайся пока расслабиться, - посоветовала Ирена, доставая из ящика красный атласный мешочек, перетянутый бархатным шнурком, и нежно прижимая его к груди обеими руками.
- Что ты делаешь? - спросила Соня.
- Грею карты, - без тени иронии ответила Ирена. - Видишь ли, они несколько дней отдыхали, а сейчас им предстоит работа.
- Это всего лишь карты, - недоверчиво заметила Соня. - Разве они живые, чтобы их греть, укладывать отдыхать или принуждать к работе?
Ирена посмотрела на Соню своим острым изучающим взглядом.
- Это Великие Арканы Таро, им все о тебе известно, дорогая моя, - терпеливо начала объяснять Ирена. - Но чтобы они заговорили, мы должны их к себе расположить. Я сажусь лицом к востоку. На восток ориентированы все церкви, и это не случайно: во время утренней мессы лучи восходящего солнца поднимаются из-за спин молящихся и освещают алтарь.
Ирена достала из мешочка небольшую колоду карт и бережно положила на стол.
- Измени позу, - приказала она. - Ноги чуть расставь, руки положи на подлокотники. Освободи свое тело, пусть тебя ничто не сковывает.
Соня послушно выполнила требование Ирены.
- Чем ты будешь свободнее, тем больше скажут тебе Арканы.
Соня расслабилась и почувствовала, как по телу разливается приятное тепло.
- Теперь можем начинать, - взглянув на Соню, сказала Ирена. - Снимай!
- Это обязательно?
- Обязательно. Ты даешь картам импульс, и они определенным образом настраиваются. Снимай карты левой рукой.
- Почему левой?
- Левая рука - это рука Луны, она связана с чувствительностью, восприимчивостью.
- А правая?
- Это рука Солнца. Итак, я обращаюсь к Великим Арканам, ибо они много о тебе знают и многое могут открыть.
Соня сняла левой рукой часть колоды. Возможно, подумала она, эти Великие Арканы помогут ей разобраться в самой себе. Ирена перетасовала карты.
- Каждый раз, когда я тебя попрошу, - сказала она, - ты назовешь мне число - от одного до двадцати двух, потому что в колоде двадцать два Великих Аркана. Я буду класть карты крестом, в строго определенном порядке. Сначала слева направо, потом сверху вниз и, наконец, в центре. Так мы узнаем, что есть, что было и что будет.
Ирена начала раскладывать на столе карты, подробно объясняя значение каждой из них.
- Это Пятый Аркан, он означает Жизнь, мы называем его Папой. Знак очень благоприятный, но на него оказывает отрицательное воздействие Колесница. Колесница Гермеса - это Седьмой Аркан, обузданный порыв.
- Обузданный кем?
- Пока я могу лишь сказать, что мужчина, который тебя любит, не может любить тебя так, как ему бы хотелось. Это связано с каким-то драматическим событием в его судьбе. Свет его стремлений омрачается тьмой огромной жертвы.
- Нельзя развеять эту тьму?
- Нет, - уверенно ответила Ирена. - Судьба нанесла ему непоправимый удар, теперь уже ничего нельзя изменить. Но вот я вижу Императора, он силен и могуществен, и хочешь ты того или нет, но в твоей судьбе он сыграет большую роль. В центре, как видишь, у нас Возлюбленные, Шестой Аркан.
- Что означает эта карта?
- Она означает, что ты на распутье, и тебе надо выбирать.
- Между кем и чем?
- Между неестественной любовью, любовью без будущего, и будущим с Императором. Больше Великие Арканы ничего не говорят.
- А кто этот Император? - спросила Соня, хотя ей уже было ясно, что мужчина, который не может любить ее по-настоящему, - это Джулио, а могущественный Император - это, безусловно, Онорио Савелли.
- Попробуем немного прояснить ситуацию, - вместо ответа сказала Ирена и достала другой мешочек с картами. - Это Малые Арканы, их пятьдесят шесть. Они могут подсказать нам некоторые частности. Оставляем Императора на месте и раскладываем другие карты. Вот тройка и девятка золотых, в современных картах они называются бубнами. Вот Рыцарь и шестерка мечей, или треф.
- Что все это означает? - с опаской спросила Соня.
- Рыцарь - это тот, кто в настоящий момент хочет тебя заполучить. Он богат и властен, он готов на все, чтобы только ты принадлежала ему. Имей в виду, он своего добьется.
- Откуда ты все это знаешь?
- Так говорят карты, а я просто читаю, что они говорят. Еще тут сказано, что Рыцарь предаст тебя.
- Как Иуда? - попыталась пошутить Соня, хотя у нее мороз прошел по коже.
- Да, как Иуда, - с пугающей серьезностью подтвердила ведунья. - Именно, как Иуда. Больше я ничего не знаю, остальные ответы ищи в себе. - И Ирена аккуратно сложила карты в мешочки.
- Джулио и я любим друг друга, безумно любим, но есть одно обстоятельство, о котором я не могу тебе сказать, потому что это его тайна, а не моя. Рыцарь - бесспорно Онорио Савелли, да ты сама, наверное, догадалась. Он совершает безрассудные поступки, присылает мне подарки на баснословные суммы - надеется услышать от меня "да". Как мне быть, Ирена? - В голосе Сони звучало отчаяние.
- Никак.
- Ты шутишь.
- Нет, не шучу. Наберись терпения и жди.
- Скажи, все кончится хорошо?
- Кончится, - ответила Ирена, глядя на Соню своим испытующим взглядом. - А хорошо или плохо - трудно судить. Все зависит от точки зрения.
ГЛАВА 20
- Знаешь, Соня, я только сейчас начинаю осознавать, до чего это здорово - иметь ребенка! - с улыбкой призналась Вирджиния. - Его отец поступил со мной как последний подонок, но мне на него наплевать. Теперь весь смысл моей жизни в этом существе, которое вот-вот должно родиться. Я знаю, мне придется стараться за двоих - за мать и за отца, наверное, поэтому я чувствую в себе огромный запас сил.
Вирджиния в преддверии своего материнства буквально расцвела, обретя новую, особую красоту. Ее лицо округлилось, черты стали мягче, в больших глазах светилась любовь к малышу, которого она в себе носила. Даже походка ее изменилась - стала уверенней, внушительней.
- Подумать только, ведь я еще уговаривала тебя сделать аборт! - с сожалением и раскаянием сказала Соня.
Вирджиния улыбнулась.
- Я сама приняла решение, можно сказать, выстрадала его, и знаю, что поступила правильно. Даже мать, она, ты знаешь, была просто в шоке, сама теперь говорит мне, чтобы я не думала о том, что скажут люди.
- Людей хлебом не корми, только дай им перемыть чьи-нибудь косточки! - брезгливо сказала Соня.
- Вот-вот! Я поступила, как мне подсказывало сердце, хотя заранее знаю, что жизнь моего ребенка не будет легкой. Незамужняя женщина в роли матери - это же стыд и позор! - воскликнула Вирджиния, передразнивая воображаемых моралистов. - Много найдется желающих бросить в меня камень, и это при том, что на дворе шестидесятый год двадцатого столетия! Но я честно тебе скажу, малыш, хоть еще и не родился, но уже перевернул мои взгляды на жизнь, мнение всяких ханжей меня не интересует. Я чувствую себя уверенной и даже красивой.
Соня нежно обняла ее за плечи. Она полностью была согласна с тем, что говорила Вирджиния. С тех пор, как они закончили школу, Соня впервые испытывала такую душевную близость к подруге. Чуть отстранившись, она придирчиво и любовно оглядела ее: свободное платье в бело-голубую клеточку с пикейным воротником придавало Вирджинии юный и трогательный вид. Опустив глаза ниже, Соня заметила отеки на ногах Вирджинии, что было естественным для последнего месяца беременности. Молодые женщины уже изрядно прошли по теневой стороне улицы Монтенаполеоне, и Соня спросила:
- Не зайти ли нам в бар?
- С удовольствием! - тоже взглянув на свои белые сандалии, над которыми наплыли пухлые подушки, ответила Вирджиния. - Сядем за столик и немного передохнем. Этот крошка бог знает сколько весит.
Они вошли в кафе "Кова" и сели за отдельный столик, не обратив никакого внимания на оценивающую улыбку официанта, привыкшего обслуживать людей с достатком.
- А что у тебя на работе? - спросила Соня.
- Я получила ставку, так что тут все в порядке, на зарплату учительницы малыша прокормить смогу. Расскажи теперь о себе. Я встречаю твои фотографии в самых лучших журналах. Ты довольна своей жизнью?
- Мне очень нравится моя работа, - радостно призналась Соня. - Я работаю с лучшими фотографами - нашими и иностранными. Есть модели, которые все время капризничают, жалуются на усталость, отказываются делать дубли, а я могу работать сутками и никакой усталости не чувствую. Может быть, конечно, я страдаю эксгибиционизмом, но мне приятно, когда мной любуются.
- В этом нет ничего постыдного, - убежденно заявила Вирджиния. - Знаешь, я как-то увидела тебя на обложке журнала "Вог" и сразу купила десять экземпляров. В школе перед коллегами хвасталась: "Смотрите, это моя лучшая подруга". У тебя на этих снимках такой счастливый вид, про твою ослепительную красоту я уж не говорю. А вот сейчас я на тебя смотрю, и ты мне не нравишься. Глаза грустные… Что-нибудь не так?
Вирджиния озабоченно посмотрела на подругу. Соне теперь, казалось, можно только завидовать. В самом деле, она стала "девушкой с обложки", много зарабатывала, жила в роскошной квартире, перед ней были открыты двери самых модных, самых престижных салонов, которые она посещала всегда в сопровождении Джулио де Броса, вызывая самые невероятные сплетни. Именно в этой связи с Джулио, радостной и одновременно мучительной, счастливой и несчастливой, крылась причина Сониной грусти.
- От тебя ничего не скроешь, - горько вздохнув, сказала Соня.
- Конечно, я ведь тебя столько лет знаю! Скажи, чем ты теперь недовольна?
- Ты спрашиваешь так, будто я сама выдумываю себе проблемы, но ты ошибаешься.
- Я уже давно заметила, ты всегда недовольна тем, что у тебя есть. Смотри, ты хотела Джулио и ты его получила, тебе этого мало?
- Жизнь мне подсовывает одни неприятности, но не будем об этом, все слишком сложно…
- Здравствуй, Соня, - раздался вдруг мужской голос, и Соня, прервав фразу, подняла глаза.
У столика стоял Онорио Савелли. Соня нередко встречала его в салонах и ресторанах, но поскольку ее всегда сопровождал Джулио, Савелли держался на расстоянии.
- Надеюсь, не помешал? - уже собираясь присесть к столу, с улыбкой спросил Савелли.
- Помешали, - сухо ответила Соня. - Вы бесцеремонно прервали наш разговор.
- Ты просто злишься на меня за то, что я тебя люблю. Как видишь, я терпелив и умею ждать. Между прочим, могла бы перейти со мной на "ты".
Онорио было сорок пять лет, так ей сказал Джулио, однако на вид ему можно было дать больше: проседь в волосах, мешки под глазами, на лице морщины. Но его крепкая коренастая фигура и волевой подбородок свидетельствовали о физической и духовной силе. На нем был синий льняной костюм, слегка помятый, но безупречного кроя.
Смущенная Вирджиния поднялась, чтобы уйти, но Соня удержала ее.
- У нас с синьором Савелли нет никаких секретов, - сказала она подруге и повернулась к мужчине: - Мне не трудно говорить тебе "ты", но не думаю, чтобы нам еще когда-нибудь пришлось разговаривать. А теперь прости, мы должны идти. - И она встала, давая ему понять, что он ее совершенно не интересует.
Савелли заключил в свои руки протянутую ею для прощания руку, и это горячее, чуть нервное прикосновение неожиданно доставило ей удовольствие.
- Прошу тебя стать крестной матерью моего последнего нефтяного танкера. Спуск на воду состоится в конце месяца. Я назвал танкер "Соня Первая".